Прихоть Султана

      Вдох — и соцветие ярких запахов вечернего Востока наполняет лёгкие, ты задыхаешься от переизбытка ощущений, которые вводят всё тело в немое оцепенение. Выдох — разум отпускает всё накопившееся в теле волнение, взявшееся непонятно откуда. Легкая, дурманящая эйфория накрывает с головой, от чего хочется засмеяться. У Чимина слегка кружится голова, он крепко сцепляет пальцами деревянный подоконник, всё так же не отводя взгляд от алеющего заката, который заливает всю территорию дворца коралловыми бликами, примешивая огненные мотивы на стены могущественного сооружения, настолько прекрасного своим архитектурным исполнением, разве что само солнце может стать ему соперником.       Всё это великолепие красок теряется на фоне железной решетки, которая, словно грех, преграждает дорогу в рай. Пак Чимин кончиками пальцев проводит по изогнутому металлу, собирая накопившуюся пыль. Он отстраняет руку, словно от костра, который вот-вот опалит нежную кожу, оставляя уродливые ожоги. Как бы там ни было, гарем был его клеткой. В каком-то смысле прекрасной, золотой темницей, выполненной самым искусным ювелиром, полной своих загадок, интриг и правил. Кто-то никогда не предпочёл бы заиметь такой товар, но были и те, кто только об этом и мечтал.       Разными людьми движут разные цели. Гарем Султана — почётное место для любой восточной девушки, где она заимеет восхитительную возможность стать близкой с самим Повелителем, обретёт почёт, уважение, такое желаемое и взращиваемое её родителями покорство. В конце концов, девушка сможет стать счастливой матерью одного из наследников господина. Да, великая гордость, однако этот выигрышный билет следует заслужить собственной кровью, буквально перегрызая глотки таким же ослеплённым великой мечтой девушкам.       Однако, как уже было сказано, это темница — особенно для бедняжек, попавших сюда не по собственной воле. Рабыни, купленные на рынке, вырванные из семьи, оставшиеся без родных и близких — вторая сторона гарема. Чимин очень часто видел таких девушек — сломленные, обречённые на позор, они готовы были при первой же возможность броситься из окна или же любым другим способом убить себя. Он искренне желал им одного — поскорей привыкнуть к здешним правилам. Другого выхода у них просто не было.       К кому из них относился Чимин — конкретного ответа на этот вопрос он дать не мог. Но он уж точно не был из тех, кому хотелось поскорее покинуть наскучившие стены. Причина была до боли проста — его отец предал Султана. Теперь сын расплачивается за грехи старика. А ведь когда-то его семья была в почете у Повелителя — отец Чимина был старым другом Султана. А Чимин в силу этого частенько виделся со старшим наследником Султана — Ким Тэхёном. Этот мальчуган сразу понравился Паку — Тэхён был смелым мальчиком, умным не по годам. Конечно, это и не удивительно, ведь во дворце его обучали всему самому необходимому для будущего правителя самые лучшие наставники. В отличие от Кима, Чимин был скромным, худощавым ребёнком, но в то же время таким красивым, что выделялся среди всех девчонок своего возраста, и даже старше. Чимин помнил, как Тэхён однажды сказал, что заберет его к себе в гарем за его красоту. Тогда это казалось детской забавой — он же мальчик, несмотря ни на что, гарем создан только для девушек. Чимин смеялся с того, насколько серьёзно об этом говорил Тэхён, ещё не замечая того, что на самом деле был бы не против этого — лишь бы всегда быть рядом.       Сейчас Чимин вспоминает это с горькой улыбкой на устах. Такие дорогие сердцу воспоминания былых дней, словно драгоценный, искусно заточенный серебряный кинжал, вырезают в душе кровоточащие раны, которые возрождают похороненное в глубине чувство вины за преступление, которого он не совершал.       