Совместные работы

Драконы издревле считались расой правителей, справедливыми созданиями, величественными и благородными, стерегущими покой людей. Занзас был другим. Считаясь бастардом, он был лишён права престолонаследия; полукровка с изуродованным шрамами лицом — оставшимися после яростной битвы с отцом ожогами. Тем не менее, высокая должность Занзасу всё же досталась. Лишённый всего, отвергнутый обществом дракон должен был верно служить своему роду и королю, защищая и оберегая королевство из тени, взяв себе в помощь лишь преступников и… рабов. Место, на котором Занзас должен был умереть, но почему-то после каждого сражения, после каждой устранённой угрозы, оставался живым. Невольничий рынок считался местом, где собирались самые богатые люди. Позволить себе купить раба мог далеко не каждый, а уж тем более слугу из числа бойцов, чьи сила и воинское умение превосходили многих аристократов. Занзас неспешно шёл вдоль рядов, хмуро разглядывая представленный товар. Орки, тролли, гоблины — каждый при приближении старался показать, что силён, что Занзасу будет выгодно купить именно его. Дракон на это лишь усмехался — наивные, не понимали, куда попадут. Рабы в составе Варии, — теневой организации, защищающей короля и выполняющей грязную работу, — не проживали, как правило, дольше года, какими сильными бы ни были. Впрочем, никто об этом и не жалел, ведь рабы всего лишь расходный материал, которого на рынке в любом крупном городе навалом. Взгляд Занзаса остановился на длинных белых волосах. Дракон приблизился к широкой клетке, тяжело глядя на раба сверху вниз, но тот даже внимания не обратил. Раздражает. — Эй, кто торговец этого мусора? — небрежно спросил бастард, кривя губы в ухмылке. — Господин, кого-то присмотрели? — раздался заискивающий голос и из-за старой повозки выглянул разодетый в дорогие шелка торговец. Он внимательно осмотрел Занзаса и, натолкнувшись взглядом на увесистый кошель на поясе, едва ли не потер руки в предвкушении. — Вот этот, — Занзас небрежно махнул рукой на беловолосого раба, заинтересовавшего необычной внешностью. Хозяин тут же скис, презрительно поджал губы и нахмурился. Он бросил недовольный взгляд на товар и покачал головой: — Простите, господин, но этот раб… Он дефектный, вряд ли вам подойдёт такой, — торопливо запричитал торговец, и лишь стоило тому подойти ближе к клетке, холодный взгляд бледно-голубых глаз уткнулся в богато расшитые одеяния. Запертый в клетке оборотень весь сжался, замечая и стоящее возле другое существо. Кончик носа Скуало чуть дёрнулся, прислушиваясь к запахам, не сулящие чего-то хорошего, так как воняло серой — признак драконьего рода. Это плохой знак. На рынке все рабы, которых приходилось встречать, боялись попасть к подобным хозяевам, имеющим свою иерархию, где проданное живое мясо не более, чем минутное развлечение. Скуало не мог слушать рассказы, но он всегда был достаточно внимателен, чтобы анализировать и делать свои выводы. Ощущение перепутья между двумя различными смертями раздражало, но в выборе между скоропостижной кончиной и возможностью пожить дольше, как и любое живое существо, Скуало предпочитал оттягивать свою кончину как можно больше. Не двигаясь с места, он снизу вверх смотрел на потенциального покупателя и в лохмотьях поношенной одежды спрятал обрубок левой руки. Пристальный взгляд не отводился очень долго, пока оборотень из клана Супербиа пытался собрать информацию по внешнему виду. Множество шрамов, ленивые и тяжёлые движения, а ещё мрачного цвета одежда — дракон действительно казался очень сильным и достойным оппонентом. Тонкие губы скривились в оскале и, казалось, ещё немного, Скуало зашипит, не в силах сделать резкие выпады. Желудок скручивает, а сам оборотень толком и не знал сколько времени ему не приходилось насыщаться пищей или даже