Колли́зия (от лат. collisio «столкновение» и collidere «ударять друг о друга») - столкновение каких-нибудь противоположных сил, интересов, стремлений.
Арсений не любит давать интервью, когда Антон, наоборот, обожает ходить на подобного рода мероприятия. Шастуну двадцать пять, и он светится ярче сверхновой, когда его узнают на улицах Питера, и с радостью соглашается на совместное фото с поклонниками, коих с каждым днем становится все больше. Арсению тридцать три, и к популярности он привык давно. Мужчина обычно игнорирует толпы фанатов на улице, а иногда позволяет себе и грубо послать их.
Попов знакомится с парнишкой на кастинге, когда последний, не имея и грамма опыта в кино, пробуется на главную(!) роль в многообещающей экранизации мирового бестселлера. Брюнет, раскинувшись в кресле, неторопливо потягивает уже немного остывший американо, внимательно сканируя взглядом новостную ленту инстаграма. Он мечтает поехать, наконец, домой, ибо надежда, что сегодня они с Пашей найдут кого-то достойного на вторую главную роль, в пару к Арсению, становится не просто мала, а попросту ничтожна. За этот, уже третий день проб, количество парней, которых Попов с режиссером пересмотрели и переслушали, достигает отметку в три сотни дохуя амбициозных, но и капли не способных «актеров». Арсений и не надеется найти кого-то под стать себе. Ему нужен хотя бы проблеск таланта, хотя бы малейшая искра. Но ее не случается уже трехсотый раз, и даже ангельскому терпению Арсения наступает конец. Он собирается уйти, когда организатор сообщает ему с Волей, что приехал еще один претендент. Попов про себя считает до десяти, ведь время кастинга вышло еще полчаса назад, и кто этот наглый
долбоеб молодой человек, который думает, что все только его и ждут. Но людей убивать нельзя, так?
(читать: можно и нужно, но под статью не хочется как-то, жизнь Арсения, на самом деле, не так уж и плоха, чтобы с легкостью променять все на сырую тюремную камеру).
— Останешься? — неуверенно и устало интересуется Паша, сам осознавая бредовость идеи.
Будто что-то изменится. Одним долбоебом больше или меньше — есть ли разница?
— Похуй, пляшем, — и что-то дергает его остаться. Он никогда не досиживал до конца, убегал раньше отведенного на прослушивание времени, потому что ненавидел работать в паре с кем-то. Ему бы главную роль, сольную, чтобы всякие отбросы не путались под ногами.
Арсений не эгоист и не самовлюбленный ублюдок,
что вы. Просто Арсений знает, что он лучше. Намного.
Паша лишь кивает и садится обратно в режиссерское, открывая сценарий на той сцене, которую поручили выучить всем, кто хотел попытать удачу и получить-таки роль Алекса.
«Коллизия» стала первой русской драмой о любви двух парней, которая обрела мировую известность. После проданного миллиона копий на писательницу посыпалось сотни предложений об экранизации ее произведения от ведущих режиссеров Голливуда, но Оксана Суркова доверилась Воле — первому по популярности в России и небезызвестному в Европе молодому режиссеру, на счету которого были многие ведущие кинокартины всего российского кинематографа. Причинами послужили, во-первых, уверенность девушки в его профессионализме, а во-вторых, конечно, давнее, еще со студенческих лет, приятельство двух творцов. Вопрос, кого брать на первую главную роль, решился быстро. Без проб и вообще вариантов выбора. Роль Эрика в первый же час утверждения Паши, как режиссера
«Коллизии», предложили Попову, и он согласился. Арсений снимался практически во всех работах Воли и еще никогда не подводил мужчину, когда тот взамен дарил актеру популярность, граничащую с мировой. Арсений с самого начала хотел себе эту роль (потому что больше некому ее отдавать. Потому что, когда другие будут пытаться
играть Эрика, он проживет его и сделает чем-то отдельным и цельным от книги). Насчет роли Алекса он не думал и секунды. После прочтения драмы Сурковой, Попов понял, что Эрик — это он сам, если бы его образ, душу, мысли попытались перенести на лист бумаги. Немного упрощено, но в Эрике актер видел свою личную боль и сладость. И теперь он точно не хотел делить этого персонажа с кем-то другим, смотреть как кто-то другой пытается играть его самого
(спойлер: хуево). Просто Арсений снова знал, что лучше. Поэтому, он впервые был рад приглашению на роль. Вдвойне он был рад тому факту, что режиссером будет Воля, ибо с Пашей было комфортно, с Пашей было хорошо.
