***
Самостоятельная жизнь оказалась совершенно другой, не такой как представляли Мафую и Юки. Когда они однажды уставились в потолок, прислонившись спиной к кровати, последней, и обсуждали, как их жизнь изменилась. Возможно, это произошло из-за резкого изменения обстоятельств. Возможно, их детская невинность ослепила их взор. Теперь им нужно было прятаться, конечно, но это было больше, чем целоваться на открытом воздухе — настолько открытом насколько может быть кладовая в тесном заброшенном магазине — и спать в объятиях друг друга. Но в ней так же отсутствовали Хиираги и Шизусуми, вторая половина сплоченной группы, которую они сформировали в детстве, и надеялись, что их матери благополучно добрались до убежища. Вода в бутылках заканчивалась всего через пару недель, несмотря на усилия сохранить на как можно дольше. Юки и Мафуйу направились к реке, которая была недалеко оттуда, через которую они прошли на пути к убежищу. Они оба знали, что это будет путь, который продлится весь день, пока их пункт назначения будет за много миль, и что обратный путь будет еще более невыносимым из-за галлонов воды, давящих на них, но им все-равно нужен был свежий воздух. Итак, они вышли на рассвете и пошли пешком. Шли, когда солнце пробивалось по небу, и шло, когда жара менялась с умеренной на неприятную. Тепло вызвало ускоренный рост гнилостного запаха, который нельзя было легко игнорировать. Примерно через милю Юки снял куртку — ткань, конечно была довольно легкой, но как он держал ее так долго, все еще оставалось загадкой. Накинул на нос и рот Мафуйу и ловкие палтцы завязали рукава и подол вокруг спины в узел. Самодельная маска позволила Мафуйу вдыхать вместо этого слабый запах сосны и мяты Юки, и хотя он смешивался с неизбежным приступом пота, это было гораздо приятнее, чем то, что он вдыхал раньше. Сам Юки продолжал дышать этим мерзким, грязным воздухом, поджав губы и нахмуриы брови, выражая своё затруднение. Сделав еще несколько шагов, он остановился, прикрыв рот. Буквально через пару секунд он свернул с улицы без предупреждения и без объяснения, целенаправленно шагая между кустами деревьев с надетым воротником своей белой застегнутой рубашки. Мафую шел всего в паре шагов позади него, пытаясь заглянуть через плечо, чтобы мельком увидеть то, что привлекло внимание блондина. Однако прежде чем Сато успел это сделать, Юки схватила его за запястье и притянула к себе. — Не смотри. Обычная напористость в его голосе исчезла, и Мафую не знал, виноват ли он в этом, или его любопытство, но все же смог заглянуть. И вот он видел то, что источало такой резкий запах, при этом прижимая ткань к носу и рту вниз еще больше. Он едва мог дышать. Он смотрел на человеческое тело. Судя по тому, как кожа приобрела тошнотворный красный оттенок, она пролежала тут несколько дней. Кровь текла изо рта и, вероятно, была причиной потемневшего пятна грязи под головой, а также личинок мух, собирающихся на поверхности трупа и вокруг него. Юки шагнул вперед и пнул что-то рядом с телом, звук, исходящий от его ноги и предмета, подтвердил его прочность. Все еще сжимая запястье Мафую, он наклонился, отвернув голову, убрал пальцы с крыльев носа и поднял его. Снова встал, проанализировал на мгновение. Предмет оставался вне поля зрения Мафую, независимо от того, насколько он наклонялся или выпрямлялся, чтобы обогнуть так называемыйв блок, который Юки создал своим телом. И в конце концов, довольный открытием или слишком напуган, чтобы оставаться, Юки развернулся и снова направился к улице. Мафую последовала за ним, не отрывая глаз от свободной руки блондина, чтобы увидеть, что он подобрал. Когда они снова вышли на улицу, Юки поднял руку, показывая пистолет. Мафую подсознательно немного отошел в сторону. — Должно быть, это был офицер, — пробормотал Юки, все еще двигая пистолетом. В одной руке он держал захват, другой тыкал и ковырял в кнопке, в конце концов выбивая магазин и возясь с ним. Когда он снова прочно удержал его, Юки внимательно посмотрела на содержимое. -Хм. Он заряжен. — Быть осторожен. Голос дрогнул. Апокалипсис бушевал неделями, но он еще не осознал, что это было на самом деле. Но это мертвое тело, насекомые, нарушающие его, как если бы оно когда-то не дышало, не двигалось, не жило, рисовало картину реальности, которая была болезненной, неизбежной и совершенно ужасающей. — Я осторожен, — сказал Юки, вставляя магазин обратно в корпус пистолета. Он вытянул пистолет перед собой, его неловкая хватка говорила о том, что до этого он не держал такого рода вещь. Мафую зажмурился, ожидая взрывного шума, но расслабился после нескольких минут ожидания в тишине. Когда он приоткрыл глаза, Юки держал пистолет рядом с ним. -Хорошо, — вздохнул Юки, заправляя его за пояс штанов. Мафую смотрел с приоткрытыми ртом как он это делал; втайне он хотел, чтобы Юки это наскучило, и он бросил его на бордюр, прежде чем продолжить, но тот явно намеревался оставить оружие. — Мы его берем? — Я просто хочу, чтобы мы были в безопасности, — объяснил Йошида, поправляя рубашку, чтобы она лежала на пистолете. Сквозь белый хлопок Мафую все еще видел черный контур. -Я знаю. Юки повернулся через плечо и улыбнулся. Он протянул руку, и Мафую медленно взял ее. -Давай. Мы зря потратили время, так что вернемся домой еще позже. -Да уж… Когда блондин завязал разговор, Сато кивнул и напевал ради него, что бы скоротать время. Но под поверхностью его разум был занят другими вещами — трупами и оружием.***
