Навязчивое желание

— По местам! — крик режиссера оглушает. Еще пара дней, последняя серия сезона и все, полноценный отдых, жди нас! Все порядком подустали, если можно так выразиться. Гримеры под ногами путаются, каждый миг готовясь спрятать под слоем пудры ненароком вылезший на лбу блеск. Или же нанести очередной слой лака на волосы, которые и так уже можно согнуть под любым углом и они останутся в таком состоянии, если не отвалятся к черту. Оператор настраивает камеру, наводя ее в нужную точку и сигналя световикам, чтобы те поправили лампы для того самого — идеального кадра. Декораторы завершают свою работу и отступают за линию, позволяя актерам занять свои места. Сцена с распознаванием настоящего Дика Романа. Так забавно наблюдать, как Стюарт в деловом костюме старается выдавить из себя нахальную гримасу, чтобы в идеальности сыграть злодея Дика и парочку его «копий», которые шныряют по офису, путая братьев Винчестеров. Вообще Стюарт один из самых добрых и светлых людей на площадке, а вот его персонаж тот еще козлина, да. Иногда это просто не укладывается в голове. Вот вроде перед тобой стоит мужчина, который вот-вот да и улыбнется самой доброй улыбкой, по-приятельски хлопнет по плечу и расскажет о какой-нибудь интересной новости. Но в итоге он блестяще играет на камеру, показывая всеми жестами всю злобу и желчь мира, готовую выплеснуться на тебя в любой момент. И это лишь малый образец того, что может удивить на съемочной площадке. — Эклс, Коллинз, по местам! — свистящий звук мегафона затихает, тихие переговоры персонала сходят на нет, слышно лишь легкое поскрипывание шестеренок камеры, спускающейся в нужное положение. Дженсен в позиции, за его спиной Миша, который уже готов вновь сыграть ангела с поехавшей крышей. Их задача проста — сыграть сцену на пятнадцать секунд, если ее не урежут еще, и пойти смывать весь этот чертов грим. Вот только простая задача может казаться таковой лишь на первый взгляд. Сцену, длиной в пятнадцать секунд, можно снимать и не один день, пока она не станет идеальной. Любое лишнее движение может привести к тому, что кадр будет безбожно загажен и придется начинать всю работу с самого начала. И этого сейчас не хотелось никому. Как никак, последняя серия сезона. Они немного выбились из графика, поэтому съемки затягиваются до поздней ночи, чтобы уложиться в поставленные сроки. И сегодня, не только актеры, но и весь съемочный персонал, уже изрядно устали, чтобы проводить лишний час на площадке. Неоднократно у всех, без исключений, мелькала мысль о теплом душе, вкусном ужине, или просто полуночном перекусе, и мягкой, теплой кровати, которая захватит в свои цепкие лапы и не отпустит до самого утра. Поэтому сейчас всем нужно выложиться по полной, чтобы быстро отснять последнюю на сегодня сцену и пойти в свои трейлеры. — Мотор! — и тишина моментально окутывает все пространство. Щелкает хлопушка и запись пошла. Дженсен выглядывает из-за угла, видя за большим офисным столом Стюарта, складывающего папки в портфель. Он юрко исчезает обратно, уступая место Мише, чтобы тот, глазами Кастиэля, смог отыграть потрясающего детектива, который распознает подделку среди всех Диков Романов. Простая сцена с простыми действиями. Маленький шаг в сторону и вот уже установлен зрительный контакт, который так четко прописан в сценарии. Сейчас Миша легко мотнет головой, показывая, что этот Дик — всего лишь копия, Дженсен развернется, чтобы уйти, и на этом сцена закончена. — СТОП! — крик режиссера режет по ушам, словно ультразвук. — Эклс, зрительный контакт глаза в глаза с Мишей! Давайте, еще раз! Дженсен нервно сглотнул, не понимая, как так он смог потерять обладание над собой. И он даже не понял причину остановки съемки, пока они не возобновили процесс. Устремив свой взгляд на клон Дика Романа, Миша даже не успел повернуться обратно лицом к Дженсену, как по помещению вновь прокатился крик режиссера и съемки вновь встали. Мужчина резко повернулся, глядя в затянутые легкой дымкой зеленые глаза, которые вмиг прояснились. Эклс поднимает руки в примирительном жесте