Мысли о том, что ему придется целоваться с мужчиной, Арсения не то, чтобы напрягали, нет. Его сексуальные предпочтения никогда не имели табу на пол, но от осознания того, что ему придется целоваться с кем-то вроде Алекса, звезду чуть ли не выворачивало. Он старался не думать о предстоящем кастинге на вторую главную роль, но рано или поздно любому блаженству приходит конец. Вот и Арсений уже третий день сидит на одном и том же ебаном месте, слушая жалкие попытки не менее жалких парнишек сыграть и без того блевотного Алекса.
Арсений честно не понимал, как такой, как Эрик, смог влюбиться в такого, как Алекс. Они же ебаное черное и белое, с хуя ли?
— Пусть заходит, — вздыхая, коротко командует Паша, и Попов уже заранее ненавидит в край охуевшего пацана.
Чуда не случается, и Арсений не видит в Шастуне ничего выдающегося: высокий, даже слишком, худой, опять же перебор, ушастый, улыбчивый
(читать: чересчурчересчурчересчур). Он и взгляда на нем сильно не задерживает
(читать: пытается скрыть заинтересованность, потому что в глубине души начинает себя убеждать, что остался не зря и что, Арсений, пора бы уже попытаться разглядеть хоть что-то хоть в ком-то, иначе и ты без роли в итоге останешься, долбоеб).
— Извините, бля, автобус в пробке застрял, — Антон так солнечно улыбается и смотрит Попову прямо в глаза. Арсения триггерит не по-детски от таких переглядок.
Воля вздыхает: — Начинай уже, — и Антон начинает. Больше Попов не отвлекается на ранее интересную ему ленту инстаграма.
Старт съемок назначают через неделю.
Если Арсений скажет, что съемки проходят легко и просто, он напиздит, а делать он это любит. Они с Шастуном срутся чуть ли не каждый час, начиная от привычки Антона курить ненавистные Попову сигареты в гримерке, заканчивая манерой Арсения называть Шастуна принцессой — уж слишком нежный этот мальчик временами, хоть и пытается своим матом и наигранной хрипотцой в голосе создать, как ему кажется, образ мужественности. Арсений бесится, Антон готов рвать и метать, но съемки идут, неудачных дублей практически нет, и Арсению иногда кажется, что его партнер по съемкам, как и он сам, играет самого себя. Они блять нашли идеального Алекса, добавив в него крупицу шастунишеского шарма. По идее, Антон должен бесить от таких доводов Арсения еще больше, но он,
нет, бесит, конечно, но как-то не так, как надо бы. Арсению чудно́.
После отснятого первого поцелуя Эрика и Алекса Воля, окрыленный будущим фурором своего проекта, запрягает уже
двух своих любимых актеров поехать с ним и с Сурковой в ночной клуб. Странно, но Арсений не ревнует успех к Шастуну. Странно, но Антон не чувствует неловкости после поцелуя с Поповым
(читать: ему пиздец хочется повторить, только без камер, увольте). В тот вечер выясняется, что Шастун совершенно не умеет пить, и Арсению это кажется до одури логичным. Такой нелепый, светлый мальчик вошел в его жизнь стремительно и без всякого предупреждения.