Юки всегда была талантливым человеком. К примеру его игра.Как он мог так мастерски играть на гитаре, несмотря на то, что начал учиться не так давно, всего несколько месяцев назад, если Мафую не ошибался. Йошида по-прежнему иногда жаловался на ее отсутствие, все еще ворчал о том, сколько времени он мог бы провести и сколько песен мог бы написать, все еще размышлял о том, будут ли хозяева дома, в котором он ее оставил. Отдадут ли они гитару когда это все наконец-то закончится. На удивление Мафую тоже очень скучал по гитаре. Ведь помимо той чудесной музыки, что играл Йошида, было кое что еще поистенне прекрасней. То, как он играл. Его глаза сужались, когда он сосредотачивался на том, чтобы перебирать каждую струну вовремя. Он всегда выглядил таким счастливым, что Сато не мог оторваться. Они лежали полчаса и не один из них не сказал ни слова. Говорить было не о чем, даже после того, как Мафую ломал голову над тем, чтобы начать разговор, на который друг не ответил бы одной фразой. Младший мог часами говорить о том, как лунный свет так неземно освещал его кожу или как он отражался от его глаз, заставляя их сиять больше, чем обычно, но Юки просто смеялся над комплиментами, как он всегда делал. Поэтому он позволил тишине остаться, давая ей окутать их. Пока Юки внезапно не отвернулся и не села обратно к парню. После этих быстрых движений в темноте он оставался неподвижным, смотря куда-то вперед. С любопытством Мафую встал и подошел к нему, смотря в туже сторону. Пистолет, который они нашли больше недели назад, лежал на белой полке, на уровне глаз Юки. Он смотрел на него. — Ты думаешь об офицере? — спросил рыжий ихим голосом. Независимо от того, сколько времени прошло, изображение не стиралось из головы. Он не упомянул об этом, потому что не хотел испортить настроение Юки, но в его сердце был мертвый груз, который, похоже, не прошел так быстро. Сато не знала имени этого офицера. Также с трудом мог определить пол, и он не был на самом деле уверен, что это был офицер JDF — это было просто предположение, чтобы объяснить наличие пистолета. Но он точно знал, что человеческая жизнь была потеряна, и что они были не единственными. За их пределами улицы, леса, кварталы Токио, скорее всего, превратились в братские могилы. Не исключено, что они лишь мельком увидели огромные масштабы вещей. — Я много думал об этом. Юки тяжело вздохнул и наклонился, лениво упав Мафую на колени и подняв глаза. Одна из рук парня зарылась в растрепанные светлые волосы Йошилы, проведя по прядям. -Это убивает меня. Меня убивает думать об этом…этот человек заразился и застрелился. Сато моргнул, изображение с того дня изменилось. Он ведь видел картинку не до конца. Он предположил, что это могло объяснить лужу крови вокруг головы. Часть его была благодарна за то, что он не увидел такого болезненного зрелища, но Юки не заслуживал того, чтобы нести это бремя в одиночку. Блондин закрыл глаза и потер висок. -Это убивает меня, — повторил он. — Потому что я чертовски понимаю его. Я бы тоже не хотел терпеть все это в одиночку. Мальчик мягко произнес. -Я не знал, что ты думал об этом. — Конечно я думал… Они оба скрывали свои истинные чувства ради друг друга, поэтому Мафую не мог быть уверен, о чем думал и думает Юки. Ведь возможно внутри он страдает, прокручивая эту ужасную сцену в голове снова и снова. Эта мысль заставила желудок скрутиться. -Знаешь — начал Юки — это вторая смерть; Первая — когда тебя укусили. Я не хочу, что бы моё существование шло рука об руку со страданием. Я не хочу бродить по этой земле в качестве зомбака. Какой смысл, когда я могу кого-то обидеть? Когда я могу причинить тебе боль? Мафую собирался возразить — он не мог представить, что Юки причинит ему хоть малейшую боль, — Йошидо приподнялся, положив руки на пол позади него в качестве поддержки. Он высунул голову, так, что он был близко к рыжему и тот смотрел ему в глаза, надеясь найти в них хоть малейшее взаимопонимание. — Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал. — Перенеся свой вес на дальнюю руку, Юки переплел пальцы их руки, его взгляд почему-то стал более проницательным, чем раньше. -Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что если со мной что-нибудь случится… -Нет. Блондин нахмурился. -Я не закончил. — С тобой ничего не случится. Да, Сато знал, что это нельзя гарантировать. — Я знаю, но гипотетически, Мафую. Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что если я заражусь, ты не дашь мне стать одним из них. Обещай мне, что ты позволишь мне уйти собою Рыжик моргнул. Внезапно он осознал, как пальцы любимого переплелись с ним, его взгляд, его властное присутствие. Сможет ли он избавить землю от такого яркого лучика, даже в таких ужасных обстоятельствах? Но то, как Юки посмотрел на него, заставило его сердце скатиться с пути, по которому шел его разум. Любой сдвиг химических веществ в его мозгу, который изменил бы его миролюбивую натуру, избавил бы его от того, что сделало его им, и это казалось более жестоким оскорблением, чем прекращение его дней, когда он все еще был тем человеком, в которого вырос и которого полюбил Сато. Соглашаясь, — он кивнул. -Обещаю. -Спасибо. — Все еще слегка нахмурившись, Юки наклонилась и поцеловала его в лоб, щеки и губы. Блондин встал и помог мальчику. Вместе они сели, затем легли. Вместо того, чтобы просто завернуться в одеяло, чтобы посмотреть друг на друга, Юки обнял ыозлюбленного, прижимая как можно ближе. Младший положил руки ему на спину и зажмурился, чувствуя теплоту под кожей ладоней. Юки всегда была человеком. Половина из этого была продемонстрирована в том, как он мог так мастерски играть на гитаре, несмотря на то, что начал учиться не так давно, всего несколько месяцев, если Мафую не ошибся. Другая половина была продемонстрирована тем, как он мог выразить мысль, которая так сильно противоречила его обычной позитивной натуре и заставляла Сато испытывать боль от того, чтобы узнать, что еще неистовствовало в его голове.***
