Новая песня

— О нет, Ноа! Оставь! Йоаким пытался перехватить руку друга, который собирался удалить результат их двухчасовой работы. Два музыканта с самого утра сидели в домашней студии и занимались написанием непривычной для них кантри-песни. Непривычной — потому что они не играли в таком жанре, это было задание от одного из заказчиков. Причём Ноа изначально не собирался его принимать, но Джолли — так шведа называли приятели на американский манер — уговорил его попробовать. И неизвестно от чего Ноа согласился быстрее: от вполне весомого аргумента Йоакима, что такое задание — это возможность улучшить их профессиональные навыки, или же от щенячьего, ласково упрашивающего взгляда карих глаз. — Ну звучит же совсем стрёмно! — Ноа оттолкнул ладонь Йоакима и спрятал компьютерную мышку за спиной. — Вовсе не стрёмно! Немного поправить, и будет хорошо, — Джолли не собирался сдаваться, он обхватил парня за плечи и потянулся ему за спину. — Надо было другой сэмпл брать. Уже не поправишь, — тот ловко увернулся от настойчивого гитариста и спрятал мышь в карман безразмерной худи. — Должно быть не хорошо, а идеально. — Тебе разве не жалко?! Перфектный ты наш! Два часа делали! Рука Йоакима крепко захватила сразу обе тонкие кисти Ноа, а вторая — наглым образом нырнула в его карман и отобрала предмет их спора. Возмущённый таким превосходством силы парень решил использовать запрещённый словесный приём: для шведа английский не был родным языком, но его жутко бесило, когда его поправляют. — Надо говорить не «перфектный», а «идеалист». В тот же миг раздражение, словно электрическим током, пронзило мышцы Йоакима, от чего он даже задрожал, сжал зубы и шумно выдохнул. — Ты ведёшь себя как ребёнок! Мышку спрятал — детский сад! Да, Джолли знал, что Ноа, в свою очередь, терпеть не мог, когда его называли ребёнком. Как говорится, око за око! Парень молча поднялся из кресла и ушёл, хлопнув дверью так, что стёкла задрожали в оконной раме. Он выскочил на улицу без куртки, даже не придав значения тому, что собирается дождь. — Очень по-взрослому! — крикнул в пустоту Джолли. У него внутри всё вибрировало от обиды. Дурацкая ссора из-за пустяка, однако раньше музыканты могли поспорить относительно каких-то деталей мелодии или текста — не первый же день они работают вместе — и Ноа не убегал, хлопая дверями. Конечно, это не просто так — вокалист Bad Omens последние несколько дней был какой-то задумчивый и дёрганый, его явно что-то беспокоило. Стоило поинтересоваться, поговорить, успокоить, но как часто бывает в порыве сиюминутной ярости, Йоаким лишь усугубил ситуацию. — Ничего! Остынет и вернётся, — гитарист отвернулся к ноутбуку. Он попытался внести поправки в композицию, о которых говорил Ноа, чтобы сохранить работу, а не удалять совсем. Йоаким поработал за компьютером чуть больше получаса — вроде получилось, надо Ноа дать послушать. Он встал и несколько раз прошёлся по комнате из угла в угол, как бы сбрасывая в этих движениях болезненное нервное напряжение, затем остановился у окна. — Vad fan! — чертыхнулся он по-шведски. Тяжёлые сизые тучи зловеще нависали над Лос-Анджелесом, а прохладный ветер со стороны океана громоздил их в мрачные небесные города. Длинные, тонкие стволы пальм качались из стороны в сторону. — Так! Где Ноа? Встревоженный парень похлопал по карманам своих джинсов в поисках телефона, но те были пустыми. Беспокойство нарастало, растекаясь по артериям с каждым участившимся ударом сердца. Джолли прыжками спустился на первый этаж в гостиную, там он нашёл брошенный на диван гаджет, и набрал номер Ноа. «Аппарат абонента