Миссия: Соединить сердца

На Старом Арбате за последние годы появилось много разных кафешек, магазинчиков, антикварных лавочек, неуловимо менявших дышащий стариной облик города. У тротуара пешеходной зоны остановился черный, как ночь, Ducati Diavel. Его пассажир, молодой парень лет двадцати, одетый в черную кожу и высокие шнурованные до середины голени черные же лакированные ботинки на толстом протекторе, снял с головы сверкающий на солнце черный шлем, рассыпав по плечам выбивающиеся из общего образа «запредельной тьмы» рыжие волнистые локоны, с улыбкой огляделся вокруг, будто бы наконец вернулся туда, где давно не был, а после зашел в кафе. Таких кафешек на Арбате появилось великое множество. Но в этой, неприметной, спрятавшейся между парой современных бутиков, таилась атмосфера уюта, домашнего тепла и какой-то внутренней удовлетворенности, что столик нужно было заказывать минимум за неделю. Стены, обшитые деревянными панелями орехового цвета, маленькие круглые столики под белыми расшитыми скатертями, цветы в небольших вазочках на столах, кружевные голубенького газа занавески на окнах, картины с пасторальными сценами на стенах в красивых золоченых рамах и барная стойка в углу, за которой девушка-бариста, подмигнувшая ему, как старому знакомому, разливает кофе из кофе-машины. Да, это было именно то место, где ему назначили встречу. Заказав чашечку кофе и кусок торта, украшенный ликерной вишенкой, парень разместился за угловым столиком в дальнем конце помещения. Время от времени окидывая взглядом посетителей, принялся ждать, размышляя о чем-то своем, видимо наболевшем, потому что неосознанно поерзал, повел плечами, не замечая как из-под полы куртки выскользнуло то, что не должно было быть в этой реальности. Спустя пару минут, пока парень задумчиво прихлебывал мелкими глотками ароматный напиток и отламывал чайной ложечкой небольшие кусочки торта вокруг притягательно блестящей малиновым боком вишенки, к нему подошел высокий статный мужчина лет тридцати пяти с темными, подернутыми густой проседью волосами в темном элегантном пальто. Щелкнул пальцами и вокруг замерли звуки: бариста замерла, так и не вручив заказ посетителю, мальчик за соседним столиком, скармливавший яблочный пирог пинчеру, замер, согнувшись, заглядывая под стол, а кусок пирога завис в воздухе над раскрытой пастью собаки. Не стало слышно голосов людей, наводнивших небольшое помещение кафе. Казалось, сам воздух превратился в студень. Отодвинув стул, мужчина присел напротив и пристально, словно стремился запомнить каждую черточку милого сердцу образа, посмотрел на своего визави.  — Ну, здравствуй, Кириан. Давно не виделись, — черты лица его неуловимо изменились, обрели жесткость, а боль и тоска, промелькнувшие мгновение назад в карих глазах, исчезли.  — Приветствую, Марк! С каких пор друзья отца выполняют роль посыльных? — уголок губ на красивом мальчишеском лице насмешливо дернулся вверх.  — С тех самых, Кириан, как ты завалил уже третье задание. И что это за вид? — он указал подбородком на эпатажный, весь в стразах и клепках наряд парня. — Это какой-то протест с твоей стороны? Или ты предпочитаешь жить здесь, среди смертных?  — Слишком много вопросов, Марк, — парень недовольно скривился. — Давай ближе к делу… — парнишка откинулся на спинку стула и выжидательно посмотрел на мужчину. Тот, по его мнению, был хорош. Очень хорош! Девки на таких слюни пускают, а он, Кириан, с удовольствием провел бы с ним ночь… Да не одну!  — Я устал, Кир, покрывать твои выходки перед Константином, да и Мик волнуется. Не подводи папу. Ведь решение примут не они, а Михаил, тебе прекрасно известно это, — Марк замолчал, сурово глядя на парня, сохранявшего во время его тирады невозмутимый «покер-фейс», ожидая хоть какой-то реакции. Но на лице парнишки не дрогнул ни один мускул. Мужчина вздохнул ни то разочарованно, ни то смирившись — парень всегда был таким: упертым и самоуверенным. Уже тогда, пять лет назад, познакомившись, запал именно на эту его самоуверенность и настойчивость. В его глазах светилась не детская непосредственность, а умудренный опытом… молодой мужчина. — Ну, а если по делу… — он достал из кармана пальто конверт и положил на середину стола. Продолжил:  — Твое последнее задание. Оно решит все. Пора возвращаться, Кириан, — Марк в пару шагов обошел столик, склонившись к парню нежно коснулся губами виска. — Я скучаю… — вся гамма чувств, от нежности до страстной влюбленности, за мгновение промелькнула на суровом мужском лице. Кириан протянул руку, темно-фиолетовым длинным ногтем вспорол край конверта и высыпал на столик содержимое — два фото людей, которых он очень хорошо знал.  — Линии их судеб разошлись, — пояснил Марк чуть севшим от нахлынувших эмоций голосом, — причем по глупости, юношеский максимализм взял верх. Ты должен вновь соединить их. У тебя лишь три дня, Кириан. А после твоя судьба решится. Через мгновение вокруг него поднялся радужно снежный вихрь и мужчина растворился в воздухе. В это мгновение замершее время снова побежало вперед, жизнь заиграла красками, голосами людей, сидящих за столиками. Парень поднялся, застегнул куртку и, прихватив шлем, пошел к выходу, оставив за собой совершенно чистый стол, без видимых следов своего пребывания. Лишь перо, бликующее бриллиантовыми высверками в свете диодных ламп, осталось лежать у ножки стола. **** Познакомился я с Дёнькой около пяти лет назад на подготовительных, перед экзаменами в «Щукинку». Сидел тогда на скамейке в парке перед училищем и зубрил диалог из шекспировского «Отелло». Спустя минут пять ко мне подсел парень, он представился Дёней Дубининым, примерно моего возраста и раскрыл на коленях толстый томик пьес Вильяма Шекспира причем на английском. И мне захотелось выматериться. Не на него… на себя, на свое ротозейство. Это красочное подарочное издание на полке книжного магазинчика на Старом Арбате я заметил давно. С языком оригинала был знаком довольно неплохо, и еще будучи школьником, мечтал приобрести данное издание для свободного чтения. Но всё то денег не хватало, то времени не было. А книга была в единственном экземпляре и доставлена на заказ, как сказал тогда продавец. Но то ли заказчик отказался, то ли нашелся более дешевый вариант, томик остался на полке магазина, вспомнил я, время от времени недовольно посматривающего на злосчастную книгу, ввергнувшую меня в уныние. И вот теперь я нахожусь в непосредственной близости от ее нового хозяина, с завистью поглядывая на него. В самом же парне, в отличие от меня, не было ничего примечательного за исключением больших серых глаз в окружении пушистых темных ресниц. Притягательных, глубоких, той необычной глубиной, в которой угадывается бездна, далекие туманности и разрушительные ртутные вихри. Тощенький, светловолосый, с пушистой копной торчащих в стороны прядок разной длины, с обычным не запоминающимся лицом одетый настолько безлико, что встретив это чудо в толпе, я вряд ли смог бы его вспомнить, а уж определить финансовое положение и подавно было бы проблематично. И лишь дорогущее издание, небрежно брошенное на колени, указывало на его возможности. Но его мощная аура, яркая харизма перекрывали все недостатки неприметной внешности. От него перло такой энергетикой, что моя довольно привлекательная внешность — каштановые волосы, голубые глаза, пухлые губы — героя-любовника меркли перед этим смерчем эмоций. Краем глаза я посматривал на него, отмечая, что он шепчет продолжение моего диалога, но на английском, как бы отвечая на мои реплики. Время от времени, замечая мои попытки казаться безразличным, он мило улыбался, демонстрируя ямочку на левой щеке. И вдруг остановил меня, склонившись ближе: — Нет, ты неправильно толкуешь это место, — он указал тонким изящным пальцем на то место в книге, что я произнес. Я нахмурился и раскрыл свой том, чтобы удостовериться: — «Ты клялся, что тебе он неприятен», — прочитал я реплику Родриго. — Ну… я так и сказал. И заглянул в его издание. Бегло пробежался по английскому тексту, отыскивая это место в книге. — Да вот же посмотри, — говорит он, напевно читая вслух отрывок пьесы. — «Thou told'st me thou didst hold him in thy hate». Ты говоришь: «тебе он неприятен». Но здесь более сильное эмоциональное отрицание. И надо говорить: «Ты клялся, что тебе он ненавистен». У тебя судя по всему неправильный, точнее некорректный перевод. — Видимо… — такая интерпритация мне нравилась гораздо больше, и я придвинулся к нему. Перекидываясь репликами персонажей Яго и Родриго, сравнивая, мы раза три прогнали наш диалог и все так же споря и доказывая друг другу, отправились сдавать экзамен. Сдавались мы вместе. Наш творческий тандем понравился экзаменаторам, а у некоторых и вовсе вызвал волну восхищения. Спустя три часа, мы радостно делились впечатлениями, раскладывая вещи по полкам в квартире, что сняли на двоих недалеко от училища. Да, мы поступили. И эта квартира стала нашим первым домом, где родились наши чувства к друг другу. Домом, куда мы бежали после лекций и репетиций, чтобы уединиться, лаская друг друга и даря удовольствие. Мы жили моментом, сиюсекундно. Не задумывались, что будет после. Ох, пардон. Забыл представиться. Я Антон Антонович Ярцев. Но в узком кругу