В тот день раскрылся великий заговор против Султана, в котором принимал участие его отец. Ничего не зная, парни прогуливались по городу. Тэхён взахлёб рассказывал о новых вещах, которым он научился, а Чимин с трепетом в сердце покорно слушал своего друга. Неожиданно Тэхён остановился — его пронзительный взгляд устремился на уличную танцовщицу. Он чуть ли не раскрыв рот рассматривал изящные движения девушки, в то время как Чимин со слегка покрасневшими щеками всматривался в горящий взгляд очей цвета крепкого ароматного кофе.       Все произошло так стремительно, словно до этого и не существовало их спокойной жизни в виде двух добрых приятелей. Слуги из дворца галопом пронеслись на вороных лошадях, пышущих яростью, разгоняя толпу зевак. Они кольцом окружили парней, не давая им пройти. Тэхёна разыскивали, чтобы сообщить ему ужасную новость — Султан убит, во дворце подняли бунт. Ничего не понимающий Чимин со страхом смотрел, как забирается на лошадь Тэхён — даже не посмотрев на друга напоследок он умчался со стражей. Как гром среди ясного неба на Чимина обрушилась новость о том, что одним из зачинщиков бунта, который успешно удалось подавить, был его отец. Как такое вообще смогло произойти? Чимин этого понять не мог. Он вообще ничего не мог понять. Мозг отказывался воспринимать происходящее. Когда казнили его мать, он не проронил не слезинки. Он думал об одном — как смотреть в лицо тому, чей отец погиб по вине его семьи. Как чувствует себя сейчас Тэхён? Наверное так паршиво, что представить сложно. Страна долго оплакивала эту потерю — Султан воистину был великим человеком, который принес своему народу мир, процветание и славу. Вот так Ким Тэхён стал следующим Повелителем. Совсем не так, как бы ему хотелось. Совсем не так, как бы хотелось того Чимину. Он представлял Тэхёна великим воином, который с достоинством займет место правителя, пройдя великие войны и принеся своей родине ещё больше славы. Ким Тэхён сел на трон сокрушенным горем парнишкой, которому едва исполнилось семнадцать.       Чимин желал умереть. Искренне, до дрожи в коленях хотел смыть с себя позор, который пал на него. Он шел во дворец, скрученный стражей с точным пониманием, что его жизнь оборвётся. Сегодня его не станет, и Тэхён точно задышит свободно. Со временем в его памяти не останется ни единого пятнышка, которое бы напомнило ему о произошедшем. Чимин не поднимал глаза до самого конца. Его голова, словно горный булыжник, тряпичной куклой повисла на хрупких плечах. Веки открывались с непреодолимой тяжестью, Чимин много раз спотыкался, падал на каменную дорогу, сдирая колени в кровь. Стража больно хватала за плечи, поднимая вновь на ноги и заставляя пройти эту тропу позора до конца. Его, словно отброса, швырнули под ноги молодому Султану, ожидая решения. Чимин свернулся калачиком на мраморном полу, так и не осмелившись посмотреть на Тэхена. — Отвести его к наложницам, — такой давно знакомый голос прозвучал совсем близко, и Чимин задрожал всем телом. Его сердце разрывалось на маленькие кусочки, когда он слышал эти уставшие, так тяжело давшиеся Тэхёну слова. Когда до него дошел смысл сказанного, он удивленно вскинул голову, позабыв обо всём. Тэхён стоял спиной к нему, а охрана уже тащила его к выходу. Чертовски хотелось закричать что-то в ответ, но горло предательски запершило, словно ему отрезали язык.       Первый и единственный парень в гареме Султана — вот это новость так новость! Удивлены этому решению были абсолютно все, чего уж тут сказать.       Как его восприняли другие наложницы? Все по-разному. Одни проявили сочувствие, другие хихикали за спиной, третьи откровенно презирали. В Чимине никто не видел соперника на ложе государя — спустя уже три года его пребывания в гареме, Султан ни разу не позвал его к себе. Вот почему все и решили, что это просто добрый жест, который оказал их благородный, великодушный Повелитель.       Чимину хотелось выть. Если первые полгода он принимал это полное отчуждение как наказание, то потом он искренне не понимал, в чём дело. Зачем нужно было оставлять его здесь? Почему его не убили сразу? Простая прихоть или же что-то большее? Смешно было списывать всё на то, что Тэхёну стало жаль Чимина — только глупец бы подумал о таком. Эта маленькая искра надежды на то, что Чимин всё-таки дорог Тэхену тлеяла в израненной душе несчастно влюблённого парня, окруженного сотней красавиц, у которых попасть в объятья к Султану шансы были в сто раз больше. Всякий раз, как наложницу уводили из комнаты, Чимин задумывался о том, кто всё же тут глупец.       