Скрытое Зоной

Вот уже как минуту назад Дроздов оказался возле ворот на свалку. Товарищи, увидев Капитана, открыли ему проход, раздвинув железные ворота, которые отчасти противно скрипели от старости, делая неприятно ушам. Дроздов молча поприветствовал всех во круге, просто лично каждому кивнув, и начал осматривать здешний пост. Людей на посту было примерно 8, и каждый из них занимался своими делами: Трое из них с грозным лицом стояли у ворот, рассматривая горизонты свалки; кто-то просто отдыхал в вагончике, крепко спя, а кто-то стоял возле больших бетонных блоков с оружием в руках, следя за сталкерами и бандитами. Два долговца, судя по которым имеют ранг сержанта, тихо, даже в какой-то степени грустно сидели у костра, поднеся свои дрожащие бледные от холода руки к костру, выдыхая изо рта свой пар, обсуждали о помехах, о самих проблемах в «Долге», и о том, что некий Васька был очень хорошим мужиком, добрым, весёлым, всегда выручал товарищей, помогал одиночкам, во всю старался для «Долга», что тот молодой был ещё совсем. Жалко когда молодые погибают, особенно неестественной смертью, а ведь у них вся жизнь ещё впереди, друзья, любовь, дети, счастье, веселье. По их тону было понятно, что им очень тяжело о нём говорить, всё никак не могут смириться с его потерей, видать, Васька был их близким другом. Двое долговца разговаривали, вспоминали о хороших моментах с ним, поминали, с тоской смотрели вниз, нервно попивая водку, зажёвывая хлебом. Картина тут была не самая лучшая — все долговцы на посту были раздраженными и расстроенными, и все из-за последних событий: то помехи, из-за которых они не могут передавать информацию начальству, то волна кабанов с плотями из неоткуда, то совсем обнаглевшие бандиты, наверное, с похмелья, решили напасть на долговцев всей толпой, убив одного из них, наверное, того самого Ваську. Недалеко от блокпоста была видна свежевырытая земля, на котором был деревянный крест с выцарапанным ножом именем «Вася». На самом кресте висел поврежденный долговский чёрно-красный противогаз, на котором была намотана колючая проволока. Под крестом лежали несколько бутылок водки, кружка с водкой, на которой сверху лежал кусочек батона, какие-то давно догоревшие свечи, долговские ордена что-то на подобие за мужество, за храбрость… И вдруг, как ушатом ледяной воды, его окатило осознанием. Дроздов просто не мог в это поверить, он попросту отказывался в это верить, это невозможно. Он был шокирован этим настолько, что все звуки, которые он слышал вокруг, стали заглушаться, а в ушах стало всё только и звенеть. Он смотрел на эту могилу с невыносимой тоской, с невыносимой болью в груди, тяжело было стоять на ногах, ведь он сам лично знал Ваську, и даже дружил с ним, общался, шутил с ним за посиделками у костра, смеялись, водку вместе пили, многое с ним пережили. Капитан не понимал, за что такому доброму и позитивному человеку Зона смогла придумать такое наказание, ведь, он по сути ничего плохого не делал, старался поменьше убивать людей, даже врагов… А ведь, всё это время, Дроздов думал да думал, куда же Васька делся, даже на обед в бар не ходит как обычно, и, как оказалось, случилось худшее, чего он больше всего и боялся. Капитан, сев на одно колено, тяжело и медленно вздохнул, и смирившись с потерей, с тем, что того самого оптимистичного весельчака нет, достал с рюкзака последнюю бутылку водки, и открутив крышку, перевернул бутылку, и вся жидкость начала быстро литься на могильную землю. Вся субстанция вылилась стремительно быстро, прямо как и жизнь, она быстро проходит, оглянуться и не успеешь. На каждом шагу в Зоне смерть. Каждый день всегда кто-то здесь умирает, воюя с врагами, мутантами, или же просто попав в аномалию или под выброс. Как говорится, Зона — учитель жестокий. Зона это как нечто живое. Все люди в Зоне думают, что у самой Зоны есть разум, что она всё и всех видит, и по сути, когда человек переступает границу между Зоной и родной землёй, то уже всё, пути назад нет, ты уже становишься дитём Зоны, её ребёнком, которого она жестокими методами воспитывает. Все в округе знают, что Зона — нас не отпустит никогда, ты сам по себе к ней привязываешься, и тебе впредь снова захочется туда вернуться, и насколько бы ты сильно этого и не хотел, ты уже связан с ней крепкой нитью, Зона зовёт тебя обратно вновь. Дроздов немного ушёл в себя, всё это рассуждая минут где-то точно 5, но вскоре резко якобы очнулся. Его голова почему-то начала немного болеть, кружиться, в глазах все расплывчато, подбородок