Не ревнует

      Сакура нервно отстукивала пальцами ритм, изредка царапая ноготками деревянную столешницу. Из-за мягкой вязаной ткани свитера локоть постоянно соскальзывал с папки меню, но вместо того, чтобы избавиться от раздражающей вещицы, она предпочитала жаловаться Хинате на вечно опаздывающую Ино. И почему, спрашивается, не подошла к кафе на два часа позже?       Хината неуютно ёрзала на мягком стуле, не зная уже, какие аргументы привести подруге в защиту Ино, чтобы последняя не пострадала.       — Сакура, ты же знаешь, какой у неё строгий муж, — тихонько пропищала Хьюга, в очередной раз отвадив официанта — коктейль должны выбирать вместе.       — А она от этого только балдеет, — шикнула Сакура, стрельнув гневным взглядом на вход в просторное помещение — ей счастливо махала Ино, струёй воздуха убирая с лица выпавшую из красивой укладки блондинистую прядь.       Быстро скинув на вешалку при входе пальто, Яманака подбежала к их излюбленному столику возле аквариума с рыбками. Ино плюхнулась на стул, примяла укладку и, убедившись, что выглядит как всегда идеально, вырвала из-под локтя Сакуры меню.       — Простите, девочки, опоздала, — переводя дыхание, сказала она. — Кто от чего балдеет? — тут же влилась она в дискуссию.       — Да так, — вздохнула Сакура, — сегодня все разговоры только о тебе, — ворчала она, постепенно оттаивая от гнева на подругу. — Опять Такеши не пускал?       — Ой, не то слово, — отмахнулась Ино, попутно ткнув аккуратным пальчиком на название самого популярного в этом месяце коктейля. Дождалась согласных кивков от подруг и жестом подозвала официанта. — Всё-таки мужчины постарше… ну… с ними немного геморно, — усмехнулась Ино, оживая солнечным зайчиком в компании лучших и единственных подруг. — Хотя кому я объясняю, да, Сакура? — ткнула она локтём в бок, с прищуром вглядываясь в отстранённое выражение лица Харуно.       Сакура недоумённо хлопала ресницами, кожей чувствуя нарастающее в их компании напряжение. Она тщетно пыталась вспомнить хотя бы один случай, когда Какаши хоть словом ограничивал её передвижение, что уж говорить о затяжных пытках под названием «В чём? Куда? С кем?»       Игривая улыбка стёрлась с лица Ино, сменилась плотно сжатыми губами и неверящим взглядом. Хината же и вовсе не участвовала в разговоре, отдавая предпочтение лениво плавающим в аквариуме рыбкам и вслушиваясь в лёгкую мелодию, льющуюся из колонок. В отношениях она ни разу не была и сейчас активно отнекивалась от всех предложенных отцом кандидатов — всем им нужен только статус мужа химе клана Хьюга.       — Что, ни разу?! — удивленно взвизгнула Ино, привлекая внимание не только Хинаты, но и половины присутствующих. Понизив тон до заговорщицкого полушепота, продолжила: — Совсем-совсем? И не было той сексуальной вспышки ревности? Ну, когда чёртики в глазах, вены вздулись, когда прижал к стене, слегка сдавил шею и у самого уха прорычал…       — Ино, это же не любовный роман с властным героем в главной роли, — тихо прохихикала Хината, зажав рот ладошкой.       — Девки, вы чего? — растягивала она слова, вытянув шею. — Вы забыли, как кипятком ссались от того мужика? Это же наша любимая книга!       — В том-то и дело, что просто книга, — безразлично пожала Сакура плечами. Она благодарно кивнула официанту, придвинув ближе огненно-красный коктейль в огромном бокале.       — Я тебя не узнаю́… — ошарашенно шепнула Яманака себе под нос, заглушив остальные слова глотком напитка. — Хина, хоть ты ей скажи, — не унималась подруга, переманивая Хинату на свою сторону. — Она же сама и подсадила нас на эту книжку. Вспомни, как пищала, что это лучший мужик, и она хочет от него детей! А как мы устраивали литературные вечера и фантазировали, как бы не спали ночи напролёт в горячих руках страстного Хью! А как ревновали к его блеклой избраннице, — скривилась Ино, переводя выпученные глаза с одной подруги на другую. — Теперь только глянь на неё, — фыркнула она, — строит из себя взрослую, хлебнувшую дерьма женщину. Что этот чёртов Шестой сделал с тобой? Блин, да я бунт сейчас объявлю! Верните романтичную Сакуру!       Харуно недовольно повела бровями, поняв, что ей абсолютно нечего сказать подруге — огонь, посвящённый Хью, давно угас, а сейчас она и вовсе не верит в те сопливые строки. Она прикусила трубочку, втянула кисло-сладкий коктейль, мёдом обволакивающий гортань, и, причмокнув, вернулась мыслями к подругам.       — Мне, конечно, нравилось то, как прописан герой, но… — запнулась Хината, задумчиво елозя бокалом по подставке. — Но я бы не смогла такое долго терпеть… Сначала шею сдавливает, а потом что? Руку поднимет?       — Да ну вас! — психанула Яманака и обиженно присосалась к трубочке. Осушив полбокала и успокоив вспышку гнева, с выдохом пробормотала: — Я немного приврала. Мой ничего такого не делал, и я уверена, что он руку на меня никогда не поднимет… Иначе ему отец просто мозги поджарит, — усмехнулась она, опьянев, как всегда, быстрее всех. — Но мне безумно нравится, когда он беспокоится обо мне, когда ревнует и говорит, что боится потерять. В умных книжках по психологии написано, что мужчинам свойственно так проявлять заботу, а если мужчина старше женщины лет на десять — в нём могут преобладать ещё и отцовские чувства. Сакура, блин, не закатывай глаза! — взорвалась Ино, смерив колким взглядом. — Я всё проверила и сопоставила. Мой отец тоже так волновался за меня, тоже постоянно спрашивал, куда иду и в какой компании.       — Может, ты и права, — протянула Хината, вспоминая строгого Хиаши.       Девушки перевели выжидающие взгляды на Сакуру, в очередной раз за сегодня заострив внимание на несвойственном ей скептицизме. Но что Ино, что Хината не спешили поднимать болезненную для Харуно тему, зная, что та, скорее, уйдет в агрессию, чем откроется и поделится своими переживаниями.       Сакура мазнула пальчиком по краю бокала, набирая сахарок, и, лизнув сладкую подушечку пальца, перевела взгляд на рыбок. Кизаши особо не говорил ей каких-либо наставлений, чаще такое слышалось из уст матери. Родители всегда больше беспокоились о хрупком Йоши, считая Сакуру взрослой и ответственной старшей сестрой. Приходилось соответствовать.       — Мне нечего сказать, — с выдохом буркнула она.       — Пф, — накуксилась Ино, втянув коктейль, чтобы промочить горло. — Вот расскажи-ка нам, какова была его реакция на то, что ты пойдешь вечером пить с подругами в кафе и, возможно, не вернешься домой, м? Не переживал, что тебя может склеить красивый мальчик? Что сказал на это?       — Ничего, — пожала Сакура плечами, расслабленно откинувшись на спинку стула. — Он не знает.       — Как не знает? — выкрикнула Ино, не веря, что такой расклад возможен. — А что он подумает, когда придёт домой, а тебя не будет?       — Если придёт… — поправила Харуно, деловито приподняв указательный палец. Взъерошив персиковые волосы на затылке и взглянув на притихшую Хинату, устало выдохнула и продолжила: — Слушай, давай сменим тему, а то создаётся впечатление, что нам, кроме мужиков, и обсудить-то нечего.       — Нет, подожди, — завелась Ино. — И ты не хочешь узнать, что он чувствует к тебе? — Увидев неподдельный интерес в глазах подруг, она прокашлялась и со знанием дела изрекла: — Мы, шиноби, люди закрытые. Так пылко проявлять чувства, как гражданские, не умеем. Но есть одно чувство, которое не скрыть ни за одной маской. Ревность. Её можно долго терпеть, но когда она выйдет наружу — скрыть её становится невозможно.       — Ты сейчас предлагаешь Сакуре изменить Шестому? — буквально поняла Хината, искренне изумившись своему предположению.       — Не-е-е, — смеясь, отмахнулась Яманака. — Мне жаль того бедолагу, если за ним придёт сам Хокаге.       Сакура нервно прикусывала губу, бегая пьяными глазёнками по предметам на столике, не зная, за что зацепить взгляд. Ей стоило бы восхищаться своим мужчиной, но внутренности жгло, а к горлу подкатывал липкий ком с привкусом выпитого коктейля. Сакуре совершенно не нравилось, что Какаши стал объектом их обсуждения, не нравилось, что подруги активно планируют вызвать в нём ревность. Как будто у него и без этого дел нет…       — Вот скажи мне, подружка, ты уверена, что Шестой любит тебя? Он признавался?       — По-моему, я уже отвечала на этот вопрос, — с раздражением вымолвила Сакура.       — А хочешь знать наверняка? — сощурилась блондинка, подначивая Харуно на безумную авантюру.       — Допустим, — сдалась она, проигнорировав нервный вздох Хинаты. Казалось, последняя уже предвидела масштаб всей катастрофы.       — Значит, так, — предвкушающе потёрла Яманака руки, — поступим следующим образом…

***

      Подловив момент, когда Какаши отсутствовал в кабинете, Сакура мышкой прошмыгнула внутрь. Наруто пыхтел над документами, почухивал блондинистую голову, хмурился, поджимая тонкие губы, и недовольно делал пометки на полях. Наклонив голову вбок, взглянул на посетителя. Распознав Сакуру, слабо улыбнулся и прохрипел:       — Какаши-сан ненадолго вышел.       — А я не к нему, — отмахнулась Сакура, подойдя ближе к столу Наруто, — я к тебе.       — Ко мне? — удивился Узумаки, недоверчиво вскинув светлую бровь.       — Угу. Что делаешь сегодня вечером?       — Работаю.       — Отпроситься никак? — захныкала Сакура, прикусив губу.       Наруто задумчиво почесал затылок, пытаясь распознать мотивы Сакуры. Конечно он знал своё расписание и знал, что Какаши без лишних вопросов отпустит его, но медлил с ответом.       От его пронзительного взгляда кристально чистых голубых глаз хотелось поправить причёску и проверить свитер на наличие пятен. Стоило бы привыкнуть к таким долгим и откровенным взглядам, приглушающимся в обществе.       — Я нужен для какого-то дела? — наконец сказал он, опустив взгляд на гору бумаг. — Снова организация праздника?       — Не совсем, — замялась Сакура. — Скорее, просто дружеская вечеринка. Соберёмся компанией, посидим, выпьем, сыграем в карты или ещё во что, потанцуем, поболтаем… В общем, будет весело. Выпивка и море еды уже заказаны, так что отказываться, как минимум, невежливо, — затараторила она, увидев сомнение в глазах Наруто и желание ненавязчиво отказаться. — Да и с нашей стороны будет некрасиво гулять целым скопом и не пригласить тебя. Ты ведь… теперь наш друг, — смущенно улыбнулась она, присев на краешек стола и сжав крепкое плечо.       Наруто хоть и со странностями, но к нему быстро привыкаешь. Его доброта и открытость притягивали к себе людей.       — Ну-у… если море еды… — протянул Узумаки, расплывшись в широкой улыбке.       — Вот и славно. Адрес позже сообщу, — весело промурлыкала Сакура, невесомо чмокнув того в щёку.       Посмотрев в недоумённые широко распахнутые глаза, Сакура мягко улыбнулась и бойко спрыгнула со стола. Она помахала рукой, спиной отступая к выходу, но, развернувшись, встретилась глаза в глаза с Какаши. Хватило мимолетной задумчивости на усталом лице и хмурого изучающего взгляда, чтобы вмиг позабыть обо всех авантюрах. Она отступила назад, чувствуя дрожь в коленках. Тело бросало то в жар, то в холод. Сглотнув кислый ком, подкативший к горлу, она натянула смущённую улыбку и, скрывая дрожь в голосе, проворковала:       — Ой, Хокаге-сама, не заметила. Никак не привыкну, что Вы так тихо ходите.       Какаши нахмурился, сжал стальные челюсти, сделав шаг навстречу. Сакуре стоило титанических усилий оставаться на месте и смотреть на него с поднятой головой. Чем ближе он подходил, тем сильнее клокотало сердце, заглушая ненавязчивое шуршание документов со стороны Наруто. Но Какаши молчаливо прошёл к столу, даже не взглянув на готовую отойти на тот свет девчонку, аккуратно поставил на свободный участок столешницы кружку с ароматным кофе и, не поворачиваясь к ней лицом, спросил:       — У тебя что-то срочное?       Сакура до скрипа сжала зубы, оскорблённо потупив взгляд. Его голос даже не дрогнул, не приобрёл ни теплых ноток, ни раздражённых, всё такой же расслабленный и отрешённый.       Какаши обернулся полубоком, мазнул холодным взглядом, ожидая ответ на свой вопрос. Харуно выпрямилась, вытерпев тяжёлый взгляд, и в тон ему процедила:       — Нет, я уже всё решила. Всего доброго, Хокаге-сама, — кольнула она официозом, смазано поклонилась и мигом вылетела вон из кабинета, не дожидаясь позволения.       Только вибрация от громкого хлопка затихла, Наруто прокашлялся, привлекая внимание Шестого, и будто невзначай сказал:       — Кажется, Вам хотят рога наставить…