Ему было стыдно осознавать то, что он влюблён в того, кто никогда в жизни на него не посмотрит — даже не потому, что Чимин парень. Чимин сын убийцы, вот почему его любовь была запретна и обречена. Сколько бы не топил он в себе эти чувства, они оживали буквально каждый раз, когда он слышал слово «Повелитель» или «Султан». А это он слышит чуть ли не сотню раз в час.       Рассказы наложниц о том, как Повелитель восхитителен в постели, разжигали жаркий, сладостный плод запретных желаний. Девушки любили бесстыдно делиться всем тем, что вытворял с ними Тэхён, как и где трогал, сколь неповторим был момент их соития. Конечно, их тут же разгонял главный евнух, ибо сплетничать им было строго запрещено. Однако за такой промежуток пребывания в этом месте они научились незаметно передавать друг другу информацию. Да и евнух относился более понимающе к наложницам, которые находились тут не один год. Нужно было много сил тратить на укрощение строптивых иностранок, которые частенько пополняли гарем. Вместе с похотью росла зависть и отчаяние, которые заставили скромного мальчика повзрослеть.       Со временем, большинство девушек стали относиться к Чимину приветливо, делились всем, что им удавалось узнать, Пак так же тепло относился ко всем. Но, как и везде, были те, кто пытался изжить парня из своей общины. Благодаря таким экземплярам он научился стойкости, уверенности в себе. Научился отстаивать свою честь, воссоздал противоядие от змеиной отравы. — Не очень хорошо выглядишь, подкидыш, — насмешливый женский голос вывел Чимина из воспоминаний, заставляя вернуться в настоящее. Чимин даже не оборачиваясь знал, кому принадлежат эти слова.       Она фаворитка Султана. Та, которая побывала в его ложе больше всех, завладев таким образом сказочными привилегиями.       Ничего не скажешь, эта девушка настоящая восточная красавица: густые, волнистые волосы каштанового цвета, в которые она вплетает подаренные Повелителем украшения, выразительные глаза, которые она искусно подчеркивала макияжем, так подходящим цветущей зелени в её глазах, гладкая, без единого покраснения кожа. Женственные формы, которые она подчёркивает дорогими платьями, комбинируя их с розовым жемчугом — что уж тут сказать, привилегий у любимиц много. А шлейф из сладко-приторного аромата мускуса преследовал её везде.       Только вот всё это просто гибло из-за её гнусного, мерзкого характера. Сколько же девушек она уничтожила на пути к желанному месту подле Султана. Красивые глаза она зло прищуривала, надувая щёки, словно жаба. Чимин сдерживал смех из последних сил, когда видел такую физиономию. М-да, увидел бы её такой Султан… — Добрый вечер, Икбал, — кратко ответил Чимин, слегка опустив голову в знак приличия. Она была выше его по рангу, будучи фавориткой, он не мог проявить неуважение. — Мне вот интересно, когда же Повелителю надоест содержать бесполезное животное, — хмыкнула красавица, обводя испепеляющим взглядом фигуру Чимина. — Детей ты родить ему не сможешь, подарить наслаждение, судя по всему, тоже, — разведя руки в стороны, издевательским тоном добавила девушка.       Чимин сжал губы в тонкую нить, впился ногтями в собственную ладонь — не дай Аллах ему сейчас сорваться — всё полетит коту под хвост. — Дорогая Икбал, почему же ты ещё здесь, — мягко спросил Чимин, — сегодня Повелитель не позвал тебя к себе? Какая жалось, проклятые месячные помешали? — под конец хихикнул Пак. По правилам, во время этих дней девушка становится «неприкасаемой». — Ах ты! — чуть ли не сорвалась на крик покрасневшая, словно помидор, красавица — подоспел главный евнух, который очень часто останавливал вспыльчивую наложницу. Взгляд, полный нефритового презрения столкнулся с прищуренным взором остывшей карамели. Дуэль девушки и парня длился ещё несколько мгновений, пока фаворитка не удалилась, шурша юбкой, гордо вздёрнув подбородок. Чимин облегчённо выдохнул, смотря ей вслед. — Сегодня, как вы знаете, знаменательный день — три года назад наш великий Султан занял престол, — слегка прокашлявшись после душившего аромата мускуса, торжественно обратился к наложницам евнух.       