Больше они об этом не говорили. Они не заводили разговор о том полицейском, да и вся последующая неделя была пропитана приятной уютной атмосферой которой не было уже очень давно. Разговоры были более беззаботными, болтали ни о чём. Мафую почувствовал, что снова может дышать. Когда они сидели в своем временном доме, все еще было светло, освещая комнату и хоть чкть-чуть поднимая настроение. Они разговаривали часами, причем все, что приходило на ум; они обсуждали Хиираги и Шизусуми, а также то, сошлись ли они еще. Юки думала, что да, но Сато знал, насколько неохотно признавался Хиираги в своих чувствах. Они улыбались и вспоминали моменты из детства, излучая ностальгию. Пока гитарист говорил, подросток поймал себя на мысли, что наблюдает за ним — как шевелятся его губы, как он прислоняется головой к пустой белой полке позади себя. Почти подсознательно он выбирал мелочи, которые видел: его пирсинг, все три, все еще плотно прилегающие к его уху; его глаза, все еще сохраняющие тот блеск, который у них был задолго до того, как их жизнь стала тем, что они имеют; и его волосы. — У тебя волосы отросли. Юки застонал, кладя руку на затылок. — Это мерзко. Сато надул губки. -Нет, это мило. Как будто ты снова стал маленьким. -Нет — Юки откинул голову на полку и вздохнул. -Когда все это закончится, первое, что я сделаю, — это подстригусь. — Да? А какие у тебя ещё грандиозные планы? Несмотря на дразнящий тон вопроса, Йошидо закрыл глаза и слегка улыбнулся. — Я хочу разбить сад. Мафую сдвинул брови. Они сидели на пыльном полу заброшенной рыночной площади с ноющей спиной, ужасно грязными ногтями и слабым запахом разлагающейся плоти в воздухе, но Юки все же удалось подумать о том, чтобы посадить какой-то сад. Мафую засмеялась. И, как будто этот смех был слаще запаха всего, что он мог когда-либо вырастить, глаза Юки резко открылись и загорелись. Затем они снова закрылись, как всегда, когда его ухмылка становилась слишком широкой или он смеялся слишком сильно. — Что? — тянет блондин — В одной секции у нас будут цветы. Он повернулся к расчищенным полкам позади себя и указательным пальцем провел линию от основания одной полки к нижней части другой. Показав слева от указанного участка, он произнес: -Мы можем сажать вишни, хризантемы, подсолнухи… И каждое утро, — прошептал он, глядя в янтарные глаза.- я буду приносить тебе букетик. Сато посмотрел на свои грязные штаны. Никому из них не очень хотелось спуститься к реке и остаться там дольше, чем необходимо. Он выдернул торчащую ниточку, и когда его сердцебиение успокоилось, снова поднял глаза. — Что еще? -Тебе нужно больше? Неужели цветов недостаточно? — Йошидо хохотнул. Но место того, чтобы ждать ответа, он указал направо от уже обозначенного участка воображаемого сада. — Здесь мы посадем овощи. -Ты ненавидишь овощи. -Да, я знаю. Я чертовски ненавижу овощи, — засмеялся он, запрокидывая голову, и вздохнул. Сато наблюдая за тем как он это делает, как выгибается широкая, но изящная шея, как взгляд чужих глаз устремлён в белый, сыпчатый потолок. Мафую подумал, что, учитывая обстоятельства, не было ни одного другого места, где он предпочел бы быть сейчас. Мир разваливался по швам, но его мир остался цел и смеялся смотря на потолок с искрами в глазах, как будто на нём миллиарды звёзд. — Но, может быть, мы могли бы добавить немного фруктов. Или если ты приготовишь из них суп или что-то еще, я съем это, как будто это лучшее, что у меня было. Просто потому, что это сделало бы тебя счастливым. Не отрывая глаз от потолка, гитарист потянулся к руке мальчика и переплел их пальцы, его большой палец провел круги по гладкой коже. -И мы так много раз облажаемся — мы случайно посадим редис, когда попытаемся вырастить репу, потому что никто из нас не имеет ни малейшего понятия, что мы делаем, — но когда мы, наконец, сделаем все правильно, это будет будь самым счастливым днем в нашей жизни. Сато посмотрела на их руки с замиранием сердца. Самый счастливый день в их жизни. Он думал об этом тут и там, в основном в те дни, когда он с оптимизмом ожидал, что этот день действительно наступит. Он подумал о ком-то — возможно, офицере, — который нашел бы их и сказал, что с ними все будет в порядке, может, увезет их куда-нибудь еще, пока Япония восстанавливается. Может, они поедут куда-нибудь, где поженятся. Они могли переехать в свое собственное место — в настоящий дом. Что бы они ни делали, у них будет будущее. Пока они оставались взаперти в задней комнате старого мини-маркета, одни, где они были по-настоящему счастливы, и не пытались притвориться, что они были ради другого, казалось невозможным. Рыжий знал, что ему не следовало спрашивать, поэтому его голос был тихим, как и он сам. -Даже счастливее, чем тот день, когда мы вернемся домой? -Конечно — Юки почему-то не колебался -День, когда мы пойдем домой, будет отстой, Мафую. Я имею в виду, это будет так скучно. Мы все будем: «Серьезно? Это было? Большой, страшный апокалипсис?» Он попытался улыбнуться, но его лицо оставалось неподвижным, глаза по-прежнему были прикованы