На грани сна и реальности

И вот они все снова в Зачарованном лесу. Снова проклятые чёрные стены этого чёртового замка, которые, в какой бы цвет их не перекрасили, будут давить невероятным грузом. Могут пройти ещё десятки, а то и сотни лет. Однажды все забудут, что происходило здесь, возможно, забудется и история королевства тех времён, их вражды, либо же, как это бывает всегда, будет безбожно переврана. Вот только она будет помнить вечность. Этот проклятый замок стал живым олицетворением её поломанной, искалеченной жизни, искалеченной, нет, не судьбой, людьми. Первые несколько месяцев Королеве удавалось забываться в борьбе с собственной ненавистью, непонятно откуда взявшейся сестрицей, но теперь всё закончилось, и её мир вновь опустел. На самом деле, Миллс даже было плевать, являлась ли Зелина её сестрой или нет. Было плевать на все эти жалкие душонки людей, что с наивностью думали, что это именно их королева так яростно защищает. Для Реджины смысл был в самой борьбе, ведь это означало новую цель жизни, это приносило забытье, словно обезболивающие, что перекрывает боль, не давая сойти с ума от болевого шока. Но как у любого лекарства есть свойство заканчивать своё действие, так и в этот раз всё закончилось. Зелина исчезла, и появились другие враги, те, кого она боялась больше всего на свете — её страхи и воспоминания. Реджина Миллс в обоих мирах была трудоголиком, даже до проклятия, в отличие от многих других правителей, что пировали неделями напролёт, королева постоянно проводила время за государственными делами, именно таким образом создавая сильное государство, а не вырывая сердца всем правителям соседних королевств, как привыкли считать в народе, однако найдётся ли в истории хоть один случай, когда правитель, стремившийся к силе, был оценён по достоинству. Ещё во времена правления Леопольда, когда только начала подрастать Белоснежка, Реджине пришлось взять дела в свои руки, несмотря на то, что в тот момент вовсе этого не хотелось. Король беспрестанно разъезжал по балам, охотам и дружеским визитам, а взваливать государство на плечи маленькой девочки было просто бесчеловечно. Именно тогда Реджина Миллс стала королевой, нет, не когда вышла замуж за короля, и не в тот день, когда старик умер. Причина такой погружённости в дела была лишь одна: это оставляло меньше времени для самокопания, для встречи с её личными демонами, что следовали по пятам, не отставая ни на шаг, с каждым днём становясь всё сильнее. И лишь по ночам было не спрятаться. Когда всё стихало, а окружающие погружались в блаженный сон, откладывая всё до завтра, и даже природа успокаивалась, и вот тогда было уже не спрятаться. Всё погружалось в вечный кошмар, не давая вздохнуть. Весь ужас прошлого вновь словно происходил наяву, все сожаления и боль, которые скрывались в глубине души, выползали наружу, прогрызаясь через кости и с каждой ночью лишь сильней калеча женскую душу… Миллс не могла спать, не могла контролировать стекающее без конца по бледному лицу слёзы, не слышала слетающих с собственных губ всхлипов и криков, что разносились в пустоши огромных покоев, и лишь защитное заклинание не давало им быть услышанными по всем коридорам чёрного замка. Накладывая проклятие, Реджина искренне надеялась, что всё прекратится в этом заколдованном городе. Именно это лишний раз подтолкнуло к решающим действиям, ведь к тому времени боль и ужасы, с каждым разом всё усиливаемые её собственной магией, что отказывалась подчинятся в моменты эмоциональной нестабильности, становились невыносимыми, сводя с ума. Желание избавиться от её личного проклятия было даже в разы сильнее, чем жажда мести Снежке, которая отчасти уже была прощена за свою глупость, даже все все поисковые операции были лишь для того, чтобы поддерживать имидж и держать людей в подчинении, ведь если бы действительно хотела, давно бы нашла. Вот только её сокровенное желание, о котором не знала ни одна живая или мёртвая душа на свете, не сбылось. Проснувшись в Сторибруке, мадам мэр с ужасом осознала, что её бремя всё ещё здесь, даже ни капли не ослабевая ужасы ночи волочились за ней, словно сковывая цепями. В прошлом мире последствия страха и бессонных ночей скрывала магия, здесь же проклятье благо было запрограммировано на то, чтобы поддерживать в идеале её внешность, несмотря на душевное