Чимин внимательно посмотрел на говорящего. Он с нетерпением и покалыванием в груди ждал того момента, когда евнух объявит того, кто в этот раз войдет в покои Повелителя. Султан доверял выбор наложницы именно евнуху, а в этот особенный вечер для Тэхёна избиралась самая лучшая, самая выдающаяся среди остальных, в последствии чего она могла занять место очередной фаворитки, если повезёт. — На этот раз наш государь доверил мне выбрать человека, который познал искусство танца лучше остальных, дабы усладился взор великого Султана, — продолжил мужчина. Он хитро осмотрел девушек, всматриваясь в покорно опущенные головы, остановив свой взгляд на светлой копне волос, которые предстоит вычесать деревянным гребнем, чтобы те приобрели презентабельный вид. — Пак Чимин, сегодня ты войдёшь в покои Султана.       Чимин шумно вдыхает воздух. Сердце словно замирает на секунду и в груди разгорается огонь, обжигает все органы своими язычками беспощадного пламени. Секунда, и сердце снова так сильно бьётся в несчастной грудной клетке, готовое в любой момент вырваться наружу. Парень сжимает рубаху, чувствуя, как нега растекается по телу. Она ослабляет все конечности, ноги совсем не держат. В ушах стоит оглушающий звон. Кажется, что вот-вот он потеряет сознание, очнётся и поймёт, что на самом деле ему это привиделось, и евнух указал на какую-то девушку, но совсем не на него.       Он не понимает, куда его ведут. Евнух, нахмурив густые брови, пытался ему что-то объяснить, но Чимин не понимал. Просто не слышал того, что ему говорили. Его насилу затолкали в хамам, дабы вымыть несчастное тело в воде, настоянной на лепестках гибискуса и фиалок. Его приготовления к предстоящей встрече начались полным ходом, и только тогда он, кажется, полностью осознал, что с ним происходит.       Слёзы, так давно копившиеся в уголках усталых глаз вырвались на свободу. Чимин рыдал в голос, растирая горькие капли по лицу. Его пытались успокоить, ведь он должен был выглядеть безупречно, а от слёз его лицо опухнет и покраснеет, чего допустить было нельзя. Пак правда пытался успокоиться, но три года — это слишком долгий срок для хранения разрывающих душу чувств. — Почему? — только и спросил Чимин, всхлипывая и стирая с щёк влажные дорожки.       Старший евнух понимающе улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки. Он свёл руки за спиной, внимательно вглядываясь в отчаянье, которое переливалось вместе с остатком слёз. Сколько же этот парень копил в себе — мужчина не мог этого представить. — Я ведь уже говорил, Султан желает видеть пред собой лучшего танцора в своём гареме, — просто повторил евнух. — Ты действительно достоин, чтобы тебя назвали лучшим в этом деле. А ещё, — немного погодя сказал евнух, — однажды я услышал кое-что из твоих уст, и это заставило меня воспринять тебя иначе.       Чимину бы очень хотелось узнать, что имел ввиду евнух, но у него не было времени об этом спросить. После тщательного купания служанки должны были сделать ему массаж, чтобы расслабить нежную кожу.       