и твердым шагом направляет к режиссеру, а после пары гневных фраз со стороны главного, быстро смывается в уборную, и, лишь защелкнув замок, быстро и резко отвешивает себе пощечину. — Дженсен, ты устал. Устал, устал, устал. — мужчина смотрит на свое отражение в зеркале и быстро отворачивает к нему спиной, скрещивая руки на груди. Защитный жест. От чего он себя защищает? Наверно от того, что просто не может сосредоточиться на сцене и отыграть ее как следует, чтобы закончить на сегодня? Все так до банального просто, но две оплошности подряд. И причину он понял только на второй раз. В момент того, как Миша поворачивается к нему лицом, Дженсен резко дергается, поднимая свой взгляд вверх, в глаза своему напарнику. И это ошибка. Он должен смотреть только ему в глаза. В глаза изначально. Не ниже, не выше. А куда он смотрит? — Твою мать! — мужчина вздыхает, заходясь нервным тихим смехом. Он смотрит на то, что безвозвратно приковало его взгляд. Столь сексуально, что магнитом фиксирует внимание. Смуглая бархатная кожа, обрамленная белым воротником больничной рубашки. Шея, без единого пореза от бритвы. Легкие, едва уловимые взгляду, вибрации мышц от напряжения. Интересно, каково это все на вкус? — Эклс, ты там живой? На площадку! — крик вывел мужчину из оцепенения. — Бред, Дженсен, просто бред! — Эклса как-будто пробил ток. Он залип на шее Миши дважды, но понял это только сейчас. Неосознанно он нарушал прописанный по сценарию зрительный контакт, который так важен в этой сцене, что приводило уставшего режиссера, да и всех остальных участников съемки, в бешенство. Что сложного отыграть этот участок? Ничего! Собрав все мысли в кучу, Дженсен вернулся на площадку. — По местам! — сигнал о начале работы. Моментально гримерами было поправлено то, что выбилось из нужных мест в ненужные и съемки пошли своим чередом. Миша отворачивается чтобы глазами Кастиэля посмотреть на Дика Романа. И Дженсен терпит, старается не смотреть как натягивается ровная кожа, ждет, когда Миша повернется к нему, едва заметно для камеры мотнет головой, и они двинутся дальше по сценарию. И все так и идет. Миша поворачивается, смотрит в глаза Дженсена и отшатывается назад, натыкаясь спиной на стену, норовя проломить столь хлипкую конструкцию. Зеленые, подернутые легкой дымкой глаза, которые так пристально смотрят на него, выбивают землю из-под ног. Миша успевает схватиться за протянутую ему руку и быстро восстанавливает равновесие, вновь заглядывая в глаза напротив. Но они кристально чисты и с легкой тревогой смотрят в ответ. — СТОООП! Коллинз, ну ты то чего?! Парни, это простая сцена! — режиссер почти кидает в них планшет со сценарием. — Минутная готовность! И, если этот дубль не станет последним для этой сцены, то, гарантирую, он станет последним для вас, ребята! Дженсен и Миша молчат, не говорят ни слова. Их окружают дотошные до каждой складки гримеры, поправляя то, что в принципе не успело измениться за эти жалкие две минуты неудачного дубля. Операторы поворачивают камеры, подстраивая свет и съемка продолжается. Все по новой, все по кругу. Миша выглядывает из-за угла, окидывая Романа взглядом и исчезает обратно. Поворачивается к Дженсену и мотает головой на его вопросительный взмах бровями. Эклс переминается с ноги на ногу и кивает головой в сторону, указывая на их дальнейший путь. — Стоп! Снято! Вот, могли бы сразу отснять этот фрагмент, а не тянуть его как кота за причинное место. — режиссер улыбается, делая пометки в сценарии. — На сегодня все. Остальное отснимем завтра. Свет тухнет, камеры снимают со штативов и люди постепенно расползаются с площадки. — Дженсен. — Миша встает на пути мужчины, но тот останавливает его, выставляя руку вперед. — Миша, увидимся позже, мне срочно надо позвонить. — Эклс слишком серьезен, и Миша отступает, пропуская друга вперед. Он видит, как быстро удаляется Дженсен и едва различимо слышит, как он ругается, обращаясь к кому-то по телефону. — Может у него какие-то проблемы? — Коллинз разворачивается в сторону гримерки, решительно намереваясь заглянуть к Дженсену через час.