Романтическая лирика прекращается ровно в тот момент, когда Попов понимает, что Паша с Оксаной бухие не меньше его партнера по съемкам, но у них личные водители и полное отсутствие желания покидать клуб, а Антона ведет и в смысле самом плохом: парень застрял в кабинке туалета уже как на сорок минут. Арсений пьяный совсем немного и сейчас чувствует себя ебаной мамочкой для двадцатипятилетнего ребенка, осознавая, что бросить Шастуна он тут не сможет. Точнее, он, конечно, мог бы, и вряд ли бы получил осуждение
(на которое ему было всегда глубоко похуй) даже от самого Антона, ведь они просто коллеги
(так?), и никто никому ничем не обязан. Арсений осознает масштаб всего пиздеца, когда паркует машину у своего дома, а на заднем сиденье, свернувшись калачиком, чуть слышно похрапывая, спит Антон. Парнишка оказывается даже легче, чем предполагал Попов, и актер доносит пьяное тело до гостевой спальни на третий этаж коттеджа без особых усилий.
Антону с утра стыдно. Нет, даже не так. Антону с утра
охуеть как стыдно, и желание провалиться под землю преобладает даже над желанием выпить холодной воды, а если он не сделает последнего в течение следующих нескольких минут, то рискует загнуться от обезвоживания в этой блядско идеальной домине Попова. Шастун искренне надеется, что случись оно так, Арсений по их иллюзорной дружбе похоронит его прямо в своем величественном саду, в существовании которого Антон и минуты не сомневается.
— Если я сдохну, то хотя бы в роскоши, — заключает парень, переворачиваясь на бок, еще раз осматривая комнату, в которой он провел по меньшей мере позднюю ночь и все утро. Мраморный пол, полупрозрачный потолок, панорамные окна и бла, бла, бла. Интересно, если Антон все-таки выживет, Арсений потребует с него плату за предоставление столь шикарного отрезвителя и если потребует, то сможет ли Антон когда-нибудь ее выплатить?
Честно, Шастуну в какой-то момент даже начинает казаться, что отношения с неприступным суперзвездой Поповым у него начинают налаживаться. Когда парень учится в театральном, то не раз слышит фамилию нынешнего партнера по съемкам как образец идеала и мастерства. Все девчонки, а может и не только они, пускают слюни только при одном упоминании о Попове, а парни завидуют и хотят быть настолько же охуенно талантливыми и независимыми. Антон не из разряда безумных поклонников суперзвезды, но ему нравится подача Попова и сам актер, чего уж таить. И вот, казалось, Шастун вытягивает золотой билет и начинает работать с легендой российского кино на одной площадке, в паре, они блять даже целуются(!), пусть и по сценарию, но факт остается фактом.
Вообще, мысль о том, что Арсений Антону нравится не только как хороший актер, но и как очень красивый и интересный мужчина, Шастуну приходит, наверное, после третьего или четвертого их съемочного дня. Ничего особенного не происходит, просто Антон во время их очередного спора в который раз смотрит Попову в его голубые глаза и понимает, что никогда по-настоящему причинить боль или зло ему не сможет. В их срачках Антон только чего не грозился сделать с Поповым: и сбить на его же дорогущей машине, и язык ему засунуть в задницу да прокрутить там как следует, и побить чем-то тяжёлым. А на деле Антон тонул. Тонул в блядской голубизне Попова.
Шастун никогда не думал о том, что он гей. Он, наверное, им и не был. Он был по девочкам и по Арсению. Больше по последнему, все же. Осознание данного факта парень воспринял достаточно спокойно, потому что, как известно, безответная любовь самая сильная и нерушимая — сидишь себе спокойно и любишь, и никакие «Нам надо расстаться», «Проблема не в тебе, проблема во мне», «Я устал от наших отношений» не помеха. Нет отношений — нет мозгоебства, считал Антон. Он планировал тихо себе в уголочке вздыхать об Арсении, мечтать о нем томными ночами, а на площадке ловить кайф от нахождения Попова рядом.
План идеально срабатывает, пока Шастун навеселе не решает напиться, прекрасно зная еще со школьных времен, что пить он не умеет от слова совсем. Антону страшно. Он так не хочет потерять то, что обрел. Что, если Попов откажется от съемки с ним и попросит найти Антону замену? Антон ведь даже и половину того, что вчера происходило, не помнит. Что, если он приставал к Арсению и тот теперь на него и не взглянет? Ведь, одно дело — играть гея, совсем другое — быть им
(читать: быть по Арсению Попову, пошли нахуй ярлыки). Антона знобит. И до конца непонятно, от недостатка воды и переизбытка алкоголя в организме, или же это нервные клетки подыхают одна за другой.