находится вне зоны действия сети» — ну конечно, тот его выключил в порыве злости. А может это из-за бури? Йоаким ещё несколько раз нажал кнопку вызова — безрезультатно. Время будто остановилось. В тишине уютного дома, казалось, можно расслышать, как тягуче текли минуты, пока снаружи гудело и стонало. Джолли не смог бы остаться в этом спокойствии и уюте, пока не знал о местонахождении друга. Нужно что-то делать. Похоже, ключи от машины висели на крючке в прихожей, значит, она была в гараже. Не долго думая, парень схватил куртку, ключи, и отправился на поиски Ноа. Первым делом, он решил заехать в кафешку, в которой музыканты иногда обедали или зависали по вечерам. Дождь ещё не начался, возможно, Ноа решил там переждать непогоду. Заведение находилось недалеко, и всю дорогу Йоаким никак не мог сообразить, что сказать Ноа. Он так сожалел, что вспылил, и очень хотел извиниться. Всё-таки, если бы не его раздражительность, сидели бы они сейчас оба дома и пережидали бурю с чашкой кофе, укрывшись тёплым пледом. Воспоминания о времени, проведённом здесь, приятно согревали и успокаивали. Как здорово было большой компанией приятелей и соседей зайти вечером в уютное кафе, набрать любимых блюд и болтать обо всём на свете. Да и просто посидеть вдвоём с другом в тишине, когда молчание не напрягает, было спасением в повседневной суете с напряжённым графиком. Наспех припарковав машину, Йоаким кинулся в кафе и прошёлся по залу. Помещение было небольшим, поэтому парень сразу понял, что Ноа здесь нет. Да и разговор со знакомыми официантами ничем не помог — друг даже не заходил сюда сегодня. Тем временем, за окном хлынул дождь. Тяжёлые капли крупно падали с угрюмого, серого неба, с гулом барабаня по всем открытым поверхностям, сливаясь в сплошные потоки. Люди на улице бросились в рассыпную, прячась от стихии под крыши и козырьки. Расстроенный Йоаким успел добежать до машины, едва не промокнув. Оставался ещё любимый парк Ноа, но идти туда в непогоду было слишком неблагоразумно. Что ж, парню придётся проверить и это место, в противном случае он и не знал, куда податься. По дороге он подумал, что стоит набрать номер Ника, хотя толку от этого мало — басист жил в Вирджинии, но Ноа мог позвонить ему. Пусть бы он и пожаловался на Йоакима, тому было уже всё равно, лишь бы найти друга. Кстати говоря, Николас и Ноа познакомились давно, ещё подростками, они редко спорили, и с полуслова понимали друг друга. Вот чёрт, кажется, Йоаким ещё больше начал винить себя в ссоре — уж Ник то бы точно так с Ноа не поступил. Звонок ничего не решил, Ник тоже не знал, где их вокалист, и теперь на одного обеспокоенного друга стало больше. Зато басист хотя бы попробовал дозвониться до упрямца, вдруг он настолько сильно обиделся, что не отвечает на звонки именно от Джолли. На самом деле, Ноа уже давно забыл о ссоре, а на звонки не отвечал, потому что… Потому что уронил и разбил телефон. Выбежав из дома час назад, рассерженный парень направился именно в близлежащий парк. Он любил это место, как и все места, где можно было неспеша прогуляться и полюбоваться природой. Красивые виды всегда приводили в равновесие его душевное состояние, заряжали энергией и дарили вдохновение, а все в группе давно привыкли, что как только появлялось свободное время, Ноа брал машину и ехал куда-нибудь на берег океана или в национальный парк, благо в Калифорнии их было предостаточно. Так, бродя по гористым ландшафтам парка Йосемити или диким просторам пляжа Лео Карилло, музыкант делал передышку от удушающей городской суеты, забывал о гневе и злости, прощал обиды. Из таких поездок