***
Так быстро темнеет. По стеклу стекают капли дождя, в каждой отражается свет уличных фонарей - красиво. Как так получилось, что они все любят осень? Хотя дождливая улица не манит холодом. Феликс вздыхает и отлипает от окна, мазнув на прощание по холодной гладкой поверхности кончиками пальцев. Очередной унылый вечер, который приходится коротать одному. Знакомо чувство, когда вокруг тебя полно людей, но ты один? В общей гостиной полумрак, только у его компа мерцание от монитора. Все достало. Танцы, фильмы, аниме и манга уже не спасают. Тело просит разрядки. Напряжение растёт, а сбросить его всё сложнее. И Ли Феликс много играет. Это снимает стресс. Так говорят. Так он сам говорит в интервью и солнечно, так убедительно улыбается. У него есть всё для игры - отличные мониторы, целых два, суперудобное кресло, звукоподавление в наушниках. По крайней мере так задумывалось. Игра для него всё. Полное погружение. Снятие стресса, ага как же. Ведь это так важно для их работы. А стресс нарастает, тягучей волной накатывает, и парень порой уже не понимает помогают ли ему игры или он получил новую зависимость и новый стресс. Его просто достало всё время слышать их. Видеть, как прохаживается на кухню то один, то другой попить водички. Да, вашу мать! Берите её уже с собой! А они шумные. Феликс по стонам может определить кто сегодня кого, и в какой последовательности. Злые картонные стены общаги. Наушники, конечно, должны помогать, в теории. Но кто поможет избавиться от любопытства и желания снять наушники и все таки слышать? Это, например, Хван Хенджин, прошу любить и жаловать. Хотя Бини, кажется отлично справляется с этими функциями. Театральное, шумное вступление, потом видимо Чанбин расстарался и драма сворачивается в горячее поскуливание и хриплые стоны. О, а вот подхватили Хан и Ли Ноу, окей, сегодня видимо очередь Хана быть сверху. Ёнбок сжимает светлые прядки в пальцах и тянет себя за волосы, мельком отмечая, как сильно отросли. Глухо рычит, растирая уши в попытке отвлечься. Интересно, они бросают на “камень-ножницы-бумага” или договариваются как-то иначе? А вот и Чан с младшим. Вот их слышать больнее всего. Наушники на уши и Феликс врубает новый уровень. Противными щупальцами тяжело пробирается в грудину, то чувство, которое он ни за что не хотел бы испытывать к их лидеру. Но Ли Ёнбок в такие ночи вспоминает, что именно из-за его друга и по совместительству лидера их группы он сейчас сидит и в гордом одиночестве рубится в онлайн игрушки в общей гостиной, вместо того чтобы снимать стресс как-то иначе. Как они все черт возьми могут! Все кроме него. Обидно! Спасибо Чану за это. «Ты такой нежный и чувствительный, Феликс. Ты слишком серьёзно относишься ко всему. Я боюсь, что тебя ранят». Он, между прочим, точно такой же парень как и они все! И эти взгляды его - «убью если узнаю!», а разговоры ”по-душам” с мемберами, стоило хоть кому-то из них выйти за рамки дозволенного личной цензурой папочки Бан Чана, всё - Крис кидался на них как сторожевой пёс. -Он слишком юный. «Ага, а как насчет того, что они ровесники?! А того, что, как только Чонин переехал в общагу, так первый же его и трахнул, особо не раздумывая о том, какой тот нежный и хрупкий цветочек!». Феликс глубоко вздыхает. Сердце словно взбесилось, и дыхания не хватает. Почему с каждым разом всё хуже? Он бы хотел просто...ну хотя бы поцеловаться. Пальцы касаются искусанных губ. Как бы это было? Младший Ли замечает, что всхлипывает уже когда не сдержаться, когда в глотке некрасиво клокочет рыдание и щёки мокрые. В этот момент он поднимает мутный взгляд и видит, как на кухню вразвалочку проплывает плотная фигура полуголого Чанбина. - Ааааа, - на плечо, заставляя вздрогнуть от неожиданности, ложится теплая ладонь Хёнджина. Ликс вздрагивает и почти подпрыгивает на месте от испуга. - Ты чего, Ёнбок-и? Парень нависает над ним пытаясь заглянуть в заплаканное лицо. На Хване свободная футболка, а на бедрах полотенце, видимо успел