водой. Его не кормили, готовили к смерти, но Скуало упорно продолжал выживать, раздражая работорговца. Выпускать на волю никто не собирался, да и было бы кощунством, учитывая сколько пришлось заплатить денег за этот товар. На лице торговца чётко виднелись вены, когда тот осознал какой брак ему подсунули. Пальцы на здоровой руке схватились за один из толстых прутьев клетки, заставляя обратить внимание дракона на себя. Цепь же потянулась следом, оставляя за собой на занесённой сеном и землёй дне клетки след, и Занзас, привлечённый звоном, внимательно посмотрел на него. Скуало хотел как можно скорее выбраться отсюда, и этот дракон единственный способ к выходу. Оборотень клялся всем богам и богиням, которых знал, уповая на удачный случай, снизу вверх смотрел на дракона и мысленно умолял забрать его. Занзас лишь усмехнулся на эту надежду в бледно-голубых, словно выцветших, глазах раба. Оборотни не слабы и даже без одной лапы оставались прекрасными охотниками. Если надо, Скуало станет сильнее и будет выполнять всё, что надо, но только пусть заберут из этого позорного и ужасного места. Занзас смотрел внимательно на приблизившегося к прутьям клетки раба. Презрительно оглядывает впалый живот, острые плечи и выступающие ребра. Что нужно было делать с ним, чтобы оборотень выглядел настолько измождённым? Его что, месяц не кормили? — Беру этого задохлика. За такой мусор отдам половину цены и радуйся, что вообще сумел продать его. Торговец поджал губы недовольно и поклонился. Зазвенели ключи, отпирающие дверь клетки, и вскоре в руку Занзаса вложили толстую цепь, тянущуюся к ошейнику на шее раба, оставляющую след на бледной коже. Бастард небрежно кинул в руки торговца несколько золотых, забрал личное дело на своё приобретение и неспешно направился к выходу, волоча за собой оборотня, который слегка морщился от резко попавшего в глаза солнца. Одно заострённое белое ухо на голове чуть дёрнулось, ощутив, как к кончику пристала муха, щекоча и раздражая. Шаг за шагом давался тяжело, но Скуало точно знал, что, по крайней мере, теперь позорно не умрёт с голоду. Взгляд оборотня так и не опустился на землю, утыкаясь в спину нового хозяина. Скуало понимал, что его вряд ли взяли как украшение и, несмотря на статус принадлежности дракону, знал, что ему придётся много чего сделать, чтобы удержаться на месте. Оборотень невольно дёрнулся, застопорившись на месте, но продолжил идти за драконом, только догадываясь о том, что его ожидает в будущем. Занзас не спешил, но идти своими силами всю дорогу до своего особняка не собирался, как, впрочем, и заставлять раба пешком бежать за экипажем. Он сел на узкое сидение, подпёр ладонью голову и раскрыл папку с личным делом, вчитываясь в ровные строчки. В первое мгновение Занзас пожалел, что взял этого жалкого раба. Оборотня звали Скуало. Дефекты, в которых уверял торговец, и вправду были: глухота и отсутствие одной руки. «Он точно умрёт за несколько дней», — лениво подумал Занзас и хмыкнул презрительно, складывая руки на груди. Оборотень был явно отощавшим, с мешками под светлыми глазами и с массивным ошейником на шее, от которого тянулась толстая стальная цепь, явно портящая его осанку. Скуало мало что осознавал в передвижении, лишь время от времени всматривался в виды вокруг, ничего так и не узнавая. Дракон носком ботинка слегка пнул глухого кошака, который смотрел в окно экипажа, привлекая к себе. Тот поморщился и тут же дёрнулся, обращая своё внимание на дракона, поджимая под себя пнутую ногу. Взгляд снова сосредоточился на существе напротив, даже не сводясь в сторону. Оборотень насторожен, но что ему сейчас делать он не знал. — Что, действительно глухой? — насмешливо поинтересовался Занзас, а в ответ только чуть скривились в оскале, смотря исподлобья. Никаких звуков, кроме шумного и хриплого дыхания