Лесная фея.

Жаркие дни она не любила. Душно, и слишком тяжело дышать. И, спать, совершенно не хочется. Сон ушел от нее не сказав ни слова. Просто покинув Цукумо. Легкая ночная сорочка соблазнительно облегала юное тело, до безобразия гибкое с гладкой и бледной, как у фарфоровой куклы, кожей. Которая контрастировала с яркими глазами и безумно красивыми волосами, что легкими волнами ложились на хрупкие плечи, окутывая их словно шаль. Пухлые розовые губки, словно экзотический фрукт, так и манили вкусить их сладость. - Что же делать? - тихий голосок девушки практически не слышен в темноте комнаты. Страдать от бессонницы не хочется, так же как и видеть после бессонной ночи синяки под глазами. Легко соскочив с мягкой кровати, подчинённая второго корабля схватила полотенце, что лежало в шкафу. Легкие неслышимые шаги, и вот она, дверь ведущая в ванную комнату. Щелчок и преграда исчезает, впуская Цукумо внутрь. «Сейчас поздно, так что не о чем беспокоится," - погружаясь в свои мысли все больше и больше, девушка не замечает ничего вокруг себя. Она не видит, не слышит, думы заволокли ее разум, отключив ее от внешнего мира. Осторожно положив мягкое махровое полотенце на туалетный столик, она раздевалась. Легко снимая вещи. Шелковая сорочка с множеством оборок, скрывавшая прекрасную грудь, исчезает, а за ней и нижнее белье, точнее тонкие кружевные бледно-розовые трусики легко соскальзывают с тела. Открыв темную стеклянную дверь, что вела в душ, девушка только и успела заметить стоявшего внутри мужчину. Совершенно нагой, с мокрыми волосами, с которых падали капли воды, что так соблазнительно скатывались по телу. Телу, что был достоин только бог. Не хилое, но и не слишком мускулистое. Очки, их нет, это так странно. И глаза смотрели на нее недоуменно, но в тоже время неведомая искра проскользнула в глубине омутов. Со свистящим звуком она втянула воздух в лёгкие… А он же смотрел на нее с недоумением. Такая странная. Но в тоже время красивая. Всегда серьезное лицо приобрело цвет спелой малины. Но он не столько смотрел на ее лицо, сколько на ее тело. Прекрасная обворожительная лесная фея. Маленькая, такая хрупкая, такая сладкая, словно конфетка. Конфетка, которую хочется съесть, попробовать ее на вкус. Поймать поцелуй с ее пухлых губ. Она красивая с небольшой округлой грудью, на которых четко выделялись темные ореолы сосков. Стройные ноги с маленькими ступнями, точеная фигурка. Красивая, слишком ценная для него. Дорогая, и все-таки слишком желанная... Тихий вскрик, шорох, дверь закрылась так же быстро. Она не ожидала никого увидеть здесь. Просто сейчас время позднее, да и вряд ли, кому-нибудь придет идея пойти в душ. По крайне мере так думала девушка, но очень сильно ошиблась. Щеки горели, а в ушах стоял шум. Перед глазами все тот же торс и мускулы, и глаза... Ей хочется убежать, но ноги подкашиваются, а руки дрожат. Со скоростью, что сейчас позволяло ее тело, она схватила полотенце, обматывая его вокруг груди. В голове пульсировала единственная мысль: «БЕЖАТЬ». Бежать как можно дальше не оглядываясь. Провалится сквозь землю. Оказаться хоть в преисподней, лишь бы убежать и не попадаться ему на глаза. Сейчас нет времени думать. Сейчас нужно действовать. Незамедлительно. Четко сформулировать план. Но нет времени. Времени, что тянется резиной, тяжело и долго, а не сыплется сквозь пальцы песком. Снова шорох, большая ладонь хватает девушку под локоть и тянет ее на себя. Резко, быстро. Она задыхается, не понимая что происходит. Девушка отчаянно напрягает мозг в поисках выхода. Выхода, что спасет ее. Но его нет. Есть