***
Сон. Сколько Бенри себя помнил, он всегда считал это бесполезным занятием. Человеческим недостатком. Неудобной людской необходимостью пополнять запасы энергии, потраченной на свои людские дела. Из-за этого он даже немного кичился тем, что нужды находиться восемь часов без движения, подвергая своё тело опасности, у него не было. Энергия будто всегда находилась в нём, совершенно не покидая оболочки. А обычный отдых, по типу полежать на диване и поиграть в приставку, который, по идее, должен восполнять силы, лишь приносил приятные ощущения беззаботности и возможность потеряться во времени. Это довольно весело. Но его соседу, а, если точнее, хозяину квартиры, Гордону, не очень нравились ночные похождения Бенри. Вечные шорохи в час ночи, тихие (или не очень) шаги, давящая на мозг музыка из игр. Однажды полуночник до слёз напугал Джошуа, который выбрался из комнаты попить воды. Вероятно, ребёнок очень впечатлился, увидев в темноте два сияющих глаза, резко уставившихся на него, и слегка поблёскивающие зубы. Особенно после просмотренных вместе с этим самым зубастым фильмов ужасов. После этого случая, Гордон часто пытался уговорить Бенри попробовать поспать, но каждый раз его посылали в пешее эротическое путешествие. Однако, на удивление Фримена, после пары десятков просьб, мужчина согласился, чисто из любопытства. Ему было интересно, мог ли он физически уснуть и какого это — почувствовать себя «обычным смертным».***
— Я не знаю, понимаешь ли ты, как это работает… Не думаю, что я смогу тебе это объяснить. Просто… Полежи с закрытыми глазами, что ли. Чёрт его знает, получится ли у тебя уснуть, но я надеюсь на это. Ты меня порядком подзаебал, ночью спать не даёшь… — Гордон сидел на краю кровати, эмоционально жестикулируя. Вместо правой руки был сияющий чистотой стальной протез. Он шевелился не так охотно, но это ведь всё равно лучше, чем не иметь кисти вообще. — А? Ага… — Бенри отвёл взгляд от руки Фримена, который раздражённо нахмурился и закатил глаза. — Отлично, ты меня не слушаешь. Просто хотя бы сегодня дай мне выспаться, я тебя умоляю, — со скрипом он поднялся с кровати, покидая комнату. — Спокойной ночи? — Ночи, Фримен, — слегка оскалившись, Бенри проводил мужчину взглядом и проследил, как плавно закрывается дверь. В комнате стало темно. Для обычного человека точно, но не для него. Видел он не так уж и плохо, хотя и рассматривать было нечего. Комната со странно-изогнутой кроватью в форме буквы «Г», небольшой тумбой и шкафом прямо в стене. Окно было занавешено шторами, в углу стоял стол. Раньше эта комната принадлежала кому-то из семьи Гордона, но Бенри тактично присвоил её себе непонятно для каких целей. Рассматривать потолок было не очень интересным занятием. Он предпочёл бы поиграть в телефоне или на приставке… Но Фримен сказал, что «нужно просто лежать и сон сам придёт». Вот только как он придёт, если и окно, и двери были закрыты? Погрузившись в эти странные мысли, Бенри, на удивление, задремал.***
…А ведь боль была настоящая. На тот момент он не знал, что есть обозначение этому ужасному ощущению по всему телу… Было ли у него тело вообще? Оно не ощущалось, как тело. Это была просто материя. Просто субстанция, пока не имевшая чётких границ. Было темно, в несуществующих ушах стоял гул. Через пару минут он начал различать звуки. Громкие и резкие. Они ему сразу не понравились… …Он с трудом разглядывал силуэты людей. Они были размытыми, как и всё перед его глазами в принципе. Боль не уходила… …Изображать человека трудно. Ходить как они тоже. Хотя интересно. Люди интересные создания. Довольно громкие и грубые. Возможно это их натура по умолчанию, но ведь между собой они так не общались. …Боль не уходила. Ему не позволяли просто не чувствовать её. Его оставляли в холодной комнате, изредка он видел в окошке людей в шлемах или очередное лицо в очках с седыми прядями на висках. Это