— Проснулся? —
блятьблятьблять. Озноб только увеличивается, и Шастун резко поворачивается спиной к зашедшему в спальню Попову.
Интересно, думает Антон,
если игнорировать проблему в виде одного голубоглазого брюнета, она исчезнет? Антон, правда, надеется, что да. — Антон? — голос Арсения, на удивление, спокойный.
— Типо того, — хрипло выдавливет из себя парень, кутаясь в одеяло с головой.
— Тебе плохо?
— Что ты, охуенно.
— Не дерзи.
— Не задавай ебнутых вопросов, — что ж, даже в страхе потерять все, Шастун не теряет способность язвить. Помирать, так с музыкой, как говорится.
— Я принес тебе попить, — брюнет хмыкает и ставит стакан воды с растворенной таблеткой от головной боли на стеклянный столик у постели. Мужчина встает у стены, скрещивая руки на груди, ожидая, пока этот наглый пацан сдастся и соизволит повернуться к нему лицом.
Проходит около пяти минут честной борьбы, но в итоге побеждает организм, и Антон нехотя разворачивается, привстает на локтях и начинает жадно пить. Жить становится, правда, немного легче. Но счастье длится не долго, и Шастун сталкивается взглядом с арсеньевским. Ему кажется, что Попов ненавидит его, что буквально через секунду мужчина наорет на него и выбросит не только из своего дома, но и из своей жизни. Но брюнет молчит, взгляд его не читаем, и
это, думает Антон,
еще худший расклад смерти. Парень весь обрастает плотным сгустком стыда и, не выдержав, опускает взгляд, задерживаясь на пиздец каком интересном орнаменте пола, который, по сути, отсутствовал.
— Не смотри, — только и говорит Антон, потому что боится, что Попов услышит дрожь в его голосе и еще раз скажет свое насмешливое «принцесса».
— Почему?
— Мне стыдно, — всхлип.
Нетнетнет, ну блять.
Дальше происходит то, что Антон не может объяснить чем-то реальным и адекватным. Он ждет всего: пощечины, посыла нахуй, да пусть хоть выливает остатки воды ему в лицо. Но Арсений просто садится рядом и обнимает Антона. Шастуна ведет, только теперь в самом хорошем смысле. Арсения тоже. Антон обнимает в ответ, уткнувшись носом в плечо Попова, вдыхая вкусный аромат одеколона. Арсений запускает пальцы в русые волосы пацана, поглаживая большим острые скулы нежного лица. От Антона пахнет, конечно, бухлом и блевотиной, но Арсению этот запах кажется слишком родным и правильным, чтобы жаловаться. Арсению никогда не было так хорошо и спокойно, как сейчас. Парни уже вместе ложатся на постель, не отлипая друг от друга, Антон без зазрения совести закидывает ногу на бедро Попова, сам же брюнет прижимает пацана к себе еще плотнее, шепча тихое «принцесса», которое уже не кажется Антону чем-то обидным и постыдным. Оба отключаются в момент, посылая нахуй необходимость поговорить. Ну, или отодвигая момент ее наступления. Они по праву заслужили отдых и могут, наконец, проспаться.
Лед, и без того не особо прочный, трескается между актерами громко и, кажется, окончательно. Споров становится чуть меньше, а прикосновений, якобы невзначай, намного больше. Антон вне себя от счастья иметь возможность обнимать партнера по съемкам не только тогда, когда это прописано в сценарии, а Арсений не хочет отпугнуть парня серьезными разговорами. Они — два взрослых человека, и укрывать друг друга в крепких объятиях в перерывах между съемками, конечно, прикольно и замечательно, но с каждым днем Попов все сильнее убеждается в своем желании разложить иногда слишком охуевшего Шастуна на столе в их гримерке и заставить парня сменить язвительные комментарии на возбужденные стоны и мольбу о продолжении. Но мужчина не предпринимает попыток зайти дальше простых объятий, потому что впервые в жизни боится. Арсений Попов с раннего детства был окружен всеобщим обожанием и часто
(читать: практически всегда) пренебрегал им, но любовь и внимание Антона Шастуна он обязался сберечь во что бы ни стало. Даже если пацан не влюблен в него, даже если Шастун видит в нем только друга или, возможно, наставника в кино.