предпочитаю короткое Тоха, без подколов в пику моему полному имени и всяких производных. Не понимаю, что было в голове моих родаков, когда мне имя выбирали. Как шутит мать, отец, едва отошедший от трехдневного празднования моего появления на свет, в полном раздрае и с больной мало что соображающей головой поперся в ЗАГС, выправить мне метрики. Тетка за конторкой, посмотрев на его помятый вид, рявкнула: «имя?» А испуганный отец назвал свое и протянул паспорт, удостоверить собственную личность. Тетка, не задавая лишних вопросов, записала в книге Регистрации Актов это звучное теперь уже моё имя и отчего-то с жалостью глянула на отца. Тот пожал плечами и, схватив документ, ретировался, сообразив заглянуть в сами корочки лишь выйдя из конторы, но было уже поздно. Мое имя дворовые пацаны обидно рифмовали. А я свою обиду на предков и разочарование собственным именем нес, как верующие дубовый крест, всё своё детство и юность. И даже смазливая внешность не могла этого компенсировать. Три года учебы в «Щукинке» пролетели как миг, и когда пришло время распределяться, ни я, ни Дёнька не хотели уступать. Он уезжал в родной город, где его родители подсуетились застолбить ему местечко в Ивановском драмтеатре. Я же распределился и нашел местечко в Московском ТЮЗе. Конечно не предел мечтаний. Но и на главные роли тоже приглашают. Хотя бывает и затишье, а основная служба в дни школьных каникул и по большим праздникам. Мы разъехались так внезапно, что ощутить потерю и всю глупость своего поступка я смог лишь через пару месяцев, когда схлынула обида и сумел оценить и осознать произошедшее расставание. До сих пор тоскую по нему. Порой не сплю ночами, малодушно по-бабьи вою в подушку (шучу, конечно, но одиночество и правда хреновое чувство). Квартирку, что мы снимали, пришлось оставить. Хоть и к месту службы добираться было удобно. Не мог там больше находиться. Все в ней напоминало о Дёне, даже, казалось, сам воздух пропитан слабым ароматом его любимых мужских духов — еще один критерий, указывающий на его безупречный вкус и благосостояние. Да и что я мог предложить ему, мальчику из обеспеченной семьи в те дни? Нищенскую зарплату, отсутствие собственного угла и кучу других проблем. Поэтому пришлось смириться. Я снял жилье с правом выкупа у одинокой старушки на другом конце Москвы. Добираться до места службы было далековато, но это время не давало мне уходить в себя, я использовал его для наблюдения за людьми, поведением и характерами — это очень помогало в работе. Соседом (1) по лестничной клетке оказался молодой парнишка, назвавшийся в день нашего знакомства Киром, работавший осветителем-декоратором в Театре Советской Армии. Мы сошлись довольно близко, он оставлял мне ключи от квартиры, на случай, если вдруг придется уехать к родителям на выходные или праздники на несколько дней. Дабы покормить рыбок в хозяйском аквариуме, выгулять старого задиристого рыжего кота с порванным, видимо, в уличной драке ухом, коротким обмороженным хвостом и разными глазами (голубым и зеленым), а также огромного пса неизвестной породы по кличке Калум. Что означало это собачье имя, я не знал, но псу-медалисту с королевской родословной оно очень подходило. А его суровый, словно осуждающий взгляд частенько провожал меня по двору, когда сам Кир, прищурив глаз, грел зад о свой «Диабло». На праздники он брал подработку в одной из городских фирм, предоставляющей услуги аниматоров. Вот с его-то подачи и произошла эта история. **** Блеклое декабрьское солнце одним боком зацепилось за шпили университетской крыши (2), когда я свернул к своей девятиэтажке. С тоской поднял глаза на темные окна своей квартиры, безнадежно оглядел пустой двор, снежную горку, (3) залитую водой, — наверняка Рашид для детей постарался. Идти домой, к изрядно надоевшему за последние месяцы телеку и пресловутой пачке пельменей, не хотелось, но и торчать на морозе желания не было. Декабрь стремительно катившийся к своему завершению, радовал вовсю торговавшими елочными базарами. В магазинах было не протолкнуться от озабоченных подарками граждан, один за другим гремели корпоративы, и у любого наблюдающего со стороны эту предновогоднюю кутерьму, складывалось впечатление, что в эти последние уходящие дни старого года не работает и не учится никто, даже самые заядлые трудоголики и прилежные студенты. Я мог бы поспорить, приведя в пример актерский состав своего ТЮЗа, но и я сам отпросился на один вечер. Там меня смогут подменить, а уж в новогоднюю ночь дома быть сам бог велел. Подкатившие новогодние праздники грозили в этом году нежеланной встречей в родительском доме