к его руке, сжатой в ладони Юки. Он не мог найти слов, чтобы ответить, поэтому сжал в ответ. Блондин слегка толкнул его локтем, но когда тот не отреагировал, Йошидо отцепил их руки и обнял его, прижимая к себе. -Ты не обязан мне верить. — Голос Юки был низким, отчего его слова казались более интимными. Едва ли имело значение то, что они, вероятно, были единственными живыми существами поблизости, но Юки произносил каждое свое слово только для любимого, и если он скажет на децибел громче, кто-то другой услышит. -Но я даю обещание. Я не собираюсь его разрывать, хорошо? Мы выберемся отсюда в целости — ты и я, оба — и разобьём сад. Сад. Когда его разум немного прояснился, Мафую смог визуализировать яркость цветов и растений и почувствовать запах различных ароматов, которые они испускали. Мысль была сладкой. Идеалистический. -Я бы хотел этого, — произнес парень, сдерживая улыбку. Юки не заметил этого жеста, но мальчик все равно улыбнулся не ради него. Он улыбнулся, потому что мысль о том, чтобы построить сад и поделиться им с тем, кого он любил, была нелепой, но идеальной, и в тот момент он искренне верил, что они это сделают. В конце концов, Юки действительно пообещала. -Я хочу построить с тобой сад, Юки. -Ну, блин. Это почти как предложение-Юки усмехнулся, крепче обняв паренька. -Должны ли мы его запечатать? Юки наклонился, остановившисЬ в сантиметрах от чужих губ. Он держал глаза открытыми и смотрел в глаза напоотив, явно ища чего-то, не озвучивая этого. В любом случае, ему не нужно было этого делать, потому что после минутного колебания Мафую сократил пространство между ними, скрепив обещание на их будущее поцелуем. А когда наступила ночь, рыжик мирно спал. Ему не снился сон, но если бы он был, он бы мечтал о стратегически расставленных букетах и ароматных, свежесобранных блюдах… Прямо из сада, который они построят вместе.***
Мафую никогда не спал чутко. Когда он спал, он спал крепко, позволяя часам уходить, даже не шевелясь. И вовсе не истощение позволяло ему так крепко спать — было просто что-то утешительное в том, чтобы на время отойти от реальности. Он мечтал о шутках, а если и не мечтал, то по крайней мере все, о чем он мечтал, было временным. Он не мог сказать то же самое о многом, когда не спал. Это не была неспособность отдохнуть, которая позволяла малейшему движению Юки — повернуться на другой бок или сесть, чтобы на мгновение потянуться после столь долгого лежания на твердом полу — почти мгновенно разбудить Мафую. Скорее, он считал это своего рода интуицией, сформированной их связью и преследующей реальностью, в которой они жили. Просыпаться на несколько мгновений было пустяком, потому что Сато снова засыпал. Когда Юки встал тем утром, схватился за рубашку и кардиган, брошенные на белую полку, и медленно просунул руки в рукава, рыжий открыл глаза. Он следил за каждым вижением, когда каждая пуговица проходила через предназначенную для неё петельку, и ждал, пока Юки разбудит его обычной нежной щеткой его волос или сжатием руки. Но он этого не сделал. Скорее, он двигался с дополнительной осторожностью, медленно распределяя вес с пятки на пальцы ног, с полным намерением смягчить удар каждого шага. С полным намерением убедиться, что любимый не проснется, даже когда он на мгновение выскользнул из прохода двери и шагнул обратно. Дверь все еще была приоткрыта, Юки направился к парню. Он наклонился рядом с ним, опасно приблизив губы к уху, и улыбнулся так близко, что Сато почувствовал это. — Привет. Возможно, мальчик поднялся слишком быстро — достаточно быстро, чтобы напугать Юки, и почти достаточно быстро, чтобы развеять любую веру в то, что он спит. В тот момент, когда он сел прямо, рука Юки соединилась с его грудью, чтобы мягко оттолкнуть его, затем на него накинули свитер. -Расслабься, ладно? Я скоро вернусь. Парень приподнялся на предплечьях. — Куда ты собираешься?» — Уборка мусора. Может быть, до реки. Звучит весело, не правда ли? — Юки улыбнулся, выпрямившись. Младший тоже почти встал, инстинктивно следуя за Юки, но он был уверен, что физически снова сядет, если попытается. Но с этой точки он мог хорошо его рассмотреть. Юки уже закатал рукава, и Сато почувствовал холодок мяты в его дыхании. Он был более чем готов, что давало ему более чем достаточно причин, чтобы отклонить просьбу о сопровождении. Пока еще оставалась надежда, Мафую произнёс: — Я хочу пойти с тобой. Юки на мгновение заколебался, как будто действительно обдумывал это, но, в конце концов, покачал головой с той улыбкой на губах. -Нет. -Почему? — Потому что тебе, — он наклонился сзади, чтобы взъерошить чужие волосы, отчего каштановые пряди упали ему на лицо, — тебе нужно немного поспать. Сказав это, он отступил, повернулся и начал распутывать веревку, которой была закреплена дверь. Мера предосторожности была идеей Юки и, по его словам, была предпринята больше для предотвращения проникновения живых, чем инфицированных. По крайней мере, с таким барьером они могли бы успеть вооружиться на случай, если злоумышленник проявит враждебность. -Закрой за мной дверь, хорошо? Мальчик встал и зашаркал к двери. Держась рукой за ремешок пустой школьной сумки, лежащей на его плече, Юки стоял по другую сторону дверного косяка, стеклянные окна позади него открывали вид на улицу. Это было похоже на то, как будто он вышел из их маленького мира, уйдя, независимо от того, как далеко он зашел. -Будь в безопасности. Юки сузил глаза. Наклонился ближе. Парень просто смотрел на него, и после столь долгого анализа, будто ему нужно было сохранить это в памяти, Юки поцеловал уголок чужих губ и отступил. — Перестань беспокоиться. — и медленно пошёл в другую сторону. Действительно, Мафую не будет. Как будто музыка пульсировала в его теле, стук в дверь Юки имел отчетливый ритм, который Мафую никогда не принял бы за чужой, услышав его так часто. Просто подумав об этом, он мог услышать ритм. Когда дверь была заперта, он снова сел. Надел свитер Юки, чувствуя окутывающее его тепло. И он ждал.***