***

Вот она, извечная обстановка любых съемок. Площадка, огороженная всеми заборами и цепями, и вагончики трейлеров, которые стоят чуть поодаль, но все так же вне досягаемости для зевак и прохожих. Основная проблема съемок в черте города — это люди. Стоит им узнать, что неподалеку проходят съемки и все, собаками не прогонишь. А переезжать — так еще заморочка, слишком много перевозить приходится. Поэтому основными локациями служат небольшие города или вообще необжитые местности, где из зевак: пара тройка ворон и случайный заблудший турист. Да и в пустырях есть своя красота. Трейлеры находятся недалеко друг от друга, последние дни съемок подразумевают буквально круглосуточное существование на площадке. Свежий воздух и, если они и правда бывают за чертой большого города, то каждую ясную ночь можно наблюдать за необычайно красивым звездным небом. Миша, как и собирался, через пару часов передышки, пришел к трейлеру Дженсена. Свет не горел, дверь заперта. Никого. И это очень странно. Обычно Эклс не пропадал никуда со съемок в последние дни. Да и куда, до крупного города полчаса ехать, а его машина стояла на своем месте пару секунд назад. Достав телефон, Миша набрал номер Дженсена, и чуть не подавился воздухом от испуга, услышав в ночной тишине звонок в двух метрах от себя. Он быстро сбросил вызов, заглядывая за угол трейлера. На ступеньках запасного входа сидел Эклс, держа в одной руке телефон, недоуменно рассматривая его, а во второй стакан. — Я потерял тебя. — вынырнул Миша из-за угла, становясь рядом с другом. — И вот он я, ликуй! — улыбнулся Дженсен, становясь рядом. — Зачем искал? — Просто хотел выяснить, что с тобой происходило сегодня на площадке. Что-то случилось? — А что со мной происходило? Все нормально. — беззаботно улыбнувшись, Дженсен поставил стакан на ступеньки. — Ты что, пьешь? — Во-первых, это яблочный сок, дурень. Почему стакан для виски? Потому что форма удобная. Во-вторых, повторяю, у меня все нормально. Еще вопросы? — Просто ты… Я не знаю, ты вел себя странно, немного. Что не так? Расскажи мне. — Миша подошел почти вплотную, заглядывая в зеленые глаза. В вечерней темноте они казались почти черными, большими и безумно глубокими. — Ты же знаешь, что я всегда готов помочь. И Эклс знает. Знает, что Миша — самое большое чудо из всей их съемочной группы. Самый лучезарный человек, который буквально светится изнутри всеми теплыми и светлыми чувствами. Он никогда не останется равнодушным, даже если человек, которого он видит впервые, поранится о краешек бумаги. Нет, он точно мог бы стать ангелом для этого мира, но вот он, простой человек, самый светлый из всех, стоит тут и пытается выведать информацию, ответ на вопрос, от которого Дженсен мог бы сойти с ума. — Черт, какой же ты настырный. — мужчина внимательно смотрит, как Миша слегка наклонил голову, из-за чего шея, которая манила его весь съемочный день, чуть больше показалась из-под ворота синего свитера. — Окей. Раз ты настаиваешь, то я тебе покажу. — Что покажешь? — Миша даже не успел осознать как его почти впечатали в холодную гладкую стену трейлера. Без боли и грубой силы, просто прижали всем телом, не давая шанса пошевелиться. — То, из-за чего я сегодня не мог сосредоточиться на съемке. То, что буквально завораживало мой взгляд. То, к чему я так хочу прикоснуться, попробовать на вкус. Дженсен аккуратно отодвигает воротник свитера, впиваясь губами в теплую бархатную кожу, которая моментально покрывается мурашками. Он не собирается оставлять следов, нельзя. Он просто хочет попробовать, коснуться губами, ощутить вкус, почувствовать трепет дыхания, осторожно двигаясь, касаясь каждого миллиметра. Секунда, и