мокрый, руки сами по себе тряслись. Да, он не мог в это поверить, но он действительно плакал. Так сильно он давно никогда не плакал. Дроздов просто ненавидел показывать что он плачет, ведь, как и многие мужики, он это считает слабостью, хоть и сам понимает, что все люди плачут и у всех есть чувства и эмоции. Не плакал он с того момента как умерла его мать, от болезни, в 34-летнем возрасте. А его отец, который не смог смириться с потерей любимой, просто вскрыл себе вены в ванной. Он до сих пор помнит ту картину, когда ему было всего 9, он маленький, наивный, добрый и любящий своих родителей сын, решил поинтересоваться у отца, почему он так долго сидит в ванной. Открыв дверь, он увидел то, что он запомнил на всю свою жизнь: отец, бледный, мёртвый, возле ванной вытекшая темная кровавая густая лужа, в домашней белой рубашке и в черных легких штанах, со вскрытыми венами в холодной окровавленной воде, лежал в ванной, высунув свою вскрытую руку, где рядом лежало в луже лезвие, которым он обычно брил свою темную бороду или же щетину. Он, ребенок, на тот момент мало что понял, но очень сильно испугался, и побежал будить отца. Он кричал, плакал, умолял, чтобы тот проснулся, не оставлял его одного, что он единственное что у него осталось, что он не хочет потерять и отца, но как бы тот ни старался, отец как и ожидалось никак не просыпался, он был уже мертв. Закончилось это происшествие тем, что соседи, услышав крики и плач мальчика, вызвали полицию, и те, обнаружив маленького мальчика рядом со вскрытыми венами отцом, вызвали скорую, но было уже поздно. Отца похоронили рядом с могилой матери, а его, будущего еще юнцом, забрали в детский дом, где он прожил вплоть до своего 18-летия. В глазах у Дроздова всё в буквальном смысле проносилась вся его жизнь, и радости, и горести, все это мимолётно пролетало у него перед глазами. Праздники, которые он отмечал с родителями, смерть родителей, пошатанная увиденным психика, детский дом, школа, первая не взаимная любовь, друзья, которых он тоже вскоре терял, расставаясь с ними, ведь всех их усыновляли, а его почему-то никак не брали, да и сам он того и не хотел особо, уже никто не сможет заменить его настоящих родителей. После 18-летия его вскоре выпускают с детдома, и он отправляется учиться в военное училище, хотел пойти по стопам отца, быть военным, служить своей родине и защищать её. Он идет в армию, затем идет служба, но после всё просто бросил к чертям собачьим, отправившись в Зону сталкером. Его мысли перебил какой-то долговец, легонько положив свою руку на плечо Дроздову: — Т-товарищ Капитан… В-вы в порядке? — Тот, обеспокоенно и заикаясь смотрел на сидевшего на коленях Капитана перед могилой, у которого всё лицо было в слезах, глаза красные, трясущиеся тело, и особенно руки. — Сержант… — С раздраженным тоном, не торопясь ответил Дроздов. — Какого хрена тебе до меня дело, а? Отвянь от меня пожалуйста… — Дроздов, слегка досадно, чуть схмурив свои брови, подавая вид разозлённого мужика, протер свои глаза рукавом черной кофты. — П-простите, товарищ Капитан. П-просто понимаете, Васька как-бы тоже был очень дорог мне, и я до сих пор не могу уняться, что уже всё, его уже нет… Я-я… Я просто хочу вас поддержать, как и других, которые скучают по нему. — Молодой долговец немного потрепав свои русые волосы неловко смотрел в сторону вниз. — Хах… Вот оно как… — Дроздов встал с земли, поправляя свой рюкзак и встряхивая от бронекостюма частички земли, повернулся лицом к Сержанту, дабы поглядеть, что за паренек такие хорошие вещи ему говорит. Тот так же немного виновато смотрел вниз в сторону, жалея, что он вообще к нему подошел, что потревожил. — …Извините… — Ничего страшного. — Ч-что? — Долговец явно не ожидал такого ответа от Капитана. Он резко посмотрел тому в глаза и увидел в глазах у Дроздова некую каплю счастья. — Не переживай насчет этого. На самом деле очень радует, что тебе не все равно на других. Ты отличный малый. — Спасибо! Честь имею, товарищ Капитан. — Хахах)) Ну, удачи вам, Сержант. — Капитан, пройдя мимо Сержанта, легонько похлопал того по голове своей ладонью, будто как сыну, с мягкой улыбкой на лице, смотря вниз, а уж затем вдаль. Сержант был в какой-то степени польщен. Он обернулся, дабы посмотреть, куда направился Капитан. Дроздов, не оборачиваясь и не останавливаясь, поднял руку, слегка помахивая ею, показывая это как знак прощания. Сержант, ради уважения, отдал свою честь, приставив к виску ладонь, внутренне желая удачи и благополучия Капитану в задании.