Падший

Меня усаживают на стул перед архангелом. - Может, мне кто-то объяснит, что тут происходит? Гавриил шепчется с какими-то прихвостнями, сомневается. И эта вечная приторная улыбка. В зал проходят ещё несколько старших. - Эмпиреан, ты признаешь свою вину? Врать перед Советом совершенно не хочется. - Я имею право узнать, в чём же меня обвиняют. В создании прекрасных сверхновых? Покровительстве обильных урожаев? - Молчать! Ты ещё смеешь дерзить?! - Гавриил, кажется, выходит из себя. И в мыслях не было так его злить. Я хочу знать. - Ты ведь узнаёшь этого демона? - Кто-то из Совета протягивает мне несколько фотографий, где изображён Сабатт. Конечно, я его знал. Хорошо знал. Помнил его всегда горячие руки, чёрные, как смоль, волосы и пляшущие огоньками ореховые глаза. - Да, мне приходилось встречать его на Земле. У нас было несколько задач в Риме в древние времена, виделись мельком у Голгофы. - Достаточно! Ты прекрасно знаешь, что нам нельзя якшаться с демонами. Они же... отвратительны. - Гавриил будто выплевывает это из себя. - Как ты посмел разрешить ему касаться тебя? На следующей фотографии мы гуляли в парке, вдоль набережной. Держались за руки. - Я просто не хотел потеряться в городе, и Сабатт решил проводить меня. Совет перешептывается, и старшие ангелы неодобрительно косятся на меня. - Тогда почему ты целовал его?! - Гавриил, не в силах сдержать гнев, выкрикивает это на весь зал. - Как ты мог только подумать о таком? - Я не хотел, я просто... - Хотел оправдаться. Так же, как хотел целовать падшего. Желал увидеть эти довольные прищуренные глаза снова. - Заткнись. Здесь у тебя больше нет голоса. За нарушение Устава я, архангел Гавриил, выношу тебе приговор. - А как же Совет? Вы не будете обсуждать это? - Мне не нужны чужие убеждения, чтобы изгнать тебя. Откройте Дверь. Тадиэль, кажется, так его зовут, со вздохом и жалостью в глазах призывает дверь. На вид самая обычная, но я уже догадываюсь, что за ней. Ангел жертвы, - иронично, - открывает её предо мной, и оттуда полыхает Адское пламя. - А теперь будь добр - проваливай отсюда. - Гавриил сейчас смотрит на меня, как на юродивого. Я не сделал ничего плохого, не совершил что-то слишком критичное. - Слишком поздно, Реа. - Тадиэль легко подталкивает меня в спину, направляя за Дверь. Страшно. Я не хочу, но понимаю, что больше меня не примут в "ангельское общество". Если не так, если сумею сбежать - мне больше некуда идти. Шаг. Ещё шаг. От Двери веет не ужасом, - теплом. Ощущение, будто привычным и знакомым. Остановившись в проёме, я вдыхаю запах. Пахнет пеплом, серой. Сабаттом. И я шагаю в неизвестность. Стопы приятно греет, пальцы рук, холодные от страха, отогреваются и перестают дрожать. Тепло, будто от Солнца, наполняет меня. Я даже не оглядываюсь назад, на этих зверей. Знаю, что дороги назад больше нет - её скрыл огонь. Сочувствовал я там только Тадиэлю, он и правда был Ангелом. Я встряхиваю головой, мягкое пламя проходится по некогда русым волосам, которые сейчас почему-то выцветают в пепельный. Красиво. Хорошо. Кто же сказал что "падать" больно? Пламя переливается красным, желтым, оранжевым, будто зовет за собой, манит прикоснуться целиком. Я раскрываю крылья, желая прогреть и их. Острая боль прошибает все тело. Ноги моментально покрываются черными отметинами, на руках вырастают когти, а пальцы вытягиваются, будто ломаясь один за одним. Перья начинают гореть почти сразу - пуховые почти не ощутимо, только создавая запах истлевшего. Первостепенные маховые - уже труднее, огонь прошёлся по ним основательно, самые длинные перья выгорают дотла, становясь черными, непроглядными. Второстепенные маховые будто обугливаются, и в каждую полость пера заливают кипящее масло. Я падаю на колени, впиваясь уже когтями в голову до крови. Не хочу. За что? Придаточные и кроющие оказались самыми чувствительными. Легко воспламеняются, искрятся, и каждая искорка отдаёт дрожью в теле и набатом в голове. Лопаточные - ближе к телу, хотелось вырвать самому этими не-сломанными пальцами, чтобы не чувствовать, как жжёт. Боль застилает всё вокруг. Я больше не могу держать себя на коленях. Не могу знать, сколько времени прошло и когда это закончится. Я лишь проклинаю архангелов, самого Бога и хочу, чтобы всё прекратилось. Сознание покидает меня, когда последнее перо моих крыльев становится безвозвратно чёрным. Возвращается, когда я лежу на кафельном полу песочного цвета. Боли нет, стало легче. Руки остались обычными, только с отросшими ногтями. Отметины, которые я видел на ногах, ушли. Мой саван истрепался, больше походил на рубаху. Я скольжу глазами вокруг. Фокусирую взгляд на двери. Пытаюсь встать. Шатаясь, подхожу к ней. Открыв, выпадаю. Но чьи-то мягкие и тёплые руки держат меня. - Все будет хорошо, Реа. Теперь я всегда буду с тобой. Мне жаль, что так получилось. - Сабатт... - Выходит немного хрипло. - Я люблю тебя. Останься со мной.