Как правильно пить одуванчиковое вино?

Говорят, если вознести молитву в небеса, Боги, живущие в парящей стране, обязательно ответят тебе. Данная поговорка переходит из уст в уста. От матери к сыну и от отца к дочери. Смертные слепо верят в это, а боги, как представители своих земель, смело отвечают на них, пытаясь осчастливить каждую душу, тем самым лицезрея их изумительные улыбки.

Но боги не бывают всегда милостивы. И порой бывают более чем жестокими…

      Те райские края, что представляют собой слой из множества небольших островков, причудливы и совсем не похожи ни на одну структуру архитектуры, которую можно было увидеть на земле.       Все покрыто садами, с неизвестной природой фауной, украшенное свисающими водными потоками, что по словам нижних существ, собственно и приносят дожди.       Все колонны украшены в свисающие шелковистые ткани, что двигаются в такт игривого ветра. Следом за этим, в виде единственных светил, служили кристально белые камни, из которых предположительно боги, и создают так званные «Глаза Бога», для своих избранников.       Так, в роще сада подобных кристаллов и находится горнило с пламенем, где собираются различные боги сего мира, сообщая об всех насущных делах.       Одеты они все в строго по некому греческому дресс-коду, причем обоюдно в одном лишь белом, скрывая за небольшими капюшонами свой человеческий лик.       Из всей собравшиеся компании в виде семи лиц, их можно было распознать только по половым признакам, а также по отличительным украшениям.       — Война Архонтов закончена. — холодно отозвалась женщина вдали, поглядывая на обширный огонь в горниле, что по некоторым слухам мог показать мир людей, точно так же как потоки вод в руках Гидро Архонта.       — Эх, а я бы еще повоевал. — со зевком выдал сидящий на перилах Пиро Архонт, что никогда не прочь сразиться, хоть прямо сейчас.       Этим же, он крупно раздражал поодаль стоящего Анемо Архонта — юноши, что не любил сражения, но его силы более чем было достаточно, чтобы сравняться с половиной, находящейся здесь.       Но вот самым опасным, и, наверное, непреодолимым противником в его некой победе был бы сидящий недалеко Гео Архонт, что не скрывает ни своего крупного телосложения, ни даже яркие горящие янтарём глаза, будто данный бог был готов уничтожить саму Селестию.       Именно из-за него, никто даже пальцем не желал дернуться, а уж тем более Пиро Архонт — уж больно тому была дорога жизнь.       — Раз она закончена, то почему нас собрали вместе? — голос принадлежал женщине, что стояла недалеко от Анемо Архонта, та задорно улыбалась, обвивая свои руки небольшим слоем лозы.       Её вопрос вызвал у всех переполох, ведь точного ответа не знал никто, кроме одного единственного Бога, в слое верховных.       Электро Архонта.       Женщина, что сидела на небольшом пьедестале скрестив ноги.       На её территории, где правила мира совсем другие, все должны сидеть, пока она излагает нужную информацию, но к сожалению со нравов каждого из Богов, даже она не могла уследить.       Так что девушка, скрывающая свои пышные волосы за капюшоном, сразу же высказала свое предложение, что станет отправной точкой к событиям через тысячу лет.       Когда собрание закончилось, Селестия быстро опустела, оставляя за собой лишь бренные души героев, которые смогли вознестись сюда.       К сожалению, ничего нового о своей жизни они поведать совсем не могут, но «юный бард», или так званный Анемо Архонт под ликом своего друга, все равно обожал слушать их истории, попивая дешевое селестийское вино.       — А здесь весьма скучно, не находишь? — душа падшего воина в войне Архонтов удивленно глянула на яркие глаза бога, что выдавали некую грусть древних потерь. Кажется, это место было для него неким подобием кладбища, раз его затуманенный взгляд, то и дело смотрит на одинокие души падших братьев, не понимая, что они нашли в этом куске летающей земли.       Архонт вздыхает, и тут же замечает идущего поодаль дивных цветов Гео Архонта — того самого, что с окончанием войны потерял слишком много, и принес столько же.       