состояние, что день ото дня становилось лишь ужаснее, хотя, казалось, ужаснее уже некуда. Лишь один человек смог для неё всё изменить. Её сын. С появлением малыша Генри в её жизни легко нашлось применение бессонным ночам, ведь мальчонка постоянно требовал внимания. А потом в бессилии вырубаясь у его кроватки, Реджина осознала, что впервые за несколько десятилетий спала спокойно, как в далёком беззаботном детстве. Генри стал её спасением, она засыпала у его кровати, сколько бы лет ему не было, и хоть сыну это давно уже было не нужно, всё продолжалось, ведь это было необходимо Реджине, он словно был её личным защитником, оберегающим от страшных снов, что казались реальностью. Она никогда не рассказывала мальчику об этом, вставала намного раньше, приходила в комнату уже около полуночи, хотя, возможно, сын мог проснуться ночью и узнать обо всём. Вот только теперь, когда они разделены мирами, расстоянием и воспоминаниями, пришлось снова привыкать к кошмарам, что стали лишь сильнее, полностью пожирая отвыкшую от столь сильной магии женщину. Поэтому все предыдущие вечера и ночи она проводила в библиотеки замка, на возражения Белоснежки о том, что уже поздно, отвечая, что ищет способ борьбы с Зелиной, вот только на самом деле просто читала всё подряд, лишь бы не засыпать, погружаясь в кошмар. Но сейчас и этого шанса она лишилась. Последнюю неделю пришлось вновь привыкать ко всей той жути, что составляли компанию длинными ночами, что изрядно сказалось на нервной системе женщины, что, конечно же, благодаря её огромному актёрскому таланту, не замечал никто из окружающих, но жить так дальше казалось невыносимым. Даже от одной мысли о подобном сердце от страха забивалось в бешеном ритме, выскакивая из груди. На горизонте не было ни проблеска, и лишь Роланд поглядывал сквозь туманы спасительной ниточкой. Милый малыш с тёмными кудряшками и шоколадными глазками, что всегда горели любопытным огоньком, и милыми ямочками на щеках, позволяющими разглядеть его сходство с отцом, глубоко запал ей в душу. Рядом с ним она вновь могла почувствовать себя спокойно. Нет, она не забудет сына, Генри навсегда занял значительное, если не самое важное место, в её сердце. Но маленький Роланд чем-то напоминал ей сына. Они проводили много времени вместе, его отец не препятствовал этому, за что брюнетка была ему искренне благодарна. Королева стремилась заменить мальчику мать, которой Рон никогда не знал, и во многом ей это удавалось. Вот только несмотря на их тёплые отношения, мальчик наверняка будет напуган, если под утро обнаружит Реджину у своей кровати. Впрочем, когда это было для неё проблемой, всего лишь будет приходить, когда малыш уже крепко спит, и просыпаться раньше, чтобы успеть уйти. Другого выхода Королева просто не видела, ведь жить в кошмаре ещё… целую вечность она просто не выдержит. И вот на замок опустилась темень и тишина, что приносила с собой ночь. Не заглядывая даже в собственные покои, одни лишь стены в которых нагоняли ужас, что при каждом взгляде на любую деталь помещения Миллс проклинала Белоснежку за гениальную идею «отдать ей её старые комнаты, чтобы она чувствовала себя комфортнее»; из библиотеки, где частенько пряталась от реальности вне зависимости от обстановки в Зачарованном лесу, перенеслась в небольшую спальню Роланда, заранее сняв туфли, чтобы не разбудить никого. Присев у постели, Реджина ещё какое-то время любовалось милым личиком малыша, что, подложив ручку под голову, сладко сопел, заботливо укутанный в тёплое одеяло отцом, ни на мгновение не выпуская из объятий плюшевую обезьянку, что с того самого происшествия, когда была подарена ему королевой, безоговорочно стала его любимой игрушкой. Рон выглядел настолько мило и умиротворённо, что женщина даже прослезилась, стирая с лица влагу рукавом белоснежной ночнушки, в которую уже успела переодеться, оказавшись под покровом тьмы. Ночная рубашка была простой и хлопковой с длинными расширяющимися к низу рукавами и подолом ниже колена, что оторочен лёгким и нежным кружевом. Усталость мгновенно накрыла с головой, и, шёпотом пожелав уже крепко спящему малышу приятных снов, Реджина устроилась на ковре около его кровати и провалилась в спокойный сон, чего не случалось с самого прибытия в Зачарованный лес. Так длилось несколько дней, пока однажды всё не пошло наперекосяк.