Тем временем, съемки неумолимо движутся к своему логическому завершению. Актерам пока не представляется возможности еще поцеловаться, но по книге у них должен был быть типичный хеппи энд, поэтому Арсений с Антоном, наверное, даже больше самих Эрика и Алекса хотят, чтобы те поцеловались уже, наконец
(а лучше и потрахались, но тут уже у кого что болит). У Арсения болит душа и голова от переизбытка мыслей и эмоций, а Антону уже хочется, чтобы у него заболела задница, но говорить о сексе с Поповым это что-то слишком и вообще перебор. Шастун до сих пор не уверен в том, что Арсений не играет с ним, а с его талантом сделать это проще простого. Антон чувствует, как с каждым прикосновением влюбляется в Попова еще сильнее, а мысль о том, что съемки рано или поздно закончатся, не вселяют в парня ничего, кроме уныния.
— Так, золотые мои, сегодня снимаем финалочку. Алекс переступает через себя и сам целует Эрика, наплевав на все предрассудки. Постельной сцены, увы, не будет, давайте побережем сердца дорогих наших русских гомофобов. Некоторые из них уже от трейлера откинулись, а тут на те. Да и вообще, история эта слишком красивая, чтобы портить ее вашими стонами неуместными, — фыркает Паша и снова отворачивается от парней к Оксане, чтобы обсудить с ней все тонкости итоговой сцены. Последний день. Сегодня их последний день здесь. Надежда только на Суркову с ее фантазией и страстью на вторую часть
«Коллизии», но если она и будет, то далеко не скоро.
А за это время, Антон уверен,
Арсений окончательно потеряет к нему интерес и найдет кого-нибудь поинтереснее. Он ведь даже поцеловать его не может, а, возможно, и не хочет вовсе. Шастун топит себя в океане отчаяния.
— Любовь сексом не испортишь, — тихо бурчит себе под нос Антон, бездумно листая новостную ленту инстаграма.
— Готов? — Арсению не нужно объяснять, к чему именно. За эти месяцы совместной работы они научились понимать друг друга без слов, как бы клишированно романтично это не звучало. Например, «Пошел нахуй» друг друга парни чувствуют уже на ментальном уровне.
— Всегда готов, — только и отвечает Антон, и оператор произносит заветное: «мотор». Оба понимают, что играть им сегодня особо что-то вряд ли придется, а еще Антон прекрасно осознает, что либо сделает это с первого дубля, либо не сделает вообще. Ведь, наконец-то, парень, кажется, нашел нужные слова в признании Алекса, чтобы попытаться объясниться с Арсением, пусть возможность взаимности от второго казалась сейчас Шастуну какой-то иной космической реальностью.
Съемки финальной сцены проходят на пороге арендованного дома, который чем-то отдаленно напоминает поповский коттедж. Все стихает, оба парня слышат звук включившейся камеры, и Антон делает глубокий вдох.
Сейчас или никогда, блять.