Как только раздался стук в дверь, свидетельствовавший о присутствии Юки, мальчик вскочил на ноги. Закатав рукава свитера Юки, он развязал веревку, скреплявшую двойные двери, и быстро двинул руками. Когда последний узел был развязан, и он вытащил кусок между ручками, дверь распахнулась. Слегка сгорбившись, Юки ввалился внутрь и прислонился к стене, крепко сжимая его руку. На первый взгляд Мафуйу мог назвать несколько неправильных вещей в этой ситуации: лицо Юки исказилось в агонии, глаза были зажаты, челюсти стиснуты, полоса его рубашки была оторвана, предположительно, чтобы образовался окровавленный жгут, который выглядывал наружу. из-под руки Юки. Сердце Мафую за секунду ушло в пятки. -Юки…- произнес Сато еле слышным голосом. Он сделал шаг вперед и протянул руку, и в то же время Юки открыл глаза. -Нет, нет. Все в порядке. Он выпрямился, его рука все еще сжимала рану. — Все в порядке. Все в порядке. Услышав, как слова становятся все быстрее и мучительнее, Мафую сообразил, что Юки больше не просто говорит ему. Он говорил себе, пока не поверил этому. — Мафую, дверь — Юки кивнул в сторону входа в их убежище. Одна из дверей все еще была приоткрыта, и с Юки, истекающей кровью, достаточной для того, чтобы покрасить белую ткань в красный цвет, оставление ее в таком положении было бы смертным приговором для них обоих. Мафуйу посмотрела вниз. Он даже не заметил веса веревки, все еще находившейся в его руках. Тем не менее, он повернулся к двери, продел веревку через ручки и потянул, связал и завязал петлю, чтобы закрепить. Он не знал, как сильно он ее тянул, пока не убрал руку и не увидел, что его ладони покраснели. -Развяжи пожалуйста — парень кивнул, глядя на Йошиду, проходившего мимо него. Юки с трудом развязал самодельную повязку на его предплечье, зашипев, когда он натянул ее. Рыжий попытался взглянуть на травму, чтобы увидеть, насколько она серьезна, чтобы потенциально уменьшить беспокойство в животе, но Юки снова прикрыл ее, как только он увидел, что он смотрит. Отведя взгляд, Сато принялся открывать заднюю дверь. Позади него Юки прошёл в противоположный угол комнаты и порылась в их припасах, иногда кое-что ударялось о землю. К тому времени, когда младший бросил веревку на землю и немного приоткрыл дверь, Юки уже стоял рядом с ним с коробкой средств первой помощи, чистой футболкой и наполовину пустой бутылкой в руке. Он посмотрел на Мафую, но тот посмотрел на чужую рану. — Это же не…? — Не что? — Юки сдвинул брови. Он дышал, хотя и с трудом. Он был жив. Он был в порядке, и рыжему нужно было перестать волноваться, если он знает, что у него хорошо. -О, — выдохнул Юки, осознанно расширив глаза. -Нет. Нет. Никогда. Это просто царапина, хорошо? Чертовски болезненная царапина. Младший снова посмотрел на рану, уставившись в землю почти сразу после того, как увидел ее. Он хотел верить Юки. Он честно, искренне, искренне хотела. Юки потянул за ручку двери пальцем, чтобы приоткрыть ее, и приоткрыл ее до конца с приличным пинком. Прижавшись к ней спиной, он посмотрел на любимого. -Доверься мне. Не задумываясь, Мафую ответил: -Да. -Хорошо — Юки одарил его улыбкой. — Я скоро вернусь. Отдохни. — Я достаточно отдохнул. Я могу помочь. -Тебе стоит отдыхать еще больше — С этими словами Юки выскользнул из комнаты и позволил дверь закрыться за собой. Мальчик наблюдал сквозь клочок пространства перед дверным косяком. Он наблюдал, как Юки сидел у внешней стены кладовой, как он засовывал рубашку себе в рот, и как он медленно снимал жгут со своей дальней руки, сильно прикусывая хлопок. Он наблюдал, как открыл бутылку с водой и щедро вылил немного содержимого на так называемую царапину, затем расстегнул защелку аптечки и вытащил дезинфицирующее средство, иглу и нитку. Но он не мог смотреть, как Йошидо зашивает себя. Не потому, что это было слишком ужасно — Мафую мог выдержать немного крови, — а потому, что Юки не должен был поступать так, по крайней мере, в одиночку. Это было бы только больнее и было бы менее точным, но, судя по его реакции (или ее отсутствию) на предложение Мафую о помощи, этого было недостаточно, чтобы помешать ему сделать это самостоятельно. Когда Сато лег отдохнуть, как просил парень, он молился всем, кто слушал. Он молился, чтобы Юки ничего не скрывала. Он молился, чтобы чувство в животе исчезло. Он молился за них и за их будущее, потому что он верил в одного для них. Но все же, когда он закрыл глаза, он увидел изображение страдальческого лица Юки.***
