Не забирай Господь, ещё прошу хоть день, Я без неё на свете этом, словно тень. Я не хочу тепла и жизни без неё, Я не могу и не желаю ничего.
Выстрел… Он не успел… Какое-то странное чувство подгоняло Юру вперёд, прочь из своего кабинета в гости к старшему инженеру. Да и повод вроде был, им служил тонометр, который Стелла Анатольевна отнесла ещё днём Борису Леонидовичу, но ведь не мог какой-то обычный медицинский прибор заставлять сердце биться чаще и ускорять темп с каждым шагом, минуя новые повороты отельных коридоров. Было что-то ещё. Что-то непонятное. Что-то, что буквально заставляло бежать Юру в этот кабинет, не смотря на боли в травмированной ноге. Это неизведанное «что-то» было похоже на страх. Страх не успеть… Страх потерять что-то важное… Или, может быть, не что-то, а кого-то? Внутренний голос как будто бы подсказывал, что сейчас может произойти что-то ужасное, и если он не поспешит, то уже не сможет помочь ничем. Когда Симонов коснулся ручки железной двери, ведущей в кабинет старшего инженера, на весь отель раздался громкий выстрел… Буквально влетая в кабинет, Юра оглядывается. Сначала его взору представляется такая картина: Почти у самой лестницы на полу в потасовке борются трое. Айбек и Мих Мих пытаются заломать руки вырывающемуся из последних сил фермеру, который при этом бормочет себе под нос, что-то типо: «Я не хотел… Она сама… Не хотел…». Чуть поодаль лежит источник недавнего шума - ружьё. События, которые произошли здесь несколькими секундами ранее, Юра без труда восстанавливает, когда замечает её… Осевшую на пол рядом со стеллажами. Она сидит, склонив голову, руки дрожат, при этом девушка умудряется каким-то образом держаться левой рукой за стенку стеллажа, а правую крепко прижимать чуть пониже рёбер. «Нет, только не это!» Юра в доли секунды срывается с места и со скоростью света преодолевает расстояние между ними, фактически слетая с лестницы, не обращая внимания на ноющую боль в ноге. Ему не больно… Он не чувствует этой боли… Он опускается на колени перед ней, аккуратно касается правой руки, чем заставляет Ксению вздрогнуть и поднять на него свой взгляд. Взгляд полный страха перед неизвестностью. Юра тяжело сглатывает… Ему тоже страшно, но он старается не показывать вида. Медленно чуть отодвигает руку девушки, которой она зажимает рану. Сквозь белую блузку проступает ярко-алое пятно… «Не успел…» Они снова встречаются взглядами. В её глазах всё тот же страх, граничащий с неимоверной болью. От этого взгляда по его телу бегут мурашки. Хочется в эту же секунду убить любого, кто посмел причинить ей боль. — Мне страшно… — слегка охрипшим голосом выдавливает девушка. — Не бойся, всё будет хорошо! Слышишь? Я рядом, всё будет хорошо! – он крепче прижимает свою руку вместе с её обратно к ране. Её губ едва касается вымученная улыбка… Она верит… Последнее, что Ксения запомнит, прежде чем потерять сознание - его голубые глаза и их руки в её крови. **** Уже два часа как Юра измеряет шагами больничный коридор под дверями операционной, над которой ярко горит табло: «Идёт операция». Два часа как он сходит с ума… Перед глазами всё ещё её полный страха взгляд, а на душе чувство великого опустошения… Сейчас он проклинал себя за то, что не послушал вовремя внутренний голос, за то, что не помчался стремглав, а сначала попытался избавиться от назойливых мыслей. Если бы он оказался там хотя бы на долю секунды раньше… Если бы… Если её не станет, он этого не вынесет... Юра прекрасно понимает, что сейчас творится у него на душе. Он очень хорошо помнит эти чувства. Тоже самое он испытывал, когда болела мама, когда надежды уже не оставалось. Этот страх потерять единственного близкого человека постепенно съедал его тогда изнутри. Сейчас всё повторяется снова. Если её не станет, он сорвётся… Два года… Два года он держится и с гордостью понимает, что смог, он вырвался из того ада, но при каждом мельчайшем воспоминании вздрагивает от событий своего прошлого. Когда не стало мамы, он проклинал всё на свете, но в первую очередь себя самого, потому что не проявил настойчивость, не настоял на своём варианте лечения, а в итоге потерял её… Алкоголь оказался всего лишь временным и не очень действенным решением проблемы. Он пил, много пил, но с каждым глотком легче не становилось, а на утро к кровоточащей на душе ране прибавлялась ещё и головная боль. Тогда на смену алкоголю пришли наркотики… Медленно, но верно, с каждой