Тема века - смерть

      Яркие пятна цвета — кричащая реклама вывесок, сверкающий неон, иероглифы слов, зависающие в воздухе предупреждением. Осторожно. Опасность. Стой. Людям плевать, люди слепы, люди идут толпой, реками растекаются по узким сосудам растущего вверх мегаполиса.       Город паутина. Широкие проспекты центра, дорожные развязки, потрёпанные остановки аэробусов, тысячи человек, каждый день снующих туда и обратно по своим глупым, бесполезным делам — артерии. Жизнь здесь бурлит ярко-алым, легко и быстро выплёскивается наружу.       На Севере улицы такие же крупные, так же пестрят клапанами пешеходных переходов и перекрёстков. Но цвета здесь притушены, загущены. Вместо огромных неповоротливых кораблей общественного транспорта — юркие личные машины, высокие заборы под красными-красными сетями сигнализаций, блестящие стёкла офисных зданий. Люди северного района спокойны, тучны, дышат тяжело и боятся за свой достаток больше, чем за жизнь. Сонные вены, пресыщенные углекислотой ресурсов.       А Юг, Юг прекраснее всего. Тонкие капилляры, узкие переулки среди покосившихся домиков, покорёженные решётки на давно разграбленных магазинах, настоящие трущобы. Бандиты и не думают прятаться, завидев человека на дороге. Грабёж цветёт среди белого дня, а сломать робота-патрульного, заставшего тебя с поличным не так и сложно, умельцы всегда находятся. На юге живут быстрые, перепуганные до смерти ещё при жизни души, изо всех сил цепляющиеся за свои жалкие привычки.       Таких убивать приятнее всего. Адреналин давно впитался в их тела, они даже не успевают понять, что происходит. Просто падают на разбитый асфальт. Хоть ненадолго украшают скучный, гниющий Кансай, алыми брызгами красоты. Даже в районе капилляров человеку можно вскрыть артерию — фонтан будет ярким, будет бить высоко, доставать до окон. Кровь заливает землю, стены, случайных свидетелей. Остаётся разводами на одежде: красный и белый, контраст. Так лучше.       Люди умирали во все времена. От старости, болезней, несчастных случаев и умышленных преступлений. Думается мне, последняя причина чище других. Не надо страдать месяцами на больничных койках, слушая разговоры жадных родственников или тишину — если даже ради накопленного за всю жизнь наследства к тебе не решатся заглянуть. Не надо опасаться не контролирующих свои мотоциклы лихачей, случайных падений с лестниц, ничего подобного. Можно украсить мир своей смертью. Можно подарить родному городу несколько литров красного, лучшего на свете, цвета.       Небо нашего мира никогда не темнеет. Всегда кирпично-рыжая мгла от сотен тысяч огней, горящих что днём, что ночью, рассеивающихся в смоге заводов и фабрик. В Канто нет дураков, желающих загрязнять собственный воздух. Под таким ярким куполом заметить кровь сложно. А значит, её нужно больше, намного больше. Если перерезать горло, или ещё лучше — отрезать голову, выйдет как надо. Гораздо лучше, чем все эти современные пистолеты, автоматы и лазерные мечи, прижигающие рану. Только людей нужно найти побольше. Не десяток и не сотню. Столько, сколько понадобится, чтобы сама Луна отразив свой свет от поверхности Земли окрасилась в алый!       Что в наш век, что любой другой, ничего не меняется. Система правит обществом, система поглощает больше людей, чем можно зарезать за жизнь — даже если ни на минуту не останавливаться, не делать передышек. Система живёт за счёт своих маленьких винтиков, простых смертных людей, не понимающих даже своей посредственности, своей бесславной роли. Простое топливо для ненасытной машины.       Однако система не может допустить, чтобы о её маленьких хитростях узнали. Система шипит, извивается, и обвиняет во всех грехах тех немногих, кто старается сделать этот мир хоть чуточку лучше. Система учит маленьких человечков ненавидеть Акудама. Система учит почитать Палачей. Система приглашает на публичную казнь, ярко-красными, будто в насмешку, пылающими со всех сторон афишами. Она ещё не знает, что будет дальше.       О, тысяча — не предел, всего лишь начало. План неизвестного звучит из динамиков встроенных в тело чёрной кошки-робота, сулит много, много крови. Нож привычно лежит в руке, один взмах, и вместо моей головы на разрушенный постамент летит другая. А за ней и вторая — бомбы, пожалуй, тоже действуют достаточно красиво.       Этот мир мне не должен. Ничего. Я сам привык решать, что должно, а что нет. Что стоит делать, а что не принесёт удовольствия. Не принесёт пользы. Не принесёт крови для этого пыльного мира, мечтающего о следующем глотке. Не стоит волноваться, мой дорогой родной город, твои мысли мне слышны, твои мечты будут исполнены. Я уже здесь.       Весь мир потонет в красном!