называли «экспериментами». Зато ходить было проще, форма была весьма чёткой и похожей на человека. …Его просили докладывать о всех изменениях, которые происходят в его существовании. Он следил за этим. Ему выдавали книжки. Язык выучить было довольно просто, как и научиться говорить на нём. В одной из книг на фотографии было изображено странное создание. Снизу было написано «Акула». У него были острые клыки, больше всего выделяющиеся своим необычным внешним видом. Нащупав пальцем свои зубы, он осознал, что они стали такими же острыми… …На него надели намордник. Он рассказал о своих метаморфозах с зубами, после чего на него нацепили эту штуку, а так же забрали большинство книг. Они говорили, что это «в целях безопасности». И как это ограничение могло обезопасить кого-либо? Он не знал, что сделал не так. Он ведь выполнил просьбу… …Учёные впервые выпустили его пройтись по коридорам. В сопровождении вооруженной охраны, он, с любопытством маленького ребёнка, заглядывал в окошки других комнат. Некоторые были пустыми, в каких-то находились другие учёные. В одной комнате стояли большие капсулы наполненные чем-то зелёным и активно двигающимся внутри. Рядом с этим окошком ему долго находиться не разрешили… …Он пытался вспомнить ещё картинки, какие видел в книгах. Образы путались и смешивались, превращались в кашу. Хотя он вспомнил яркие жёлтые глаза «кошки», и, судя по реакции учёных, его глаза всё-таки подверглись изменениям. …После очередного разговора с человеком, в горле что-то недовольно забурчало, вырвалось тихое пение и по воздуху поплыли ярко-синие шарики. Изрядно перепугавшись, учёный выскочил из комнаты, оставив его одного. Поразившись такому интересному феномену, он, оставшись в камере, продолжил напевать разные ноты, наблюдая за сияющими разными цветами шариками, которые появлялись не так уж и часто. …Снова запрет, снова неприятный аксессуар. На шее закрепился металлический ошейник. Каждая попытка спеть хоть одну ноту приводила к ужасной боли и тремору по всему телу. Люди жестокие… …Его всё больше и больше интересовал охранник, постоянно заглядывающий к нему в окошко. Он уже изрядно раздражал, особенно когда отходил с улыбкой на лице… …Импровизация с телом была довольно веселой. Он вытянул пальцы и сделал их острыми на концах. Кажется, это называется «когти». Решение подшутить над одним из людишек было ужасным. Когда учёный зашёл в камеру, Он подскочил к нему и порвал его халат от уровня талии и до его подола. Кажется, он задел не только халат, но и ногу, потому что человек упал и громко завопил. Через секунду снова боль, снова ток… …Теперь руки так же скованы проклятыми наручниками. Тяжёлые, свинцовые сферы окутывающие его руки. Пожалуй, рассказывать им что-то вообще не стоит… …Тени. Он читал о них. Это пространство, на которое не попадает свет. Комната была полностью окутана полутьмой. Тьма была осязаемой. Очень холодной и почти жидкой. И она подчинялась ему. Просто сидеть на месте было скучно, а со всеми ограничениями, наложенными людишками, других развлечений у него не было. Поэтому он аккуратно наблюдал за тем, как тени скапливаются в кучку, принимая форму круга, затем сворачиваются в трубочку… У него даже вышло сформировать что-то похожее на руки… …Слиться с тенью просто. Нужно лишь подобраться поближе, направить её на себя, и испариться в холодной пустоте. Ты пропадаешь из комнаты, ты становишься частью тени. И ты чувствуешь любое передвижения чужой тени. Чувствуешь каждый лучик, который рассекает твою тень… Тебя. …Тот охранник был чертовски глуп. Когда Он слился с тенью, буквально принюхиваясь и стараясь почувствовать приближение человека, Он почувствовал лишь одну тень. Охранник был один. Он прибежал проверить сохранность объекта. Не обнаружив его в камере, человек явно испугался. Шорох, скрежет. Дверь открылась. Мужчина зашёл в комнату, оглядываясь, ужасаясь