***

      Несмотря на колкий комментарий помощника, Какаши не тиран и не намерен загонять преданного ему человека, поэтому без лишних вопросов отпустил с работы пораньше. Наруто прямиком из резиденции пошёл по назначенному адресу. Это была средних размеров квартира, выделяющаяся красивым, будто дизайнерским интерьером и импозантным заграничным декором. При входе на туалетном столике стояла фотография счастливого семейства Яманака — Ино с высоким черноволосым мужчиной, явно старше её возрастом. Впрочем, Наруто долго не дали рассматривать красоты квартиры Ино, с порога вручили бокал пива, вазочку с чипсами и потащили внутрь. С гостиной доносился заливистый смех хозяйки дома. Ино пила фруктовый пунш и подначивала Шикамару и Рея целоваться, ведь на них указала бутылочка.       — О, Наруто! — радостно взвизгнула Яманака, приподнявшись, чтобы обнять его. — Садись рядом с Хинатой, на то место Сакуре чаще всего указывала бутылочка, — хихикнула она, краем глаза замечая, как названная персона подавилась пуншем.       Пунцовый до самых ушей Шикамару ободряюще постучал по спине Харуно, мол, смирись, с Ино бороться бесполезно.       — Как тебя только муж терпит?! — злобно шикнула Сакура, бросив в подругу диванную подушку.       — Он меня не терпит, он меня любит! — высунула она язык, пригладив разметавшиеся от удара волосы.       Сакуре оставалось только закатывать глаза и топить злость и смущение в бокале с пуншем, прося Чоджи почаще обновлять ей бокал, так как он сидел ближе всех к таре с напитком.       Только Хината успокоила едкое препирательство своих подруг, веселье полилось с новой силой, игра разнообразилась неловкими и смешными заданиями. Затем и вовсе включилась громкая музыка, и очистился танцпол от карт, закусок и бокалов с выпивкой. Ни соседи, ни муж потом не погладят Ино по головке, поэтому надо было брать от вечеринки всё, наслаждаться как в последний раз и после обязательно поблагодарить подругу за такое. Пусть Сакура потеряла надежду вызвать в Хатаке хоть какие-то эмоции, она расслаблялась душой, забываясь в танце и развратном стриптизе по загаданному желанию пьяного вдрызг Хако.       Сакура не помнила, как дошла домой, и кто вообще надоумил её высовываться наружу до окончания комендантского часа. Ах да, она же кричала, что спит с Хокаге, и законы не для неё писаны.       Подавив настойчивый рвотный позыв, Сакура наконец вставила ключ в замочную скважину, исцарапав при этом всё вокруг. Шумно ввалившись в маленькую прихожую, расковано откинула обувь в стороны, удовлетворённо простонав, что ноги избавились от оков туфель Ино. Аура веселья ещё не развеялась, поэтому Сакура беззастенчиво напевала мотивы своей любимой песни, прекрасно зная, что дома она одна. Но слова на припеве так и застряли в горле, смешавшись с кислым комком всего выпитого, когда из-за угла показался Какаши.       Он окатил её ледяным недовольным взглядом, с прищуром наблюдая за побелевшем в осознании лицом. Сакура пробежалась взглядом по его домашней мятой одёжке, растрёпанным пепельным волосам и отпечатку подушки на щеке. Он совсем не выглядел отдохнувшим: чёрные мешки под глазами ни на толику не уменьшились, но внутри теплело от простого его присутствия дома.       — Ты такой милый, — икнула она, расплывшись в пьяной улыбке.       — Чего не скажешь о тебе, — недовольно проворчал он, покосившись на настенные часы. — Иди спать. Утром поговорим.       Она вздёрнула бровь, вытянув вперёд шею, не веря услышанному и гортанно рассмеялась, прижав руку к животу. Резко смех прекратился. После него звенящая тишина ощущалась острее. Сакура пошатнулась на месте, нахмурилась и вытерла бусинки слёз, размазав под глазами тушь.       — Как будто я застану тебя утром, — пожала она плечами, нижняя губа предательски дрогнула. — Я даже сейчас не уверена, что ты не галлюцинация. Ау, ты точно Какаши? — Сакура прикусила щёки изнутри. В голове промелькнула желчная самокритичная мысль, что выглядит она в этом образе клоуна жалко. Отмахнувшись, она понурила голову, проходя мимо Хатаке, и проворчала: — А впрочем, неважно. Тебе всё равно плевать на меня. Вон другие мужчины беспокоятся о своей женщине, переживают, волнуются… Тебя же заботят только отчёты. Мы живем как соседи, заметил? И если Господину Шестому когда-то сообщат, что некую Сакуру Харуно изнасиловали и убили в подворотне, он лишь пожмёт плечами и подумает, что в ванной наконец освободятся полочки.       Она снимала с себя одежду по пути в спальню и сбрасывала ту на пол, абсолютно не замечая, насколько сильно ранили её небрежно брошенные слова. Какаши старался не воспринимать сказанное всерьёз, делая скидку на пьяное состояние, но сонный мозг раздражающе быстро подкидывал кровавые картинки. Страх потерять любимого человека и вновь пережить ту боль подобно полчищу огромных тараканов елозили в желудке.       Пока Сакура боролась с кружевным лифчиком, Хатаке шёл следом, не желая что-либо отвечать на высказанное. Справившись наконец с бюстгальтером, она блаженно выдохнула и отбросила ткань назад, метко рассчитав местоположение Какаши. Он ловко перехватил предмет девичьего гардероба. Какаши хотел зайти за ней в спальню, но девчонка особо наглым образом захлопнула перед его носом дверь.       Устало сжав переносицу и сдержанно выдохнув, Хатаке повесил на ручку двери бюстгальтер и пробурчал, прекрасно зная, что Сакура услышит его:       — Зря ты это сделала…       Какаши понимал, что поспать у него больше не выйдет, да и смысла уже не было — через час начинался его рабочий день. Он поставил завариваться кофе и сполоснул лицо ледяной водой, чтобы не заснуть по пути в душ.