оборотень так и не издал. Дальнейшая поездка прошла в абсолютном молчании. Занзас понятия не имел, как говорить с глухими, а Скуало попросту от рождения и не мог — в его силах было только внимательно следить за поведением других. По приезду дракон, не заморачиваясь, сдал оборотня на руки к другому, уже довольно долго работающему на него рабу — Луссурии, — наказав, чтобы хорошенько накормили, отмыли и привели в кабинет. Взгляд бледно-голубых глаз пытался уткнуться везде и сразу, как только их хозяин оказывается в большом доме. Скуало морщился, всматриваясь в чужие лица, но ничего особенно так и не уловил, не ощутив подвох, который, впрочем, долго и не собирался скрываться. К воде оборотень хоть и был равнодушен, но ему не понравилось то, что попытались стащить одежду и с елейной улыбкой запихнуть в наполненную водой ванную. Казалось, в тощем теле не должны были оставаться силы, но поголовно в воде оказался приставленный к Скуало раб. Это он понял по ошейнику на чужой шее. Взгляд бешено вертится вокруг, следя за всеми, кто рядом, а спина мгновенно сгорбилась. Кажется ещё немного, и оборотень зашипит, только этого не случилось. Вместо этого угрожающий оскал и выпущенные когти на обращённой в кошачью лапу руке. Грязно-белая длинная шерсть стояла дыбом, а чисто звериный взгляд будто слепых глаз направлен на человека в воде. Луссурия не справлялся с новеньким. Тощий оборотень сохранил недюжинную силу, но при этом почему-то совершенно не хотел слушаться, и ничего не оставалось, кроме как послать за хозяином. Занзас не злился, не кричал, — впрочем, на крик он никогда не переходил, а хриплый и угрожающий негромкий голос холодной ярости пугал намного сильнее, чем любые вопли, — он был заинтересован. Похоже, несмотря на врожденную глухоту и отсутствие одной лапы, этот раб чего-то стоил. Возможно из него даже выйдет толк при должном обучении, а если нет… Что ж, будет неплохим развлечением для постели, тем более, что его внешность располагала к этому. Плеть со свистом рассекла воздух и обрушилась на спину оборотня, оставляя на бледной коже красный след. Занзас нахмурил брови, недовольно глядя на Скуало и держа в руке черную рукоять плётки для обучения рабов. — Уймись, мусор, — глядя в глаза оборотню, проговорил Занзас. — Лезь в воду. — Врой! — оборотень взвыл от резкой боли, мгновенно оборачиваясь и злобно через паутину запутанных грязных волос смотря в ответ. Глаза злобно сверкали, а пыхнувшая болью спина прогнулась, будто там горб. Оборотень отступается назад под натиском чужой ауры — не менее злой и давящей, заставляющей всё сильнее тесниться к углу помещения, сжиматься и угрожающе оскалиться. Скуало на инстинктах понимал, что надо подчиниться, выполнить задачу. Он не слышал приказ, но знал что с него требуют, и прямо в оставшихся тряпках залез в воду, продолжая скалиться и смотреть на дракона. Чужие руки мгновенно схватили недавно сопротивляющегося оборотня в попытке смыть всю накопившуюся грязь с волос и кожи. Рука же, недавно приобретшая звериную форму, уже выглядела очеловеченной, только вот внимательный взгляд не сходил с нового хозяина, будто ожидая очередной подвох. Под чужим нажимом, Скуало опустился в воду, над ней оставляя только глаза. Мыльные средства раздражали, заставляли кривится, как и надавливающие прикосновения — это нельзя было назвать приятным. На пороге кабинета Занзаса Скуало появился уже чистым. Длинные волосы были тщательно вымыты и расчесаны, а рука потеряла форму кошачьей лапы. Над плечом дракона раздался скептичный смешок — единственный раб с магическим даром, которому Занзас хоть немного доверял, являлся феей. Такой же покалеченной, как и Скуало, с обрезанными некогда, вероятно, красивыми крыльями. — Накладывай заклинание, Маммон, — приказал Занзас фее, и кабинет озарила фиолетовая вспышка.