Пока Чимин нежился под умелыми руками девушек, евнух вдался в воспоминания того дня, который заставил приглядеться к юному парнишке, оказавшемуся в гареме каким-то чудом. Это был второй год его пребывания среди наложниц. Уроки танцев, которые каждому давались с трудом. Грозные учителя, которые никому не давали спуску, заставляя повторять одно и то же движение до тех пор, пока оно не будет выполнено идеально. При этом со всех сторон на тебя давят пронзительные, полные злобы глаза. Чимин молча терпел, сцепив зубы. Был покорным, трудолюбивым, упорным. Евнух часто замечал Чимина в таких ситуациях, где любой бы сорвался на его месте. Но его что-то сдерживало, словно какой-то привязанный к телу груз не давал ему сдвинуться с места. Тогда евнух посчитал его слабовольным, таким, которому легче стерпеть всё, нежели дать достойный отпор. Но один урок танцев, который он посетил, изменил его мысли по поводу блондина. Чимин отдавался танцу полностью. Не щадя себя, своё тело он тренировался, и его старания были замечены учителем. Его стали хвалить, от чего вокруг этого собрался клубок завистливых, шепчущих всякие проклятья змей. Чимин в очередной раз выслушивал грязные речи в свой адрес от какой-то из наложниц. Она ушла, сопровождаемая ухмылками своих подруг по несчастью. И тогда, первый и единственный раз евнух услышал то, что никто не должен был услышать по мнению Чимина. — И когда сотни красавиц будут кричать его имя, мой шёпот будет громче, — отчаянно, так горько, но в то же время безгранично уверенно прошептал парень. Слова, сказанные не той девице, которая секунду назад говорила с ним, да и не кому-либо из присутствующих. Эти слова прозвучали как установка, цель, которой парень так желал достичь.

***

      В конце массажа молочную кожу натёрли кунжутным маслом с примесью масла фиалки. Кремом из цветов мальвы напитали волосы, от чего они стали мягкими, гладкими, словно шелк. Чимина усаживают перед зеркалом, служанки щебечут о том, как же он красив и как бы было жаль утратить эту жемчужину среди морской пучины. Чимин вглядывался стеклянными глазами в своё отражение, которое действительно стало прекрасным благодаря хлопотам девушек: они уложили волосы, подвели глаза сурьмой с примесью золы, на его плечах расцвёл замысловатый рисунок из хны, который обвивал его руки, касаясь изящных кистей. Хоть его наряд и был предназначен для женщин, это ничуть не портило образ, наоборот, он придавал его телу тонкости, облегая подтянутые бедра, рельефный живот и расслабленные плечи. Широкая юбка перламутрового цвета с заниженной талией прикрывала всё, что следовало скрыть, а высокие разрезы по бокам открывали вид на стройные ноги. Лиф из тонкой ткани такого же цвета, прикрывающий нежные бусины сосков, был декорирован бижутерией и кружевной лентой. Плотный пояс, красиво украшенный бахромой, плотно прилегал к бёдрам, чтобы не сдвинуться во время танца.       Евнух одобрительно кивнул служанкам, рассматривая преображение парня. — Уверен, Повелитель будет доволен, — словно соглашаясь со своими мыслями, сказал мужчина.       Чимин не был в этом так уверен. Точнее сказать, он категорически отрицал тот факт, что вся эта затея понравится Султану. Он отвернулся от зеркала, словно ему было противно смотреть на себя. Парень потупил взгляд, крепко сжимая ткань в ладонях. Осознание того, что это выступление значит намного больше, чем ему казалось раньше, пришло уже тогда, когда он тихо ступал к массивным деревянным дверям, за которыми скрывались покои Повелителя. Евнух сопровождал его, молча прокладывая путь среди многочисленных коридоров дворца. Чимин следил за тем, чтобы не наступить на подол плаща, в который его укутали, как вдруг понял, что если произведёт негативное впечатление на Тэхёна, евнуху не поздоровится. Само его появление перед Султаном могло вызвать далеко не радушные эмоции. Пак был уверен, что мужчина знал на какой риск идёт — не понимал только зачем.       Охрана у двери приветливо кивнула евнуху. Глухой стук руки по дереву резанул слух, заставляя содрогнуться. Ещё пару мгновений, и Чимин увидит его. Ещё какие-то незначительные шаги и он окажется перед ним. Сердце раненной птицей билось о рёбра, призывая бежать — как можно быстрее и дальше. Каждая частичка его тела напряглась. Евнух слегка приоткрыл дверь после того, как получил на это разрешение. Он легко толкнул Чимина в спину, заставляя перейти эту грань, как казалось тогда парню, жизни и смерти. — Я рассчитываю на тебя, — напоследок прошептал евнух, закрывая дверь.       