***

      Вернувшись из магазина, Сакура прошла на кухню, шлёпая босыми ногами по полу. Она застыла у порога, увидев Какаши, намывающего посуду в её розовом фартуке. Последнее вовсе не удивило — он всегда после еды мыл за собой тарелки, но вот само его присутствие вогнало в ступор. Ей проще поверить, что на кухне свет забыла выключить или во вторжение вражеских шиноби, чем в то, что он соизволил появиться дома. Да и на часах всего около девяти вечера. В такое время он наливал себе кофе, отпускал домой Наруто и продолжал работать, создавая клонов в помощники.       Повернувшись к ней вполоборота, Какаши коротко кивнул, поприветствовав, и вернулся к последней тарелке. Сакура сглотнула, приказывая себе собраться.       — Какаши, я х-хотела изви…       — Жду в гостиной, — отрезал он стальным тоном.       Он поставил чистую тарелку на стопку остальных, откинул фартук на спинку стула и прошёл мимо неё, не одарив и взглядом.       До макушки поднялись щекочущие мурашки, она вздрогнула, испуганно забегала глазёнками, думая сбежать из собственного дома через кухонную форточку. Память услужливо подкидывала ей картинки сегодняшнего утра, в ушах эхом вибрировали собственные обидные слова. И как теперь объяснить ему, что на самом деле она так не считает?       Обречённо проскулив, разжала закаменевшие пальцы и поставила на стол пакет с продуктами. Сакура поплелась в гостиную, мысленно проговаривая речь и стараясь с первых строк объяснить, что она понимает важность роли Хокаге и уважает его полную самоотдачу посту. Но все слова медленно стирались под хмурым взглядом потемневших глаз, сопровождающих каждый её неуверенный шаг. Почувствовав давление на грудной клетке, остановилась на расстоянии от дивана. Спина вмиг покрылась холодным липким потом, стоило услышать сдержанный выдох Какаши.       — Стань напротив.       Тело дёрнулось к нему прежде, чем в голове отбила на барабанах ритм тревога. Облизав пересохшие губы, Сакура приоткрыла рот, норовя сказать уже хоть что-то, но от очередного властного приказа спёрло дыхание.       — Снимай одежду.       — Так вот чего ты хотел, — облегчённо выдохнула она, с радостью потянув вязанный свитер вверх. — А то я уже испу…       — Молча, — жёстко прервал он, откинувшись на спинку дивана.       Сердце бешено ухало, тарабаня изнутри по рёбрам, между ног настойчиво пульсировало, влагалище сжалось, желудок превратился в колеблющийся металлический шарик, подвешенный за тонкую нить. Сакура быстро избавлялась от одежды, по глазам понимая, что он сейчас не настроен на медленный страстный танец. В таком состоянии он вряд ли будет таким обходительным, нежным и мягким как прежде. Впервые Сакуру пожирало предчувствие, что сейчас её просто грубо поимеют.       «Вполне заслуженно…» — въедливой желчью отозвался внутренний голос.       Когда же на ней осталось только нижнее белье, Сакура остановилась, выжидающе смотря на Какаши. Сейчас она стала самой настоящей собачонкой, ждущей команду хозяина. Какаши нахмурился, мазнув по полуобнаженному телу взглядом.       — Я сказал снять всю одежду, — выделил он с нажимом. — Или твои смешные трусики за таковую не считаются?       Сакура вспыхнула огнём, бегло опустив взгляд на бледно-зелёные трусики с рисунками смеющихся овечек.       — Какаши, я не узнаю́ тебя… — ошарашенно прошептала Сакура, отшатнувшись назад.       — Во-первых, с этого момента возвращаешься к привычному уважительному обращению, — медленно говорил он, чеканя каждое слово и буравя взглядом. — Во-вторых, подойди на два шага ближе и избавься от лишней одежды.       В голове не укладывались его слова. Не хотелось верить, что какая-то детская шалость и вполне взрослая пьянка может разрушить и так хрупкие отношения. Для неё приказ называть его с уважительным суффиксом сравни возвращению в кабинет Хокаге — серо, неуютно и холодно.       — Даю тебе выбор: ремень или ладонь?       — Ч-что? — заикаясь, спросила она, побледнев от услышанного.       — Попытка израсходована, — вздохнул он, резко схватив за запястье и потянув на себя.       Не успела Сакура всё обдумать, как её тело уже разложилось на его коленях. Острая мужская коленка неприятно впивалась в солнечное сплетение, мешая сделать полноценный вдох. Невнятно проскулив, Сакура заёрзала, вспыхнув алым пламенем.       — Эй-эй, Какаши, ты же шутишь сейчас, да? — нервно усмехнулась она, пытаясь извернуться на его коленях и посмотреть в глаза. — Ты же не собираешься меня пороть? Какаши? Ну не молчи! Скажи, что это просто несмешная шутка.       Хатаке невесомо провел рукой по оттопыренным округлым ягодицам и тут же ужалил звонким шлепком. Сакура подпрыгнула скорее от неожиданности, чем от боли. В ушах до сих пор стоял звон удара. Паника волной захлёстывала Сакуру, она елозила на Какаши, отталкивалась руками от пола. Он надавил на спину, и снова на ягодицы без предупреждения посыпался град ударов. На седьмом Харуно прекратила мысленный счёт, не в силах отвлечься от боли. Она скулила от жгучих укусов, дрожью запечатлевающихся на ягодицах, пока от стен отскакивал звук шлепков.       — К-какаши…       Последующие слова застряли в горле от очередного звонкого и невероятно болезненного удара. Поняв свою ошибку, Сакура с силой закусила щёки изнутри. Хатаке поглаживал светло-розовую кожу, водил короткими ногтями по воспалённым округлостям, срывая с её губ приглушённое шипение. Харуно выгибалась змеёй, всхлипывала на особо болезненных участках и пыталась прикрыть пылающую задницу руками. Но Какаши перехватывал тонкие ручонки, сцепляя их в замок за спиной. Потеряв опору рук, Сакура сильнее вжалась в острое колено, урывками хватая воздух.       — Кажется, до тебя не сразу доходит, — его сиплый баритон тонкой леской обволакивал податливое тело. — Шутки кончились, Сакура.       — За что?       — За что? — переспросил он, вскинув бровь. — Выражайся точнее, — ужесточил он тон, оставляя очередной жгучий отпечаток большой ладони на пылающих ягодицах.       — За что Вы наказываете меня, Какаши-сан? — мигом исправилась она, проскулив вопрос.       — Ты мне расскажи.       — Предполагаю… — Шлепок. — Ай-й… За вчерашнюю выходку, Какаши-сан.       — Ещё точнее.       Сакура сжала кулачки, шумно втянула наэлектризованный воздух, пошамкала искусанными губами и неловко прохрипела, вспоминая каждую свою провинность:       — За то, что поцеловала Наруто, за то, что вернулась пьяной под утро, за то, что наговорила Вам глупостей… Я, правда, так не считаю…       Какаши занёс руку и с силой опустил на подрагивающие ягодицы. Она уже не сдерживала сиплые крики, извиваясь на коленях и пытаясь увернуться, только услышав свистящий звук. В его паху протяжно заныло, в животе скрутился тугой ком желания.       — Продолжай, — не своим голосом прохрипел он.       — Это всё, — прошептала Сакура, но, почувствовав напряжённое затишье, поспешила исправиться: — Это всё, Какаши-сан.       От такого томного голоска сердце на мгновение остановилось и забилось рваными толчками. Предательский механизм стучал так громко, что, казалось, вибрация от него распространилась по всему телу, и девчонка могла это почувствовать.       Она не дала верный ответ.       Втянув в грудь воздух, Хатаке погладил по спине, отпустив её руки. Подушечками пальцев очертив каждый позвонок, опустился ниже, царапнув разгорячённую вишнёвую кожу, и скользнул между ног, мягкими круговыми движениями массируя клитор и размазывая по нижним губам мускусную влагу.       — Маленькая извращенка, — ехидно прошептал Хатаке, нагнувшись к скрытому за россыпью персиковых волос уху.       Уловив слабый полустон, резко вогнал два пальца внутрь до самых костяшек. Сакура дёрнулась, впившись коготками в его ногу, после и вовсе обмякла от ритмичных движений. Но он не давал ей расслабляться, шлёпая при каждом удобном моменте.       — Я не такая, — смущённо прошептала она севшим голосом. — Мне такое совсем не нравится.       — То есть… мне остановиться? — ехидно спросил он, прекратив ласки, но оставаясь внутри.       Сакура потёрлась лобком о его колено, но, не добившись нужного облегчения, стала насаживаться на длинные пальцы. Хатаке никак не прокомментировал такую наглость, лишь наградил ещё серией сильных шлепков, быстро и настойчиво двигаясь внутри. Почувствовав сокращение стенок влагалища, резко вынул пальцы, уловив вздох разочарования. Она придвинулась плотнее к торсу, потёршись о выпирающий бугорок и возбуждая сильнее. Ему пришлось осадить Сакуру, надавив на вспотевшую спину, ведь они только начали, а девчонка уже играет не по правилам.       — Хочешь кончить? — усмехнулся он, гаденько улыбнувшись. Харуно активно закивала головой. — Попроси вежливо, — горячо прошептал он над ухом. Его властный голос искорками фейерверка пронёсся по телу, пульсацией замирая в клиторе.       — П-пожалуйста, Какаши-сан, я уже не могу…       — М-м, плохо, девочка, плохо, — покачал он головой, увлечённо поглаживая чувствительную пунцовую кожу. — Может быть, вчера я бы и удовлетворил твои желания, но ты предпочла захлопнуть передо мной двери.       — Мне очень стыдно, Какаши-сан… Пожалуйста, — как в тумане повторяла Сакура.       Она ёрзала на нём, подставляя задницу выше, а у Какаши мозги окончательно отключались от вида покорной Сакуры.       — Я не чувствую в твоём голосе раскаяния, — холодно сказал он. Для Сакуры же это прозвучало как приговор.       Она напряглась за долю секунды до того, как на неё посыпались сильные шлепки. Каждый жалил больнее предыдущего, лизал прошлое место удара языком пламени; в лёгких уже не осталось воздуха, чтобы кричать. Сакура дёрнулась, тело затряслось в сладкой неге, а по внутренней стороне бедра тягучим мёдом сочилась природная смазка. В клиторе болезненно пульсировало послевкусие оргазма.       — И как это понимать? — развеял он сладостную нирвану грозным тоном. — Я разрешал тебе кончать?       — Нет, Какаши-сан, — испуганно пропищала Сакура, сжавшись в ожидании новой порции шлепков.       — Поднимись.       Сакура опёрлась руками о его бедро и еле оттолкнулась, принимая вертикальное положение. Ватные ноги совсем не держали, от головокружения штормило на месте.       — В спальне, в моей тумбе лежит чёрная небольшая коробка. Принеси её.       — Да, Какаши-сан, — бегло кивнула Сакура, спешно отшатываясь от него и аккуратно поглаживая ягодицы.       Вся задница настолько горячая, что походила на поцелуй только вскипевшего чайника. И ей было откровенно страшно смотреть на «работу» этого садиста. Но глупо не обращать внимания на реакцию организма.       «Этот извращенец даже выпороть может так, что я кончу», — нехотя призналась Сакура, чувствуя отдачу в клиторе при каждом шаге.       — Ах да, Сакура, — остановил он её у двери. Она осторожно обернулась, встретившись с блестящими глазами, бесстыдно разгуливающими по её телу и самой пострадавшей части. — Выбери какой-нибудь ремень. На свой вкус.       — Нет, пожалуйста, Какаши, не надо, — взмолилась она. — Я больше никогда в жизни не поцелую другого мужчину. Я больше не буду испытывать тебя на ревность. Только не ремень…       — Сакура, — прорычал он, заставив Харуно подпрыгнуть на месте и схватиться за задницу, — не испытывай моё терпение. Ещё хоть одна некорректная фраза и я лишу тебя права выбора.       Сакура поджала губу, молча юркнув в спальню. Она взяла коробочку, не решившись открыть без него. Нехотя поплелась к шкафу, выбирая самый мягкий из имеющихся у него ремней и опасливо обходя широкий кожаный, с большой металлической пряжкой. От него потом такие рубцы останутся, что навсегда можно забыть о купальнике и горячих источниках.       Вернувшись, Сакура протянула ему ремень, смотря в пол и сгрызая в кровь губы. Казалось, она сейчас в обморок упадёт от волнения. Она не знала, что хуже: ремень и продолжение порки или подозрительная в такой ситуации коробочка.       — Можешь открыть подарок.       Харуно дрожащими руками приподняла крышку, опасливо заглядывая внутрь. Она бы сейчас обрадовалась даже взрывным печатям.       — Ч-что это? — испуганно отшатнулась она, хмуро сверля два объекта в коробке.       Какаши встал, взял её за руку, невзначай мазнул пальцем по запястью, улавливая бешеный пульс. Подвёл к мягкому подлокотнику дивана. Он забрал коробочку, усмехаясь с её широко распахнутых глаз. Коротко поцеловал в уголок губ и резко развернул к себе спиной. Надавил меж лопаток, заставляя нагнуться. Сакура упёрлась руками в подлокотник, сильно сжав мягкую обивку.       Какаши пошлёпал по внутренней стороне бедра, заставляя раздвинуть шире ноги. Сакура незамедлительно повиновалась, не желая больше получать за непослушание. Она опустила голову, скрываясь в персиковых прядях. В висках противно молотила кровь, щёки горели не хуже ягодиц — стыдно стоять перед ним в такой позе. Внутренности, казалось, заменили кубло змей, ползающих в кишках.       Щёлкнула крышка смазки, а Сакура уже дёрнулась вперёд от неожиданности и накрученных мыслей. Меж ягодиц потекла прохладная гелеобразная жидкость, и тут же горячие пальцы Какаши размазали её, уделяя внимание сморщенному в страхе сфинктеру.       — Расслабься, — мягче проговорил Какаши, поглаживая напряжённую спину.       Дышать сразу стало легче, лёгкие не казались маленькими спичечными коробками, что вот-вот сгорят. В голове громко звучала только одна мысль. Это всё тот же Какаши. Её Какаши. Её мужчина.       Он смазал наконечник анальной пробки, согревая ту в руках, и поднёс к сфинктеру, надавив на него. Сакура попыталась расслабиться. Небольших размеров игрушка с трудом проскользнула внутрь. Харуно дёрнулась от инородного предмета в прямой кишке и глухо застонала от жара. Какаши подергал пробку, срывая приглушённые полустоны. Клитор настойчиво пульсировал, внутренние стенки сокращались. Это состояние сводило с ума.       — Я хочу тебя, Хатаке… — горячо выпалила Сакура, подавшись назад и уткнувшись раскрытым бутоном в его пах. Оба сдавленно рыкнули от болезненных, но оттого приятных ощущений.       — Погоди, девочка, мы ещё не закончили основную программу, — усмехнулся Какаши, удобнее перехватив ремень.       Он толкнул её вперёд, кладя животом на мягкий подлокотник. Сакура поморщилась от пробки, отзывающейся на каждое движение.       — Я думал, ты будешь более честна, признавая свою вину. Думал, ты принесёшь ремень посерьёзнее. Тогда бы мы ограничились пятью ударами. А так… пятнадцать.       — Нет! — в страхе заёрзала она, намереваясь встать, но громкий свист рассёк воздух прежде, чем на раненную кожу опустился звонкий удар.       Сакура заскулила, вгрызшись в нижнюю губу до крови; колени непроизвольно подкосились. Даже этот мягкий ремень бил очень больно, а вибрация от удара вместе с пробкой жгла внутри и тянула в наваждении клитор.       Не хотелось признавать, но порка ладонью ей понравилась больше. Лежать на его коленях, хоть таким образом ощущать прикосновения, а когда его длинные аристократические пальцы таранят сочащееся лоно…       — Двадцать, Сакура, — разрубил он всхлипы властным приказом. — Считай каждый удар. Собьёшься — начинаем сначала. Всё поняла? — с напором спросил он, проведя по спине холодной пряжкой.       — Д-да, К-какаши-сан, — пропищала она сквозь вырывающиеся слёзы.       Свист. Звонкий удар. Жгучий поцелуй огня под ягодицами.       — Од-дин! — голос исказился от слёз и сиплых криков.       Крепко сжав кулаки и впившись острыми ноготками в ладонь, Сакура напряглась всем телом, ожидая следующий удар. Свист ремня окатил холодной водой, звонкий удар запечатлел на красных ягодицах горизонтальный след. Сакура шикнула, поджав колени и проведя по заднице рукой. Не дожидаясь замечания, вернулась в первоначальное положение, убрала руки и прохрипела:       — Два, Какаши-сан.       Какаши приглушённо хмыкнул, оставив три полосы подряд поверх предыдущих. Дождавшись прекращения сдавленных криков, напомнил о счёте и, подойдя ближе, положил на спину ремень. Он грубо сжал ягодицы, затем массажными движениями снимал напряжение с болезненно пульсирующего клитора. Тихие всхлипы сменились сладостными полустонами, её тело отзывалось на ласки, льнуло к нему, а наглый ротик просил остановить пытку. Тогда Какаши отстранялся, забирал ремень и продолжал.       Он беспощадно хлестал по побагровевшим ягодицам, по задней части бедра, любуясь вырисовывающейся картиной. Анальная пробка выделялась красивым белым диамантом на фоне полотна, впитавшего в себя все оттенки красного. Он останавливался, невесомо поглаживал кожу, дул на неё, охлаждая, и через каждые пять ударов поощрял мягкой ненавязчивой мастурбацией.       — Ты как? — поинтересовался он у притихшей Харуно. — Продолжаем или мне остановиться?       Сакура мотнула головой, откидывая копну спутанных влажных волос, и уставилась на него затуманенными глазами. На его лице не было ехидства, он действительно готов прекратить прямо сейчас, ей стоит сказать лишь слово…       — Осталось два удара, Какаши-сан, — прохрипела она, вымученно улыбнувшись.       Внутри Хатаке кольнули острые осколки. Кажется, он снова перегнул палку, настолько обижено звучали эти слова, что он побоялся потерять её. Увидев сомнение в глазах Какаши, она потянула его за воротник, впилась в губы жадным поцелуем и зарылась пальчиками во влажные пепельные волосы. Нехотя разорвав поцелуй, Сакура прохрипела на ухо:       — Я очень люблю тебя обычного… мягкого, чуткого… люблю за то, что всегда думаешь обо мне. И я ни в коем случае не хочу заменять тот секс, — смущённо улыбнулась она, уткнувшись носом в напряжённую шею. — Но и такие эксперименты мне нравятся… Я уже кончила раза три… — её усмешка вибрацией осталась на шее, лёгким дуновением весеннего ветра пронеслась по каналам чакры и скрутилась в тугой ком внизу живота Хатаке.       