он возвращался умиротворённым, словно перерождённым. Вот и сегодня Ноа сидел в городском парке, приводя свои мысли в порядок. Он понял, что зря вспылил и не послушал друга — тот имел право просить не удалять композицию, потому что она была и его работой тоже. Идеализм хорош, но только в разумных пределах. Иногда излишние придирки к себе выматывают, а то и вовсе, отнимают абсолютно все силы. Прогуливаясь и размышляя, музыкант любовался признаками надвигающейся непогоды. Он глядел на готовое разразиться рыданиями небо с низко катящимися по нему серыми облаками. Наблюдал, как ветви деревьев, мерно раскачиваясь, будто гладили и успокаивали наэлектризованную атмосферу. Теперь природа бушевала, забрав с собой и рассеяв над городом внутреннюю бурю Ноа. Небо, тем временем, совсем почернело, ветер усилился — ещё чуть-чуть, и начнётся дождь. Лучше убраться отсюда и как можно скорее. Ноа повернул в сторону дома и ускорил шаги, по дороге решив позвонить Йоакиму, хорошо бы, если друг встретил его на машине. Торопясь, он неаккуратно достал телефон из кармана, а в следующую же секунду гаджет упал на камни. Потухший экран с огромной трещиной посередине не оставлял даже малейшего сомнения, что позвонить удастся. Вдобавок, вокруг никого не было — придётся выбираться самому. Ливень настиг парня на полпути, когда до городских построек оставалось ещё приличное расстояние, а бежать изо всех сил он не мог, поскольку приходилось перешагивать через камни — не хватало ещё оступиться. Мысленно ругая этот день и себя впридачу, насквозь промокший, Ноа дошёл до дороги, и первым, что он увидел, была его же машина, а значит, и Йоаким в ней. Как раз в это время Джолли медленно ехал вдоль парка, и конечно он не рассматривал красоты природы, а искал силуэт друга между деревьями, но из-за сплошных потоков воды, не мог практически ничего разглядеть. Каково же было его удивление, когда кто-то выскочил ему навстречу, размахивая руками! Хорошо, что не на скорости, и резко тормозить не пришлось. После того, как машина полностью остановилась, Ноа буквально вцепился в дверь, и одним прыжком оказался на переднем сиденье авто под радостный возглас друга. Как в замедленной съёмке Йоаким молча рассматривал Ноа с полминуты, оценивая масштаб бедствия. Вся одежда парня была полностью пропитана водой, крупные капли стекали с волос и падали на обивку сиденья. — Как видишь, ковчег я построить не успел, — первым нарушил молчание Ноа. Йоаким рассмеялся и потянулся за своей курткой, которую оставил на крючке, позади водительского кресла. Он бережно накинул её на Ноа, и стиснул в своих объятиях его тонкое тело. — Я тоже рад тебя видеть, — Ноа легонько погладил Джолли по голове, — но давай поедем уже, а то я до трусов промок, знаешь ли, погода сегодня отстойная! — Я так и думал, что ты здесь, — начал Йоаким, но тут же осёкся. Читать нотации о том, как нехорошо гулять под проливным дождём, и тем самым продолжать ссору, было не самой лучшей идеей. — Ноа, прости. — Всё нормально, забей. Я и сам виноват, надеюсь, ты её доделал, — парень поёжился и сильнее натянул куртку. — Поправил немного, — вздохнул Йоаким включая климат-контроль и подогрев сидений. — Так увлёкся, что не заметил бури за окном, и что тебя надо спасать. — Ты всё равно мой спаситель! Мокнуть мне и дальше под чёртовым дождём, если бы ты не попался мне навстречу. — Ноа дотронулся до плеча друга, на что тот улыбнулся в ответ. Потом Йоаким позвонил Нику, чтобы он не беспокоился, и оставшуюся дорогу друзья ехали молча. Йоакиму нужно было внимательно следить за трассой — дождь и не думал стихать. Ноа