с очередной потенциальной невестой, потому как отвертеться от нее не получилось от слова «совсем». Все отмазки, какие приходили мне в голову, я уже использовал, от аврала на службе в театре, до заклинившей двери лифта и невозможности выбраться, потому как техник пьян и лифт открыть некому. Не говорить же матери, что лежу со сломанной ногой. Примчится сразу, поднимет кипиш и мало тогда не покажется. В голову пришла злорадная мыслишка, не нацепить ли на себя те рваные джинсы и растянутый свитер с рукавами до колен, в которых я летом впахивал на родительской даче в Фомино, что при моем немалом росте смотрелось комично. Но нет, не стоит доводить старушку-мать до инфаркта. Из размышлений выдернула забренчавшая в кармане куртки старенькая Нокия. Я только взялся за ручку подъездной двери и собрался набрать код, как пришло сообщение следом от Кира: «Молю, возьми трубку». Подивившись странному тону с плаксивыми нотками, набрал его сам. — Привет. Случилось что? — в ноги пыхнуло свежим морозным воздухом, а длительная пешая прогулка заставила поежиться. — Слушай, друг, выручай, ты же актер. Замени меня на подработке. У нас с напарником в этом году четыре выезда было по адресам, один уже был, сегодня должны были быть остальные три, а я в больницу загремел. — Вообще-то у меня на эту ночь планы были — почти соврал я. Но Кир только вздохнул: — Тох, прости, но мне больше не к кому обратиться. С переломом не поскачешь. — А случилось-то как? ~~~ Кириан с удобством устроил свое гибкое стройное тело на темном кожаном диване, щелкнув пальцами, вызвал из ниоткуда бокал красного вина и расправил затекшие плечи. За спиной открылись огромные черные крылья, заслонившие собой почти весь оконный проем. Парень застонал, словно вот так расслабиться у него не было возможности уже длительное время. А после принялся в красках описывать детский спектакль, постановка которого шла в их театре уже неделю. ~~~ Слушая его, я едва сдерживал ржание, представляя как он забирается на колосниковую решетку, чтобы проверить вдруг заморгавший как маяк осветительный фонарь, как тянется распутать провод. Внизу, на сцене, под балконом поет принц, сидя на бутафорской лошади, и просит Рапунцель скинуть свои длинные золотистые волосы с башни вниз. На сцену с балкончика башни змеится под восхищенные вздохи юных зрителей золотистая коса. И засмотревшийся Кир, теряя равновесие, сверзнулся на принцессу, девица в ужасе хватается за бутафорскую решетку окна, а Кир с высокой башни вместе с обвалившимся балкончиком и юбкой принцессы летит вниз. И единственное, что его сдерживает, это девичья коса, та самая, которую пару часов назад крепили заколками, невидимками и которая едва держится потому, что специальный скрепляющий состав даже не схватился. Визг Рапунцель, которую тоже играет молодой актер, пытавшийся удержать дорогостоящий атрибут, собственную юбку и уползающие под весом ухватившегося за них Кира трусы, закладывает уши, а в зале стоит неужержимый хохот малышни. Мда… я бы и сам, наверное, ржал не хуже коня. — И покорми мою животину, пожалуйста, — канючит он. — Меня, видимо, сегодня оставят в палате на ночь. Подозревают еще и сотрясение, но надеюсь это не так и я завтра буду дома. Да, шуба Мороза на вешалке (4) в шкафу, а снегурочка будет ждать уже в семь на Малой Бронной дом тридцать. Так что лучше поспеши, — услышал я и усмехнулся. Мне нравился этот одинокий парнишка, иногда прибегавший на чашку кофе со сладостями. Не хотелось бы, чтобы он пострадал серьезно. Теперь с его легкой руки, а точнее сломанной ноги, новогодняя ночь будет крайне насыщенной, и я мог позвонить родителям и отказаться от смотрин, которые мать наверняка планировала на сегодня. Афишировать свои предпочтения в плене секса я не собирался, потому что не уверен, что они смогут принять это. А причины отказаться от повинности присутствовать были исчерпаны. Теперь я с легким сердцем достал телефон и позвонил матери. — Мам, прости, быть у вас не могу, — повинился я, заходя в подъезд и краем уха слушая, как закрывшаяся со щелчком дверь отрезает меня от внешнего мира. — Согласился выручить друга, он ногу сломал, а у него ночью подработка… Да нет, мам, я серьезно. Он детишкам праздник устраивает, Дедом Морозом подарки развозят со Снегурочкой. Аниматоры… Нет, не уверен… может быть второго числа. И с наступающим вас! Бате привет от меня передай… Ага, хорошо, не буду… — открывая двери лифта и зайдя, нажимаю на кнопку своего шестого этажа. — Да не волнуйся ты так, все норм будет. …Да, спасибо и еще раз с наступающим! Кирово зверье ждало меня у входной двери, степенно сидя на