новой дозой, жизнь некогда успешного молодого врача, которому сулили большое будущее в медицине, у которого была любимая работа, друзья и самое главное - поддержка от единственного близкого человека – мамы, катилась под откос. Друзья отвернулись, не сумев в нужный момент протянуть руку помощи. С работы выгнали, устав терпеть периодические двухнедельные загулы. Но Юре по большому счёту было плевать на всё. Он как в бреду шёл за новой дозой. Ночевал в притонах. Продал машину за долги. Но всё становилось настолько неважным, когда тело расслаблялось, а мысли улетучивались далеко от проблем, когда после принятия очередной дозы наступало ощущение безграничной эйфории. Так длилось около полугода. Он упустил из виду момент, когда от лёгких наркотиков поэтапно перешёл к тяжёлым. Каждый раз, когда он натыкался на фотографию мамы, вспоминал совместные моменты, её улыбку, ощущение нестерпимой боли окутывало разум и сердце, оставаться в реальности один на один с болью больше не представлялось возможности, и он бросал всё, срывался, ехал в уже давно излюбленный клуб, находил нового «хорошего» знакомого, влезал в новые долги, но получив дозу, на какое-то время освобождался от боли. Доза была для него глотком свободы - свободы от боли… И так день за днём, раз за разом по кругу. Есть семь кругов ада, а это был его личный восьмой круг. В какой-то момент, когда его разум существовал между новой дозой и реальностью, пришло осознание, прежней боли уже как таковой нет, есть боль утраты, есть разочарование в себе как во враче, но той, прежней боли, которая убивала только одними лишь воспоминаниями, уже не было, причём достаточно давно, а остановится от соблазна принять новую дозу он уже не мог… Не хотел… Тогда Юра впервые ясно ощутил зависимость, до этого она умело скрывалась за попытками заглушить боль, но боли больше не было, осталась только невыносимая до потери сознания потребность в новой дозе. Но Юра же какой-никакой, а врач! В те редкие моменты ясного ума ему отчётливо казалось, что он вполне в состоянии справится с этим сам. Всего то делов, один раз перетерпеть ломку, а дальше будет проще… Ту ночь он запомнит на всю жизнь… Безрезультатно пытаясь справится с собственной агрессией, он разнесёт квартиру, которую когда-то старательно обставляла мама… Борясь с ознобом и температурой, он забьётся в самый дальний угол квартиры и будет бояться даже докоснуться до аптечки. Знает, там есть шприц, остался ещё с тех пор, как он сам делал маме уколы. Любое напоминание в тот момент грозило срывом… Но это всего лишь на всего первые пять часов, а ломка длится минимум две недели… Без алкоголя и дозы в голове возникает рой мыслей и воспоминаний. Как они с мамой переехали в новую квартиру, как она радовалась, когда сын получил работу в престижной клинике… Как одно известие навсегда перечеркнёт их счастливую беззаботную жизнь, когда, вернувшись однажды вечером домой раньше времени, Юра застанет плачущую маму на кухне с результатами анализов в руках… Ещё невыносимые пол года безрезультатного лечения. Он помнит, мама всегда улыбалась, какой бы измученной и уставшей от бесконечных уколов и капельниц она не была, на её лице постоянно появлялась улыбка, обращённая только ему, но он врач, он прекрасно понимал, что за улыбкой мама скрывает всю гримасу невыносимой боли. Он продержится таким образом ровно до четырёх утра, а затем в спешке схватив одну из золотых фигурок с полки, помчится к «хорошему» знакомому. И снова по кругу. По его личному восьмому кругу ада. В семь утра, он еле живой после встречи с охраной «хорошего» знакомого, которому задолжал немалую сумму денег, будет стоять в до боли знакомом подъезде, вытирать с лица кровь и отряхивать рубашку, звоня в дверь. И не понятно чего больше потом испугается открывшая дверь Стелла Анатольевна, его внешнего вида или совершенно опустошённого взгляда. Мамина подруга была единственным человеком, который не отвернулся от него. Какое-то время назад она забирала его пьяного из баров и ресторанов, а однажды даже нашла в каком-то притоне и вернула долг за него. Она была единственной, кто протянул руку помощи, а он оттолкнул её, но даже после этого Стелла не прогнала незваного гостя. С помощью Стеллы Анатольевны, с её поддержкой, Юра будет лечиться в клинике, посещать психолога, дважды вытерпит все «прелести» ломки, через силу откажется от алкоголя, переедет в другую квартиру подальше от терзающих