«Не будет возведен надо мной курган, пока себя я не покрою славой»

      Я налил вино королю и, взяв свой полный кубок, произнес:       — За Эдварда и его невесту! Всех благ им.       — Да защитит их Господь, — ответил Альфред и пригубил вина.       Я сел напротив него, так как наш разговор с королем еще был не окончен. Альфред сказал, что мы связаны. Не просто как король и его верный клинок, а как отец и сын. И что только мне он может доверить нечто очень важное. Нечто, что скрывал, не желая посвящать в свои деяния семью.       Король в очередной раз поморщился. Ему было больно сидеть и стоять из-за хвори, что поразила его изнутри. И ничто не могло его уже спасти. Король смирился с этим и хотел успеть перед своим последним вздохом успеть как можно больше. Например, женить своего сына. На церемонии свадьбы и на последующем пиру он пробыл ровно столько, сколько смог. А еще он хочет успеть примириться со мной и высказать относительно меня свою волю. Альфред решил помиловать меня. Он не держал на меня зла. Все мы ошибаемся и короли тоже. Он признал это.       Альфред достал из складок одежды серебреный медальон с изображенным на нем раскидистым деревом и положил передо мной на стол.       — Что это? — спросил я.       — Мое бремя. — просто ответил король Альфред, — Мне это досталось от отца. Этот знак делает меня не просто человеком и королем, Утред. Он дает мне знания и силу, которой нельзя поделиться с простым народом. Ее не все примут и поймут. Я хочу, чтобы ты поклялся тем, чем ты дорожишь больше чести. Поклялся, что не расскажешь об этом никому кроме тех, кому доверяешь так же как себе.       — Хорошо, — ответил я, но не решился тут же произнести слова клятвы. Я даже не знал, что дорого мне кроме жизни и чести.       — Пусть будет этот твой меч, Утред. Камень, что ты вставил в него. Если нарушишь клятву, ты выкинешь его в море.       — Клянусь, — ответил я.       — У меня не так много времени. Я буду краток. Все остальное тебе расскажет и покажет Гудвин. — король посуровел и стал говорить тихо, отрывисто и быстро. — Слушай же. Много тысячелетий назад существовали Ису. Они были богами, но они пали. Их артефакты невиданной силы, их знания и постройки орден, в котором я занимаю место магистра, находят по всей земле. Наша цель — собрать их всех воедино, услышать их голос, так как через них они передали нам послание. В прошлом я боролся изнутри с Орденом. Сеял зерна раздора между его членами, так как не желал принимать участие в их ереси. Но потом я смирился и обрел понимание, которое помогло мне одержать победу над данами. Но это всего лишь одна незначительная победа. Цели Ордена должны быть нерушимы как церковные заповеди, — Альфред постучал своим костлявым пальцем по столу. Затем вздохнул и сделал хороший глоток вина. — Но… берегись. Есть те, кто захочет опередить и не дать завладеть этими знаниями. Ты слушаешь, Утред?       Я слушал. Только сказанное королем мне казалось бредом умирающего. Может, эти сомнения отразились на моем лице.       — Я слушаю, милорд.       — Их называют Незримыми и все, что ты почувствуешь, когда они за тобой придут, это холодную сталь в своем сердце. Их Орден был расформирован в Англии, но они снова явились, причем тогда же когда и даны. Теперь они крепко обосновались в Люндане. Я знаю некоторых из них. Они не являются членами Незримых, но всячески им помогают. Среди них есть как даны, так и саксы. Поэтому я говорил тебе о доверии. Члены ордена Древних должны быть преданными тебе и общему делу. Поэтому когда ты встретишься с Гудвином, то скажешь ему: «Да направит нас Отец Понимания».       — А где Гудвин? — спросил я, подливая себе еще вина. Я помнил этого человека. Мне казалось, что он шпик. Что он человек немногословный и замкнутый.       — Я отослал его. Он вместе с ревнителями везет мои хроники Ордена в крепость Бадрум. Я бы сказал, чтобы ты отправился немедленно, но ты же сам обещал задержаться до коронации Эдуарда.       — Да. Обещал.       — Дай мне последнее обещание, Утред. Что бы ни случилось, ни мои дочери, ни мои сыновья не узнают о деятельности Ордена Древних. Что бы мою семью не ждало в будущем, они не должны быть членами Ордена. А так же… они не должны пострадать в случае, если интересы Ордена пересекутся с их интересами.       — Я… я не могу вам этого обещать, милорд. Я не знаю, что за бремя вы мне вверяете. Я готов ценой своей жизни защищать Этельфледу и Эдуарда от всех реальных угроз. Все, что я сейчас вам обещаю, милорд, это помнить вашу просьбу.