коврике: Калум, держа в зубах ошейник, а рыжее задиристое недоразумение петлю от поводка. Я даже растерялся как-то. Одних лишь рыбок не хватало, если они еще живы. Надев на мохнатую братию амуницию, я понесся вниз по лестнице, подгоняемый нетерпеливым псом, еле сдерживающим то, что скопилось в нем за день, и с орущим, словно его пытают, котом. Прогулка была недолгой. Едва выскочив за дверь, Калум понесся к ближайшим кустам сливать негатив, а кот выдираясь из моих рук, злобно глядя в глаза, оставил болезненную царапину на щеке. И скрылся за ближайшим деревом. Я какое-то время постоял, окидывая взглядом пустой засыпанный снегом двор, а после поплелся к скамейке. Хотелось присесть, хотя бы просто прислониться к ее деревянной спинке, чтобы снизить нагрузку на гудящие ноги. Мне предстояла длинная ночь. Свистнув Калуму и подхватив на руки рыжего бандита, на лифте поднялся в квартиру Кира, насыпал всем корма в персональные миски и пошел отыскивать костюм Деда, в котором буду то ли радовать, то ли пугать детишек. **** Снегурочка ждала меня на Малой Бронной, как и говорил Кир, лихо отплясывая на морозе с авоськой мандаринов в руках. Видимо, подарок для детей, которых мы должны были навестить. А что, ель и мандарины обязательный атрибут Нового года и Рождества. Я без них не представляю праздника. А вот Она...Он, короче неважно, Снегурочка — умница, догадалась принести их с собой. Прихваченные холодом щеки из-под умело наложенного макияжа светились естественным румянцем, а большие серые глаза смотрели подозрительно пристально, словно стараясь просканировать изнутри. Легкая шубка из искусственного чебурашки голубого цвета, расшитая по подолу снежинками и абстрактными ледяными узорами, окаймленная белым искусственным мехом под песец, выгодно подчеркивала стройную фигурку парня. А меховая шапочка на голове, из-под которой свисали на плоскую мальчишескую грудь две белоснежных косы, делала образ внучки неотразимым. Я тонул в ее пристальном взгляде, видя в них нечто, знакомое, желанное и давно запрятанное в глубины собственного сердца. Нечто неприкасаемое, дотронуться до чего я бы не позволил никому. Дрожащие руки зудели от желания содрать с его головы шапку и припасть к этим манящим губам, а дыхание замерло колючим комом в горле. Просто наваждение какое-то… Снегурочка протянула руку и просипела: — Дэнис, — видимо это и была та самая Рапунцель, оставшаяся без косы, юбки и трусов, ставшая причиной падения Кира. Голос его никак не походил на голос моего Дёни, и я выдохнул, понимая, что все это время не мог толком вздохнуть. Выдохнул с легким разочарованием, а после взял себя в руки. Нам еще по адресам топать, а потому не время хандрить о былом. После хмыкнул, невольно улыбаясь в бороду, за которой мои эмоции угадать было сложно. Но внучка подозрительно прищурилась. — Что, в курсе предыстории? — Естественно, — протягивая в ответ руку, — А я Антон, — представился, почему-то назвав свое полное имя. Хотя даже во времена жизни с Дёней был категоричен — Тоха, без вариантов. — Лады, нам сюда, на третий, — кивнула Снегурочка на дом за своей спиной. — Мальчонка пяти лет, пойдем? Уже время… ~~~ Кириан встряхнул в руках большой стеклянный шар и с улыбкой смотрел на вращающиеся внутри снежинки, оседавшие легкими пушинками на плечи двух парней в костюмах Деда Мороза и его внучки- Снегурочки, и довольно потер руки — знакомство возобновилось без проколов. В момент, когда парни скрылись в подъезде, район, где они стояли, исчез, вдруг сменившись видом небольшой двухкомнатной квартирки с наряженной сосенкой в углу гостиной, вокруг которой скакал зайцем пятилетний пацан. Кириан улыбнулся и расправил крылья. Он будет внимательно наблюдать и направлять, чтобы на этот раз с его подопечными ничего не случилось. ~~~ В темном подъезде горела лишь одна лампочка на втором этаже, отбрасывая темные тени на лестничную клетку на третий. Дэнис сверился со списком, и найдя на двери нацарапанное, видимо, гвоздем число двадцать семь, нажал на звонок. — Нам сюда… — откашлялся, готовясь играть роль. Едва дверь открылась, я не стал ждать — у парня и без того голос сорван — произнес громко и басовито: — Кто приходит в зимний вечер зажигать на ёлке свечи? Бородой седой оброс. Кто же это? — входя в квартиру и глядя, как мальчонка радостно взвизгнул «Дед Мороз!» и понесся в комнату, источающую ароматы салатов и жаркого — видимо кухню, с криком: «Мама, мама! Они пришли!» Из-за узкой двери в коридоре выглянула молодая женщина, со следами усталости на лице, и протянула подарок, который я тут же опустил в дедов мешок. В кухне загремело, хозяйка