душу воспоминаний и, наконец, вырвется из своего личного восьмого круга ада... Сейчас всё рискует повториться снова… Сейчас он вновь может потерять самого близкого и дорого сердцу человека, а всё потому что не смог вовремя её защитить. Сейчас, впервые за два года, Юра как никогда близок к этому аду… А ведь она улыбалась ему так же вымученно как и мама, скрывая за улыбкой всю боль… — Юрий? – внезапно раздавшийся голос врача заставляет Юру вздрогнуть и буквально подскочить с места. — Жива?! — Да успокойтесь Вы, жива Ваша девушка. Можно сказать в рубашке родилась, пуля застряла буквально в миллиметре от правой почки, а е… Но Юра дальше не слушает, он медленно садится на стоящую рядом скамейку и, упираясь локтями в колени, обхватывает голову руками, зарываясь пальцами в волосы. — Жива… — произносит он беззвучно, одними губами. **** «Ксения, Вы тоже мне не верите? Я был здесь!» «Он сделал мне укол и спрятал в сыре и так несколько раз!» «Юрий Сергеевич, я знаю, что у Вас в прошлом были проблемы с наркотиками.» «Понятно… Спасибо за доверие, Ксения Борисовна!» «Кто бы говорил, Вы вон вообще человека похитили!» «А Вы ничего не докажите!» Ружьё… Выстрел… Звенящая тишина… Его глаза и тепло рук… С большим трудом разлепляя тяжёлые веки, Ксюша приходит в себя. Тело ужасно болит, как будто бы её всю ночь били, в висках отдаётся пульсирующая боль, а прерывающийся писк стоящего рядом кардиомонитора, только усугубляет ситуацию. Оглядев помещение настолько, насколько позволяли силы, Ксения понимает, она где-то в больнице. «Значит, не приснилось…» А ведь в голове девушки была надежда, что события с похищением Юры, поиски и чокнутый фермер с ружьём – это всё сон, страшный сон, но резкая ноющая боль в области правого бока окончательно возвращает девушку в реальность. Точно не сон… Аккуратно повернув голову влево, Ксюша замирает... Рядом с кроватью, опустив голову на её левую руку, спит он! «Неужели всю ночь так просидел?» Не удержавшись от соблазна, девушка слегка проводит правой рукой по его взъерошенным волосам, но и этого становится достаточно для того, чтобы Юра проснулся. От резкого пробуждения он не сразу приходит в себя. Ещё заспанное лицо не выражает никаких эмоций, бегло оглядев помещение и столкнувшись с её недоумевающим взглядом, Юра, наконец, просыпается окончательно. — Привет, — он потирает заспанные глаза, а она неожиданно улыбается каким-то своим мыслям. — Ну, привет. — Ты как? — Ещё пока не понимаю, — девушка рассеянно пожимает плечами, но затем с ухмылкой добавляет. — А, Вы, Юрий Сергеевич, верно рассчитывали избавится от проблемной школьницы? — Видите ли, Ксения Борисовна, в чём загвоздка, эта проблемная школьница уже успела стать частью моей жизни, избавится от неё, значит, потерять часть себя, очень весомую часть. — Юр. — Ммм? — Спасибо за то, что был рядом. И извини, если бы я поверила тебе сразу, ничего бы этого не было. — А если бы я вовремя оказался рядом, этого бы тоже не произошло, — он печально улыбается, продолжая в какой-то степени винить себя за произошедшее. — Ну ты же не обязан 24/7 быть рядом и спасать меня. — Обязан... — Юра встаёт с места и, приблизившись к её лицу, ещё какое-то время разглядывает его в мельчайших подробностях, будто бы пытаясь запомнить. Ещё вчера ему казалось, что такой возможности больше не представится. — Я чуть с ума не сошёл, когда представил, что мне больше некого будет спасать, что больше никто не ворвётся ко мне в кабинет без стука, а самое главное, никто больше не назовёт меня надменным и высокомерным. — Не из-за кого будет попадать в капканы, сидеть на цепи, сражаться на дуэлях... — О, да, это самое интересное. Юра аккуратно, будто бы боясь одним резким движением спугнуть долгожданный момент, приближается к её манящим губам, Ксюша закрывает глаза в предвкушении. Секунда и они соприкосаются губами в нежном поцелуе, вкладывая в него все душевные терзания, всю боль от расстования, все «А если его (её) больше не будет?», стараясь одним поцелуем залечить все душевные раны. Когда воздух в лёгких заканчивается, им приходится разорвать поцелуй. Прижимаясь друг к другу лбами, они стараются урвать последние минуты блаженного уединения, через несколько минут их идиллию нарушит врач, пришедший на обход, но до этого Юра не без улыбки успеет подметить: — Но даже в этой ситуации есть большой плюс, мы перешли на «ТЫ»…Быть с тобой - сумасшествие. Не быть с тобой - самоубийство.