***

      Дорога заняла два дня. Меня сопровождали Ситрик, Финан и Осферт. Я доверял им как себе. Судьба не раз нас проверила, и мы теперь стали ближе чем братья. Нашей целью была небольшая крепость Бадрум, что располагалась в чаще леса. Ее было нелегко отыскать, а отыскав ее, нас недружелюбно встретили паладины. Облаченные в броню монахи-воины, они стояли на воротах и молчали, даже когда я к ним обратился.       — Я — Утред Рагнорсон. Прибыл в Бадрум, чтобы исполнить последнюю волю короля. Позовите Гудвина.       Молчание.       — Может, они немые? — предположил Финан.       — Или глухие. В такой глухой броне только свои мысли и можно слышать, — пошутил Ситрик.       — Может, нужно предъявить им грамоту или сказать пароль. Альфред тебе что-нибудь оставил? — скрестил на груди руки Осферт.       В моей дружине Осферт был монахом, а еще бастардом короля Альфреда. Монахом он был скверным, потому что пил и распутничал наравне с Финаном. Однако, его знания, полученные за годы нахождения в монастыре, приносили нам пользу. В отличие от меня, Финана и Ситрика, бастард Альфреда смотрел на паладинов-стражей с восхищениме.       — Я Утред Рагнорсон. Я здесь по воле Отца. Да направит нас Отец Понимания.       Паладины убрали копья с нашего пути, и мы вошли в крепость. Тут не жили крестьяне, да и построек в ней было немного. Разве что казармы для паладинов и чертог. На его ступенях нас и встретил Гудвин, седеющий воин, который, похоже, никогда не снимал своего кожаного доспеха. Я по привычке глянул на его правое плечо, будто проверял, не отросла ли его отрубленная рука. Не отросла, разумеется.       — Утред Рагнорсон. — пророкотал Гудвин, — Добро пожаловать в крепость Бадрум. Оставь свой меч и друзей, и иди за мной. Не беспокойся, им и тебе ничего не угрожает.       Молча передав свое оружие Финану, я отправился следом за Гудвином.       — Наш Отец и король отошел в лучший мир. — произнес Гудвин, проводя меня через высокий чертог, — В последнем письме он сообщил, что отправит сюда своего наследника. Я не ожидал, что им станешь ты, но я принимаю его выбор.       — Вот так просто? Без скандала, клинка у горла и яда?       — Орден Древних — это не кучка элдерменов или тенов, ведущих себя как крестьяне во время раздачи зерна. Магистр выбирается пожизненно и его власть неоспорима. А если кто-то пойдет против магистра, такие будут преданы забвению, — ответил Гудвин и передал мне факел. Затем он открыл тяжелую, окованную металлом дверь и велел мне ступать вперед. Гудвин задержался, чтобы взять еще огня, после чего мы стали спускаться по винтовой лестнице.       — У меня есть еще вопросы. — сказал я.       — Я здесь чтобы на них ответить, милорд. — ответил Гудвин.       — Возможно ли собрать членов Ордена в одном месте?       — Такая возможность есть. Время от времени мы собираемся, дабы обсудить положение дел и наши успехи. Члены Ордена несомненно захотят с вами познакомиться. Я напишу письма и отправлю паладинов в самое ближайшее время. — я промолчал, и спустя еще несколько ступеней, Гудвин произнес: — Вот мы и в крипте древних!       — Хорошо.       Мы вошли в подземный чертог. В помещении было светло благодаря многочисленным факелам, но все равно основной свет исходил от круглого предмета, который стоял на пьедестале. Этот свет притягивал мой взор.       — Гудвин, что это?       — Мы называем его Яблоком Эдема. Каждый коснувшийся его или берущий в руки может услышать голос Ису. Один из членов ордена по имени Якоб пронес его на битву у реки Северн. Даны тогда отступили, а вот Якоб умер в бреду. Мы не забудем его жертвы.       — Значит, я могу его взять в руки?       — Конечно, милорд.       Я подошел поближе, дивясь таинственному свету. Я протянул руку и почувствовал живое тепло, что источало Яблоко. А потом я взял его в руки, и свет едва не ослепил меня. И я услышал голос. Его голос.