кинулась туда, и через пару секунд показался наш мальчонка, тянувший за ножку трехногий табурет. Он поставил его перед нами со словами: — Садись, дедушка, ты устал, и внучку посади, — женщина хмыкнула и прикрыла рот рукой, скрывая безудержно рвущийся наружу смех. Я с удивлением глянул сначала на хлипкий стул, затем на мальчонку: — Да куда ж я ее посажу, милок? — удивился. — Тут на одного места едва хватит. — Какой ты непонятливый, Дед Мороз, на колени и сажай. Я, едва не свернувшись с табурета, глянул на Снегурочку. Такого поворота событий не ожидал ни я, ни Дэнис. И вряд ли осмелился предложить такое совершенно незнакомому парню. Но почему-то именно сейчас мне хотелось наплевать на условности и предложить ему свои колени. — Ну что, Внученька, пойдешь ко мне или побоишься? — Пожалуй, воздержусь… А что ты нам приготовил, Саша? — Стихи, — мальчишка приосанился и громко, выразительно продекламировал: Ёж и елка Уж близко праздник новогодний, А мы без елки, ну, так что ж… Возьмем и ежика нарядим, Он так на елочку похож. Рябины ягод нанизаем На нитки, шишек от сосны, Возьмем гуашь, раскрасим иглы, Чтоб иглы были не видны. Я, если честно, заслушался. Никогда не уставал восхищаться детской непосредственностью и особым, на уровне нереальности видением мира. Непоколебимой вере в чудо, которое случится именно в эту сказочную снежную ночь. Снегурочка моя, стоя рядом, прислонилась к плечу, я сквозь дедово одеяние ощущал тепло ее бедра, протянул руку и приобнял за талию, неосознанно поглаживая бок. А Саша все продолжал: Потом возьмем груздей с десяток, Лисичек, рыжиков, опят. И все на ежике развесим. Пусть, словно лампочки, горят. Красивый будет ежик — елка Стоять и радовать наш взгляд. Под ней, в подарочных обертках, Лежат презенты для ребят. Закончив, он умолк и наконец выдохнул, с чувством выполненной миссии. А после с интересом глянул на мой мешок: — А что у тебя в мешке? — его глазенки заинтересованно поблескивали. — Как что? — играл я свою роль. — Подарки для деток. Один из них твой, — я, кряхтя, как немощный старик, запустил руку в раздутый мешок и вытащил пакет со сладостями от матери и небольшую полицейскую машину от меня. Мальчонка радостно взвизгнул и унесся в комнату, прихватив подарки. — Сколько я должна вам за подарок? — женщина гордо поджала трясущуюся от слез готовых побежать по щекам губу. — Я не могу принять его просто так. — Нисколько, пробормотал я смущенно, это всего лишь машинка. А дети любят игрушки больше сладостей, — пробормотал я, завязывая мешок и стараясь не обращать внимание на восхищение Дэниса, сквозившее во всем его облике. — Знаете, я не нищая, просто в этом году так сложилось… — стала оправдываться она, но я прервал ее на полуслове. — Тогда просто положите нам по ложке салата. Нам не удалось поужинать, — я умоляюще глянул на Снегурочку, прося поддержки. — Да, — пробормотал он сипло, положив хрупкую холодную ладонь на мою — он так и не согрелся. Я чуть сжал его пальцы, согревая своими. И повел вслед за женщиной на кухню. Это было небольшое, сверкающее чистотой помещение с дешевой мебелью и небольшим столиком у окна. По обе стороны от него стояли стулья, а на подоконнике несколько вазочек с салатами.   — Вот, — она поставила перед нами по мелкой десертной тарелке, вилке, и кусочку хлеба. Затем сняла салаты и водрузила торжественно на стол. — Приятного аппетита! — улыбнулась и отвернулась к плите, чтобы не смущать нас. ~~~ Кириан вновь встряхнул шар, в котором хоровод снежинок вращался в белой круговерти, а посреди двора, расположившихся вокруг многоэтажек стояли двое: Дед Мороз и Снегурочка, дрожащими руками удерживая меж пальцев по почти истлевшей сигаретке. ~~~ — Как ты узнал? — Спросил Дэнис неопределенно, но я сразу понял, что речь пойдет об игрушке. — Я и не знал, но сделал то, что обычно бы сделал любой человек, идущий к ребенку в новогоднюю ночь. Вот вспомни себя. Ты наверняка писал Деду письма, просил машину или медведя, да мало ли что. Я по дороге сюда прикупил несколько разных игрушек, о которых сам мечтал в детстве. А дети ждут чуда, сказку. И мы с тобой в силах её им показать, чтобы вера в хорошее продержалась как можно дольше. Дэнис сдержанно кашлянул. Сверился со списком: — Теперь во второй подъезд. На седьмой этаж. Девочка Аня, три года, — Снегурочка придержала дверь, пропуская перед собой меня. ~~~ Кириан ещё раз встряхнул шар, и в снежной круговерти показалась квартира, где на ковре у самой елки сидела малышка в пышном розовом платье с блестящей диадемой в пушистых русых кучеряшках, а за ее спиной переругивались двое. Парень покочал