Холодное пламя твоих поцелуев

      Утро совершенно неприятное. Слишком яркое солнце, слишком громкие птицы, слишком тепло для столь раннего времени. Пятый, размышлявший об этом, потёр глаза, но и не думал их открывать. Шелковое одеяло приятно щекотало кожу, так что хотелось подольше так полежать. И вот, в порыве утренней неги, мальчик решил повернуться на спину, но его затормозило что-то. «Какого черта?», — подумал он, но препятствие вдруг зашевелилось и издало протяжное: — Сколько времени? Давай ещё пять минут полежим… Пятый отчётливо услышал в нем голос своего спасителя. Это был Клаус. Пятый все же сумел повернуться, но ему пришлось лечь на край кровати. «Неужели это был не сон?». ***       Глаза Клауса наконец привыкли к темноте. То, что он увидел, вызвало в нем чувство интереса и страха. Перед глазами медиума открылась прекрасная картина: бледное худое тело, извивающееся от удовольствия, взъерошенные чёрные волосы и глаза, что отблескивали небесным цветом в свете луны. Это было прекрасно. — Выйди отсюда, ты не должен был этого видеть, — строго процедил Пятый, но голос его подрагивал. Конечно, это заметил и Клаус. — Прости, но… тебе, может, помощь нужна? — От тебя, тупорылый кусок полутрупа, мне ничего не нужно. Как ни странно, альфа не обратил на это внимания. Это ещё больше бесило его брата. Подросток натянул нижнее белье и телепортировался вплотную к парню, стоящему в проходе. — Убирайся.       Но Клауса уже здесь не было. Альфа подхватил детское тело руками, нежно и аккуратно, но так, чтобы мальчик не смог выбраться. К счастью младшего, у парнишки и сил уже не было. Да, он кричал на брата, чтобы тот его выпустил, но в его сердце уже закралось сомнение: а надо ли? — Прости, — сказав это, Клаус положил Пятого на кровать лицом вниз, повиснув над ним и держа братца за запястья левой рукой. Омега пытался вырваться, возмущался, но все это было проигнорировано. Внезапно на тонкой фарфоровой шее почувствовалась огненное дыхание. Настолько горячее, что казалось, будто плавится кожа. «Это начинает напрягать», — подумал Пятый, прежде чем он, сам того не ожидая, прогнулся и выпятил зад ближе к Клаусу. «Он, бл*ть, что, только что укусил меня за шею? Придурок… как только я немного отдохну, он будет закопан рядом с отцом», — парнишка уже начинал паниковать. Время тянулось слишком долго, ласки брата становились все мучительнее и приятнее, а силы не возвращались. В конце концов, омега начал получать реальное удовольствие, и, сам того не замечая, стал двигаться навстречу своему истинному: подергивал бёдрами, прогибался в спине, закусывал одеяло и даже немного постанывал.       И это безумно нравилось Клаусу. Медиум не мог больше терпеть такого издевательства: вот он, его идеал, спутник жизни, но он так недосягаем. А теперь он лежит под своим альфой, отдаётся ощущениям и готов получить все, что ему предложат. Убедившись, что Пятый чувствует каждое касание, зачинщик сего действа начал стягивать свободной рукой нижнее белье мальчика. Тот даже не сопротивлялся, что очень удивило парня. Казалось, что после этого действия он получил удар в нос, а что хуже, по «достоинству». — Будет немного неприятно сначала. Обычно в первый раз у всех так, — с мягкостью произнёс Клаус, ожидая реакции, но и ее тоже не последовало. Подросток лишь сильнее вжал голову в кровать. Теперь Клаус заметил: аристократичная спинка мальчика ещё больше была прогнута в пояснице, что давало больше рассмотреть его укромные места. Это невероятно возбуждало.       Альфа прикоснулся к анусу своего старшего брата. «Он уже настолько мокрый?!» — пронеслось в его голове. Это было невероятно: прошлые его партнеры не так бурно реагировали на ласки.       Клаус немного надавил на дырочку, и она легко поддалась. Уже как только средний палец альфы был внутри, Пятый издал протяжный и очень сладкий стон. Младший немного надавливал на внутренние стенки, чтобы определить «правильные» точки. К его удивлению, где бы он не надавил, реакция омеги была одинаковой: небольшая дрожь и тихий-тихий стон. Но все поменялось, как только палец стал двигаться. Это было нечто… Пятый, как профессиональный порно-актёр, стал двигаться, идя навстречу толчкам, и, наконец, поднял голову. Увидев лицо Пятого, Клаус впал в астрал: это было личико, полное дикого желания, животной страсти и… ненависти. Да, именно ее. Мальчик ненавидел брата за то, что ему так необыкновенно хорошо. Ненавидел его за то, что эти новые эмоции и ощущения он испытывает именно с Клаусом. Ненавидел за то, что он, лучший убийца, не может противиться этому.       