Те поющие цветы…       Говорят, в один из дней кровопролитной войны, Моракс пришел на Селестию собрать букет этих самых цветов. Из Селестии нельзя ничего забирать, но отказывать ему в одном лишь пожелании никто не стал.       В тот день, он потерял лучшего друга, а те цветы, любящие мелодию ветров, были его самым любимым цветом. Так пусть же, его могила на древних пиках, созданные его копьем, роем разрастётся в честь памяти об Архонте Пыли.       Припоминая эту легенду, Барбатос тотчас поднялся, и решил все же подойти к Мораксу, одиноко смотрящему на цветы.       Напевая под нос древнюю мелодию ветров, поэт, что называет себя в человеческом мире «Венти», достает благодаря ветру лиру, поигрывая на её струнах мелодию, что более чем содрогает уста Гео Архонта.       Его мелодия заставляет саму жизнь пробуждаться от длительного сна. И не мудрено, что из всех Архонтов, что были до него, он самая невинная душа, которая никогда не сможет сделать больно.       Легок как ветер его райской страны.       Моракс знал, что в отличие от них всех, он был совсем другим. Жил среди людей, желал не править ими, и не направлять, часто своевольничал, и просто игрался с собственной силой. Он даже создал целое подобие рая, нисколько не пугаясь, что Селестия вдруг захочет уничтожить этот небольшой уголок.       Но Барбатос все же не переходил черту, и как бы другие не удивлялись его, порой непредсказуемым выходкам, они все же никогда не хотели идти против подобного игрока на шахматной доске.       Барбатос обрывает свою изумительную игру на лире, тут же поднимая свой взор на до сих пор удивленно стоящего Моракса, к которому мало кто вот так подойдет поговорить по душам.       — Не хочешь выпить хорошего вина?       Придя к одному из бесчисленных павильонов, они видели заготовленный на дальнейшее пребывание Архонтов обширный округлый стол с различными яствами.       Далее поодаль стола были обширные диванчики с подлокотниками по бокам без спинки, и все это под украшением из тех же белых тканей, что скрывали собой сидящих в павильоне, а также свисающих с потолка кристаллов, что так же, как и на аллеях заменяли освещение.       Зайдя туда, Моракс аккуратно придержал входную ткань, помогая Барбатосу зайти во внутрь с достаточно большим кувшином вина.       По подсчетам бога контрактов, этим можно было напоить всю их свору разом взятых, но судя по должным слухам, Анемо Архонт был до безумия жаден в деле выпивки.       И так, проходя на один из диванчиков, Гео Архонт то и дело начал приглядывать за напарником по работе, нисколько не сводя с него глаз. Нет, Барбатос хоть и открытая для всего личность, но не стоит себя обманывать, ведь в каждом Архонте есть…       И тут он мигом опешил, как ему любезно, с отличительной улыбкой вручили бокал дивного напитка, открывая для всеобщего обозрения свой лик.       — В этих тогах совсем душно, и как они ходят в них каждый день.       Слухи не лгут, и даже додумывать не надо, на что Моракс хмыкнул под нос, оживившись от такой выходки.       Подбирая бокал, он и сам решил пренебречь этим правилом, аккуратно снимая скрывающий капюшон, тем самым более чем изумляя Анемо Архонта.       Под стать своему телу, его лицо не имеющее боевых шрамов, действительно было более чем отличительное от всех. Эти горящие драгоценные камни, подкрашенные оранжевой подводкой, приподнятые губы, глубокие скулы, и украшающие все это длинный слой каштановых волос с горящими тем же янтарём концами.       Отводя взгляд, Барбатос тут же плюхнулся недалеко от него, делая отличительный глоток.       — Не думал, что ты такой пьяница. — в мимолетной тишине высказался Моракс, считая эту фразу более чем уместной. Но он лишь повел бровью, улыбнулся, а после захохотал с пьяной улыбкой, к чему вновь сильно удивил непреклонный камень.       — Ты хоть сам попробуй! Это вино, сотворенное обычными смертными руками, и моим чудесным разумом. Селестия в жизни такого не предоставит, это самый что ни на есть напиток достойный богов! — восклицал он гордо на свое собственное творение, пока Моракс то и дело пытался понять ход его мыслей, но так и не нашел абсолютно ничего дельного.       