***
Виктория всегда думала, что ничего не боится. А чего бояться человеку, в одиннадцать лет зашивавшего раненного солдата, потому что преподаватель по первой помощи решил проводить практику курсантов на живых людях? Что способно напугать такого идеального цепного пса Сальери, выполняющего всё, на что отдастся команда Дона, будь то контроль особо крупной поставки или командировка в другие города для заключения новых контрактов? Ничего, абсолютно. Во всяком случае, так было до тридцать первого года, когда по рукам самого близкого ей человека начала капать тёмно-бордовая кровь, каждая падающая капля которой казалась ей приговором. Она снова позволила себе уйти, когда ему нужна была помощь. Маленькая Италия и в особенности Чайнатаун, который по "счастливой" случайности контролировала на предмет левых каналов торговли контрабандистка, уже успели понять, что Бруно любить не умеет. Легко, скажу я Вам, оценивать человека, когда судишь только по тому, что тебе можно показать, зачастую наигранно и специально для данной ситуации продуманно. Она не спорила, когда очередной ненадёжный поставщик, так ошибочно решивший кинуть Дона, называет её мразью, захлёбываясь в собственных криках от боли в переломанных пальцах. Фрэнк и Сальери довольно улыбаются - рядом с ней стоит её лучший друг, уже вскинувший чёрный Кольт. Трапани и Бруно именно те, кого Эннио хочет видеть на их с Коллетти местах, когда придёт время уйти на покой. Поли видит гораздо больше. Брюнетка осторожно поглаживает перебинтованные ладони, нежно целуя итальянца - Ломбардо видит, что Виктория любит жарче и преданнее всех тех дам, которые вели с ним интеллигентные разговоры о погоде, без конца поправляя цепочки на дорогих и неудобных платьях, которые, как считал шатен, были придуманы понтов ради. Мужчина прижимает девушку к себе, не обращая внимания на противное покалывание на костяшках. - Простишь меня? - он неловко закрывает глаза, зарываясь рукой в чёрные мягкие волосы Виктории, - я... Я же люблю тебя, ты знаешь это. - Не причиняй себе вред, мне будет этого достаточно. На лице Вики не дрогнул ни один мускул, когда в зеркале напротив их кровати на неё заинтересовано пялится маленькая девочка в военной форме, грозно качающая головой на мысль девушки о том, как ей хочется расплакаться. Виктория видит в отражении прошлое. Ей не страшно - удушающие воспоминания уже настолько надоели, что она давно не обращает внимание на холодеющие конечности и утяжелившееся дыхание. Нельзя. Точно не с Поли, которому сейчас так нужна её любовь и сила, а слабость... Да чёрт с ней, они обсудят это с Сэмом, мужчине не привыкать вести тяжёлые диалоги с подругой под очередную бутылку дорогого коньяка. - Я люблю тебя, - Бруно гладит итальянца по спине, вдыхая такой родной запах его одеколона, - и ты со всем справишься, слышишь? Хэй, мы же вроде как встречаемся, а значит и проблемы у нас общие. Смекаешь? Монстры, давно потерявшие любые остатки человечности. Скажи им кто-то раньше, что любовь поменяет их, ни Поли, ни Вики бы не поверили, и каждый по разным причинам. Ломбардо был уверен, что узнав о... мягко говоря, не самом лучшем уровне жизни мужчины, девушка просто рассмеётся и уйдёт; Бруно не понимала, как кому-то может понравиться жестокий и отмороженный карьерист с солдафонскими замашками, буквально вбитыми в подсознание ещё со времён училища. Люди, ломающие себя и заново собирающие с нуля ради партнёра. Мафиози знают, что не отпустят друг друга - Поли сопьётся без Виктории, Виктория подставится под пули в очень скором времени, ведь стимула не рисковать ради очередного кейса с деньгами и ценными для Дона бумагами уже не будет. Сегодня на улице настоящий ураган. В осколках зеркала, только что расстрелянного Бруно виднеются два силуэта, отчаянно жмущихся друг к другу - темноте не видно оскалов и расширяющихся от ненависти зрачков. По ту сторону отражения двое влюбленных, пытающихся спрятать друг друга в своих объятиях от той войны, которая затянет их в своё болото грязно-кровавого цвета с какофонией криков и взрывов завтра...Часть 1
23 ноября 2020 г. в 00:01
Поли всегда думал, что не относится к людям, которым нужна поддержка. Зачем? Зачем ему - одному из самых авторитетных гангстеров, доверенному лицу самого Дона Сальери, чья-то жалость? Ломбардо была противна даже мысль о том, что Сэм, Фрэнк или Эннио однажды посмотрят на него с нисхождением, сочувственно хлопая по плечу - отвратительно, не иначе. Да, возможно, в его жизни часто всё шло не так, как он задумывал изначально, катясь в самую задницу и раз за разом давая всё меньше причин открывать по утрам глаза, но ему не нужна была забота.