зайти в душ. Он склоняется всё ниже, его волосы мокрые и с них темными дорожками на белую футболку ложатся влажные росчерки, и пахнет он одуряюще - свежестью, сексом, весной, собой. Феликс дергает плечом выворачиваясь из-под широкой ладони и срывающимся сиплым шепотом врёт: - Всё норм. Джини склоняет голову на бок, его хитрые глаза щурятся, а яркие зацелованные губы растягиваются в нежнейшую улыбку, которую можно счесть однозначно издевательской. Да он всё понимает, видит Феликса насквозь и на три метра дальше. Ликс хмурится, расстраиваясь ещё больше. Как же неприятно он попался купающимся в собственной слабости. Если для Хвана он открытая книга, то и остальные точно в курсе. На парня наваливается отвратительное чувство жалости к самому себе. Он резко поднимается из кресла. И чуть не удавив себя воротом толстовки падает обратно. Эта язва в образе прекрасного принца, подцепил край упавшего с головы капюшона и прижал его к креслу, не дав подняться. - Бедный, неосторожный Ёнбок, - голос Хвана заполняет темноту. Парень склоняется над опешившим от такого Феликсом и пальцем проникает между наушниками у него на шее, прикасается к кадыку вынуждая нервно сглотнуть. Ликс задыхается, в ушах шумит и на мгновение ему кажется, что он оглох, так резко пропадает ощущение слуха. Сдергивает с себя наушники, бросает их на сиденье, поднырнув под рукой у Хвана, на максимальной скорости валит в коридор. Бежать! Хер с ним - холодом на улице, - сейчас важнее сбежать. Валить отсюда прочь. Особо не разбирая пути, по дороге наталкиваясь на что-то жующего Хана Ёнбок даже не тормозит. - Ликси, ты куда! Белка провожает друга удивленным взглядом и не получив ответа вопросительно смотрит на Хёнджина. Тот только ухмыляется развратно и облизывает подушечку большого пальца оттягивая нижнюю губу вниз. Хан фыркает, такие номера в исполнении длинного, его веселят, ну и заставляют любоваться, все-таки Хван умеет себя подать. Как и Минхо, чья ладонь моментально ощущается на заднице, а дыхание на шее - Да иду я, иду. - бухтит Хан, закатывая глаза, и они с Линоу возвращаются к себе. - Чего вы тут ерундите? - Чанбин вернулся с кухни, дожевывая что-то на ходу, смотрит на Хвана, понимает что этот демон опять что-то задумал. Что-то, с чем единственный выход смириться. Пожимает подкаченными плечами и идет в комнату Хвана, где они сегодня ночуют. С этой ночи Джисон начинает обращать внимание на Ли Феликса. И все чаще хмурится замечая, что его названный бро-близнец, существует словно на автопилоте, как будто из него вынули вздорного смешливого Феликса и заменили на пластикового эльфа из ближайшего кукольного магазина. А Хёнджин с этой ночи выходит на охоту.***
В течении следующих трех недель Феликс изнуряет себя в ноль. Сведя общение с мемберами до формального минимума, сбегает в зал тренировок при любой возможности. Включает музыку и танцует, пока не падает или без сил, или захлебываясь жалостью к себе. Потом встаёт и снова танцует, сжимая челюсти, играя желваками, на одном упорстве вытягивая. Пока с потом и усталостью из тела не уходят все желания кроме желания упасть в подушку лицом и спать. Ноги сводит так, что от боли хочется выть, он сидит на полу, разминает икры, ступни, пьет воду и в голове пусто и хорошо. Вот только на сердце тоже пусто и глухо. Может так и дальше бы продолжалось, пока Ли не довел бы себя до нервного и/или физического истощения, но через три недели случается долгожданный выходной. Половина команды свалила из общаги, Бан Чан повез Чонина на какой-то курорт в горы, Сынмин уехал к родителям, а у Чан Бина девушка на стороне, к которой он умотал, перед этим обняв всех с толком, чувством, расстановкой, проверив плотность ягодичных мышц. Даже Линоу досталось его внимания, несмотря на яростное сопротивление. Оставшаяся четвёрка очутилась вместе в общей комнате, Хан и Линоу тут же слипаются, как горячие пирожки. Ликс сидит меланхолично окидывая их задумчивым взглядом, через полчаса любования их