В просторной комнате царил приятный полумрак, который разбивался лишь о мягкий свет белоснежных свечей. Огонёк трепетал от почти невесомого потока восточного ветра, который просачивался через дверь балкона, раскачивая прозрачную ткань занавесок. Соединяясь, стихии танцевали золотыми бликами на стенах покоев. Центральное место занимала громадная кровать с балдахином: прикрепленная к опорным стойкам рама была покрыта тканевым навесом из легкого, серебристого шелка, который комбинировался с бархатом. Почти всё пространство кровати занимали разнообразного размера подушечки с узорчатой вышивкой дорогой нитью. Среди этого убранства, на краю восседал сам Султан — Тэхён прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как нежное убранство из батистовой ткани, в которое он только оделся, ласкало уставшую дневными заботами кожу, расслабляя мышцы. Чимин так и стоял у двери, не смея пошевелиться и поднять головы. Он находился в тени, поэтому Тэхён ещё не мог достаточно разглядеть стоящего перед ним человека. Султан, так и не раскрывая глаз, молвил: — Подойди ближе и разденься.       Чимин задохнулся от давно забытого голоса — такой манящий, разжигающий огонь в душе баритон забыть очень сложно. Пак отметил, сколь вырос Тэхен — тембр стал более глубоким, мужественным. Не терпелось посмотреть на то, как же изменился его давний друг.       Бесшумно, словно тень, Чимин выполнил требование Султана. Мешающая ткань была небрежно сброшена — последний барьер между ними рухнул, как карточный домик. Пак не смел поднять взгляда, но он точно знал, что Тэхён наверняка находится в замешательстве. Он ничего не успел сделать — грубые пальцы впились в шею, заставляя поднять голову и встретиться со своим Повелителем. Ким Тэхён обвёл взглядом наполненные страхом глаза, которые отражали блеск огней. Пак Чимин кончиком языка облизал пересохшие губы, хаотично рассматривая такое знакомое, но в то же время чужое лицо. Ким Тэхён ловил каждое его движение, словно хищник, изучающий свою добычу.       Вспыхнувшая между ними буря недосказанности, давно запоздалых объяснений, обретённых чувств из-за столь спонтанной встречи — всё это накрыло с головой, заставляя кончики пальцев подрагивать.       Тэхён жадно вдохнул воздух — прошла лишь несчастная минута, которая показалась вечностью. Султан вновь занял своё место, все так же не отводя от наложника обсидиановых глаз. Юноша казался таким изящным, словно кукла — его красота, которой ещё в детстве восхищался Тэхён, возросла, превращая Чимина в неповторимый, хрупкий цветок белого лотоса. — Я приказал привести ко мне лучшего танцора, а не статую, — преодолев нахлынувшие эмоции восхищения, произнёс Султан. — Умоляю Вас о прощении, мой Господин, — звонко ответил Чимин, слегка поджав губы. По спине Султана пробежались мурашки, возбуждающие его внутреннего зверя — такой беззащитный, слабый, покорный — звучание голоса провинившегося наложника от чего-то вызвало дичайшее желание его наказать за грубое неподчинение.       Пак Чимин начал свой танец — он страстно заглянул в глаза своего господина, которого так давно желал увидеть. Тэхён неимоверно возмужал — он заметно вытянулся в росте, лёгкое одеяние не скрывало привлекательных форм его тела. Теперь это был не просто мальчишка — это взрослый, сильный Повелитель целой империи, крепкий духом, хорошо сложенный, благодаря воинской подготовке.       Танцор изящно согнул в локтях руки и шевельнул пальцами. Пак тяжело прикрыл веки — он отбросил все мысли, все чувства, переживания — сейчас был только он и главная цель — доставить своему возлюбленному Султану удовольствие.       