только он и она, стоящие в не очень просторной кабинке душа отделанной плиткой бирюзового цвета. - Цукумо, - наклоняясь к ее лицу, шепчет он ее имя на ухо. Обжигает горячим дыханием шею, заставляет втянуть голову в плечи, и вздрогнуть, и кожу покрыться множеством мурашек. Ему определённо нравится дразнить маленькую фею. Такая невинная, наивная, чистая. Так и хочется стиснуть ее в объятиях и крепко поцеловать в губы. Он тихо рычит, он - зверь, король, что хочет фею в свои объятия. - Что ты тут делаешь? - тихий шепот, мягкий баритон. В груди все сжимается, а перед глазами плывет. Она не чувствует ног, хочется упасть. Но руки, что прижимают ее к холодной кафельной стене, не дают. - Я... -в горле застревают слова, словно становятся камнями. Она стала одним большим нервом. Прикосновения, запах, голос сводят с ума, будто разряд тока проходящего по телу. - Ну что же ты? Ответить тяжело, руки дрожат, а язык прилипает к небу. Воздух перестает поступать в легкие. Язык соблазнительно очерчивает пухлые сочные губки. Он следит за всеми ее движениями. Этот язычок, хочется попробовать его на вкус. Укусить. Он желает ее до боли, до сумасшествия. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. А он не может выдержать всего этого, и готов набросится на нее, словно голодный зверь, прямо сейчас. Медленно он снова склоняется к ней, но теперь их лица на одном уровне. Глаза в глаза, каких-то пара сантиметров. И все. Пара непреодолимых и таких жалких сантиметра, разделяющих их. Опалив ее личико горячим дыханием, он приближается медленно. Знает, что не убежит. Хирато проказник, что хочет до безумия. Губы впиваются в сладкие губы. Приятно. Горячие поцелуи мужчины, ласкают уста девушки. Легко, нежно. Язык проходит по губкам, втискивается меж них. Он заставляет ее впустить себя. Горячая, и сладкая. Он так и думал. Игра с ее язычком, заставляет ее тихо застонать в его рот. Сжать руки, и закрыть глаза, что только смотрели в его глаза. Такие глубокие. Внутри все сжимается, а внизу живота разливается теплота. Ему так нравится, но хочется слышать ее голосок. Дамский угодник. Он ненавидит себя, именно сейчас. Возжелать ребенка, такого дорогого. И желание это не защитить. Ему хочется взять ее, сделать только своей. Назвать это омерзительным, просто промолчать. Он не может подобрать слов, чтобы, обозначить все, что сейчас происходит. Но он целует ее, отмечая мягкость ее губ. Тяжело оторваться. Его маленькая конфетка. Этот поцелуй до неприличия мокрый, развратный, откровенный. Она не может ничего, только плавиться в его объятиях. Неумело она отвечает. Языки скользят, друг по другу. Он задирает ее, проделывает с ее языком невиданное. А она не может не принять игру. Тихая, мирная, до поры до времени... Он дразнит ее. Одна рука сама по себе сжимает ее тонкую талию. А другая, начинает гладить ягодницы, скользнув под полотенце, что едва прикрывает их. Ее ягодицы упругие, такие аппетитные. Рука с некой извращенностью сжимает, всячески ласкает ее. Приятно, до обморока. Тонкие ручки сами перемещаются на шею. Стоять тяжело, дышать невозможно. Ей слишком приятны ласки рта и рук. Хочется стонать в голос, кричать от переизбытка чувств. Оторвавшись от ее губ, он целует шею. Оставляет засос. Его метка. Язык же обводит красноватый след. Глаза, она не может открыть их. Приятно... слишком. Капитан кусает мочку ее ушка. Обводит языком раковину уха. Он ищет слабые места. И, вот оно, Бинго. Тихий стон срывается с ее припухших губ. Губ, что приобрели цвет спелой вишни. От поцелуев и от укусов. Это музыка для его слуха. Губы касаются ее