Во всяком случае, до тридцать первого года, когда привычно-размеренный и плавный ритм обычного боевика превратился в настоящее адское мессиво, затягивающее его с каждым днём всё глубже.
Война между Семьями - явление довольно частое для Мафии, а потому никто особо не удивился, что Сальери и Морелло пришли к ней так скоро. Никто не удивился, даже когда на похороны ходили едва ли не чаще, чем в бар Дона. Никто, кроме Поли, не пропустившего ни одной "церемонии".
Сэм давно уже не светился на таких мероприятиях, ему хватило тех, что были с самого начала его вступления в Семью. Трапани с завидным равнодушием выслушивал список фамилий убитых за день на очередной разборке или при заказном нападении, после чего спокойно накидывал пальто, неспешно выходя из зала, где проходило очередное совещание - одно из тех участившихся за последнее время раза в два точно.
Томми просто не успел проникнуться к большинству солдат Сальери, но и то, несколько забавное для его нынешней работы, человеческое сострадание, оставшееся ещё с недавних времён подработки в такси, тоже не давало о себе забыть. Анджело всегда приходил на поминки вместе с Поли, и отдавая дань уважения убитым коллегам, а иногда и приятелям (Ломбардо вообще поражала стойкость мужчины, который всего около полугода назад обо всём этом только в газетах мог прочитать), и не забывая предлагать итальянцу заехать к нему и поговорить. Просто и без посторонних глаз, не боясь показать то, что не покажешь при начальстве и будущих подчинённых, которые должны тебя бояться - только идиот бы не понял, кого Сальери выбрал в фавориты, намекая на кресло Капо. Поли рад, что у него есть такой друг, вот только при Анджело нужно быть сильным - Ломбардо опытнее, старше и просто опаснее. Такой не может позволить себе слабости перед тем, у кого твой авторитет должен быть неоспорим.
Спустя полгода после объявления открытой войны с Марко, шатен понял, что ему это опротивело. Ненавистная чужая кровь, смывая которую он пачкает до блеска начищенную его девушкой раковину и стыдливо поджимает губы; пропахшие потом и дымом собственные грязные волосы, промывая их он с большой неохотой подмечает то, как сильно взорвалась машина контрабандиста, работавшего на Морелло-младшего; мерзко поднимать глаза, опираясь дрожащими, но уже чистыми руками на бортики раковины.
Зеркало. Поли никогда не думал, что будет так ненавидеть кусок стекла. Большое, чистое, оно пугало не тем, как выглядело само, а тем, кого он в нём видел.