игрищами, встряхивается: - Пойду в зал, - он поднимается и, размяв шею, идёт на выход, не испытывая, впрочем, иллюзий, что его услышали. Тут же Хёнджин вырастает у него на пути - он часто так делает последнее время, подозрительно часто. Дразнит, увиливая от прямого контакта, но провоцирует всё время на прикосновения, а потом делает вид, что не понимает тоскливых взглядов Ёнбока. Феликс походя, задевает его корпусом. Хван не отошел, получилось, конечно, не классическое плечо в плечо, из-за разницы в росте с Хёнджином это сложновато, но Ликс хмурится и ускоряет шаг, даже не извинившись, что неприемлемо. А Джини с хищной усмешкой облизывает взглядом спину удаляющегося Енбока. В тренировочном зале слишком много зеркал. Только вот смотреть в них совсем не хочется, Ёнбок замедляется на входе. Потом проходит и подключает свою музыку, теряясь взглядом, чтобы не сталкиваться с собственным отражением. Играет музыка. Ёнбок закрывает глаза, он танцует под чувственную мелодию, отпускает себя, и просто тянется всем телом за музыкой, за ритмом, за голосом из колонок, нежный женский вокал с хрипотцой, словно гладит кожу, рассыпается на ней искрами. Ликс танцует пока его не накрывает ощущение, что он в комнате не один. Он открывает глаза и сбивается с шага. На пороге зала Хван Хёнджин собственной персоной. Парень широким плечом подпирает дверной косяк, оверсайз толстовка, руки в карманы мягких спортивных штанов, на голове бейсболка скрывает взгляд. Он проходит внутрь, плавный и экономный в движениях, кивает Ликсу, мол, продолжай. Феликс в один момент почувствовал себя голым на экзамене. И сейчас Хёнджин ощущается, как тот, кто отвечает в группе за хореографию, тот кто оценивает и строго смотрит за ошибками, тот кто принимает этот самый экзамен. Они, конечно, втроём отвечают за хорягу, вместе с Минхо. Но все-таки главные - хёны, и Ликс подчиняется. А Хван садится у стены на полу, пристально смотрит на него, опять заставляя Феликса чувствовать себя под прицелом оценки. - Хорошо получается, покажи ещё Ёнбок-и… Парень выкладывается - Ли Феликс ничего не делает наполовину. - Молодец...Это было красиво, повтори - хвалит Хёнджин и голос его звучит мягким прикосновением. Феликс танцует, раз за разом повторяя и внося новые элементы. С необъяснимым для себя оцепенением пытаясь понять реакцию Хвана, разгадать его. Плавясь от похвалы, ощущая как колени становятся ватными. Пытаясь впечатлить, понравиться. Быть возбуждающим? Мышцы дрожат от напряжения и усталости. Жарко, по вискам и вдоль позвоночника струйками течёт пот. А Хёнджин смотрит, любуется, в прищуренных глазах прячется опасный блеск, на чувственных губах играет плотоядная ухмылка. Кажется, что всё его тело сжатая пружина и вот ещё мгновение - он кинется, и тогда Ликс пропадёт совсем. В воздухе искрит, нарастает напряжение. Поэтому, когда музыка замолкает и Феликс оказывается прижатым к зеркалу, в кольце рук Хвана, оба не удивлены. Только дыхание тяжёлое. Хёнджин обволакивает его, нависая сзади, руки Хвана - западня. Джини ловит взгляд Ёнбока в зеркале. Феликс мотает головой, упирается руками в гладкое стекло, отталкиваясь, оказывается полностью прижатым к груди Хвана. Сердце загнанно порхает, пульсирует во всем теле, будто бы Ёнбок сейчас вовсе не имеет тела, а он весь и есть одно большое пульсирующее сердце. Хотя нет, есть определенные части тела, что тоже отзываются, и тоже пульсируют. Ликс не хило так паникует, но Хёнджин держит его крепко, не упуская ни малейшей детали, ни одной возможности, он прикасается к животу Ли, сквозь ткань влажной от пота футболки прощупывая пальцами мышцы. Прижимает к себе ещё ближе, широкая ладонь полностью накрывает пресс парня. - Ты толкнул меня, плохой Ёнбок-ии...- шепчет, задевая губами ухо. Хёнджин носом ведет по щеке Ликса, шумно вдыхая, провоцируя уложить его голову затылком себе на плечо. Дверь открывается и входят Минхо с Джисоном, в зеркалах отражается четыре очень разных взгляда. - Блядь...