головой: «И это в Новый Год!» ~~~ — Нам в шестьдесят вторую, — Дэнис нажал на звонок и сделал шаг назад, соприкоснувшись спиной с моей грудью. Я, в порыве оказать поддержку, подбодрить положил ему на талию руку в красной бархатной рукавице, скорее ощутив, чем услышав его легкий вздох, и невольно сам прикрыл глаза. Он ощущался в моем полуобъятьи так правильно, так гармонично, что сердце сжалось от тоски. Этот парень своей фигурой, формой лица за макияжем и длинными локонами волос, падавших на грудь напоминал моего Дёню, и я невольно задумался, сумели бы мы сохранить нашу дружбу, наши чувства тогда, два года назад, если бы я сумел удержать его или, бросив все, поехать за ним в Иваново? Ответа у меня не было. Да и не место было сейчас разводить сантименты. Со щелчком открылась дверь, на пороге стоял молодой мужчина с суровым выражением на лице. — Мы из фирмы «Детский праздник» вы заказывали Деда Мороза и Снегурочку для ребенка, — Дэнис протянул мужчине наряд-задание и паспорт удостоверяющий личность. Я сделал то же самое. Мужчина ухмыльнулся, посмотрев на мою внучку с улыбкой: — Что с голосом? Вы больны? — подозрительно прищурился. — Нет, что вы, просто сорвал во время детского спектакля, когда декоратор пытался оторвать мне косу Рапунцель. — Аа-а, наслышан. И даже ролик на Ютубе уже есть, — хмыкнул он, наконец пропуская нас в квартиру. С малышкой Аней мы были недолго. Поводили вокруг елки хоровод под ее радостный визг. Спели песню про елочку. И собрались уж было покинуть квартиру, как хозяин появился с двумя парами бокалов и бутылкой дорогущего шампанского под осуждающий взгляд жены. Ее он просто проигнорировал и, наполнив бокалы, протянул нам два нам и один супруге. — Давайте проводим Старый год! — Нежелательно бы, у нас еще заказы, — Дэнис кинул взгляд на меня, прося поддержки. Я был с ним согласен. Не дело являться к детям в нетрезвом виде. Но и обижать хозяина квартиры не хотелось. — Разве что по глотку, — я, извиняясь, посмотрел на Дэниса, видя как разочарованно опустились его плечи и не совсем понимая, что его так обеспокоило. Мы под звон бокалов сделали по глотку и ретировались в подъезд. Теперь уже извиняясь перед хозяевами, слушая за закрытой дверью их громкий спор. ~~~ Кириан потер удовлетворенно руки. «Да!» Он сделал ставку именно на непереносимость Дёнькой алкоголя. А исходя из того, что тот выпил не более полу бокала, парень отключится не скоро. Как раз успеют по последнему адресу. Он вновь встряхнул стеклянный шар, и квартира Анечки сменилась видом на подъезд соседнего дома, к которому уже подходили его подопечные. ~~~ Последний заказ мало чем отличался от первого, мы выслушали пару песен, стихи и поводили хоровод в многодетной семье, где я раздал все игрушки, что приготовил с порядочным запасом на всякий случай. Дэнис у меня побледнел, и эту нездоровую бледность было видно даже сквозь макияж. — Снегурочке плохо? — меня дергала за рукав девчушка обнимавшая подаренного мной пупса, размером с ладонь. — Ей жарко и она тает, — сказал я, под руку ведя Дэниса к двери. — Тогда ее надо посадить в холодильник, — девчушка сделала знающее лицо и хмуро глянула на меня. — Я ее сейчас на улицу выведу, ей полегче станет, — на моей памяти только мой Дёня обладал вот такой же непереносимостью алкоголя. И было странно, что я столкнулся с этим снова. — Вызови такси, — Снегурочка едва ворочала языком, судорожно цепляясь за мою руку. Пока мы спустились на улицу, Снегурочку вконец развезло. Адреса Дэниса я не знал, да и оставить парня в таком состоянии одного, не посмел бы никогда. Такси приехало быстро, но заломило тройной праздничный тариф. Через полчаса мы уже входили в мою квартиру. Точнее входил я, втаскивая на руках Снегурочку. Он пел песни, лез обниматься, мешая мне его раздевать. С трудом усадив его на диван, стянул парик и поплыл, не веря в то, что вижу. Это был сон, в котором я видел Дёню. Галлюцинация. Допился до белочки! Я уткнулся парню в колени лицом. Казалось, схожу с ума, сидящий передо мной сероглазый парень — это Дёня. Мой Дёня! Как такое могло быть, что мы находились в одном городе и ничего друг о друге не знали? Стащил с себя парик и бороду Мороза. — Тоха… Я думал ты женился давно и кучу детишек наплодил, — бормотал он, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. — Дёня, Дёнечка, нет у меня никого, очень давно нет, как ты уехал. Я и смотреть ни на кого не мог. Бля, что я несу, тебе ведь в себя прийти надо. Покачиваясь как пьяный, я с трудом поднялся на дрожащие ноги и потянул его за собой в ванную, придерживал голову, пока он опорожнял желудок, потом мыл и