***

Не бояться потомка драконов было сложно, учитывая, что угрожающий запах серы так и говорил об огне внутри этого существа. Слишком грозный хозяин, забравший с рынка приговоренного к голодной смерти раба, давал слишком много и нет одновременно. Скуало так и не познал свободы, постоянно ощущая, как горло сдавливает ошейник, пусть уже сделанный из кожи, но ограничивающий во всем. На одном плече так и сохранилась метка безвольного существа, а покрытая извечными шрамами кожа только доказывала, что оборотня либо стегали, либо посылали на вечные бои. Занзас сам не знал, почему стал возиться с тем, кого проще было перепродать или оставить как постельное развлечение. Оборотни сильны, но из тощего покалеченного и глухого кота вряд ли могло получиться что-то стоящее, однако он удивил, стоило дать Скуало новую руку и научить Скуало говорить, читать по губам, пусть даже первое время приходилось плетьми заставлять раба заниматься. Единственное, что продолжало заставлять Скуало держаться на плаву — воля к жизни. Если бы не она, то клетка стала бы последним пристанищем при жизни. Когтями буквально вырывал себе хоть немного жизни до следующего задания, до следующего урока от хозяина. Оборотень часто поначалу оглядывался, думая о том, как сбежать, но после… Скуало впервые смог нормально говорить. Он начал понимать других, но самое главное — он стал полноценным, с двумя руками, из-за чего даже данная природой кошачья вредность постепенно переросла в верность. Скуало и сам не заметил, когда все перешло за чертог влюбленности, и попытки заглянуть в чужие глаза, словить любой выдох, шевеление тонких губ, узнавая очередной приказ стали важным. Оборотень знал, что если бы стал изначально постельным рабом, то вряд ли сейчас смог достигнуть удивительного доверия, хотя иногда в голову врывались эти странные и смущающие мысли. Только можно ли мечтать о чем-то большем тому, кто и себе не принадлежит? Добиться свободы для Скуало было несложно. Савада — едва взошедший на престол сводный брат Занзаса — готов был на многое, чтобы наладить с братом хорошие отношения, и помощь в такой малости, как свобода для раба, была сущим пустяком. И в тот же вечер, когда все документы были оформлены, Занзас вызвал оборотня в свой кабинет, и, не говоря ни слова, молча снял кожаный ошейник. Подошедший ближе Скуало был удивлен, когда шею перестала сжимать тонкая полоска. Неверяще прошелся шероховатой ладонью по месту, где только что был контрастирующий с кожей ошейник. Оборотень непонимающе посмотрел на Занзаса, так и не переспрашивая, свободен ли он, но в ответ была лишь гробовая тишина, доказывающая когда-то давно желанную вольность выбора. Отчего-то это стало даже обидным, и Скуало нахмурился, сводя брови у переносицы, но уходить не хотелось. Оборотень не знал куда ему деваться. Вернуться к своим? Найти оплачиваемую работу и при этом быть так далеко от Занзаса? За своей душой оборотень уже имел много благодаря своему до недавно хозяину, но вряд ли без основного денежного состояния и благородного имени он вправе что-то делать. Так что выборов хороших так и не оставалось. Скуало внимательно всматривался в чужие губы, желая увидеть, как те разомкнуться и дадут еще один приказ. Как оборотень раз за разом будет повторять каждое движение, проецируя на себя, впитывая и запоминая не только для надобности, но потому что так хочется. — Так я свободен? — на выдохе спросил Скуало, кажется, даже не поняв, что сделал это, потому что горло, как обычно, не резало от громогласности голоса. — Это документ о даровании тебе титула барона за заслуги перед королевством, — Занзас взял со стола другой документ, еще один «подарок» Савады, который решал практически все проблемы, позволяя Занзасу взять в пару кота оборотня. — Отныне ты считаешься не просто свободным, но и из аристократического сословия. Поэтому я могу объявлять о нашей женитьбе. И отказ я не приму. Занзас непримиримо поджал губы и выжидательно посмотрел в глаза оборотня. Он не спрашивал, не предлагал, а ставил перед фактом, желая знать не ответ, а реакцию; понять, что чувствует и думает об этом сам оборотень. А тот все больше впадал в недоумение. Правильно ли он понял Занзаса или собственное воображение