мелко потряхивало, салон медленно прогревался, иначе бы стёкла сразу запотели, да и одежда не могла так быстро высохнуть. По приезду домой Джолли принес Ноа несколько полотенец, усадил его на диван в гостиной и укутал с ног до головы. Затем он быстро приготовил горячую ванну. — Иди грейся! Я сейчас кофе сварю, — крикнул Йоаким на бегу из ванной комнаты в кухню. — Потом обязательно оденься во что-нибудь тёплое. — Хорошо, мам! — пошутил Ноа. Ему, конечно, была приятна такая забота, но он чувствовал некоторую неловкость. — Да иди ты! — фыркнул Йоаким и скрылся на кухне, памятуя как этот большой рёбенок не так давно вспылил от того, что его назвали «ребёнком». Довольный своей шуткой Ноа всё же отправился в ванную комнату. Погрузившись в горячую воду, парень ощутил, как наконец отступает дрожь от озноба, и по телу растекается приятное тепло. Соль для ванной пахла хвоей, в ней можно было нежиться целую вечность, забыв обо всём на свете и отдаваясь этим прекрасным ощущениям. Тем временем, Йоаким готовил бутерброды с кофе, и думал о том, что ему хочется делать всё это для Ноа: спасать от ливня, укрывать полотенцем, готовить ужин. Швед уже достаточно долго жил в Америке, а все родные и друзья остались на родине. Получается, постепенно и как-то незаметно, Ноа стал самым близким его другом здесь. — Джолли, спасибо! — этот самый друг стоял сейчас в дверном проёме, одетый в тёплый халат и с тюрбаном из полотенца на голове. — Мне теперь гораздо лучше. Садись, отдохни сам. С этими словами Ноа похлопал Йоакима по спине, призывая сесть за стол, забрал у него кружки и стал сам разливать кофе. Пока парни ужинали, за окном совсем потемнело. Дождь кончился, лишь шум ветра напоминал о былой непогоде. Однако, когда на улице так сыро и прохладно, ещё теплее и уютнее ощущается дома. Тем более, когда ты сыт, а ароматный напиток окончательно согрел душу и тело. — Так, а заказ нам когда отдавать? — спросил Ноа, складывая столовые приборы в посудомоечную машину. В нём опять проснулся идеалист-трудоголик. — Сдурел что ли?! Давай в кровать! — возмутился Йоаким. — После таких приключений только и думать о работе! Тебе бы не разболеться завтра. — Не драматизируй, Джолли, у меня нет температуры, — упрямился Ноа. Это было как всегда в его стиле — работа прежде всего! Гитарист выругался на шведском, взял Ноа за предплечье и повёл в его комнату. Ноа попытался протестовать, но не тут-то было — Йоаким стоял на своём и отпустил его только тогда, когда завёл в спальню и захлопнул дверь. Парню и самому нужна была ванна, тёплая одежда и кровать вместо того, чтобы тревожиться за здоровье упрямого приятеля. Теперь он мог воспользоваться моментом свободы и позаботиться о себе. Впрочем, Ноа так и не лёг спать, и когда Йоаким возвращался после ванной в свою спальню, он увидел тонкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери, ведущей в комнату друга. Тяжело вздохнув, он настойчиво постучал и вошёл, не дожидаясь ответа. — Ты почему не спишь? — Пытался заснуть, честно! Но не получилось, — Ноа потряс раскрытой книгой в руках, — вот, читаю. Он уже переоделся в футболку и домашние брюки, и теперь лежал на расправленной кровати, но поверх одеяла. Постельное бельё было благоухающим и белоснежным — парень любил чистоту. — Кстати, забыл сказать, — Ноа сделал приглашающий жест, — посмотри, что с моим телефоном! Йоаким подошёл к кровати и взял гаджет, протянутый ему другом. — Ого! Ну и трещина! — Теперь ему точно конец! — вздохнул Ноа. — Зашибись прогулялся! — Ноа, если ты не собираешься спать, — начал Йоаким, — я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Парень