Чимин плавно изгибал своё тело, обводя себя руками, вырисовывая силуэт стройной фигуры. Бёдра рисовали круговые движения, ноги скользили по гладкому полу, как по водной поверхности. Чимин демонстративно, маняще медленно совершал движения, нарочно показывая каждой частичкой тела своё желание, он видел, с каким напряжением всматривался Султан в каждую новую волну животом или бёдрами. Чимин постепенно ускорял движения, изгибался в грациозных позах, доводя градус напряжения до максимума. Своё выступление он завершил сложным прыжком, после которого, словно раненная птица, пал на пол, будто кланяясь. Чимин тяжело дышал — казалось, только сейчас он смог это сделать. Вместе с ним выдохнул Султан — он так и не смог оторваться от Пака, закусив нижнюю губу он наблюдал за тем, как Чимин поднялся с пола, учтиво наклонив голову. — Надеюсь Ваш раб смог доставить Вам удовольствие, Господин, — дрожащим голосом произнёс танцор. Тэхён не мог сказать, что уже в начале танца готов был перейти к немного другому занятию, но ради приличия следовало досмотреть выступление до конца. — Тебя хорошо обучили, Чимин, — одобрительно кивнул Тэхён, поднимаясь с кровати. Теперь он понимал, почему именно его выбрал евнух. Султан медленно, небрежно прошелся вдоль комнаты, после подошел к Паку, который с замиранием сердца ожидал дальнейшего распоряжения своего Султана. — Я не ожидал тебя увидеть, — с лёгкой улыбкой на устах продолжил Тэхён. Он сказал это настолько тепло, словно они вновь были юными парнями, которые столько времени провели вместе. Нижняя губа Чимина предательски дрогнула. — У меня были планы на эту ночь, и я не собираюсь их отменять только из-за того, что это ты, — оказавшись совсем близко, Тэхён прошептал эти слова Чимину на ушко. Тот весь съёжился от обжигающего дыхания, заставляя Кима самодовольно улыбнуться. Ему очень нравилась реакция Чимина на его действия. — Иди и ложись на кровать.       Чимин приложил максимум усилий, чтобы скрыть подступившую панику и расцветающее смущение. — Как Султану будет угодно.       Тэхён с удовольствием наблюдал за мягкой поступью наложника. Теперь он не был уверен в том, что только он здесь хищник — маняще, словно пантера, Пак преодолел небольшое расстояние до кровати, лёг на спину, вытянул руки вдоль тела. Он закрыл глаза в ожидании Султана — долго его ждать не пришлось. Он буквально сразу, не желая больше терпеть, присоединился к наложнику. Ким Тэхён, раздражительно скинув мешающие подушки, навис над блондином. Чимин тут же, словно кошка, грациозно выгнулся, обвивая крепкую шею своими руками. Тэхён облизал губы, посмеявшись в глубине души с самого себя. Он ведь подумал, что сейчас его друг детства со страхом и дрожью в теле встретиться с предстоящим действием. «Лжец» — так подумал Тэхён про Чимина, обманутый его внешней робостью. Да какая там робость! Чимин и в мыслях не мог допустить того, чтобы после всего сдавать назад. Он так долго ждал, боясь, что и вовсе не доживёт до этого момента не для того, чтобы лежать и дрожать от страха. Он боялся только одного, что сейчас он откроет глаза, и всё это окажется очередным сладким сновидением.       Чимин приблизился к губам господина, останавливаясь в каком-то сантиметре от них, словно раздумывая о том, стоит ли это делать. Тэхён с тихим недовольным рыком тут же преодолел это расстояние. Чимин задержал дыхание и приоткрыл губы, между которыми уже проник чужой язык. Этот поцелуй был полон сдерживаемой страсти — они только пробуют друг друга.       Тэхён упёрся рукой в грудь Чимина, отстраняясь от его губ — он слишком сильно желал рассмотреть его реакцию в малейших деталях, дабы запечатлеть это в своей памяти. От проницательного взора Паку становится ещё жарче — он томно опускает ресницы, вздрагивая под сильным телом своего Повелителя.       Более чем довольный, словно сытый кот, Тэхён приподнимается, освобождая себя и своего партнёра от мешающей одежды, попутно оглаживая нежную кожу на животе Чимина, другой рукой проведя вдоль бедра, слегка задевая большим пальцем внутреннюю сторону. Он чувствует, как наложник следит за каждым его движением, и когда остаётся вовсе обнажённым, его уверенность немного рассеивается. Тэхён, с некой издевательской улыбкой, разводит напряжённые ноги Чимина в стороны, удобно устраиваясь. Пальцы Султана касаются сжатого колечка мышц, которое предварительно было смазано маслом и подготовлено во избежание неприятностей, но Чимин от этого действия лишь сильнее зажался, закусывая нижнюю губу слишком сильно, дабы не издать ни звука. Тэхён недовольно цокнул языком. Нужно было сделать немного по-другому.       