Я никогда не...

      Окей, развод Питеру дался тяжело. Ну, ты любишь человека всем сердцем и душой, постоянно переживаешь за него, буквально разделяешь с ним всю свою жизнь, а потом он творит что-то такое опасное, что ты уже не выдерживаешь и просто «Тони, я подаю на развод».       И ты видишь, как рушиться вселенная в его тускнеющих глазах и сделать с этим ты ничего не можешь. Да и банально не хочешь. Просто потому, просто устал уже делать с этим что-то.       А знаешь что самое в этом смешное? То, что он не реагирует на развалившуюся вселенную в твоих глазах. Он просто смотрит. Смотрит остекленевшим взглядом. И это глухое «Я не дам тебе развод, Питер».       А ты смеешься хрипло, собираешь вещи, блокируешь связь — потому что можешь сделать так, чтобы тебя не нашли, слишком умный мальчик — и на своем собственном внедорожнике разъезжаешь по штатам, не светя лицом или номером тачки.       Бьешь кучу тату в каждом втором штате, на спор осветляешь половину волос, покупаешь после кучу средств для этих самых волос, а также масочки, делаешь прикольные фотки с передаваемой эстетикой путешествий, а после публикуешь с удаленного канала. Ты знаешь, что если муж — ох, да, ему пришло пару уведомлений от адвоката о том, что бумаги о разводе все еще не подписаны — захочет, то он все равно не найдет, где ты сейчас.       Да и развода уже не так хочется. Ты понимаешь, что это путешествие становиться разрядкой для тебя. А еще понимаешь, что такие путешествия раз в год надо устраивать себе. Когда все уже, достали все. Как три месяца назад.       И вот так ты внезапно понимаешь, что уже три месяца прошло, а до Нью-Йорка тебе еще неделю ехать. И ты ускоряешься, потому что внезапно понимаешь, что соскучился. И еще парочка причин в виде учебного года и последнего класса.       Так что в полночь своего дня рождения ты въезжаешь в город и прямиком к тетушке. На кладбище. Навестить родителей, Бена и Мей. А там Таша — та самая шпионка, что усыновила его, когда ему еще десять было — что начинает плакать, когда видит тебя. Обнимает прерывисто и отпускать пока не планирует.       — Ну что ты, Таш. Все в порядке. Мне нужно было разгрузиться.       — Кусок идиота ты, чучелко. Мог просто сказать как-нибудь, что ты в порядке.       — Я разве не назвал тебе ник в инстаграмме, когда уезжал?       — Нет, детка, — и смотрит укоризненно.       Ты извиняешься, приглашаешь ее в авто и там, пока вы едите к башне, отдаешь свой телефон и показываешь фотки. Попутно рассказываешь о всех штатах и о том, почему и где сделал каждую тату. Показываешь на запястье ту, что связана с ней и ловишь ее улыбку. А потом смотришь на дорогу и не видишь, как она смахивает слезы.       «Я люблю тебя» остается непроизнесенным между ними, но таким отчетливым.       В башне уже завтрак. Точнее, вы готовите его. От грохота просыпается Ванда, что приходит к вам. Ты смеешься с нее, а после вы обнимаетесь. Ты говоришь, что «отпуск был супер» и уходишь в свою комнату спать.       Просыпаешься уже ближе к вечеру, выходишь к мстителям в плюшевых розовых штанах с Hello Kitty и белой футболке, что когда-то раньше принадлежала твоему мужу. Смеешься с их реакции и садишься рядом с Нат.       — Во что играем?       Улыбаешься невинно.       — Я никогда не...?       Клинт не понимает этой паузы. Как и многие мстители, ведь три месяца назад да и все эти три месяца не было их в башне.       — Ок, чей ход?       Ход Нат. Она говорит что-то о том, мол «я никогда не ревновал по глупому поводу» и ты предсказуемо пьешь. Переводишь взгляд на мужа и говоришь ему тоже пить. Он отказывается, а ты припоминаешь ему тот случай с ребенком и «Старк, блин, это была ревность к ребенку». Он дуется, но пьет.       А после Бартон со своим       — Я никогда не влюблялся в своего мужа заново       и вы оба предсказуемо друг для друга делаете очередной глоток.       А потом приходится объяснять.       — Ну вот смотри, — говоришь ты, потому что Тони все еще молчит, лишь смотрит на тебя — когда он вместо того, чтобы быть со всем на важном заседании, смотрит с тобой не интересный ему экскурс в мир фантастики и скайуокеров и даже не отвлекается, то ты влюбляешься в него еще раз.       — Когда он, — хрипло продолжает за тобой Тони — в третьем часу утра приходит к тебе в мастерскую, в своей милой пижаме и смотрит так, что ты оставляешь все свои дела и идешь с ним спать, ты влюбляешься в него еще раз.       — Когда он смотрит сквозь толпу журналистов, что его окружила, на тебя, ты влюбляешься в него еще раз.       — Когда после трудной миссии он встречает тебя и смотрит так взволнованно, а после явно выдыхает, когда ты ему говоришь, что все хорошо, ты влюбляешься в него еще раз.       — Когда он говорит, что его обезболивающее, это твои поцелуи, ты влюбляешься в него еще раз.       — Когда он смеется с каждой твоей дурацкой шутки, ты влюбляешься в него еще раз.       — Кажется, пора заканчивать, — прерываешь ты. — У нас, вроде как развод.       — Когда он говорит, что у вас «вроде как развод», а ты видишь его глаза и понимаешь, что он все еще любит тебя. И я влюбляюсь в тебя снова. Каждый раз, когда смотрю в твои глаза, я влюбляюсь снова. Каждый раз, когда я понимаю, что мир может потухнуть, я вспоминаю, что там, в башне, меня ждет мой Питер, и любовь к тебе дает сил. Сил продолжить бой и после вернуться к тебе. Да, я редко говорю тебе, что люблю, но я думал, что ты знаешь это.       А ты знаешь это.       Но ты просто встаешь и уходишь. К вам в комнату уходишь, потому что знаешь, что он пойдет следом.       Уже в комнате говоришь о том, что не так сильно хочешь развода. Объясняешь, что тебе нужна была передышка. Он лишь счастливо улыбается, смеется и обнимает тебя.