мы больше не...

Тэхён чувствует себя странно. В голове крутятся мысли, довольно разные, от: «почему я не заметил этого раньше?» до «какого чёрта происходит?». Тэхён так и не понял бы, почему каждый омега, с которым он пытается сблизиться, уже после первого свидания говорит что-то вроде: «Ты хороший парень, но нам не по пути». Последний так вообще заявил: «Это выглядит жалко, знаешь? Ты жалок». Он, блин, просто хлопал глазами и смотрел на то, как омега уходит, довольно громко захлопнув за собою двери кафе. Но потом, когда он рискнул поныть над ухом Юнги, заявляя, что он никому не нужен, что он непривлекательный и бла-бла-бла, Мин одарил его таким взглядом… Что мурашки по спине скользнули. — Ты идиот, — сказал Мин, покачав головой. Хоть Юнги и омега, но Тэхён вдруг почувствовал особую ауру, которая явно указывала на то, что друг не в настроении. — От тебя за версту Чонгуком несёт. И это откровение ударило в голову покруче коньяка, который он как-то спёр у отца из-под носа в познавательных целях. А он тогда, между прочим, всю бутылку вылакал. «От тебя Чонгуком несёт…» — бьётся в голове самая отчаянная мысль. Тэхён перепрыгивает сразу через две ступеньки, вваливаясь в омежье общежитие как к себе домой. Главное знать, что комендант в это время дрыхнет без задних ног. Ким стучится в безликую дверь с ярко-фиолетовыми цифрами 45 в самом верху, по центру. Он помнит, как Чонгук разрисовал их, бурча о том, что всё вокруг слишком пустое и серое. Проходит больше пяти минут, прежде, чем внутри комнаты раздаются хоть какие-то звуки. Тэхён знает, что Чонгук обычно засиживается над конспектами допоздна, и в выходные старается отоспаться. Но он не может терпеть, ему нужно разобраться здесь и сейчас, пока в нём ещё сильна та буря эмоций, что клокочет внутри. О, Господи, Чонгук в пижаме, всклоченный, с гнездом вместо волос на голове. Тёмные локоны торчат во все стороны, делая его невозможно похожим на воробушка. — Тэхён-а?.. — сонно бурчит он. — Что ты здесь делае… Ким не даёт ему завершить слово, втискиваясь внутрь. Глаза сразу же начинает резать от обилия розового, чёрного, фиолетового и серебристого. Тэхён вдруг понимает, почему многие называют этого омегу «маленьким панком». Особенно, если брать во внимание зелёные прядки в его волосах, обилие проколов в ушах и маленькое колечко септума в носу. — Какого чёрта, Чонгук? — грубо осведомляется Ким. Никаких привычных «горошинок», «солнышек» и «рыбок». — Почему я жалуюсь обо всех своих неудачах друзьям, жалуюсь тебе и только Юнги говорит мне о том, что ты метишь меня своим запахом?! Лицо Чонгука заметно бледнеет, а потом багровеет так, что почти сливается с дальней стеной тёмно-алого цвета. — Чего молчишь? — напирает Тэхён. Его ноздри начинают трепетать от того обилия запаха, которым пропиталось всё вокруг, но он старается игнорировать это, призывая себя быть стойким. Чёрт, они с этим омегой дружат уже больше полутора лет. Ким, конечно же, замечал, какой он милый, красивый, да просто чудесный, но именно Чонгук когда-то сказал, как отрезал: «Мы будем хорошими друзьями». А теперь что? Тэхён обычно легко справляется со своими эмоциями, но в этот раз не сдерживается. Хватает Чонгука за плечи, удерживая на месте, когда явно видит, что омега собирается драпануть со всех ног. — Я слушаю, радость моя, — смягчает тон Ким, ослабевая хватку, позволяя себе лишь задержать ладони на чужих плечах. Чонгук ёжится. Сжимается, надувает губы, хлопает своими щенячьими глазами, будто пытаясь разжалобить. Но видя, что Тэхён не собирается отступать, сдаётся, суровея лицом. — Потому, что ты мой, понятно? — явно через силу выдавливает он. — Не какой-то левой омеги, а мой. Я тебя первым увидел! — по-детски топает ногой. — Не отдам! Тэхён не знает, что сказать. Открывает и закрывает рот, обескураженно вытаращившись на вильнувшего в сторону Чонгука. Тот буквально бросается на кровать, закапываясь в одеяло с головой. Только пяточки и остаются торчать наружу. Тэхёна эти пяточки бьют прямо в самое сердце. Ни улыбка, ни карие глаза, ни самоуверенность, ни дрянной стойкий характер, ни самоотверженность, ни благородство, а эти пяточки. Он вдруг отчётливо понимает, что это просто какой-то офигенно длинный этап принятия себя. Точнее, принятия того, кем они могут быть друг другу. — Эй, заяц, — выдыхает Ким. — Пойдём на свидание? Чонгук ворочается, отодвигая уголок одеяла лишь для того, чтобы суметь прожечь Тэхёна настороженным взглядом. И эта схожесть с пугливым зайчонком, прячущимся в своей уютной безопасной норке, добивает Кима окончательно. У него сердце сначала падает вниз, а потом поднимается к самому горлу, заставив совсем по-альфьи пророкотать.