Очень важный вопрос

С самого первого дня пребывания в зачарованном замке чудовища Белл мучил очень странный, но, как ей казалось, весьма важный вопрос: если все обитатели замка стали предметами обстановки вроде чайников да живых часов, то куда, собственно, подевались всамделишные вещи? Садовые вилы и плотницкий топорик бы ей не помешали. Как говорится, на Гастона надейся, а сам не оплошай. В том, что она не останется в лапах устрашающего хозяина замка надолго Белл ни капельки не сомневалась, даже по ночам, не в силах хоть немного расслабиться, то и дело вскакивая от сумбурных ночных кошмаров, вызванных невнятной и в чем-то угрожающей возней мебели прямо за дверью, и чувствуя, что надежда сбежать из этого зверинца непростительно мала. Планы побега – разнообразные и порой безумные – калейдоскопом крутились у нее в голове дни напролет. Со стороны это выглядело обыкновенной рассеянностью, но на деле было тщательно спланированным и выверенным до малейших деталей мероприятием по усыплению бдительности. - Ты само очарование, - ворковало чудовище, с каждым днем придвигаясь к ней чуточку ближе. Белл улыбалась и стыдливо шарахалась, совсем немножко, чтобы не обидеть, а только раззадорить, как следует подогреть или, как любил поговаривать папа, «закипятить» интерес к себе. Пока Белл интересна – она жива и здорова. - Прекрасная, скромная Белл! – восхищенно вздыхали слуги. А она тем временем украдкой рассматривала уродливые, длиннющие когти зверя и не раз ловила себя на крамольной, неправильной мыслишке, что сама хотела бы такие. Уж она бы нашла им достойное применение! И уж точно не позволила бы кому попало держать себя почти в плену, под замком, в замке, потерянном среди непроглядного, темного-претемного леса… Очень скоро Белл поняла, что мнимой добротой только больше привязывает чудовище к себе, но никак не мотивирует его на то, чтобы тот отпустил ее на вольные хлеба, нет, наоборот. Еще немного – и этот громадный, косматый, пышущий здоровьем монстр предложит ей руку и сердце! Хотя в данном случае более уместной будет формулировка «лапу и замок». Ни то, ни другое ее совсем не прельщало, поэтому уже через пару-тройку недель заточения Белл поняла, что пора приступать к активным действиям. Нельзя сказать, что живя в деревне, под теплым крылом заботливого, любящего и нежного отца, Белл была такой уж фанаткой самодура Гастона. Тот казался ей отъявленным балагуром, пустым и самовлюбленным, полным нахальства и напыщенного дурачества. Нет, он ей совсем, ни капельки не нравился. По правде говоря, однажды она даже окинула его в грязь – в самом прямом смысле слова – на глазах всего честного народа, собравшегося на их внезапную свадьбу. Белл не жалела об этом тогда, не жалела и сейчас, но чего только не сделаешь, чтобы обрести такую долгожданную свободу… К началу четвертой недели заточения вся комната Белл была увешана самодельными, немного неумелыми, но зато старательно, до мельчайших деталей вырисованными, портретами Гастона. - Он спасет меня, как пить дать спасет! – выпалила она за одним из тихих, почти что семейных ужинов во все еще шикарно обставленной, но уже заметно обветшалой столовой хозяина замка. На первую реплику чудовище, казалось, совершенно не прореагировало, лишь продолжало молча и упрямо лакать из миски молоко. - Он такой чудесный, мой Гастон. Настоящий мужчина. Косматая морда на мгновение замерла, вперив в Белл сверкающий, полный жгучего недовольства взгляд. Два желтых, с красивым золотистым отливом, почти что кошачьих глаза буравили ее с полминуты, пока чудовище наконец не остыло и не вернулось к былому занятию. Честно слово, Белл едва удержалась от того, чтобы не почесать зверю за ушком, нежно приговаривая: «Ну, что, кто тут у нас хорошая киса? Ты хорошая киса? Хорошее, хорошее чудовище…» Сглотнув, она с шумом бросила тарелку на пол, разбив ее в дребезги, и, проклиная себя на чем свет стоит, выбежала из комнаты. Несколько дней она искусно корчила из себя оскорбленную невинность, совсем не появляясь в общих комнатах, даже на трапезах, перебиваясь сушками и пирожками, которые с завидной регулярностью привозила заботливая миссис Поттс. Невольно, отчетливо понимая, что совершает большую-пребольшую, просто огромную ошибку, Белл начала понимать, что прикипела сердцем к обитателям замка, пусть не к самому чудовищу, которое до сих пор казалось ей весьма странным, но теперь скорее плаксивым, чем страшным, но к его замечательным, таким заботливым и, что уж там, услужливым слугам. К хорошему привыкаешь быстро, и она привыкла к комфортной жизни в замке. Только вот отказаться от своих намерений уже не могла. Как она, Белл, может бросить все на полпути? Именно поэтому, когда чудовище заявилось к ней в комнату, что есть сил барабаня лапами в дверь, она спокойно его впустила, но, вместо того чтобы падать в ножки и благодарить за всю ту доброту и хорошее отношение, что он ей обеспечил, Белл лишь насупилась, уселась на широченную кровать и приказала крохотному волшебному зеркальцу показать ей Гастона. - Красив и свеж, как и всегда, - ласково пробормотала она, скользя пальчиками по изображению охотника. Чудовище стерпело мгновение-другое, а затем, окончательно утратив контроль над собой, выбило у нее из рук зеркало, разбив его и, содрогаясь рыданиями, забралось под кровать. Поначалу Белл ликовала - кажется, теперь ее наконец отпустят! – но уже через несколько часов глухих рыданий поняла, что радоваться особенно нечему, да и уходить ей уже совсем-совсем не хочется… - Эй, выходи-ка, - наклонившись, она попыталась разглядеть чудовище, но кроме тоненьких ленточек паутины и уродливых комочков пыли ничего так и не заметила. – Давай поговорим. - Поговорили уже! – недовольно, плаксиво и очень по-детски прошелестело чудовище. Белл не привыкла сдаваться. Какое-то там капризное чудовище ей не указ. Улегшись прямо на пол она, немного пошарив наугад, ухватила зверя за мягкую лапу и что есть сил потянула на себя. Тот, недовольно взвизгнул, но в конце концов вылез. - Больно же! – заорал он, прижимая лапу к губам. – Ты мне еще чуть не оторвала! Белл улыбнулась и придвинулась к чудовищу чуть поближе, впервые – сама. - Ты чего это? - Посидеть рядом хочу. А что – нельзя? Он тихонько заурчал, чем снова напомнил ей домашнего, разомлевшего кота. - Можно… Они сидели молча, глядя на догорающее солнце за окном. Скоро станет совсем-совсем темно. А в темноте главное – не оставаться одному, правда? - Слушай, тебе, я хочу сказать такой как тебе, правда нравится этот, ну как его, Гастон? - Терпеть его не могу. Огромные кошачьи глазища удивленно распахнулись. - Правда? - Правда-правда. Косматая морда расплылась в широченной, почти что добродушной улыбке. - Слушай, а можно вопрос? Очень важный, который не дает мне покоя с самого моего появления здесь? - Да, конечно. - А куда настоящая обстановка замка подевалась-то? Зверь тихонько хохотнул. - Мы сгрузили все в одну комнату, чтобы места побольше стало. Если хочешь, я покажу? - Если там найдется пара книг, то я, пожалуй, взгляну. - Там найдется сотня книг. Миллион книг! Целые миллиарды нечитанных книг! Глаза Белл загорелись радостным огоньком. Может, ей и в замке заживается неплохо?