Затерявшиеся души (рабочее)

Совсем недавно, всё было иначе. Но ни с того ни с чего он стал слишком грубым. Хоть наши отношения и подразумевают под собой жёсткость, но мы были не только рабом с Хозяином, но и друзьями и любовниками, что Джон мог мастерски сочетать. Но уже вторую неделю его любимыми игрушками в постели были ремни и свечи, а в обыденности он стал слишком вспыльчив. Мои попытки узнать, в чём дело, не увенчались успехом. - Джон? – как-то раз я набрался смелости подойти к нему и разузнать о причине его нынешнего состояния. - Да? – немного устало и раздражённо произнёс он, наливая себе кофе. - Расскажи мне, что с тобой? – лишь неуверенно тихо спросил я. Где-то в глубине меня разъедало чувство обиды, на кого не знаю, но по какой причине, было очевидно. Он лишь взглянул на меня так, словно я был каким-то насекомым. От чего по коже поползли мурашки. Холод его интонации, скальпелем резал меня изнутри: - Рабам не пристало лезть в дела своего Хозяина. Я лишь виновато опустив голову, только и смог выдавить из себя виноватое: - Простите… Но я был упрям. Одна неудавшаяся попытка не остановила меня. Я слишком его любил, чтобы оставлять всё таким как есть. Я искал ходы и лазейки среди его друзей и знакомых. Везде, где только мог увидеть хоть малейшую трещину. Был уже вечер, стрелка часов переваливала за двенадцать. В квартире было темно. Каждый угол словно бы был заполнен отчаянием. Я потерял надежду уже узнать что-либо. Его лучший друг лишь отводил глаза, в ответ на мои вопросы, бурча под нос что-то вроде: - Лучше не лезь в это. Сидя на полу, оперевшись о стену, я словно гипнотизировал входную дверь. Сходя с ума, я что-то напевал себе под нос, покачиваясь, словно я кресло-качалка. Всё его окружение воспринимало меня, всего лишь как его личную шлюху. Раньше мне, возможно, было обидно. Сейчас же…возможно тоже. Но только от того, что это отношение, не дало мне продвинутся вперёд хотя бы на йоту. Прошло минут сорок. Я не заметил, как заснул. Разбудил меня звук громко хлопающей двери и луч яркого света. Жмурясь, я поднял голову. Его пьяные глаза пускали искры. А по коридору эхом отскочило: - Раздевайся! Я в недоумении застыл. Наверное, думал, что всё ещё сплю. - Я должен повторять?! – его бровь взметнулась вверх, скулы напряжены. Я стянул футболку, затем джинсы. Всё это время он молча наблюдал, облокотившись о дверь. Не успел я избавиться от белья, как его рука крепко схватила меня за волосы и бросила в зал. Резкая боль в коленях. Дрожащие руки упирались в пол. За спиной раздавался звон пряжки, предупреждающий звук, звонкий, яркий, отчётливый, словно смех. Ещё не успев расставить все мысли в моей голове по полочкам, даже не задав вопроса: «За что?», я взвыл от резкой обжигающей боли. Чем сильнее и чаще были удары, тем слабее я издавал звуки. Казались бы должно быть наоборот, но сил не было. Я лишь скулил, как шавка подзаборная, и полз по полу, наверное, инстинктивно пытаясь уйти от боли. Пока не уткнулся в стену. Тело уже не принадлежало мне, оно казалось мне чужим, хотелось выбраться из него, как из горящей печи, лишь слёзы оставляли тень прохлады на щеках, а в голове лишь собственные всхлипы. Обычно бы он снял напряжение, позволив хотя бы подрачить, но сейчас его Величество явно не было настроено быть снисходительным. Я прижался к холодной гладкой поверхности, царапая линолеум. Удары прекратились. Тихие шаги, щелчок зажигалки, рывок за волосы, видимо из-за слёз, но реальность плыла в моих глазах. - Я с тобой по-русски разговариваю? Я не понимал суть вопроса. Вернее я даже не мог разобрать слов. Видимо прочитав мои смешанные мысли, его лицо оказалось вплотную с моим, что я мог ощутить, щекотящие ноздри, запахи алкоголя и табака. - Я спрашиваю, я с тобой по-русски разговариваю? Через силу я выдавил свои: - Да, Хозяин. Я слышал его усмешку. Но не понимал, что в моих словах могло показаться ему смешным. - Тогда что было не ясного в моих словах о том, что рабу не пристало совать свой нос туда, куда не следует? Его пальцы сжались ещё сильней, туго натягивая прядь волос. Вместо ответа я лишь слабо застонал, стиснув зубы и зажмурив глаза. - Ещё раз от кого услышу, что ты лез со своими дурацкими расспросами, пеняй на себя, понял? Меня лишь хватило на короткий кивок. Затем глухой звук, резкая