обнимал лежа в постели, кутал в одеяло, помня его нелюбовь к холоду. Согревал своим телом, и охранял сон, боясь выпустить из виду — вдруг исчезнет. Поговорить о нас можно будет и после, когда проснется Дёня. Проснулся часов в одиннадцать, и не смог отвести глаз от растрепанного, но такого милого Дёни. Он тоже не спал, но лежал, не шевелясь, видимо боялся разбудить меня. Молча, ни слова не говоря , склонился к нему, бросил взгляд на его губы, давая возможность подумать, остановить меня. Но он потянулся ко мне, припадая к губам как к источнику. В голове поплыло, я вдавился в него своим тело. Одна рука оказалась на моём затылке, другая поглаживала обнаженную поясницу. Не отрывая губ, он потащил меня за на себя. Я приподнялся над ним, оперевшись на руку, разглядывая. - Ты уверен? - хрипло спросил. Дёня кивнул и, запустив пальцы в мои волосы, снова притянул к себе. Потерялся в поцелуях. Я не запомнил, когда разделся и раздел парня. Его руки и губы на моём теле двигались так правильно. Идеально. Он не стеснялся ласкать, исследовать, проверять мою реакцию. В его руках я совсем забылся, отвечая на прикосновения, прогибаясь под ладонью, желая больше. Ближе. В полумраке комнаты едва различался силуэт двух переплетенных тел на кровати. Горячий шепот, тихие стоны, влажные поцелуи. Все это заглушал размеренный скрип старой кровати. Плевать, слышно ли нас за стенкой. Для обоих это было неважно. Остановиться немыслимо. Душно. Жарко. Дышать все тяжелее. Движения все резче, толчки сильнее, скрип непрерывный. Кажется, что старая мебель не выдержит. Тонкие пальцы Дёни на изголовье стискивают перекладину. Терпеть нет сил, но и удержаться на этой грани хочется немыслимо. Короткий стон, почти всхлип. Непрерывный скрип резко обрывается, и тут же раздается ещё несколько тягучих раз. В неожиданной тишине остаётся тяжёлое дыхание. ~~~ Кириан вновь взболтал содержимое шара и отставил его в сторону. Теперь он был уверен, что сделал все правильно. Парни разберутся дальше и без его помощи. Нет смысла теперь подталкивать, нет нужды присматривать за ними — Антоха, парень умный, второй шанс не прос… не спустит на тормозах. А его время заканчивалось. Он вновь натянул на себя любимые кожаные штаны, подхватил куртку и вышел в коридор. — Ну что, Калум, Пират, домой? Пес доверчиво глядел на хозяина. Он пойдет за ним, куда угодно. Пират же лишь махнул хвостом и запрыгнул ему на плечо. Кириан взмахнул рукой, и животные исчезли, а на запястье парня появилось две подвески: серебряная с изображением пса и золотая с выгравированным котом пиратского вида. Выйдя на лестничную клетку, парень осторожно прикрыл дверь и прислушался к звукам из квартиры напротив. Улыбнулся, когда понял, что в одной оторванной от мира комнате двое парней дарили друг другу свою любовь. Он спустился на улицу и закурил. Морозный воздух бодрил. А снежинки мягко щекотали раскрытые за спиной крылья. ~~~ Такой странной новогодней ночи у меня еще не было. Я проснувшись не мог отвести взгляд от моего Дёньки. Мы по классике жанра упились, сходили в баню, то есть душ, и даже выспаться и трахнуться успели. Я налил себе кофе и подошел к окну, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Через пять минут наступит новый год. Что он принесет нам с Дёнькой? Я не стал бы загадывать вперед, но и одно я знаю точно. Своего счастья я больше не упущу. Теплые руки накрыли мои плечи, а пухлые губы ткнулись в спину аккурат между лопаток. Не оборачиваясь, я поставил чашку на подоконник и, заведя руку за спину, вытянул Дёньку к себе. Мягко обнял и поцеловал в висок. — Что будем делать? До нового года пять минут, а у нас даже шампанского нет, — водил я губами по Дёнькиной шее под поздравление президента. — Тох, какая разница. Главное — вместе, — его худенький торс прижимался ко мне, словно пытался впаяться, пробраться под кожу. За окном рвались в небо залпы салюта (5), расцвечивая черный бархат неба цветными вспышками. Гремела и выла сигнализация от припаркованных во дворе машин. В это время взревел под окнами мотор и мы машинально бросили взгляд на заснеженный двор, и хором просипели: — Кир?! Посреди двора, сидя на своем Диабло, давил на гашетку черный ангел. Рыжие локоны развевались на ветру, а за спиной раскрылись огромные черные крылья. Парень отсалютовал нам рукой и, поставив байк на дыбы, рванул с места, через пару мгновений растворяясь в снежной круговерти. — Ты ведь не исчезнешь, как он, правда? — шептал я, прикоснувшись лбом ко лбу Дёни. — Останься, слышишь, останься со мной. — До утра? — он улыбается, время от времени целуя меня в шею. — Нет, останься совсем.