(не)одинокий вампир

кэйл — единственный на свете вампир. он принял чудовищную силу, зная ее цену. сразу после обращения рыжеволосый отправился в путешествие, изучая культуру разных народов, их языки и обычаи. и так по кругу, ведь после бесчисленных революций и войн в мире, люди меняли себя и все, что находилось рядом: жизненный уклад, традиции, законы, других людей. это пугало и до восторга поражало одновременно. кэйл — вампир, и однажды он понял, что ему больше не интересно скитаться по миру, узнавая новых людей, а после стоя у их могил. но даже так кэйл не жалеет. кэйл несколько раз хотел покончить с жизнью, а во внутреннем кармане его пальто всегда лежит флакон со святой водой, способной уничтожить любую нечисть, но каждый раз он задумывается о том, что прямо сейчас умереть — слишком бессмысленно и совсем немного больно. кэйл — вампир. и он привык не привязываться к смертным, предпочитая дружить с духами или драконами — более долгоживущими созданиями. знает, что после смерти близких остается лишь пустота. к сожалению, научился. — и почему ты всегда такой хмурый, — однажды вдруг начинает рассуждать вслух его воспитанник, которого он подобрал во время охоты на его сородичей. золотой дракон действительно никогда не видел улыбки наставника. (наверное, это слегка расстраивало). — и правда, почему же? — всерьез задумывается кэйл, шумно размешивая ложкой сахар в чашке любимого с детства травяного чая. сейчас он почти не чувствует вкуса. кэйл — единственный на свете вампир. рыжеволосый думает, что это действительно ужасное стечение обстоятельств. но увы, совпадением это не было. однажды отец долго не возвращался с охоты, а как пришел — был весь в рваной и грязной одежде, а в нос лишь при виде него ударил запах крови, заставляющий глаза слезиться. мужчина же лишь одарил сына холодным взглядом непривычных красных глаз. парень рыдал, не понимая: от радости или от страха. на следующий день отец долго гладил его по голове, говоря, что тому стоит вырасти, чтобы понять. и кэйл вырос, а отец — так и не постарел, смотря на него с отчаянием во взгляде. кэйл вырос, но так ничего и не понял. он знал, что убил своим рождением свою мать, но отец все равно (с того самого ужасного дня его рождения, не давая себе передышки и времени тосковать по жене) о нем заботился и любил. любил, потеряв это чувство после дня, когда он пришел с охоты. на пятнадцатую годовщину смерти матери и его рождения, в который они всегда приходили к большому дубу с могилой, отец все рассказал. про то, как был ранен диким зверем и то, как умирал, но его нашел какой-то пугающий мужчина в темном балахоне. как тот сказал, что может спасти его после мольбы о помощи. как отец провалился в сон, видя его жуткую улыбку и то, как очнувшись он узнал, что когда обращенный высокородный вампир отдает свою силу без остатка — становится человеком, возвращая свою первоначальную суть. даже то, как тот мужчина мечтал избавиться от оков вечности и как ему жаль, что он надевает их на раненого человека, но по другому никак — больше на свете вампиров не осталось. теперь уже человек в балахоне не мог позволить всему вампирскому роду прерваться из-за эгоистичных желаний. кэйл знал, что вампиры могут обращать людей в себе подобных, а после этого их сила зависит лишь от редкости крови. знал, что отец сделал его высокородным обращенным, отдав все силы, потому что с самого возвращения мечтал вновь улыбнуться сыну, чувствуя что-то кроме пустоты. в день восемнадцатилетия и своего обращения, когда кэйл покинул дом, отец действительно улыбался, пообещав завести новую семью и жить счастливо. кэйл знал, что отец врал ему, рассыпаясь в глупых обещаниях. но все равно ушел. со временем лицо отца из памяти стирается. кэйл ненавидел одиночество, которое преследовало его, словно неминуемый палач. боялся его до спертого из-за паники дыхания и страх единственный стал его постоянным спутником. но вампир все равно никогда никого не обращал, силы не отдавал из-за такого же страха — он устал, чертовски устал, но не представлял себя без вампирской скорости и регенерации. боялся снова стать слабым ребенком, убившим мать и не