боль в затылке, за которой последовали знакомые, подкатывающее к горлу, чувство тошноты и, обволакивающая сознание, темнота. Было холодно и мокро. Мурашки покрывали всего меня. Хотя рядом я отчётливо чувствовал что-то горячее. Странно, не смотря на тепло, было жутко больно. И даже во сне, я не мог её унять. И словно бы где-то вдалеке звучал его голос. Такой ласковый и нежный. Завлекающий куда-то вглубь. Манящий, хитрый…Больно, но приятно. Раздался телефонный звонок, в висках неприятно пульсировало. Несколько минут осмысливая происходящее, тяжело тянусь за сотовым, всё ещё не до конца проснувшись: - Дима, с тобой всё хорошо? А то битый час названиваю, а ты не берёшь. Я понимаю, что ты простыл, но я уже боялась, что умер… - Наташь, - перебил я свою коллегу. Но язык, словно не слушаясь, коверкал слова, а голос был похож на скрип сломанной двери, что я сам немного испугался, но почему-то решил продолжить: - Со мной всё в порядке… - Ну, я слышу, - услышав её возмущение, я даже слегка улыбнулся, - Просто позвонил Джон, и попросил отпустить тебя на больничный, но лично тебя мне так и не дал. Я забеспокоилась, и решила сама тебе позвонить. В общем, ты можешь не волноваться, я возьму тех клиентов, у которых сжатые сроки, а ты выздоравливай. Лечись там. Ну, пока. - Подожди…- резко встав, я хотел подробней узнать о звонке Джона, но на том конце провода уже раздались короткие гудки, а я только заметил, что лежу в кровати, а рядом тазик с водой. То, как всё моё тело ноет от боли, а голова наливается свинцом. Глаза поневоле закрывались, хотя я пытался бороться с сознанием. Но видимо я сломался. В следующий раз, когда я открыл глаза, было уже темно. В квартире было пусто. Я уставился в потолок, где чёткой полоской проходил свет фонаря, поверх которого плясали тени деревьев. Джон уже должен был вернуться с работы, но я не чувствовал его присутствия. Было значительно лучше. Но встать я даже не пытался, каря себя за слабость, возомнить себя его другом. Какой же я кретин, что позволил себе так думать. Раб – это раб, и выше того, кем позволил себя быть перед кем-то, человек уже не сможет быть. Я позволил себя подчинить, а дружбу и всё остальное придумал ты себе сам, Димочка. Потому что ты мудак. Слабохарактерный мудак! От этих мыслей в голове, в уголках глаз, стали собираться слёзы. Даже лень их было вытирать. Сами высохнут. Не знаю, сколько прошло времени, но казалось, что прошла вечность, прежде чем в замочной скважине повернулся ключ. Но ни один мускул не дёрнулся, ни одна мышца не вздрогнула. Сперва, щёлкнул выключатель в коридоре, и уже в следующую секунду свет одарил своим теплом комнату. Мутная тень легла на стену, что была напротив меня. Видимо встал у дверного косяка: - Почему не выпил лекарства, которые я оставил? – шаркая ногами, он подошёл к столу, проведя по нему рукой, медленно повернулся ко мне, пристально разглядывая. Я лишь приподнявшись на локти, в недоумении посмотрел в ту сторону, где он стоял, и мои глаза упали на стакан воды, разместившийся на листе бумаги, видимо записка, а рядом парочка белых, отличающихся лишь оттенком, таблеток. Я промолчал. Он мешкал. Словно что-то внутри него боролось. - Давно встал? – всё тот же пристальный взгляд. Мысленно я ответил «Недавно», но рот почему-то не открывался. Вместо этого, я отвёл в сторону глаза. - Может, ответишь на вопрос, как самочувствие? – он явно начинал нервничать. - Всё в порядке, - еле слышно произнёс я, но глаз так и не смог поднять. На мой лоб легла его прохладная рука, по телу поползли приятные мурашки, что я невольно прикрыл глаза. Тяжёлый вздох, несколько минут молчания: - Пока ложись, а я на кухню. Тебе сначала поесть нужно… Я схватил его за запястье, мне казалось, что крепко, но на самом деле, рука еле сжала пальцы: - Не уходи, пожалуйста, - мне так хотелось, чтобы он как раньше: просто лёг рядом, прижал к себе, и, поглаживая по голове, успокоил меня, разогнал страхи. Дал уверенность в себе и в завтрашнем дне. Я смотрел в его лицо. В наполненных зеленью глазах было пусто. Он промолчал. Высвободив свою руку, что не составило труда, он просто скрылся за дверью. Что с нами стало? Всё совершенно не так, как раньше. Мне паршиво, от того, что я хочу помочь, что я не могу ничего изменить, и мне не дают возможности это сделать.