происходящей ситуации. Его тень выглядела аппетитно… …В этой оболочке говорить было сложнее. Как и притворяться обычным человеком. Он, слегка запинаясь, пытался оправдаться перед учёным, очень неумело используя ложь и озадачено указывая на приоткрытую дверь в свою камеру. Видимо, от стукнувшей в голову паники, мужчина в белом халате не обратил внимание на откровенно жалкую попытку обмана. Охранника буквально выпнули из лаборатории, приказав вызвать подмогу. Под вопль сирены, Он спокойно зашагал по коридору, слыша приближающийся гул голосов… …В голове мелькали мысли, которые он никогда не видел раньше. Они его раздражали. Какие-то счастливые моменты, пугающие и ужасающие трагедии, странные ситуации. Он никогда не был их участником. Он никогда не знал людей, которые пытались с ним связаться. У него не было имени до этого. Хотя то, как его звали… «Бенри». Всё-таки он оставил это имя. Или, точнее говоря, — присвоил?..***
Бенри вжался в угол кровати, уже почти порвав когтями одеяло. Он съёжился, периодически вздрагивая, будто от удара током. Комната была заполнена тускло-зелёными шариками, так же вжимающимися в углы под потолком, а напеваемые ноты были высокими и били по ушам. Тени вокруг тревожно прыгали, силуэты были похожи на человеческие и весьма объёмные. Они словно имели плоть и сознание. Свет из коридора разрезал парочку тёмных очертаний. Они испарились, слегка подёргиваясь, будто чувствуя боль. На стене активней зашевелилась угловатая тень, как дикий хищный зверь, наблюдая за добычей. Гордон зашёл в комнату, сонно протирая глаза, намереваясь вылить на приятеля ведро отборных ругательств и показать на стрелки часов, неизбежно крадущиеся к цифре 3:26. Сердитый взгляд сменился на удивление, а затем на недоумение. Приподняв одну бровь, он прищурился, поправляя автоматом захваченные очки. Нервно покосившись на тёмные пятна на стенах, Фримен медленно подошёл к кровати и сел на край, обеспокоенно бормоча что-то под нос. Приближаться откровенно не хотелось, но выносить этот визг не было сил. В дверном проёме появился маленький мальчик, прикрывая рукой рот, чтобы зевнуть, и сжимая во второй руке одеяло, волочащееся по полу. Он обеспокоено прошептал что-то, побаиваясь заходить в темноту комнатушки, рискуя быть съеденным прожорливыми до света тенями, хотя ещё недавно доказывал, что его ничем не напугать. Гордон протянул руку, чтобы потормошить соседа за плечо, выяснить, что происходит и что это за истерика посреди ночи. — ТВОЮ Ж-… — оборвав себя на полуслове, мужчина дернулся, когда Бенри впился когтями в его запястье. Зашипев от боли, он попытался высвободиться, но делал только хуже. Кровь тонкой струйкой вытекала из раны. Тени на стенах дёрнулись и замерли, рядом с дверью раздался испуганный вздох. — Бенри! БЕНРИ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! Всё ещё мелко дрожа, мужчина уставился яркими жёлтыми глазами на руку Гордона. Он выглядел как никогда напуганным, пусть и пытался это скрыть. Немного придя в себя, он посмотрел в глаза друга и ослабил хватку, аккуратно сжимая место раны, останавливая кровотечение. — Чт-… К-… Что это было? Ты в норме? Я… Я не знаю, есть ли смысл спрашивать тебя об этом, но… — Фримен замер на месте, боясь пошевелиться. Запястье жутко болело. Не хватало лишиться ещё и второй руки по вине одного и того же чел-… Существа. Наступила неловкая тишина. Тени вернулись в своё нормальное, природное состояние. Шарики уменьшились и беззвучно лопнули, оставив после себя лишь ощутимое в воздухе чувство тревоги. Бенри привстал на свободной руке, уже смотря куда-то в пустоту, а не в глаза приятеля. Его взгляд бегал туда сюда, боясь остановиться на чём-то одном, а зрачки были чересчур расширенными, как у перепуганной кошки. — Не, приятель. Спать это круто, конечно. Но мне это… М-м… — он тихо причмокнул губами, — не очень понравилось. Дерьмо какое-то.