склонил голову на бок и вскинул брови от удивления. — Ну ладно, — он пододвинулся к краю кровати. — Садись сюда. — Эм… Ты сегодня вспылил неспроста. Мы ведь и раньше спорили, но чтобы так. — Чёрт, прости, я такой козёл, — Ноа взял его за руку. — Выперся в дождь, заставил тебя волноваться. — Ну ты чего, проехали же, — Йоаким почему-то не хотел отпускать руку друга и сжал его ладонь сильнее. — Я не об этом. Просто я заметил, что тебя тревожит что-то другое... Какое-то мгновение они оба молча глядели друг другу в глаза, держась за руки. Затем Ноа отстранился, опустил глаза вниз и прошептал: — Это всё песня. Нет, не наш заказ, а другая. Джолли не задавал лишних вопросов, лишь терпеливо ждал, что друг поделится переживаниями и, возможно, ему станет легче. Тем временем, Ноа лёг на кровати, скрестив руки на груди, и прикрыл глаза, его волосы цвета тёмного шоколада разметались по подушке, покрытая цветными рисунками грудь мерно вздымалась, и венка пульсировала под тонкой татуированной кожей шеи. — Эй… Ноа, — тихо позвал Йоаким, поправив прядь волос, упавшую на лицо парня. Это было почти невесомое прикосновение, но Ноа на мгновение открыл глаза, и снова сожмурился. — Убавь свет, пожалуйста. Джолли приподнялся и убавил свет ночника, не выключая его совсем. — Только не смейся, а то сейчас это похоже на сеанс у психотерапевта. — Не буду, — хмыкнул Йоаким, затем тихо подошёл к полке, на которой стояли многочисленные книги Ноа — тот любил читать, и именно книги, а не электронные читалки — и выбрал одну. Подобрав под себя ноги, он боком уселся на кровати в ногах у друга под тусклым светом ночной лампы и просто перебирал страницы. — Понимаешь, — наконец начал Ноа, — в один день я вдруг обнаружил, что напеваю какую-то мелодию. Это было, не помню, две, может, три недели назад. Она неожиданно возникла у меня в голове, и сначала я подумал, будто уже знаю её. Спустя несколько дней я с трудом вспомнил, что это не так, наоборот, это какие-то новые обрывки фраз и музыки, которые никак не складывались в песню. С этого момента мне начало казаться, что я почему-то забыл или упустил что-то важное в том, что я делаю. Вот так и случилось с заказом. Всё это время Йоаким внимательно слушал и даже перестал листать книгу. Когда Ноа замолчал, он спросил: — Почему ты не сказал мне раньше? — Сам не врубаюсь! Да, я и не мог разобрать, что это именно моя новая песня, а не наваждение какое-то. Ты же знаешь, как это происходит. Раньше всё проще получалось — вот у тебя есть идея и ты пишешь всё, что возникает в голове. Стихи будто сами складываются. Музыку будто слышишь и знаешь, как она должна звучать. А здесь какие-то необъяснимые мысли и сильные чувства, какая-то всепоглощающая, первозданная мощь, которая никак не хочет передаваться через слова и ноты и лишь раздирает меня изнутри. — Эх, приятель! Что тут сказать?! Вот это засада! — Ты мне поможешь? — робко попросил Ноа. — Да, я, кажется, знаю как, — парень придвинулся к другу ближе и наклонился, заглядывая в глаза. — Только я не буду помогать писать эту песню, потому что она уже неотделима от тебя, и всё, что я бы ни написал, тебе не понравится. Я лучше буду твоей музой! Буду заботится о тебе и отвезу куда, я знаю, ты хочешь! Ноа встрепенулся и приподнялся на локтях: — Поедем в Йосемити? — Ага! И я за рулём! Вдруг Йоаким почувствовал чужие мягкие губы на своей коже. Это Ноа чмокнул его в лоб, а затем обхватил обеими руками. Теперь он мог засыпать спокойно и не тревожится за песню. Благодаря поддержке такого хорошего друга у него всё обязательно получится!