«Вероятность успеха низкая. Ты не наше дитя. Ты дитя наших врагов. У тебя есть вопрос?»

      — Кто ты? — с благоговением спросил я, но свет Яблока погас. Оно стало холодно и… мертво.       — Я много раз задавал этот вопрос, — пожал плечами Утред. — После этого оно замолкает и в течение нескольких дней молчит, прежде чем я могу снова взять его и задать следующий вопрос.       — Должно быть, это не правильный вопрос.       Я вернул Яблоко на место и стал осматривать крипту. Король Альфред оставил множеств записей и, читая их, я не заметил как пролетело время и наступила ночь. Помня о своих спутниках, я решил отпустить их. Я покинул крипту, намереваясь вернуться туда как можно скорее.       — Финан, Ситрик, Осферт, — позвал я их, когда вышел на поверхность.       Мои спутники расположились возле костра. Они пили эль, и утоляли голод жареной бараниной.       — Милорд, мы думали, что вас убили! — Финан вскочил с места. — Вот, думали как брать чертог!       — Все в порядке, — ответил я, наблюдая с каким смаком и беспечностью мои друзья «думали как брать чертог». — Мне надо тут задержаться. Отправляйтесь в Кокем. Отдохните немного, вы это заслужили, — я вручил каждому по двадцать серебряных монет. — А я вернусь через несколько дней или даже недель.       — Может, мне остаться? — спросил Ситрик.       — Твоя жена тебя ждет, — напомнил я. — Но поедете утром. Пока же отдыхайте.       Я вернулся обратно. Мне еще предстояло многое узнать. И обрести понимание.

***

      — Что ты можешь сказать о Незримых? — спросил я Гудвина, когда очередной безликий паладин наконец-то подал нам завтрак. Я не спал всю ночь и чувствовал зверский голод.       — Они — те, кто мешают нам в достижениях наших целей. Незримые способствовали ослаблению влияния Римской империи на Британию. Когда ушли последние римляне, то ушли и они. Когда даны начали свои набеги на Англию, то вернулись и они. Я сражался с одним из них… с посвященным.       — Посвященным? — от удивления я оторвался от яичницы с беконом. — О них Альфред ничего не писал. Как такое возможно? Расскажи мне о посвященном и их братстве все, что Альфред утаил!       — Король много чего утаил. О вас он тоже не оставил записей в хрониках, Утред Беббанбургский, клинок короля Альфреда, спаситель Уэссекса и Мерсии.       — Такова была его воля. Чтобы его деяния помнили будущее поколения. Это что-то вроде Яблока Эдема, только понятнее. Надежнее ли? Не знаю. Так кто он? Тот, кто лишил тебя руки.       — Дан по имени Эйвор, Брат Волка, — поморщился Гудвин и коснулся ладонью своей культи. — Он носит скрытый клинок, но не как Незримый. Все его пальцы на месте.       — Эйвор, Брат Волка, — повторил я. Это имя было мне знакомо. Я уже встречал этого воина в Дунхольме, крепости Рагнара. Мы сидели рядом, почти не говорили, а взгляд его ледяных глаз, взирающих на меня, выражал презрение моими деяниями.       — Он оставил меня в живых, — продолжил Гудвин, не заметив моей задумчивости, — хотя я не думал, что останусь жив. Я мог истечь кровью, но меня спасли монахи и Альфред. Важно понимать, что Эйвор не Незримый. Он не прячется в тенях, хотя эта тактика ему знакома. Он, как и все даны, одержим славой. Ему знакома честь. Его невозможно подкупить…       — Достаточно, — оборвал я Гудвина, который слишком увлекся, расписывая положительные качества нашего неприятеля. — Я хорошо знаю данов. У них много слабостей. Однажды я найду слабость и у Эйвора. Однажды наши пути с ним пересекутся вновь. Однажды…

***

Я Утред Рагнорсон. Я Скедугенган. Теперь я больше, чем воин короля Альфреда, теперь я новый магистр Ордена Древних. Волею Отца я вершу его волю и ищу ответы на вопросы, что оставили Те-кто-был-до-нас. Те, кого звали Ису. И моя воля такова: отстаивать принципы Ордена, бороться за его ценности, никогда не выдавать тайн Ордена и не рассказывать о наших деяниях. С этого момента и до самой смерти, любой ценой, да направит меня Отец Понимания.