начало с ним играть злую шутку? На самом деле все это происходит или банально сон? Скуало понятия не имел, и поэтому, чтобы убедиться в реальности происходящего, пальцами сжал собственную шею, мгновенно ощущая нехватку дыхания. — Врой! Это шутка?! — уже громче переспросил, по кошачьему рыкнув. Только вот чужое выражение лица не говорило ни о чем шутливом, как это бывало, когда в оборотня кидали паршиво пахнущие цитрусы. — Что не понятного? Ты внезапно разучился читать по губам? — моментально вспыхнул раздражением Занзас. Чуть прищурил глаза, тяжело глядя на оборотня, и повторил снова: — Я объявляю о нашей свадьбе. Будешь моей парой. Дракон ни на миг не сомневался в своем решении. Скуало был единственным, кому Занзас доверял, единственным, кто находился рядом практически неотступно, кто научился понимать и чувствовать настроение и, кажется, единственный кто не ненавидел бастарда. Занзас не верил в любовь, и назвать свою привязанность любовью никак не мог, но он точно осознавал, что Скуало ему нужен. Не только как боец, но и как партнер по жизни, разделяющий ярость, бушующую внутри дракона. И все равно оборотень не понимал и не верил. Внутри все опасливо сжалось, а сердце принялось биться слишком часто. Свобода, титул и пара? Оборотень не знал как реагировать на такие подарки. Он пытался найти рациональные объяснения зачем и почему Занзас это сделал, но находил лишь больше вопросов, потому что действительно не осознавал причины, а отговорка в собственной нужности казалась нереальной. Взгляд мимолетно упал на протез, металлические пальцы которого чуть вздрогнули и сжались в кулак. — Я не разучился! — опасливо предупредил, замечая, как шрам на лице Занзаса мельком вспыхнул. — И я вас понял! — четко высказался, не желая поднимать дальше тему, расспрашивая. Скуало сдержанно смотрел в ответ и даже скалился, показывая свою уверенность, а внутри бушевало непонятное волнение, словно впервые еще котенком на бой отправляют. — Когда свадьба и что мне подготовить?! Четкий ответ и готовность исполнять любой приказ даже после получения свободы и титула вновь доказали верность Скуало и правильность решения Занзаса. — Тебя подготовит Луссурия. Свадьба через три дня, — дракон усмехнулся при мысли, как все общество отреагирует на подобный союз. — Эти три дня не увидимся, таковы традиции. И будь готов, что парой мы будем во всех смыслах, и моей постели тебе не избежать. Скуало внимательно всмотрелся как шевелятся чужие губы, все еще не веря в происходящее. Его жизнь его же собственность, но все равно покидать это место не решился, потому что оказался слишком сильно привязал к хозяину замка. Оборотень лишь кивнул и отвернулся, когда чужая речь прекратилась, чтобы скрыть мгновенно налетевший пятнами румянец. — Будет выполнено! — отчитался, все еще не зная как себя вести. Делить постель не с хозяином, но с мужем? У драконов принято, что те могут связать себя лишь с одним подобным себе существом, отчего прибавилась уверенность в том, что Занзас станет посмешищем среди своих, и дилемма собственного благополучия с чужим тут не стояла, если бы только дракон сам бы не хотел этого. Даже если это окажется жестокой насмешкой, оборотень уже будет не в силах разочароваться, потому что давно как отдал свою душу в чужие руки. И все же в голове мелькнул вопрос зачем было все усложнять, если для собственной утехи всегда был приказ хозяина? Скуало бы даже не осмелился сопротивляться. Но вместо того, чтобы воспользоваться собственным положением и разумно расспросить, Скуало только переминался с места на место. — Можно приступать? — поинтересовался, возвращая взгляд на чужие губы. — Можешь приступать, если больше нечего сказать. — Врой! Я все понял! — даже возмутился, нахмурившись. Взгляд целенаправленно был уставлен на губы, будто выискивая там ответ, но после секунды молчания поднял голову и наткнулся на огненные переливы в алых глазах. В них виднелось слишком много всего из того, что сам Скуало не решался сделать или сказать, однако… Скуало только смотрел упрямо в глаза дракона, будто чего-то выжидая, но некий неуют из обстановки заставил развернуться и покинуть помещение, чтобы уйти готовиться к Луссурии. Тот наверняка уже знал обо всем.