шеи, неимоверно нежно, растягивая страсть и удовольствие. Они блуждают, по шее, касаются хрупких плеч. Легонько кусая, не больно, но так что бы она знала, одну важную простую вещь. Он правит. - Моя маленькая фея, - снова слышит она его голос, который сводит ее с ума. Она с силой сжимает его плечи, больше ничего не может. А он усмехается. «Значит нравится, маленькая развратная девочка, - про себя усмехается он, лаская ее тело руками». Но она ему нравится. Бесенята пляшут Румбу в его глазах. А она лишь хлопает длинными ресницами. - Хочешь меня, - он не спрашивает утверждает. Видит ее насквозь. Слышит ее рваные вздохи. Ловит каждый тихий стон. Она отчаянно краснеет. Щеки становятся пунцовыми, но сказать, что не хочет не может. Не понимает своего желания, которое появилось в ей. Которое адскими волнами накрывает ее с головой, заставляет млеть и чувствовать кровь превратившуюся в обжигающую лаву страсти. - Хочу тебя, - наконец слышится ее голосок. Не верит в ее слова. Но глаза подтверждают ее высказывание. Он видит в них желание, не уступающее его. Видит блеск, и страх. Слышит прерывистое дыхание. - Фея, - ухмыляется мужчина. Он не позволял себе снять полотенце. Но после ее слов оно без надобности. Он освобождает ее из плена. И слышит хриплый выдох. Боится? Красивая грудь. Он хочет ее попробовать. Руки соблазнительно скользят, одна сжимает мягкую округлость груди. Снова стон, но уже более откровенный, страстный. Губы растягиваются в непристойной улыбке. И он ловит маленькую твердую вишенку, зажимая сосок между губ. Срывая более открытый полу-крик, полу-стон, который так непристойно режет слух. - Ах, прошу не делай так!- пальчики рук вплетаются в мягкие волосы мужчины, сжимая от неимоверного перевозбуждения. - Как? Так? - проводя языком по соску спрашивает он,- или так? - покусывая сосок, втягивая его в рот, причмокнув. А еще рукой сжимая грудь. - Боже, ты несносен, - тяжело дыша стонет девушка глядя на него. - Маленькая извращенка, - парирует Хирато на ее слова. Эти фразы лишь пустые разговоры, только телодвижения сейчас решают все. Дальше тишина, он лишь спускается к ее пупку. Проводя по нему языком. А, руки тем временем ласкают бедра. Стон, откровенный, страстный, возбуждающий. Искусанные губы, припухшие от поцелуев, которые складывались в полуулыбке, воображение слетает с катушек. Руки ее сжимают плечи, и чем сильнее она стонет, тем жёстче ноготки впиваются в накаченную спину мужчины, оставляя там красноватые полосы, и царапины. Ей хочется упасть, ноги уже не держат. Его ласки неимоверно хороши. Слишком страстные, горячие. Не выдерживая она отталкивает его от себя, вкладывая оставшуюся силу в толчок. Хирато смотрит на нее недоумевая. Но она лишь улыбается, а после на ватных ногах приближается к нему. Хочет сделать ему приятно. Проводит маленькими ладошками по мускулистой груди. Задевает плоский сосок и спускается ниже. Гладит его тело, смотря прямо в глаза. Руки неожиданно натыкаются на пульсирующий орган. Он горячий, но нежный. Гордо выставленный, упирающийся в нее. Цкумо краснее, глотая огромными порциями воздух. Но не останавливается. Сжимает, проводит по нему рукой, вверх-вниз. Касается яркой розовой головки большим пальцем, царапая не длинным ноготком. Проказница, без правил и приличий. Хирато сходит с ума, он хочет схватить ее, и взять Цукумо, как шлюшку. Резко, войти в нее до предела, и нечего более, разве. Но его фантазии прерывает поцелуй. Она целует шею, привстав на носочки, и обвив руками шею. Голая грудь с твердыми сосками прижимается к нему. Возбуждение зашкаливает. - Боже, что ты