успевшим ничем помочь отцу. когда в лесу, в котором жил кэйл, он встречает странного человека, рыжеволосый решает, что сможет избавиться от скуки и бесконечной тоски благодаря его рассказам. лес люди из близлежащих деревень называли опасным и темным, полным нечисти, но тот темноволосый человек все равно выжил в таком ужасном и скверном месте. кэйл дает тому кров и слушает. слушает о другом мире, даже верит — уже видел таких людей, не похожих на местных ни капельки, слушает о сказках, обычаях, людях. видит, как сильно чхве хан скучает по дому и впервые в жизни с момента обращения чувствует вину. вину за то, что не нашел человека хотя бы на тридцать лет раньше. лес, все же, непростительно огромен. и то, что за столько лет они ни разу не встретились, даже не так удивительно, но все равно просто ужасно. он идет с ним в люди и слушает. видит, как паренек счастлив видеть настоящих людей и как соскучился по теплу, которое не смог получить за пять лет проживания с кэйлом. что для того пять лет? словно мгновение. за такое время он не сможет привязаться, даже привыкнуть. но он следует за человеком на край света и слушает. даже помогает тому защитить страну, которую видел лишь только-только основанную, с ужасно малыми границами и глупыми людьми во главе. кэйл знакомится с новыми людьми в команде чхве хана — их тоже слушает. слушает про сложную судьбу принцессы, имеющей небывалый магический потенциал, истории богослужительницы, не видящей смысла в боге, слушает о несчастном случае, произошедшим с ее спутником — старшим сыном какого-то маркиза. зачем кэйлу знать его фамилию, да? но потом он все равно запомнил. кэйл, кстати, даже знакомит новых товарищей со своим приятелем и учеником, драконом эрухабеном, который мог бы помочь воспитать маленького раона, которого они с чхве ханом спасли уже после того как выбрались из леса, получив помощь жителей деревни харрис, что была рядом. повезло, что кэйл выглядел как человек и никогда не улыбался. сильно постаревший золотой дракон смеется — кэйл действительно не меняется. возможно, однажды его команда действительно замечает, что кэйл слишком сильный для человека. даже для человека, путешествующим с самым настоящим мастером меча. и что тот редко ест в их присутствии, а если ест, то всегда какие-нибудь леденцы, лишь бы во рту для вида подержать. просто о том, что он вампир, знают лишь двое — эрухабен, как старый знакомый и чхве хан, потому что недавно у рыжеволосого вошло в привычку рассказывать ему всякое. из слушателя он вдруг стал оратором, но из мечника — курсист истории просто отличный. — неужели ты мертвец, кэйл? — однажды прямо в лоб задает вопрос розалин — та самая принцесса и перспективный маг, озвучивая мысли буквально всей команды, что остались на чай после обсуждения военной тактики в ближайшем сражении с магами башни соседнего королевства, в которое розалин же и втянула всех присутствующих. — но это же невозможно, — подает голос обеспокоенная мэри, зная, о чем говорит. нет сомнений в том, что она — сильный некромант, заслуживающий доверия, — он же чрезвычайно разумен. — неужели воплотившийся дух, тогда уж? — подает голос лок — верный сопровождающий розалин. увы, о нем кэйл запомнил только это. — я не дух и не мертвец, хотя очень очень близко, — хмурится рыжеволосый, непроизвольно отходя в сторону чхве хана, надеясь на его защиту и скрещивая руки на груди. ему не нравится то, что он не знает, как на него отреагируют друзья, узнав, что он чертов вампир. монстр, что питается кровью. — кэйл — вампир, — подает голос золотой дракон, флегматично расчесывая свои длинные золотистые волосы, которые он в детстве часто шепотом называл своим сокровищем. рыжеволосый обещал никому не говорить, как и дракон о его сущности, но вот сейчас кэйл был готов припомнить это и еще с десяток грешков. — ну, спасибо. ты такой тактичный, сынок, — цедит сквозь зубы вампир, едва ли не вжимаясь в чхве хана, все еще стоящего позади, но теперь обнявшего его за талию. по крайней мере, все в команде были в курсе их отношений. — кэйл не питается человеческой кровью. хватает животной, — чхве хан наносит упреждающий удар, стоило