Юки выглядел на удивление хорошо и довольно быстро — настолько это вообще возможно, после того, как он протянул иглу и нитку через свою кожу, востанавливался. Вроде. Время от времени он перекладывал руку не в ту сторону, вздрагивал или садился и клал руку на рану. Он по-прежнему улыбался и смеялся, как и всегда, несмотря на то, что за каждым жестом скрывалась прежде несуществующая полоска боли. Время от времени на несколько мгновений легко было забыть, что он был так серьезно ранен буквально на днях. По крайней мере, до тех пор, пока Мафую не просил показать ему рану и не предлогал помощь в перевязки. Йошидо каждый раз отказывался. В обмен на постоянные предложения о помощи ему был дан один приказ: отдыхать. Сато почти не обращал внимания на звук открывающейся задней двери, так как Юки так давно не дышал воздухом, что он был бы больше удивлен, если бы блондин отчаянно не пытался выйти из команаты. Даже если воздух и не был таким свежим. Хотелось вздохнуть и почувствовать прлхладный ветерок. Он решил выйти на улицу, чтобы посмотреть, чем занимается Юки. -Чем ты занимаешься? Йошидо поднял глаза, вскинув брови и невинно взглянул на друга. — Я подумал, что должен разобраться с этим. — он повертел в руках пистолет. -Зачем? Прежде чем Юки смог ответить — рыжий был уверен, что он знает, что тот собирается сказать. Сато посмотрел на повязки на руке, затем на оружие в руках. — Как ты пострадал? Юки пожал плечами, его левое плечо приподнялось больше, чем правое, из-за травмы руки. — Я не обращал внимания куда иду. Поцарапался острой, низко висящей веткой. Парень попытался скрыть свое недоверие, услышав объяснение, которое, казалось, даже не было продумано, что б в него точно поверили. Честно, он был напуган до полусмерти всего несколько дней назад после того, как увидел, как любимый пошатывается в крови, и даже сейчас он не мог смотреть на Юки без того, чтобы облако беспокойства не формировалось и не парило над его головой. -И что? Ты собираешься стрелять и в другие низко висящие ветки? -Ха-ха, — юмористически засмеялся Юки на язвительное замечание. Рыжий скрестил руки, глядя вдаль. -Хей, можешь подержать его? Мафую посмотрела на него. На пистолет. Снова на него. Юки, откинув плечи назад. — У меня рука онемела. Ты не обязан…прости. Подросток высвободил правую руку из-под левой, движение было невыносимо медленным, но уверенным. -Нет, малыш, не так. Гитарист очень деликатно обхватил правую руку Мафую вокруг рукоятки, по отдельности толкая каждый его палец вниз. Когда Мафую не пошевелил левой рукой, Юки взяла и ее, и положила поверх другой. Он отступил и стал изучать свою, так сказать, работу. -Может быть, лучше так… — он переместил левую руку Сато так, чтобы оба его больших пальца были сложены вместе. Затем вытащил один палец и поставил его рядом со спусковой скобой. Заметив согнутые руки мальчика, Йошидо отпрянул. -Как ощущения? -Тяжёлый. -Это да — Юки усмехнулся. Его смех был заразительным — так было всегда, — но сейчас рыжему не до смеха. -Тебе удобно? -Нет. -Хей, ты, что, злишься? Младший взглянул на него. Он заколебался из-за внезапного вопроса, он не был уверен, что его ответ будет убедительным, но он был правдивым. -Нет. Я не злюсь. Без намека на сомнение Юки хмыкнул. -Ладно. Хорошо. А теперь, допустим, ты хочешь выстрелить… — Я не… — Ты знаешь, что я не заставляю тебя. Но если бы тебе нужно было бы, знаешь ли ты как? Мафуйу пробормотал -Я не знаю. Юки опустил курок, приложил левый указательный палец к спусковому крючку и демонстративно загнул кончик. -И, выстрел. -Ладно…я понял. Прежде чем пистолет был опущен, Юки выхватил его из руки парня, позволяя тому расслабиться. Сато не знал, стоит ли в такой ситуации его благодарить, поэтому не стал. Но он почувствовал облегчение, когда отпустил объект, унесший человеческую жизнь, и с такой же легкостью мог забрать другую. -Что ж, спасибо, — сказал Юки, возвращаясь внутрь. Сато непонимающе проводил его взглядом, затем двинулся за ним. — Я думал, ты сказал, что хочешь разобраться? Юки остановился, и, хотя он был на несколько шагов позади, Мафую тоже остановился. Несколько секунд блондин оставался неподвижным, пока не повернул голову через плечо, и не улыбнулся. -Думаю, теперь я понял. И он вошел внутрь. Мальчик полагал, что он должен пойти за ним, но ноги держали его на земле, как будто корни проросли сквозь землю, и обвивались вокруг его лодыжек, чтобы не позволить ступить и шагу. Улыбка, которая обычно была такой теплой, такой привлекательной, теперь казалась пугающей. Мафуйу посмотрел на свои руки. Он ничего не держал, но ему казалось, что на них что-то давит.***
Мафую слишком рано сказал, что с Юки все в порядке. Он не был в порядке. На то, чтобы поднялась температура, потребовалось чуть больше недели, когда она появилась, симптомы проявились в полную силу. На улице было всё так же душно и жарко, но Юки дрожал, даже когда он не снимал рубашку и свитер. В отличие от рыжего, он так обильно потел, что Мафую пришлось оставаться рядом с ним с влажной тканью. Когда Юки спал, он то и дело болезненно стонал во сне. Мафую оставался рядом с ним. Когда Йошидо просил его напевать ему между сном, он это дделал. Он напевал любую мелодию, которая приходила ему в голову, настолько мелодично, насколько мог, несмотря на то, что с каждым мгновением его все больше и больше охватывала слабость. Юки не заболел. Не тогда, когда это сделал Сато, даже тогда Юки ставался рядом с ним в самых неприятных ситуациях и подвергал себя прямому риску заражения вирусом. Не в те времена года, когда простуда была настолько распространена, что ее было почти невозможно не заразиться. У Юки, казалось, был какой-то иммунитет ко всему, от простуды до желудочного гриппа. Юки не заболел. Возможно, такая сильная лихорадка была результатом всех болезней, от которых Юки уклонился за эти годы. Было понятно, что его тело не знает, как реагировать на болезнь. Юки не заболел. Раздумывая, он решил, что это инфекция из той раны, которую Юки получил неделю назад. Но объяснение