***

Занзас ненавидел церемонии и толпы народа, игнорировал практически все традиции, и потому никакой долгой церемонии не было. О свадьбе знали только обитатели замка и собравшийся проводить обряд Тимотео. Отошедший от власти старый дракон ждал Занзаса и Скуало у алтаря, взволнованно поправляя расшитый золотом ворот мантии. На древней покрытой рунами чаше лежал ритуальный нож, рукоять которого сверкала драгоценностями в свете заходящего солнца. — Просто сделай все быстро, — нетерпеливо поторопил Занзас отца, видя что тот хотел начать заготовленную речь. Наверное, за те три дня, что дракон не видел Скуало, он мог начать сомневаться в том, что ему это вообще необходимо. Драконы выбирают одну пару на всю жизнь, но коты этим не славятся, хотя верность Скуало была больше похожей на волчью. Занзас протянул руку вперед, подставляя запястье под острое лезвие кинжала. Древние слова клятвы отдают раскатами грома в безоблачном небе, и темная, почти черная кровь дракона наполняет чашу на четверть, прежде чем порез на запястье затягивается. Выходец из клана Супербиа был подготовлен к свадьбе по традициям драконов, так как собственных оборотни не заимели, да и было ни к чему — столько лет службы одному из благородного рода. Взгляд был сосредоточен то на отошедшем от власти старом драконе, то на Занзасе, когда в собственной голове был только перечень того, что надо сделать. Тем не менее, Скуало не волновался, будучи уверенным в себе и в своих действиях. Он даже запомнил слова клятвы на языке древнего народа, судя по реакции Луссурии во время подготовки, даже без изъяна. В голове мгновенно стало пусто, как только помещение заполнил запах крови. Темная, почти черная жидкость наполняла чашу, а после Скуало без дрожи подставил и свою ладонь. Дыхание мгновенно перехватило, но стоило открыть рот, как клятва будто сама полилась. Ноги слегка подкосило то ли от внезапно взвалившегося на плечи понимания собственной судьбы, то ли из-за покидающей тело крови. Однако Скуало продолжал уперто стоять, смотря снизу вверх на того, кто сделал раба равным себе. А чаше стоило наполнится еще на одну четверть, как Скуало убрал собственную ладонь и сжал пальцы в кулак, чтобы закрыть порез. Занзас чутко повел носом, принюхиваясь к запаху крови оборотня. Не такая густая как у драконов, она свободно стекала багровыми ручейками по пальцам, окрашивая траву под ногами в красный. Инстинкты моментально вспыхнули, заставляя подставить плечо еще больше побледневшему оборотню. Столь сильный обряд, связывающий не просто словами, но и душами, забирал много сил. — Выпейте из чаши, — заговорил старый дракон, поднимая с алтаря ритуальный кубок и протягивая его Занзасу. — И ваши жизни будут связаны до скончания веков. Оборотень разделит бессмертие и здоровье дракона, а дракон познает силу истинной любви. Занзас презрительно скривился и, не желая слушать дальше глупые речи старика о несуществующей любви, сделал традиционные три больших глотка. Еще теплая кровь потекла по горлу, оставляя неприятный солено-металлический привкус во рту. Продолжая поддерживать Скуало, глава Варии передал тому наполовину опустевшую чашу. Оборотень с благодарностью принял плечо помощи, опираясь, хотя все еще сомневался в собственном положении, потому что было непривычно от внезапно слишком высокого для раба статуса. Скуало был доволен своим новым положением, потому что обретенная свобода и достаточно высокое положение позволяли многое. А еще в нем внезапно нашел пару тот, о ком оборотень и мечтать не мог. Окровавленные пальцы вцепились в протянутый кубок, мгновенно пачкая в багряные тона, а сам запах будто стал сильнее и четче, привлекая больше внимания. Оборотень, запрокинув