Тэхён наклонился ниже, закинув ноги наложника себе на плечи. Чимин удивленно выдохнул и запрокинул голову от неожиданно нахлынувшего удовольствия. Султан плавно провёл кончиком языка по всей длине возбуждённого члена, а затем обвёл нежную головку, вырисовывая на ней узорчатые движения. Наигравшись с ней, он обхватил рукой основание члена, глубже вбирая в рот горячую плоть. Усладой для его ушей стало нарастающее тяжёлое дыхание, которое время от времени срывалось на протяжные, пока ещё тихие стоны. Ещё немного поласкав Чимина, он вновь поднялся, всматриваясь в помутневшие от возбуждения глаза, которые совсем не желали остановки. — Расслабься, — прошептал Тэхён, снова накрывая губы Чимина своими и ввёл в скользкий проход один палец на всю длину. Ким не стал ждать, добавляя к первому второй палец, который вошел уже не так легко. После этого Чимин промычал что-то в губы Султана, инстинктивно сжимаясь. — Больно? — Нет… Немного… Непривычно, — дрожащими губами пролепетал Пак.       Тэхён поцеловал парня в шею, требовательно настоял расслабиться. Чимин пытался изо всех сил, но получалось не очень. Спустя некоторое время, наложник привык к новому ощущению. Пальцы начали приносить не только дискомфорт, но и понемногу зарождающееся удовольствие, от чего Чимин тихо заскулил, приподнимая поясницу, чтобы ощущения стали ещё более яркими.       Постепенно Тэхён ввёл третий палец, терпеливо растягивая и подготавливая Чимина. Парень сжимал крепкие, смуглые плечи своего господина, теряя остатки здравого смысла. Он прижимался всем своим телом к Тэхёну, они обжигают друг друга жаром. Чимин заходится в тихом стоне, не выдерживая больше этой сладостной муки. Он бесстыдно запускает руки в темные пряди своего господина, требовательно молит о большем. Тэхён покорно вытаскивает пальцы, сам уже не в силах выдержать этого, закидывает ноги своего раба себе на плечи, приставляя влажную от смазки головку ко входу. Один резкий толчок — Тэхён входит на всю длину, удовлетворенно простонав какое-то ругательство. Он, словно спуская с цепи своё внутреннее животное, тут же начинает двигаться, глубоко проникая в разгорячённое, влажное нутро. Чимин дёргается, мучительно стонет, не успевая пересчитать звёздочки, которые появились в глазах. Он закрывает рот рукой, впиваясь зубами в собственную кожу. Дикая смесь эмоций наполняет его тело, парни тонут в нахлынувшей волне дурманящей эйфории. Тэхён ставит Пака на четвереньки, теперь входя в наложника более медленно, растягивая каждое движение, чтобы Чимин как следует почувствовал член Султана в себе. Не в силах что-либо сделать, Пак сильнее прогибается в пояснице, демонстрируя округлые ягодицы, по которым Тэхён с удовольствием шлепает. Чимин вскрикивает, закатывая глаза. Попка Чимина с влажным, пошлым хлюпаньем сталкивается с бедрами Повелителя. Последний хлопок по влажной от пота ягодице — Чимин кричит и пачкает своим семенем постель Султана, без сил падая на те подушки, которые Тэхён не скинул с кровати. Султан выходит из Чимина, проводит пару раз по своему члену и с громким стоном кончает Паку на спину, довольно заваливаясь рядом с наложником. — Мой Повелитель … доволен? — спустя какое-то время спрашивает Чимин, с опаской поглядывая на лежащее рядом расслабленное тело. Сердце не прекращает стучать в бешенном ритме — совершенно не верится в то, что произошло. — Да-а-а, — протяжно тянет Тэхён, улыбаясь своей широкой улыбкой, словно котяра, который напился молока.       Чимин радостно улыбается в ответ, всматриваясь в блестящие глаза, такие дорогие и любимые. Тэхён гладит его по щеке так бережно, так нежно, словно он какая-то драгоценность. — Хочу ещё, — с озорной ухмылкой говорит Ким Тэхён.       Чимин покрывается румянцем, надеясь, что его Султан этого не заметит. — Как прикажете, мой Повелитель.