внезапной болезни не улучшило ситуацию; во всяком случае, стало только хуже. Инфекция вызывала несомненно больше беспокойства, учитывая, что она делает с теми, кто снаружи. Парень остановился, прежде чем эта мысль получила дальнейшее развитие. Вместо этого он поцеловал пылающие щеки Юки и смотрел, как тот спит. Когда же он открыл глаза — пару часов спустя, видя, как взошло солнце, — Юки сидел прямо напротив полки где уместился рыжий. Его глаза были открыты, но едва. Как будто он сознательно не давал им закрываться. — Как ты себя чувствуешь? — спросил рыжий. -Ммм, не очень… — Я знаю — Мафую нахмурился, протянув руку к щеке Юки. Почему-то ему стало даже теплее, чем раньше. Мафую проклинал себя за то, что позволил себе заснуть, хотя бодрствование не могло улучшить состояние Йошиды. Он не знал, что он мог сделать, и не знал, что делать сейчас. -Я скоро вернусь, хорошо? Он встал, но прежде чем он смог сделать шаг к двери, Юки схватила его за запястье. -Что случилось? — Когда он не получил ответа, Мафую наклонился, чтобы посмотреть на Юки. Вместо того чтобы заговорить, Юки сжал ладонь и тут же отпустил. Он медленно выпрямился, не сводя глаз с Юки с того момента, как он начал открывать заднюю дверь, до того момента, как она закрылась за ним. Он так устал, что не мог отнести воду, чтобы ее можно было удобно поставить рядом с собой. Он еще раз намочил ткань, которой раньше вытирал пот с лица Юки. Вода была неприятно теплой, но этого хватило. Выжимая воду, он почувствовал, как руки обнимают его сзади. При внезапном контакте он подпрыгнул, ткань выпала из его рук, и посмотрел через плечо. При виде светлых волос частота его пульса снизилась. -Я де сказал, что скоро вернусь… Он почувствовал рыдания прежде, чем услышал их. Тело Юки задрожало, и с его губ сорвался бессвязный шепот, который только усилился. Мафую обернулся, сердце упало, когда он увидел, что Юки держал в руках. -Юки… -Мне жаль. Юки повторил это снова, слова были такими тизими, что они снова начали сливаться друг с другом. — Мне очень жаль. Мне жаль. Прости меня. -Почему ты извиняешься? Слезы текли из его глаз, когда он без малейшего объяснения снимал одежду, покрывающую его торс. Когда наконец расстегнул последнюю пуговицу на рубашке, он потянул за повязки и завозился, пытаясь их развернуть, остановившись только после того, как Мафую положил руку поверх его и посмотрел на него умоляющими глазами. Этот безмолвный взгляд передавал слова «можно?» в совершенстве. Юки кивнул. Как можно осторожнее, Мафую развязал повязку, закрывающую рану. С нижними слоями он работал еще более осторожно, видя, как кровь заставляла ткань прилипать. Каждый раз, когда блондин вздрагивала, Сато произносил «Прости» Юки ни разу не сказала ему, что все в порядке. Когда он наконец снял повязку, он не сразу посмотрел на рану. Он наложил бинты друг на друга. Отложите их в сторону. Только тогда он посмотрел. И это было болезненно. Попытка сшить кожу после того, как она была разорвана, явно была предпринята, но они выглядели так, как будто они оба были сделаны неуверенными руками и совершенно неэффективны. Кожа стала фиолетовой среди темно-красной засохшей крови. След укуса, несомненно. — Почему ты солгал мне? — хрипло произнёс он. — Я не хотел, чтобы ты был напуган и вёл себя так,будто бы ты счаслив. — Что мы должны делать? Ты уже болен, тогда можно было найти лекарство, и тебе могло бы стать лучше, прежде чем мы дошли до этого и… -Нет лекарства! — Юки кричал, искренне кричал. Он пошатнулся, когда поднялся на ноги, давая Сато время тоже вскочить, не сводя глаз с пистолета. Он наблюдал, как Юки ослабил хватку, а затем снова сжал ладонь. -Ты обещал. -Что?.. -Ты обещал мне…ты не позволишь мне стать одним из них. Мальчик покачал головой и почти неслышным голосом прошептал -Я не могу… Мысль о том, что Юки умирает от пистолета, была болезненной, но мысль о том, что Мафую был тем, кто выстрельнул, была убийственной. Он никогда не мог причинить вред Юки, даже не мог представить себе такого. Но мысль о том, что возлюбленный превратится в это… Его самый большой страх, медленно охватывающий его, наверняка изменит разум Юки, как болезнь, медленно овладевшая его телом. Сато быстро понял, что что бы он ни выбрал или не хотел делать, он не победит. Он мог либо наблюдать, как Юки превращается в кого-то другого, либо он мог избавить Юки от этого… Он не хотел ни того, ни другого, но выбрал одну. Мафую взял пистолет. Юки одарил его печальной улыбкой, настолько душераздирающей, что Сато пришлось отвернуться. Он не так хотел это запоминать. Он хотел вспомнить теплую, сияющую душу, которая каждый раз умудрялась учащать его сердцебиение, заставляла его чувствовать легкость. Если бы он мог стереть образ слез, текущих по лицу Юки, когда его губы были подняты, чтобы гарантировать, что его память будет занята только первым, он бы это сделал. Юки споткнулся в нескольких футах от него, и Мафую смотрел ему в спину, пока он шел. Он хотел запомнить каждый дюйм тела, чтобы, когда тот ушел, мальчик мог представить его так ярко, так точно, что казалось, что он все еще там. Он не мог ничего пропустить. Ни пирсинга, ни пряди волос, ни ресницы. Он закрыл глаза и попытался собрать изображение воедино, просто чтобы попробовать, просто для практики, но обнаружил, что Юки развернулся. — Хей, — произнес Юки, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Его рыдания как-то подавлялись — его тело дрожало немного меньше. Его фырки стали прерывистыми, затем