творишь,- приподняв ее говорит Хирато. Одной рукой он сжимает точеную талию, а другой приподнимает ее. Такая хрупкая. Ему так хочется, не просто хочется, он до умопомрачения желает эту юную особу. Она не может сопротивляться, лишь постанывает от ласк. Она мокрая, до одурения, тугая до безумия. И все равно сладкая и нежная. Он все время про себя так думал, целуя ее, лаская, проходя ладонями по телу. Резкий толчок, болезненный вскрик и пара слезинок. Которые кажется обжигают место куда упали. А упали они на грудь капитана второго корабля. Больно, стало невыносимо больно. Захотелось кричать. Руки самопроизвольно сжали плечи, впиваясь острыми коготками и составляя красные полосы. Ему пусть и больно, но ей сейчас хуже. Он лишь зарычал утробно, сжимая зубы, боясь сорваться и не сделать ей еще больней. Он шептал ей на ушко всякую нежную чушь. Больно было, но от его поцелуев было несколько легче. Цукумо, не кричала, лишь постанывала, утыкаясь в плечо носом. А он ждал пока все пройдет. Поглаживал ее спину, нежно скользя ладонями по ней. - Расслабься, - прижимая ее к себе сильнее, прошипел он. Расслабиться было тяжело, слишком сложно для данного момента. Первые движения Хирато были болезненными, а ее стоны заставляли все сжиматься в его груди. Причинять ей вред так не хотелось. Он знал, что будет больно, но остановится не смог. Не сдержался. Рука скользнула под ее колено, другая оплела талию. Хирато насаживал ее, резко, притягивая. Страстно даря поцелуи, играя с ее устами. Боль притихла, пусть еще отдавалась внутри, но лишь очень далекими отголосками. Наслаждение все больше возобладало здесь. Стоны были прекрасны: тихие, сладкие от переизбытка чувств, и его утробные рыки, которые он пытался заглушить утыкаясь в её шею, целуя попутно все, к чему прикасался. Движения становились резче, сильнее, иногда грубее. Но она уже не обращала внимания, отдавая всю себя ему. Он же дарил ей мимолетные ласки губами, лишь грубовато и резко входя до предела. Цукумо была горячей, тугой и обхватывала его сильно, заставляя сходить с ума. Он наслаждался. Она - его маленький наркотик. Пик наслаждения резкие, рваные толчки, стоны смешанные с рычанием, удар об стену грубый, болезненный. И крик. Цукумо выгнулась дугой, застонав протяжно, прикусив губу. Хирато лишь глубже вошел в нее и тихо застонал , пытаясь совладать с собой. Тяжело дыша, она обмякла на его руках. Тряпичная кукла. Он взял ее на руки и включил душ. Он смывал с нее все, легко касаясь ее тела. Прохладная вода приятно обжигала тела. Ей нравилось, как он касался ее тела. - Хватит, я больше не выдержу. - Тебя никто не заставляет. Полотенце было упущено и валялось в ногах, мокрое, никому ненужное. Но разве это так важно. Он быстро замотал вокруг своей талии полотенце, что принёс собой, взял ее на руки, и понес в свою комнату, она была очень близко. Красивая, просторная, с достаточно большой кроватью, с успокаивающими цветами стен. Но сейчас она была погружена в темноту. Бережно уложив ее на покрывало из приятного холодного шелка, Хирато опустился рядом с ней, прижав податливое тело к себе. - Спи. И она послушалась, сон появился незаметно, утащил ее в царство Морфея. - И, все-таки, маленькая моя лесная фея. Было тепло, приятно. Утро незаметно наступило, в окно проникли первые лучи солнца. Они так красиво озарили комнату. А обитатели лишь прижимались друг к другу. Он не выпускал ее из объятий всю ночь. Она же не сопротивлялась, легко улыбаясь во сне. Уткнувшись носом в ее волосы, он вдохнул их запах. Теперь ведь она его на век? Ну кхем не знаю даже. Только не убейте!