Он отстранился, крепко сжал ремень и, оттянув тот, сказал, вернув голосу сталь:       — Считай.       Долгий свист и болезненный удар ожогом запечатлелся поверх остальных ударов.       — Девятнадцать.       Замахнувшись, Хатаке вновь ударил, целившись поверх пробки.       — Ах, чёрт, — завизжала Сакура, ноготками резанув по дивану. — То есть двадцать…       Ремень полетел в сторону, ударившись о стену с громким лязгом. Сакура вздрогнула, но так и осталась лежать, зарывшись лицом в мягкость диванной подушки. Какаши помог ей встать, аккуратно подхватил на руки и понёс в спальню. Она уткнулась носом в его плечо, спрятав покрасневшее лицо, растворялась в крепких объятиях и в его гулком сердцебиении.       Он опустил её на прохладный шёлк простыней, но любое прикосновение отзывалось жжением на заднице. Сакура сдавленно проскулила от вогнанной глубже пробки.       — Пробка остаётся до утра, и только попробуй вытащить, — пригрозил Какаши.       — Вы решили дать мне поспать до утра, Какаши-сан? — непонимающе захлопала она ресницами. — Неужели Вы ограничитесь холодным душем, когда есть я? — игриво прошептала она, проведя пальчиками по выпирающему бугорку штанов.       — Неисправимая чертовка, — рыкнул Какаши, резко развернув и поставив на четвереньки.       Он подёргал пробку, вытащив ту до середины, и вернул обратно, сильнее надавив. С её кроваво-красных губ сорвался сладостный стон, бордовые ягодицы подрагивали, а нежно-розовый бутон сочился прозрачными соками. Вся комната пропахла мускусными запахами. И он не хотел избавляться от этого наваждения.       Быстро избавившись от одежды, наощупь в темноте натянул презерватив и плавно скользнул в адский жар. Сакура в наслаждении закатила глаза, на мгновение перестав дышать.       — Какаши! — непроизвольно сорвалось с девичьих губ.       Он двигался осторожно, стараясь не касаться лишний раз разгорячённой кожи.       — Я хочу видеть тебя, — со стоном выдохнула Сакура, крепко сжимая простыни.       Хатаке вышел из неё, сел на угол кровати и нетерпеливо усадил её сверху, настораживаясь на каждое болезненное шипение. Он жёстко и быстро насаживал на себя Сакуру, держа за талию, и вдалбливался в пламенное узкое лоно, приподнимая бёдра. Дав срывающейся на хрип девчонке больше воли, перекинул спутанные розовые волосы на другую сторону, впился в шею, посасывая и покусывая нежную кожу, всё ещё пахнущую еле уловимым ароматом ранней сливы и абрикосовой косточки.       Сегодня можно всё. Сегодня из-за него на заднице Сакуры не осталось живого места, из-за его запрета лечить себя она не сможет сидеть больше недели. Сегодня можно забыть о принципах и запечатлеть на гусиной шее большое, расплывчатое фиолетовое пятно.       Отстранившись, взглянул на свою работу и на удовлетворённое лицо Сакуры. Лизнул наливающийся засос, грубо толкнувшись глубже. Харуно шикнула от болезненных соприкосновений кожи с кожей и от движения, казалось, увеличившейся в размерах пробки.       — Можешь… не сдержи-а-ах, — сорвалось с её губ. Она крепче обвила вспотевшую шею, убрала пепельные волосы с уха и прикусила за острие.       — И не собирался, — рыкнул он на глубоком рваном толчке, шлёпнув по упругим ягодицам.       Сакура громко закричала, уткнувшись в плечо. Он подхватил под коленями, пальцами впился в горячую кожу ягодиц, приподнял Харуно до набухшей головки и тут же быстро опустил с хлопком на свои бёдра, вдалбливаясь глубже. Непривычно громкие стоны заглушались требовательными поцелуями. Какаши возбуждённо рычал ей в губы, посасывал и покусывал нижнюю, доводя девчонку до предоргазменных конвульсий.       Он двигался рвано, вонзался глубоко и застывал, а Сакура тёрлась лобком к лобку, насаживаясь сильнее и чувствуя на шее хриплый мужской рык. Твёрдый член плавно скользил внутри, расширял стенки, стимулировал чувствительные нервные окончания. Невероятно горячие внутренние бугорки опаляли кожу через латекс. Сакура же сжимала стенки влагалища, будто пытаясь втянуть его в себя и тут же с силой вытолкнуть. В такие моменты у Какаши окончательно срывало крышу. Он насаживал на себя, контролируя темп, вонзался грубее, гладил вспотевшую спину, рваным дыханием опалял шею, расплываясь в улыбке от щекочущих ушную раковину слов любви. Сакура крепко обнимала вспотевшее тело, кожей чувствуя налитые сталью мышцы рук.       Какаши прижимал её ближе к себе, закидывал голову назад в наслаждении, передавая главенство Сакуре, а она и с радостью становилась активом, стараясь не сбавлять заданный темп. Он опустил руки ниже, сжал горячие ягодицы, заглушая глубоким поцелуем всхлипы. Теребил круговыми движениями анальную пробку, доводя Сакуру до безумия. Какаши отстранил от себя Харуно и, опустив голову, втянул в рот затвердевший сосок, мягко сминая свободной рукой чувственную грудь. Сакура прогнулась в спине, насаживаясь глубже и давно не сдерживая громких стонов. Казалось, всё её тело — одна сплошная чувствительная точка. Куда бы Какаши ни дотронулся, во влажном бутоне электрическим пионом усиливалось возбуждение.       — Д-да, Какаши! — закричала она, приподнявшись выше и с хлопком опустившись на подрагивающую плоть.       Ареолы обожгло самодовольным смешком, язык кнутом хлестнул сосок. Прикусив выпирающий пик, Какаши жёстче двинул бёдрами вверх, другой рукой потянув за пробку, но не вынимая её.       — С-сакура, — прохрипел он, сжимая горячие упругие ягодицы.       — Да, я т-тоже… — сразу поняла она, обняв Какаши.       По телу уже с полминуты растекалось сладкое покалывающее наслаждение. Все внутренние силы собирались одним потоком и текли вниз, бились внутри живота мощными волнами и завершали свой путь, окропив лобок Какаши горячими каплями.       — Моя девочка, — мягко прошептал он, уткнувшись в шею, и, в последний раз войдя на максимальную глубину, излился, обняв её крепче.       