парню, которого он все еще обнимает, закончить свои пререкания, — надеюсь вы поймете, что он такой же как я или ты, розалин. все еще человек. и они действительно понимают. принцесса, правда, ужасается от восторга, болтая о том, что вампиры должны были исчезнуть как вид еще несколько столетий назад, ведь их упоминания давно оборвались в людской истории, а рон — странный дворецкий, которого они с чхве ханом повстречали в городе вестон — первым в их приключении, начал бросать ему вызовы на бой снова и снова, будучи словно одержимым силой своих противников. кэйл видел, как они с чхве ханом дрались. рыжеволосый и раон тогда вместе прогуливались и в дракона чуть не попал один из ножей, которыми они в друг друга кидались. кэйл все еще надеялся, что это нормально. однажды кэйл подумал, что если тело чхве хана не стареет так долго, то после ста лет — человеческого предела, (если их не убьют раньше с этими геройствами, что сильно полюбились брюнету) он сможет проверить — а не бессмертен ли известный по всему континенту мастер меча. с рассказов отца кэйл помнит, как назвал себя тот вампир, который обратил члена его семьи, и осознает что сейчас это он — последний в своем роде. но кэйл не предлагает друзьям жить вечно — знает, что откажутся. чхве хан обычно замечает то, как кэйл думает о том, что хотел бы умереть вместе с ними. чхве хан всегда все замечает. он даже часто говорит, что ярко-рыжие волосы кэйла — красивые. вампир всегда верит. кэйл провожает эрухабена в последний путь вместе с чхве ханом и раоном — последними живыми из их компании. чхве хан не бессмертен. но постареет очень даже не скоро, кэйл наблюдал очень долго и даже посчитал — умрет возможно чуть раньше их все еще маленького дракона (даже если тот совсем недавно стал приближаться к первому столетию). и кэйл ни о чем не жалеет. кэйл рыдает на могиле чхве хана и не может успокоиться неделями. раон понимает, как много его человек значил для его вампира. они всегда были очень-очень нужными друг другу. и самому великому и могучему раону тоже. все, что он чувствовал, положив на могилу его человека цветы — бездну, поглощающую каждое светлое воспоминание о нем. « так однажды кэйл описал чувство, которое испытывал после смерти дедушки голди, » — думал дракон, наконец понимая, что он имел ввиду. кэйл — единственный на свете вампир. и проводив последнего друга, своего сына, он последует за ним ко всем остальным. так ведь и должно быть — он все же привязался и не сможет отпустить этих людей. они ему как дети, братья, сестры. друзья. они его настоящая семья и кэйл бесконечно благодарен тому, что почти все они умерли от старости, прожив прекрасную и полную жизнь. в день похорон дракона он отправляется обратно в лес, туда, где все началось. и видит кое-что совершенно банально-невозможное. под деревом лежит едва дышащий человек, что увидев его, срывающимся голосом умоляет о помощи. просит помочь вернуться домой — к сыну. кэйл даже для себя неожиданно улыбается. он больше не вампир и проживет те шестьдесят лет (если не умрет вдруг раньше, но ему совсем не хочется чувствовать боль смерти от меча или яда), что ему остались с честью и достоинством. навестит могилу каждого друга, что разбросаны по континенту. расскажет им о том, о чем молчал при жизни. наверное, даже скажет чхве хану, как сильно, до биения давно остановившегося сердца любил его и как ему жаль, что он слишком мало при жизни повторял эти слова брюнету. кэйл видит, как тот мужчина приходит в себя после обращения, рассказывает тому о главном — не забыл рассказов отца, хоть и прошли века. даже извиняется, поправив капюшон бахалона, чтобы не было видно волос. тот смотрит стеклянным взглядом красных глаз и смиренно все принимает. и все равно бежит к ближайшей маленькой деревеньке от этой части леса. кэйл из любопытства идет за ним и видит рыжеволосого мальчишку, что плачет, не решаясь обнять вернувшегося отца. стоит лишь представить, сколько всего придется пережить ребенку — и улыбка мгновенно сползает с лица. но кэйлу пора идти. а история... пусть себе повторяется. все же, это не так уж и плохо. в конце концов, кэйл никогда ни о чем не жалеет.