— Я знаю, что не идеал и что мы разные. Я — инфантильное создание, которое ничего не знает об этом мире, а ты, ты — совсем, совсем другое. Нереальное, неземное. Мы не можем быть вместе, это ведь просто против всех канонов, это смешно и абсурдно, так? Но мне похуй. Я устал притворяться нормальным, пусть все нарекают меня больным на голову, мне не стыдно. Я люблю тебя, понимаешь? Я никого никогда так в жизни не любил, как тебя, и я боюсь, что могу больше не увидеть твою улыбку, твои глаза, не услышать твой чертов смех, сука. Я просто хочу быть с тобой, ладно? Позволь мне сделать эту огромную ошибку. Потому что если не сделаю ее сейчас, я буду жалеть о блевотной правильности своей жизни весь ее остаток, — и Антон целует Арсения. Целует так, как давно хотел и желал. Жадно, с наслаждением, врезаясь своим языком в рот мужчины. Попов крепко и властно обхватывает парня за плечи, с возбужденным рыком прижимая худое тело к себе. Их ведет настолько, что, кажется, оба теряются во времени. Парни забывают о том, что на площадке есть еще люди помимо них двоих, что, наверное, пора бы остановиться. Они жмутся друг к другу все сильнее, не имея сил и желания оторваться. Мир вокруг замирает, люди затыкаются нахуй, потому что заворожены тем, что наблюдают. Никто не видит Эрика с Алексом, все видят Арсения Попова и Антона Шастуна
(читать: двух влюбленных долбоебов, которые охуеть какие важные гуси, и им нужна была отдельная сцена в фильме, чтобы признаться, наконец, друг другу в любви).
Несмотря на то, что от оригинального монолога Алекса Антон оставил только первые несколько строк, дубль не переснимают и отдают на итоговый монтаж, и фильм выходит в прокат уже через месяц. Спустя еще месяц
«Коллизия» обретает бешеную популярность и очень высокие рейтинги по всему миру, окупается вчетверо, а после номинируется на несколько премий сразу, которые впоследствии и выигрывает.
***
— А я напоминаю, что сегодня у нас в гостях были мировые знаменитости, исполнители главных ролей в фильме
«Коллизия» — Арсений Попов и Антон Шастун. Спасибо, парни, что пришли, это было незабываемо, — говорит девушка с самой милой улыбкой, которую может выдать человек, и два молодых мужчины, устало улыбаясь, кивают ей, в свою очередь прощаясь, и покидают студию.
Казалось, жизнь после окончания съемок должна стать легче, но хуй там плавал, как говорится. Парни только и успевают бегать по интервью, выступлениям и другого рода ток-шоу. Жизнь била ключом, но иногда казалось, что ключ этот гаечный и увеличенный в размерах раз так в пять, а то и в семь.
Вот и сейчас, Шастун, не спавший толком уже третий день, выходит на улицу с охуеть какой довольной улыбкой, чем начинает конкретно подбешивать Арсения.
— Вот что ты лыбишься? — беззлобно огрызается брюнет, пресекая попытку младшего парня вытянуть из вынутой из нагрудного кармана куртки пачки сигарету. — Не, херню эту без меня кушать будешь, — и выкидывает пачку в мусорку.
Охуевший граф.
— Охуевший граф, — констатирует Шастун. — И сигареты не кушают, Арс, а курят.
— Да хоть в задницу себе их засунь, но не при мне, — Арсений тянет Шастуна к парковке.
— В свою задницу я засовываю кое-что более приятное, — гордо заявляет Антон, выпрямляясь, тем самым становясь выше Арсения почти на голову. И ведь знает, что последнего это и так бесит — эта их разница в росте, черт бы ее подрал. Арсений не привык уступать кому-то в чем-то, даже если этот кто-то — Шастун.
— Ох ну спасибо, вы оценили мой член по достоинству, — манерно восклицает Попов.
— А кто сказал, что я говорил о твоем, дорогой? — Шастуну требуется секунда, чтобы понять, что этого говорить явно не стоило, ведь в следующее мгновение Арсений круто меняет траекторию своего движения и устремляется в кафе напротив, буквально волоча Антона за собой.
Шастун понимает, что сейчас его будут грубо трахать. И не сказать, что особо недоволен раскладом вещей. Жесткий и властный Арсений — его личный кинк.
Арсений заталкивает младшего парня в дальнюю кабинку мужского туалета, предварительно закрывая все так-то общественное помещение на защелку. Брюнет впечатывает Шастуна в холодную кафельную стену неосторожно, с размаха, так, что у последнего, кажется, что-то хрустит в спине. Мужчина целует горячо и без прелюдий, кусая парня за шею, от чего тот чуть слышно вскрикивает. Антон стонет как последняя сучка, когда Арсений приспускает его штаны и касается члена, начиная медленно, кончиками пальцев водить по его основанию, дразня этим Шастуна.