Дженсен чувствует теплую руку на своей голове и ждет, когда же она резким движение оторвет его от шеи своего хозяина. Он готов увидеть раздражение в голубых глазах, возможно ругательство или даже удар. Но нет, ничего этого нет и он чувствует обратное. Как Миша зарывается пальцами в его волосах, наклоняя голову вбок, открывая больше доступа к тому, чего так долго желал Дженсен. Желал и получил. И Эклс больше не собирается медлить. Он меняет направление, выцеловывая миллиметр за миллиметром, слегка прикусывает кадык и двигается дальше, оставляя влажный след на бархатной коже. Замирает на секунду и, поцеловав, наверно последний участок кожи, который остался без внимания, глубоко вдыхает, прежде чем отстраниться. Он не боится увидеть осуждение, не боится увидеть непонимание. Разве что слегка переживает увидеть в голубых глазах разочарование, которое приведет к тому, что в их общении, отношении друг с другом не будет больше свободы, не будет ничего того, что стало таким привычным за эти годы, не станет их дружбы. Будет только работа. Но взглянув, он видит лишь темные, подернутые дымкой глаза, такие же, как и у него самого. Дженсен замирает, плененный синевой и лишь мгновение спустя ощущает теплые губы, с осторожностью накрывшие его собственные, руки, которые увлекают его дальше, заставляя забыться в ощущениях. Он потерялся и мгновенно нашелся в этих чувствах, сильнее вжимая Мишу в стену трейлера, блуждая руками по его спине. Они потеряли контроль и не собираются его искать, растворяясь друг в друге с каждой секундой все больше. Их не смущает недалекое ворчание кого-то из съемочной группы, свет из расположенного по соседству трейлера, вообще ничего. Они не слышат ничего, кроме рвущегося на двоих дыхания и пульсирующую в висках кровь. Это безумие, сладкое, нежное и страстное, которое неожиданно получило выход наружу, захватив двух мужчин в единый ритм. Их руки замерли, удерживая друг друга, как-будто они сейчас исчезнут, оставив грубую недосказанность и холод. Губы потерялись в беспорядочном поцелуе, который с каждым рваным вдохом отпечатывался глубоко в сердце. И если бы время могло остановиться, то они бы сошли с ума от столь близкого контакта. И были бы этому рады. Безумие на двоих, вызванное одним из самых светлых чувств, которое они испытывали вместе. Дженсен первый сдался, выскальзывая из сладкого плена, но не решаясь отступить назад, удерживая то ли Мишу, то ли себя от возможного падения. Он вновь коротко поцеловал столь сладкие губы, прежде чем посмотреть в большие туманные голубые глаза, которые безмолвно кричали о разрывающих душу эмоциях. И Миша видел то же самое: большие зеленые глаза, подернутые томной дымкой, в которых хотелось утонуть, провалиться на самое дно и там и остаться. В ночной мгле, освещаемой лишь яркой россыпью звезд и большим диском луны, все происходящее казалось гораздо таинственнее и прекраснее. Все могло бы оказаться больным воображением, если бы не было столь реальным. — Я еще никогда так не целовался. — с легкой усмешкой заявил Дженсен, легко касаясь пальцами щеки Миши и отмечая, как тот льнет к ним в ответ. — И никогда больше не будешь, если перестанешь контролировать свои действия и взгляды на площадке. — Ты мне угрожаешь? — Дженсен наклонился ближе, заглядывая в глаза и ловя едва сбившееся дыхание Миши. — Нет, просто предупреждаю, что воплощение всех твоих фантазий может быть исполнено лишь при условии, что съемки будут идти своим чередом. Чем быстрее заканчивается съемочный процесс, тем меньше все устают, и тем больше времени на более интересные занятия. В ответ на это последовала мягкая улыбка, которая моментально растворилась в новом поцелуе.