голову назад, принялся пить густую пресноватую смесь. Кровь мгновенно залилась в волосы, а сам оборотень чуть не подавился, ощущая головокружение. Занзас прижал оборотня сильнее к себе, придерживая. Ритуал подходил к концу, и оставалось лишь дождаться подтверждения союза. Дракон выдохнул, выпуская из носа облачко серого дыма, зло посмотрел на отца, подгоняя. — Теперь ваш союз нерушим, и пусть будет вечной ваша любовь! Можете поцеловаться, — торопливо закончил старик, с улыбкой наблюдая за сыном и его избранником. Занзас хмыкнул, поворачиваясь к Скуало. Придерживая оборотня одной рукой за талию, он прижался губами к тонким холодным губам, поверхностно лениво целуя, не желая демонстрировать при отце свои чувства по отношению к бывшему рабу, хотя хотелось прижать Скуало к алтарю, поцеловать иначе — яростно и жадно, кусая податливые губы. Все будет позже, когда они доберутся до спальни и останутся одни, без лишних глаз. Правда, Скуало все же мир вокруг так особо и не смог прочувствовать — тот будто вертелся, а земля из-под ног ускользала. Правда, все же, ему не помешало насладиться моментов и прижаться к чужим губам, таким горячим, словно действительно прикасался к самому настоящему огню. Через тело будто прошлась молния, и оборотень вздрогнул, наконец-то поднимая взгляд в полымя чужих глаз. В них нельзя утонуть — только сгореть, и Скуало сделает это не без удовольствия еще сотню раз. Оборотень никогда не знал как на самом деле выглядит любовь, никогда не понимал для чего нужны прикосновения и поцелуи, но сам же даже собственного сердца не почувствовал, стоило только Дракону сделать горячий выдох. Оборотень схватился за чужие одежды, будто и правда упал в бездну. — Поздравляю, — насмешливо прохрипел дракон, отстранившись и глядя в серебристые глаза, на что оборотень вздрогнул. Покрасневшее то ли из-за поцелуя, то ли из-за внезапной духоты лицо оборотня было искажено в удивлении. — Скажи еще что-нибудь, — мгновенно попросил, сжимая пальцы здоровой руки крепче. Скуало не мог поверить, что однажды через полнейшее безмолвие ворвется хрипловатый низкий голос, от которого по всему телу прошлись мурашки. Оборотень все еще не верил, но и спутать ни с чем он не мог. Но и голос этот не принадлежал абы кому. Скуало принялся внимательно следить за чужими губами, чтобы уловить каждое слово, боясь, что эта причуда оказалась самообманом. Занзас замер, прищурившись и глядя на супруга. Скуало спросил так, словно услышал что-то, но это ведь невозможно? Даже магия феи не позволяла оборотню восстановить слух, так что же произошло сейчас? Дракон обернулся к отцу, вопросительно взглянув на того. — Вы смешали кровь, и теперь он может слышать тебя, — с улыбкой кивнул Тимотео. — Только меня? — переспросил Занзас и получил в ответ легкий кивок. Взгляд алых глаз вернулся к оборотню. Дракон огладил костяшками пальцев скулу и усмехнулся. — И как тебе слышать хоть что-то? — Непривычно, — мгновенно ляпнул оборотень, не зная как еще описать эту гамму чувств. Он заметил разговор двух драконов, но по итогу слышал рокот одного из них. Скуало прекрасно понял о чем была речь, по губам прочел нужные слова, но все еще осознать было сложно. Он слышал Занзаса благодаря ритуалу, и теперь взгляд не мог от мужа отвести, потому что теперь тот во всех смыслах стал уникальным созданием. — У тебя красивый голос. Скуало никогда не слышал речи других, и ему не с чем сравнивать, но слышать любимого кажется самым ценным и прекрасным в мире. Занзас в ответ скептично хмыкнул, но спорить не стал. Пожалуй, для Скуало это могло быть правдой. Дракон вновь притянул к себе оборотня, зарылся пальцами в волосы и выдохнул на ухо: — Теперь ты моя пара, крикливый кошак.