редкими. -Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. -Нет нет. Послушай. Я люблю тебя, — повторил Юки. Он закрыл глаза и сделал прерывистый вдох, открывая их обратно. -И если бы вся любовь в мире закончилась, я бы обожал тебя. Если бы все обожание в мире иссякло, я бы хотел тебя, дорожил тобой и желал тебе всего наилучшего. Всегда. Ты мой лучший друг, и я так рад, что должен был полюбить именно тебя. Если бы я попытался, я не смог бы и попросить лучшего. Слеза скатилась по щеке Мафуйу, и он быстро вытер ее свободной рукой. Он не мог вспомнить, когда в последний раз плакал. — Почему ты плачешь? — спросил Юки, и его губы снова расплылись в улыбке. Мафую захотелось снова отвести взгляд, но что-то его остановило. Эта улыбка была душераздирающей, но это было точно так же…спокойствие. Утешает. -Нам еще нужно построить сад, не так ли? Губы Мафуйу приоткрылись, его глаза расширились, хотя картинка перед ним была нечеткой. -И мы посадим сакуры и хризантемы и… — Подсолнухи? — Да. И каждое утро я буду приносить тебе букетик, помнишь? Подросток покачал головой. — Нет, однажды ты забудешь. -Как я могу? — спросил Юки. Снова закрыв глаза, он двинул плечами. Выпрямил позвоночник. -И у нас будут овощи, верно? Я не буду знать, что с ними делать, пока ты не приготовишь их. -Да…мы будем… — фраза была прервана всхлипом, когда Мафую поднял руки, сложив большие пальцы рук вокруг рукоятки пистолета, как Юки показала ему. Его руки дрожали так сильно, что ему пришлось схватить правую руку левой, чтобы удержать ее. Юки не возражал. Не вздрогнул. -И мы столько раз облажаемся. Мы случайно посадем редис, когда попытаемся вырастить репу, но когда у нас все получится, это будет самый счастливый день. Мафую снял предохранитель. -Я встречу тебя там. — Ты не заставишь меня ждать слишком долго, правда? Мафую чувствовал игривость в его словах, но не тот тон, который он использовал, когда рассказывал анекдоты или говорил саркастически. — Нет. Нет, конечно нет. -Но ты тоже не скоро приедешь? Положив указательный палец на спусковой крючок, Сато отрицательно покачал головой. Как бы он не хотел, голос не мог выйти из его горла. -Ладно — Юки глубоко вздохнула. -Я буду ждать у ворот. Рыжий моргнул, чтобы избавиться от слез и видеть немного яснее. Юки стоял там, все еще вспотевший, а волосы все еще были влажными, но он выглядел так, словно не мог быть более счастливым. Он улыбнулся, торжествующе встал. Как будто его жизнь снова стала его собственной. -Я любил тебя. Он имел казалось каждую минуту, каждый час, каждый день его бодрствующей жизни. Мафую любил Юки в те дни, когда казалось, что в мире больше нечего любить, и он любил его в те дни, когда чувствовал себя лишенным каких-либо других чувств. Он сильно любил его. Он любил его постоянно. Он любил его. Юки ответил быстро. Сначала -Ты любил меня не так сильно, как я любил тебя. Затем шепот -Сейчас. Мафуйу зажмурился и нажал на курок. Казалось, время на мгновение остановилось. Когда Юки упал на землю, Сато упал на колени. Он ничего не спросил. Не то, как именно Юки укусили, ни в какой момент он решил сохранить это в секрете, ни то, что происходило у него в голове, когда его жизнь ускользала. Теперь все это не имело значения. Парень подставил под себя правую ногу. И так же неустойчиво, как Юки несколько минут назад, встал, повернув предохранитель на пистолете спиной к неподвижному телу мальчика, который когда-то был таким живым, и вошел во временный дом, который превратился в гробницу, в которой находились двое мальчиков. Влюбленных мальчиков. Один из них был еще жив, но он не был тем, кем был раньше. Один из них был спасен от трансформации, но другой претерпел другую в течение доли секунды, необходимой для того, чтобы пуля вылетела из пистолета и попала в жертву. Он схватил их вещи — свои вещи — и застегнул футляр для гитары. Он задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь вернуть гитару Юки. Он задавался вопросом, не проигнорируют ли владельцы тот факт, что он ворвался в дом, и любезно передадут её, поскольку он не украл ничего, кроме еды, которая могла бы испортиться, и воды в бутылках, срок годности которой истек. Впервые он задумался, живы ли они вообще. Он положил ремешок гитары на плечо, уложив поверх рюкзаки свой и Юки, и вышел, оставив дверь за собой открытой. На тротуаре он схватил свитер и рубашку Юки, которые лежали на земле в связке. Сунув темно-коричневый кардиган и пистолет под мышку, он обеими руками схватился за противоположные концы пуговицы. Он подошел к тому месту, где лежал любимый человек с вечно закрытыми глазами и вечно застывшими в этой улыбке губами, и накинул кардиган на него. Поцеловав покрытый тканью лоб Юки, Мафую взял пистолет в левую руку и одну из единственных частей Юки, которые он держал в правой. Он сделал шаг к городу, из которого они оба бежали рука об руку. Пока он шел, он не мог плакать. Он не мог плакать по Юки, которой в одиночку пришлось нести такое ужасное бремя, потому что он хотел провести свои последние дни с истинной версией мальчика, которого он любил. Он не мог плакать о себе, хотя уже чувствовал себя таким одиноким и таким виноватым. Он не мог плакать об их будущем, даже если он верил в него до последнего. Он подумал, что не может плакать. Он думал о Юки. Думал о своей жизни, о том, чем она закончилась, о том, что его ждет дальше. Что-то должно было быть дальше. Должен был быть конечный пункт назначения. И где бы он ни был, куда бы он ни пошел, Мафую надеялся, что там есть сад.