Ебануться просто. Антон так обожает эту сладостную пытку, но в то же время хочет большего, что буквально начинает хныкать от нетерпения, забираясь руками под футболку Арса и до кровавых отметин царапая его спину.
—
Принцесса, все хорошо? — второй кинк Антона Шастуна после грубого траха от Арса — сам Арс во время грубого траха с его ложно нежными комментариями.
— Блять, Арс, еще, — стонет Антон, и Арсений правда ускоряется. — Арс!
Арс!
— Ты хочешь кончить без меня,
принцесса? — звучит, как предательство родины, конечно.
— Трахни меня уже,
Арс, сука! — Арсению два раза повторять не надо, он просто так сильно любит своего мальчика таким податливым и ручным, что
ебануться можно уже во второй раз.
Парни вылетают из кабинки, и теперь задница Шастуна располагается на раковине, рубашка растегнута полностью, ноги парня максимально разведены, а член бешено пульсирует, и ему так блядски хочется Арса, что он сдохнет, если его мужчина не войдет в него еще хотя бы минуту. И когда нелепое «Извините, бля» переросло в «Арс, трахни уже меня»? Антон не знает. Ему как-то похуй.
Арсений трахается охуенно, как и делает, впрочем, все остальное. Но трахается он только с Антоном, поэтому это как-то более почетно, что-ли, даже если все происходит в туалете какой-то забегаловки. Антон не жалуется, Антон стонет, стонет, стонет и стонет. И кричит истерично возбужденое
«Арс, блять!» на все кафе. Куда же без этого.
— Так о чьем члене ты говорил? — интересуется, как бы невзначай, Попов у абсолютно лишенного сил Шаста, развалившегося на переднем сиденье машины.
— О твоем, блять. Доволен? — хрипит Антон, делая глоток еще с утра недопитого кофе.
Арсений не отвечает. Выезжает на трассу и направляется домой, иногда украдкой посматривая на задремавшего справа парня. Даже сейчас, оттраханный, потный, растрепанный, он выглядит, как ебаное божество. По крайней мере, для Арсения точно, а остальных его парень ебать особо не должен. Во всех возможных интерпретациях сего изречения.
Подъехав к уже как почти три месяца их
общему дому, Попов глушит мотор и, стараясь особо не шуметь, захлопывает дверь автомобиля. Наплевав на собственную усталость, берет своего мальчика на руки и несет к ним спальню. Решив немного перекусить, он оставляет Шаста на кровати, а сам собирается ретироваться на кухню и уже на выходе из комнаты слышит тихое: «Арс».
— Да? — мужчина разворачивается лицом к сонному парню, что почему-то серьезно смотрит на него своими зелеными глазами.
— Я люблю тебя, — так просто произносит Антон, устало улыбаясь.
— И я тебя люблю, — зачарованно произносит Арсений, не понимая, колоссальный недосып или же жаркий секс в туалете забегаловки у парковки поспособствовал данному признанию.
Странные у этих двоих, однако, представления о романтике.
— Ага. Чмок в пупок, дорогой, — и роняет голову на подушку, кажется, мгновенно проваливаясь обратно в сон.
Арсений Попов соврет, если скажет, что после сам не начинает улыбаться как дурак и что голод не напоминает о себе еще очень долгое время.
Когда Арсению и Антону, как главным приближенным да и просто друзьям, Воля с Сурковой сообщают о скором выходе второй части
«Коллизии» и возможном выходе по ней сиквела, парни соглашаются на участие без промедления, хоть и понимают, что бессонных ночей станет в их жизни еще больше.
Арсений Попов напиздит, если скажет, что у них с Шастом любовь с первого взгляда. Ну, может, с первого «Извините, бля», а, может, с первого «Пошел нахуй, ублюдок». Арсений точно напиздит, если скажет, что было просто, ведь было охуеть как сложно. Но Арсений Попов не напиздит
(разрешается ебануться в третий раз), если скажет, что теперь прекрасно понимает, почему такой, как Эрик, полюбил такого, как Алекс.