Она чувствовала, как подрагивала уже не такая твёрдая плоть, как стенки влагалища сильнее сокращались, храня сладкую боль послевкусия. Дыхание сбилось окончательно, горло болело, будто в него напихали кожуру каштана, а сердца обоих бились так сильно, что невозможно было разобрать, чьё стучит громче.       Какаши ослабил объятия, нехотя отстраняя от себя выжатую Сакуру, но она плотнее прижалась к нему всем телом, обхватив торс ватными ногами. От кончиков пальцев ног вверх поднимались колкие искорки бенгальских огоньков, разгоняя застывшую кровь.       — Побудь во мне немного, — сипло прошептала она ему в плечо, покрывая шею быстрыми поцелуями.       Какаши мягко поглаживал по спине и лишь кончиками пальцев дотрагивался до лавовой кожи ягодиц. Он готов был жизнь отдать за такие короткие моменты молчаливого уединения, когда ничего говорить не требуется, когда уютную тишину спальни нарушает лишь сиплое дыхание, опаляющее кожу, когда на руках покоится размякшее тело девушки, позволившей ему такое вытворять с собой.       — Я ни о чём не жалею, — прохрипела она, будто прочитав мысли. — Я люблю тебя.       — Сакура… — выдохнул он, аккуратно снимая её с себя. Она нехотя подчинилась, морщась от каждого движения.       Он положил её на прохладную перину, накрывая тяжёлым пуховым одеялом. Сам же избавился от презерватива, натянул трусы и ушёл на кухню. Выбросив заполненный спермой латекс, вымыл руки и налил в стакан апельсиновый сок. Этот напиток теперь часто бывал в их холодильнике, ведь Сакура его искренне любила, и редко когда поход в магазин обходился без цитрусового нектара. Выудив со дна пакета плитку молочного шоколада, вернулся в комнату. Сакура устало зарылась в подушку, стараясь лишний раз не задевать пострадавшую задницу.       — Открой рот, — мягко попросил он, отламывая шоколадную дольку.       Сакура покорно приняла сладость, благодарно улыбаясь.       — Сакура, ты ведь понимаешь, почему я поступил именно так?       — Да, — кивнула она и взяла ещё кусочек шоколада с его рук, — я же всё перечислила… — причмокнула она сладостью, неуверенно вскинув голову.       — Нет, ты не поняла, — вздохнул Какаши. Он присел рядом и протянул ей стакан апельсинового сока. Понурив голову и сцепив руки в замок, проговорил: — Мне больно… когда ты так пренебрежительно относишься к своей жизни.       Сакура виновато опустила голову, смотря на свои дрожащие от усталости руки, отчего на поверхности сока появлялись круги. У неё не нашлось слов, чтобы ответить Какаши, поэтому она в три глотка осушила стакан, удовлетворяя дикую жажду и смывая дерущую горло сухость, и завернулась в одеяло. Какаши лёг рядом, притянув Сакуру к себе спиной. Он под одеялом поглаживал бархатную кожу, изредка поднимаясь выше и надавливая на маленькие, размером с горошины соски. В его действиях не было подтекста, его родные поглаживания успокаивали, погружали в сон. Он и сам постепенно засыпал, размеренно дыша в розовую макушку.       Харуно прижалась ближе, вздрогнув от движения пробки в прямой кишке. Его прохладная кожа бёдер охлаждала горячие ягодицы.       — Сакура, не стоит больше проверять мои чувства к тебе… такими методами, — приглушённо говорил он, запечатлев поцелуй на макушке.       Она вздрогнула от его слов.       — Значит… ты всё-таки ревнуешь? — осторожно поинтересовалась Сакура, напрягшись всем телом.       — Девочка, — вздохнул Какаши, — прекращала бы ты красивые образы из книг тащить в реальную жизнь. В твоих любовных романах слишком романтизируют ревнивцев… Это меня оскорбляет…       Сакура резко развернулась, шикнув на вновь напомнившую о себе задницу. Какаши мягко улыбался, смотря на неё из-под полуопущенных век. В нём не было ни капли злобы. В привычном родном взгляде читалось домашнее тепло.       — В ревности нет ничего привлекательного, — продолжил он, водя подушечками пальцев по очертаниям нежного девичьего лица. — Она уничтожает отношения, незаметно съедает сначала доверие, а затем и самих людей.       Харуно задумчиво пошамкала губами, понимая, что он прав, и какая же она всё-таки глупая девчонка по сравнению с этим взрослым мужчиной. Она уткнулась ему в грудь, вслушалась в гулко бьющееся сердце и расслабленное дыхание. Она понимала, что ей надо повзрослеть, изменить свои взгляды на то, как должны выглядеть отношения равных людей, самой нарисовать проект своего дома и строить его вместе с Какаши по кирпичикам, а не полагаться на неумелые чертежи из женских романов. Чтобы достойно стоять рядом с ним и быть достойной его.       — Так, значит, ты не приревновал, когда увидел тот нелепый поцелуй с Наруто? — вскинула она голову, смотря на выпирающее адамово яблоко.       — Скорее… разочаровался, — подумав, сказал он.       — Вот как, — грустно улыбнулась она, понурив голову, — впредь поста…       — Нет, Сакура, просто будь собой, — прервал Хатаке, обняв разомлевшее от усталости девичье тело. — Ты не обязана соответствовать каким-то там вымышленным ожиданиям, думай своей головой и не ввязывайся в сомнительные авантюры…       Она расплылась в улыбке, приподнялась на локте и поцеловала татуировку АНБУ на плече.       — Я хотел бы проводить с тобой больше времени, — выдохнул Какаши, проведя линию по позвоночнику. — Просто потерпи, осталось всего несколько месяцев…       — Хорошо, — прогундосила Сакура, нагло закинув на него ногу.       Она закрыла глаза, настроившись на его спокойную и тягучую, как мёд, ауру. Тело совсем проиграло усталости, растворилось в его объятиях и тепле родного тела. Она хотела бы чаще так засыпать, чаще так экспериментировать…       Какаши погладил по лохматым нежно-розовым волосам, растворяясь в букете её ароматов: почти выветрившейся сладости сливовых духов, особенном запахе юного тела, мускусных ярких ароматах возбуждения. Он слушал размеренное тихое сопение, млел от согревающего солнечное сплетение дыхания и сам не заметил, как беззаботно заснул, оставив все политические проблемы за дверью их дома.