Вопреки, казалось бы, логичному заключению, что все мы видим в нём себя, это далеко не так. По крайней мере, итальянец до конца не хотел верить в то, что чудовище с почти чёрными синяками под глазами и резко заострившимися скулами - это его настоящее лицо. Он пробует улыбнуться, когда за окном завывает ветер, ломающий хлипкие сучки деревьев. Получается что-то среднее между оскалом и простым клацанием челюстей, когда приоткрываешь рот - Ломбардо чуть ли не воет от отчаяния, желая разорвать кого-нибудь с такой же силой, с какой ураган за окном только что швырнул ветку в соседское окно. Покрасневшие щёки и расширившиеся зрачки человека напротив выдают причину обострившихся эмоций - сложно оставаться нормальным при такой жизни, ещё и когда ты не можешь остановиться пить. Поли не алкоголик, но до этого осталось очень недолго, в конце концов, девушка не посмеет читать ему нотации. Даже если и посмеет, он всё равно пошлёт её - а какая разница, одним разом больше, одним меньше, они всё равно стали часто ругаться. Самое обидное для мужчины было то, что как не переписывай историю, как не находи оправданий, а провокатором в большинстве случаев был он. Брюнетка тоже человек, она тоже может уставать, и он сам говорил ей об этом кучу раз, обещая никогда не отворачиваться от неё, особенно в такие моменты несвойственной ей эмоциональности, а что теперь?
- Твою мать, сколько можно пить?! Ты понимаешь, что Сальери рано или поздно тебя за такое выкинет из Семьи? Не слушаешь меня, хотя бы вспомни о начальстве!
- Либо ты прекращаешь трахать мне мозг, и мы молча ужинаем, а потом идём спать, либо-
Он не хотел. Не хотел притрагиваться к так по-скотски и издевательски манящей бутылке с виски, не хотел грубить и уж тем более доводить до слёз брюнетку, которая только час назад как вернулась из недельной командировки, надеясь на нежность. Он же скучал, так ждал её, буквально считая дни до возвращения Бруно... Совсем не ради того, чтобы слушать небольшое эхо от захлопнувшейся двери в гостиную. Её собственная квартира в Чайнатауне пустует с той поры, как они съехались, но она не уйдёт. По крайней мере, пока силы не опускать руки не исчезнут окончательно.
В вентиляции слышен вой ветра, но даже он не сравнится с оглушающим треском зеркала в ванной.
"Ещё немного, и она тебя бросит. Ты снова останешься один."
Губы отражения кривятся в горькой усмешке, а Поли не замечает, как судорожно шепчет это, резко стирая кровь с разбитых костяшек. Он любит Викторию и никогда бы не причинил ей боль, напротив, он бы перерезал глотку любому, кто посмел её обидеть... Пока что обидел её только он. Не хочется думать, что озверевший убийца по ту сторону зеркала прав. Ломбардо - чудовище, убивающее пачками одних и еле сдерживающее себя от чувств на похоронах других. Всё правильно, он же мафиози, для них это нормально. Для итальянца это дико. Он зарывается руками в чуть влажные волосы и со стоном оседает на пол, не желая больше ни на что реагировать - никогда ещё так сильно не хотелось взять и застрелиться.
Сегодня он подорвал машину боевика Морелло вместе с парнем, с которым они меньше месяца назад ходили на очередной футбольный матч Эмпайр-Бэй - Лост-Хэвэн, а после грандиозного провала команды родного города разочаровано просили налить бармена ещё пива, перебрасываясь проклятиями в адрес судьи, так незаслуженно давшего красную карточку.
Вчера он пытался отстирать от крови любимый пиджак, потому что курьер на допросе не понял, кого нужно бояться больше.
Завтра он едет собирать дань с заведений, крышующихся Семьёй Сальери, уже зная, кто отморозится и влезет в ещё больший долг перед Доном, давая Ломбардо повод устроить погром в маленьком кафе. Итальянец уже ничего не хочет, когда оскал мужчины в зеркале ломается, превращаясь в тонкую линию поджавшихся губ, а потемневшие от ярости карие глаза вдруг наполняются слезами. Все видят в отражении что-то своё - Поли увидел потерянного и уставшего парня, отчаянно нуждающегося в помощи, той самой, которую так отвергал всю жизнь.