Бездна поглотит всё

      Дождь лил нещадно, словно пытаясь затопить весь Мондштадт. Грузные тучи сплошной серой массой нависали над обычно солнечным краем Свободы, как будто они сейчас упадут и безжалостно раздавят всё под собой. Обычно пёстрая зелень облачилась во всевозможные оттенки серого, сливаясь в единую массу. Даже воздух решил прикрыться блёклым светом и укутался в густую завесу тумана.       Настоящим серым цветом из всех этих красок обладал лишь аккуратный могильный камень, что был расположен под мощным старым дубом. «Крепус Рагнвиндр» — гласила надпись на надгробии. Перед могилой на коленях стоял Кайя Альберих, его приёмный сын. Фигура Кайи застыла в немой мольбе: его голова была наклонена вперед, а губы безмолвно шевелились. Волосы были пропитаны дождевой водой, которая ручьями стекала по его лицу. Можно было даже подумать, что это слёзы, однако все знали, что рыцарь никогда не плакал.       Он сидит перед могилой, положив руки на колени, и рассказывает обо всём, что сжирает его изнутри. Он просит прощения за то, что совершал, за то, кем он стал и кем он являлся изначально, он просит прощения за то, что он появился в жизни этой семьи и за то, что вообще родился.       Существовал бы этот мир в таком виде, какой он есть, если бы Кайи вообще не было? Он не знал. Была вероятность, что вместо него сюда отправили бы кого-нибудь другого. Кого-то более лояльного. Надёжного. Возможно, тогда всё было бы хуже.       Кайя допустил самую ужасную ошибку в своей работе: он привязался к этому миру. Он должен был носить маску дружелюбия, войти в доверие и узнать все секреты, однако она настолько слилась с его лицом, что он даже не заметил, как наиграннные чувства стали его собственными. Ему искренне нравилось быть рыцарем. Он полюбил этот свободный город, где люди были открыты друг другу и счастливы, где люди умели мечтать; полюбил эти живописные зелёные просторы и высокие деревья с мощными ветками, на которых можно посидеть; он полюбил свою приёмную семью и прекрасное вино, которое она создала.       Он полюбил Дилюка. И именно поэтому он посчитал, что должен ему открыться. Сказать правду, из-за которой тот чуть не лишил его жизни. Впервые в жизни Кайя решил сделать всё правильно и начать разбирать этот ворох лжи — и чуть не умер из-за этого. По иронии судьбы архонты решили спасти его жалкую жизнь, даровав Глаз Бога.       Возможно, лучше бы он тогда умер. Он знал, что ожидает Тейват дальше. Каэнри’я поглотит его, разорвёт на мелкие кусочки. И позже все узнают, что Кайя был частью этого, хотел он того или нет. Они не станут разбираться и просто публично казнят его, как предателя. Или Дилюк лично подсыпет яд в его любимый коктейль.       В отличие от остального своего народа, он научился мечтать. Он мечтал вернуться в то время, когда они с Дилюком были ещё молодыми сорванцами, что служили на благо Ордену. Когда мастер Крепус был ещё жив, а в глазах его брата горел озорной огонь. Когда Кайе не нужно было делать выбор между своей родной страной и страной, что его вырастила. Однако время невозможно повернуть вспять, как бы не хотел.       Поэтому он всё для себя решил. Он принял тяжёлое решение, но так будет правильно. Наконец-то он поступит так, как должен. Кайя признал, что допустил ошибку, и он её исправит. Не важно, какой ценой. Никто и ничто более не должно пострадать от его действий. Он не собирался убивать себя, но исчезнуть был обязан, как однажды исчезнет этот дождь, а на его смену вновь придёт ласковое тёплое солнце.       Резко капли перестали стучать по его голове, и Кайя поднял глаза. Над ним был зонт, который держал Дилюк. Его лицо не выражало никаких эмоций и было пугающе пустым. Кайя удивился, почувствовав, что его сердце сжимается.       — Молишься? — Голос Рагнвиндра-младшего был так же лишён красок, как и окружение.       — Скорее, прошу прощения, — Кайя медленно поднялся с колен. Его штаны были перепачканы грязью, однако сейчас это — самое меньшее, что его волновало. — Хорошо, что ты пришёл. Не придётся заходить в поместье.       На лице Дилюка появилась тень немого вопроса. Кайя сунул руку в карман своей рубашки и вынул оттуда маленькую белую коробку, перевязанную сверху голубым бантом. Будь он сейчас в другом настроении, Кайя бы нацепил свою фирменную улыбку, которой покорял сердца, однако тот был слишком уязвим сейчас, чтобы это сделать. Да и к тому же, он сам решил, что с этого момента будет искренен.       — С днём рождения, Дилюк, — Кайя протянул ему коробку, однако тот даже не подумал её брать.       — Не стоит.       — Я настаиваю, — Кайя взял свободную от зонта руку Дилюка и вложил в неё коробку. После этого он пошёл прочь.       Закрыв зонт, Дилюк спешно открыл подарок и обнаружил внутри серьгу Кайи. Ту самую, что тот всегда носил в левом ухе.       — Кайя! Это же твоя.! — Дилюк хотел было поспешить вслед за братом, однако его фигуру уже поглощал густой туман. Ему оставалось только кричать в пустоту.       — Сохрани её!       Это было последнее, что услышал от него Дилюк.       Уже в доме, он открыл коробку ещё раз и обнаружил на её дне листок бумаги. Он развернул его — и глаза Рагнвиндра распахнулись в ужасе.       На нём было слово «прощай».