И Клаус принял эту ненависть. Он расстегнул ширинку, достав уже изнывающий от возбуждения член, но входить не спешил. «Надеюсь, я сейчас не умру», — подумал он и отпустил руки мальчика. Тот приподнялся, почувствовав свободу, и сел на свои икры. Пятый потёр запястья, сидя спиной к альфе. — Если ты… — начал Клаус, но подросток его перебил: — Я уже ненавижу тебя, но сил что-либо сделать сейчас у меня нет. Либо закончи начатое, либо уходи. Мальчик все ещё не повернул лица. Совесть медиума начала просыпаться, и он не знал, что теперь ему делать. Уйдёт — и такой возможности никогда не будет. Продолжит — испортит отношения с братом. Но, к счастью или сожалению, раздумья прошли слишком быстро: запах, вид голого истинного и ощущение влаги на пальцах сделали своё дело.       И вот, он уже на коленях стоит на кровати сзади Пятого, одной рукой нагибая его в позу «раком». Мальчик послушно лёг. Это выглядело как принуждение, но старший сам дал право выбора. Теперь уже Клаус не сомневался: он возьмёт этого ребенка любой ценой.       Широкая головка нежно вошла в девственную дырочку. Пятый закусил губу и промычал что-то, ведь для него это было нечто новое и необычное. «Боже, я думал, его причиндал меня разорвёт», — подумал он, но быстро себя осек. Он не должен об этом думать, это совсем ему не свойственно.       А Клаус все больше старался не сорваться, так как помнил, что это первый раз для его брата. Медленно, с большой осторожностью медиум стал двигаться, давая Пятому привыкнуть к новым ощущениям. Хотел он выйти и дать своему истинному передохнуть, как понял, что не может этого сделать. — Твою мать… — вырвалось из уст альфы, что не мог не заметить омега. Пятый поднял вопросительный взгляд, и Клаус продолжил, — узел… я не учёл этого.       Теперь деваться было некуда. Клаус начал двигаться, все быстрее и быстрее. Мальчик, не ожидая этого, резко схватился за край кровати и громко ахнул, но его тело перестало его слушаться. Теперь они были единым целым с Клаусом, казалось, даже сердца стали биться в унисон. Рык альфы и прерывистые стоны омеги — Музыка истинной пары.       Клаус крутил своего любимого как хотел: ставил в разные позы, заламывал руки, притягивал к себе, чтобы поцеловать. С последним, правда, были проблемы: подросток не давал этого сделать, всячески брыкаясь и отворачиваясь, поэтому получалось чмокнуть только в щеку. Но это не могло не заводить: — Ты уже мой, а все хочешь казаться недотрогой? — Заткни-ись… — тихо отвечал омега, стараясь произносить слова ровно и без скачков голоса из-за грубых толчков.       И вот, Пятый снова спереди и спиной к Клаусу. В лунном свете виднелись красные следы от зубов альфы по всему телу подростка, но не хватало одного.       Медиум схватил левой рукой запястье брата, чтобы тот не брыкался, а правой — горло спереди. Лицом он уткнулся в заднюю часть шеи, словно решаясь, оставлять метку или нет. Но времени на раздумья не было, и альфа вцепился зубами в нежную кожу под кантиком волос.       Пятый вскрикнул: острая боль прошла колючками от основания шеи до самой поясницы. Это было настолько странное ощущение, что мальчик просто свёл лопатки и вжался спиной в грудь брата. — Что ты сделал?! — Я не хочу, чтобы ты принадлежал кому-то ещё, — Клаус резко вытащил член из зада Пятого, развернул парня и наклонился над ним. — Ты мой. ***       После этого воспоминания слишком расплывчаты, будто на рукопись пролили стакан воды и чернила растеклись. Пятый вскочил, и, запнувшись об одежду, которая валялась на полу, попал к зеркалу. Парень потянул кожу сзади шеи, чтобы посмотреть, что же так заболело. — Что это, бл*ть, такое? — Метка, — ответил проснувшийся альфа. Пятый перевёл на него озлобленный взгляд. Перед собой он видел сонное худое лицо брата, которое закрывали локоны кудрявых волос. Руки медиума были в укусах, кое-где поцарапаны, а на груди виднелся синий засос. «Это что, я сделал? Да нет, быть не может… сейчас нужно разобраться с этой меткой», — после этих мыслей Пятый спросил: — Объясни мне, что это значит?! Какая метка? Так и скажи, что ты дикое животное, не умеющее рассчитывать силу, — больше это было похоже на отчитывание, чем на допрос. Клаус тоже это подметил, поэтому улыбнулся уголком рта, но с ответом не помедлил: — Эта метка значит, что ты принадлежишь альфе. С ней тебя никто не тронет… — Клаус убрал мешающие волосы, чтобы его омега получше запомнил этот момент и эти слова, —…но и ты больше никогда не сможешь ни с кем переспать, кроме своего альфы.       Пятый опешил. За него уже все решили! Когда это он стал позволять другим решать его судьбу? — Да ты просто подонок, ты знаешь?! Выметайся!       Пятый собрал с пола вещи брата и швырнул их за дверь. Благо, никто мимо не проходил — видимо, все уже были внизу.       Клаус молча вышел из комнаты.