Барбатос… действительно необычный.       Сделав небольшой глоток, Архонт тотчас опешил от такого глубокого вкуса одуванчика, что мог опьянить даже самую крепкую тушу.       — А я что говорил: лучшее вино в Тейвате. — захихикав под нос, делая еще один глоток, нисколько не боясь рано опьянеть, пока Моракс пытается разобраться в структуре данного изделия, совсем не подбирая мысли, что Барбатос такого с ним сделал, что вкус вина и одуванчика насыщал рецепторы на столь продолжительное время.       — Это действительно лучшее вино, что я пил. — без укора отозвался все так же холодно Моракс, но добавил к этому действительно искреннюю похвалу. Такого напитка, даже сотворёного людьми и Архонтом, он даже в снах не смог себе представить.       Барбатос мягко улыбнулся ему, и тут же отправил небольшую виноградинку себе в рот.       — Твой город полностью уничтожен, но ведь люди не сломлены ведь, так? — такие слова резко вынуждают Моракса перебить усладу от вина, полностью сосредоточившись на данном моменте, поставив на кон их дальнейший разговор.       — Пока живет хоть один представитель Ли Юэ — Ли Юэ будет жить, и ты входишь в состав этих представителей, не забывай! — резко воскликнул Барбатос, сразу же делая еще один глоток, полностью опустошив свой бокал.       — Знаешь, мой город также был полностью разрушен, но благодаря воле и любви людей к этой земле, я и сотворил свой маленький рай… — наливая себе еще вина, он выдает это с горечью, припоминая те ужасные дни, и веселье которые они за собой забрали.       Барбатос легко улыбается, и Моракс, поодаль смотрящий на него, смягчается на глазах, понимая, что по сути они очень похожи.       — Ли Юэ будет жить вечно, пока я живу. — твердо заявил Гео Архонт, не боясь за судьбу своего дома еще долгие годы. Это вынуждает Анемо Архонта лишь вздохнуть, и сразу же посмотрев на него своими большими изумрудными глазами, в которых проскальзывала легкая голубая синева.       Моракс опешил от такого взгляда, к чему начал смотреть прямиком на них, совсем не понимая к чему это все.       — Знаешь, как на самом деле надо пить одуванчиковое вино? — сладким тоном заговорил смущающий Барбатос, аккуратно подбирая небольшими ладонями бокал, отпивая, и мгновенно впиваясь в губы собеседника, прям сбивая его с равновесия.       Лежащий на лопатках Моракс нисколько не думал, что Барбатос сделает такой шаг, что даже по расчетам был уж больно не подвластен его юношеской натуре. Но как только повелитель камня хотел разобраться в этом, его мгновенно крепко одарил вкус одуванчика, что сладко расходился вместе с танцем языков.       Барбатос хорошенько вжался в крупную тушу, дав ему вольность взять его или оставить все как есть, дав насладится этим вкусом до потери памяти.       И Моракс…выбрал второе.       Затуманенный разум пожелал еще, жадно отвечая на этот пьяный поцелуй, с которым Барбатос, подбирая себе более удобную позицию, тем самым разместился на поясе собеседника, чувствуя, как лишь от одного такого поцелуя они оба начали странно вздрагивать, действительно почувствовав якобы человеческую возбужденность.       Когда же Барбатос отстранился, он игриво оттянул нижнюю губу смущенного мужчины, что в затуманенном разуме был изумлен.       — Знаешь… — приподнялся юноша, тем самым здорово выгибая свою талию. — Мой друг часто занимался таким, и мне всегда было интересно, каково это. Простишь ли ты мне мой интерес, Гео Архонт? — его аккуратные пальцы сняли с себя белые ткани, полностью открывая брюнету обзор на хрупкое тело юноши, что на фоне того же Моракса смотрелось уж больно детским.       Эта белая кожа, сверкающая при кристальном свете, аккуратный плоский живот и небольшие розоватые соски.       Если такой странный поцелуй был завораживающим, то вот одно лишь наблюдением за этим фарфором пробуждало в боге что-то совсем неестественное.       Сглатывая тяжелый ком, он было хотел приподняться, но Барбатос все не заканчивал свои внезапные игры с интересом, к чему сразу же начал нежно целовать открытый торс, приспускаясь все ниже, прямиком к любезно выдвинутых ногах в сторону, где он через ткань мог найти слегка возбужденный половой орган, делая на нем аккуратный поцелуй.       — Погоди… Бар… — моментально дернулся на месте Моракс, чувствуя на кончике полового органа гладкую влажную дорожку. Его маленькая ротовая полость не сможет взять такое целиком, и даже сам Барбатос это понимал, делая лишь аккуратные поцелуи или заглатывая лишь немного чувствуя, как половой орган властителя камня все больше начинает заливаться кипящей кровью, становясь все тверже.       — Ах… — лишь издает он, глядя на эту картину, и как даже с неловкими попытками Анемо Архонт пытается изо всех сил предоставлять своему коллеге человеческое удовольствие.       Почувствовав, что он вовсе не сдержит себя от таких ласк, Моракс внезапно кончил в рот Архонта, видя, как его глаза обволакиваются влажной коркой, а с его рта то и дело вытекают четкие белые потоки.       — С вином сойдет… — выдержав такое, он заглотнул все, даже капельки, что стекали по его подбородку.       — Вижу, мои старания не оправдали себя… — сумбурно вздыхает под нос, видя, что на одних ласках от рта здесь дело не закончится. Его половой орган еще твердо стоял, выжидая, видимо, чего-то намного большего, нежели события ранее.       Подбираясь все ближе к смущенному лицу Моракса, он сладко шептал ему на губы некоторое предложение:       — Я помогу тебе.       И так, оказавшись на лопатках, небольшие ножки Барбатоса были аккуратно раздвинуты мужчиной, что вел себя более трепетно, прикасаясь к нему как к чему-то, что могло сломаться в любую секунду.       Это изумляло Архонта, так что показывая ему последующие действия, он затаил дыхание. Для удобства Моракс стянул с себя ткани, облизал свои пальцы да аккуратно начинал массировать его анальное отверстие, глядя, как резко то изумление превратилось в четкую дрожь по всему телу.       Он смотрел на это и не мог даже на секунду оторвать взгляд.       Его пальцы двигались точно, подбираясь к той самой заветной точке, про которую пояснял ему Барбатос, и что при небольшой резкости они оба получат то, что собственно желают.       Но из недавнего спокойствия в реакции Барбатос тут же обрел лицо настоящего извращенца, который ждет не дождется, пока над ним перестанут измываться. Или же Моракс переборщил в ласках, и те стоны, что он пытался мило скрыть, это полностью его вина?       — М-Моракс… — не в силах больше терпеть, Анемо Архонт умоляюще смотрит на него, зная, что еще совсем рано, но его тело уже совсем не может ждать.       — Тебе будет больно. — успокаивающее шепчет мужчина, понимая, что его небольшое тело точно не сможет привыкнуть сразу. Небольшая ладошка тут же подбирает его щеку, вынуждая его посмотреть в глаза юноши да подобраться поближе к его заветному телу, которое он скорее поедал глазами, чем желал приблизиться и сотворить что-то эдакое.       — Я выдержу. — горячим ветерком прошептал в его губы Барбатос, и Моракс, не в силах сам держаться, послушался его, убирая его ладошку на мягкую обвивку, тем самым придерживая его небольшую кисть.       Член начал аккуратно входить в его небольшое тело в сопровождении с протяжными стонами, вместе с рыками, в которых он до отличительного синяка сжал руку.       Ах, его нутро такое жаркое и так крепко сжимает плоть, что Моракс желает всем своим «я» сдержать себя, только бы не сломать это хрупкое тело.       Он продвигается все дальше, сделав отличительный толчок, из-за которого с губ Анемо Архонта мгновенно вырвался крик. Его тело дрожало, а он сам с четкими дорожками слез смотрел на мужчину, который явно испугался, что сделал что-то не так.       — М-можешь двигаться… — в тяжелой отдышке Барбатос кое-как смог скрестить ноги на его пояснице, тем самым давая полную свободу в его последующих действиях.       Моракс присмотрелся к его лицу и в ходе своей некой нежной натуре решил все же успокоить его разум, что считал, что Гео Архонт в некотором роде до безумия жестокий бог. Его губы прикоснулись к горячим слезам на глазу, подарив ему тот самым успокаивающий поцелуй, что смутил Архонта.       — Барбатос, я не сделаю тебе больно. — его губы аккуратно целуют горячее тело юноши, подбираясь поближе к тонким рукам, что некогда были твердо им сжаты.       Архонт, в котором пробудилась нежная сторона, уложил те небольшие руки себе на плечи, дав ему привыкнуть к предстоящему. От всех этих махинаций он было хотел рассмеяться, ведь никогда в жизни бы не подумал, что Гео Архонт бывает таким и… умеет завлекать не хуже, чем Анемо.       Когда же ласки закончились, Моракс начал неспешно двигаться в нем, чувствуя, что он наконец-то смог расслабить свое нутро, дав полностью войти в себя.       — Как узко… — высказывался он, полностью нависнув своим телом над телом Барбатоса, чувствуя, как его небольшие руки крепко обвили шею.       Продолжая двигаться в нем, Моракс слышал, как он крепко закусывал губу, но как только это стало совсем невыносимо, тотчас начал изумлять своим голосом сознание бога.       В разуме мужчины проскальзывает минутка размышлений, в которой он понимает, что Анемо Архонт настолько милый в эти минуты, что мужчина точно более не сможет себя сдержать.       Толчки усилились, и с ним два Архонта будто сходили с ума, оставляя на своих телах отличительные знаки.       Ведь именно под данную мелодию стонов, шлепков и создается тот самый шедевр, который бард с именем Венти и желал услышать. Две любящие души, что заботятся об удовольствии друг друга, скрепляя все это в одуванчиковом поцелуе.       Когда же все перерастало в безудержные движения, Моракс хотел было кончить в его небольшое нутро, увидев, как под данным давлением юноша был уже на пике своих сил.       Эта картина, засевшая в разуме, вынуждает его подхватить небольшой член Барбатоса, который идеально уложился в большую ладонь.       Приласкав его, он чудно чувствует, как и без того жаркое нутро резко вжалось, а на фоне слышно лишь громкие стоны с вкраплением, что это уже точно лишнее. Но Барбатос останавливал лишь словами, не успев дотянутся как тотчас был уничтожен потоками новой волны, что вынудила его сразу же кончить первым.       Вся ладошка наполнилась горящей жидкостью, и Моракс, чувствующий это, решил добавить к одной волне удовольствия еще одну, тем самым заполняя спавшее от напряжения нутро.       В финальном толчке Барбатос хорошенько изгибается, чувствуя, как нечто горящее входит в его тело раз за разом, вынуждая издавать свой пронзительный стон, который явно можно было услышать даже за пределами данного павильона.       Томно смотря друг на друга, они бы в жизни не догадались, что боги могут вот так по-человечески проводить время, деля ложе друг с другом.       Не в силах двигаться, Анемо хотел было отдохнуть и привести разум в порядок, как Гео аккуратно приподнимает то искусанное тельце, посадив его себе на колени. Их тела такие горячие, а Барбатос в ходе своего протяжного смущения вовсе не понимает его действий, и то, как он аккуратно держит его за пятую точку.       — Давай заключим сделку, Барбатос. — игриво издает Моракс на ухо, полностью выбивая из обыденной колеи. Архонт удивляется таким словам, зная наперед, что договоры с этим богом не разорвешь ни при каким предлогом, и лучше их выполнять обоим сторонам, ведь каждая сторона практически ставит на кон жизнь.       — Я хочу снова попробовать одуванчикового вина…       И так каждые сто лет, Чжун Ли, — консультант похоронного бюро принимает от неизвестного отправителя вино из одуванчиков. На сегодня эту доставку принес ему тот самый герой из Мондштадта в отличительном сопровождении предвестника и странного летающего существа.       — Одуванчиковое вино? Серьезно, не знал, что ты такой эстет — с прищуром смотрит Тарталья на Чжун Ли, перекидывая дорогой подарок из рук в руки. Но, благо, робкие ладошки консультанта бюро перехватывают у него ценный подарок, намекая, что это не игрушка.       — Это подарок от старого друга.       — У вас есть друзья оттуда? — с удивлением спрашивает летающая девочка, на что Чжун лишь легко улыбается, припоминая этот дивный вкус на своих губах.       — Верно. Друг, научивший меня как правильно пить… одуванчиковое вино.