***

Этой ночью Робину не спалось, мысли роились в голове, перемешиваясь и не позволяя успокоиться. Он много думал о жизни в замке, о том, как всего за пару месяцев всё изменилось для него. Теперь ведьма уже не представляла угрозы, и жизнь всюду постепенно приходила в норму, наполняясь повседневной рутиной. Сейчас они вместе с благородными разбойниками могли вернуться в лес и снова перейти к старому образу жизни. Вот только теперь, в отличии от первых недель, когда замок казался запутанным, нелюдимым и чужим, совсем не хотелось снова перебираться в лес. Он думал о друзьях и новых знакомых, которых встретил здесь: Белль, Нил, Белоснежка и Принц, Бабуля Лукас, что так вкусно готовила, пусть и любила поворчать. Расставаться со всеми этими людьми не хотелось, но главной причиной было вовсе не это. Локсли не мог не думать о Роланде. Всё же для маленького мальчика жизнь в замке была куда более спокойной и безопасной, нежели в лагере лесных разбойников. К тому же сын был просто в восторге, его удивляло и восхищало всё вокруг: великолепные сады, высаженные вокруг замка, весёлые лошадки в королевской конюшне, большие рыцарские доспехи, которые благодаря Белоснежке теперь украшали коридоры в одной из частей замка, что жутко бесило Королеву. Королева, эта женщина просто обожала Роланда. Они проводили много времени вместе, Реджина искренне любила Рона и заботилась о нём, изо всех сил стараясь дать мальчику всё то, чего он решился вместе с ранней смертью матери. Когда она смотрела на Роланда, было трудно поверить, что когда-то именно эта женщина была Злой Королевой и нагоняла страх на весь Зачарованный Лес. Глаза брюнетки горели каким-то тёплым огнём, тут же словно становясь светлее, а на губах появлялась ласковая улыбка, которой, кроме маленького разбойника, не удостаивался никто. Реджина словно была особенной, самой настоящей, пожалуй, из всего, что творилось вокруг. Эта женщина была вовсе не такой, какой показывала себя на людях. Её настоящая сторона была самой яркой и красивой картинкой, нужно было только сделать так, чтоб она сняла маски, и хорошенько рассмотреть всё то, что спрятано под оболочкой; не заставлять открыться, не просить её обличить душу, просто молча ожидать рядом, чтобы заслужить её доверие. Робину Локсли такой возможности пока не предоставилось, о чём он жалел, и просто продолжал ждать, не предпринимая ничего, чтобы не спугнуть Реджину. Однако всё это отражалось в сияющих глазках Роланда, когда Джина, как называл её малыш, что, надо сказать, было позволено только ему, играла с ним или же рассказывала сказки. Как и любой другой хороший отец, он ставил интересы сына превыше собственных, так что именно жизнь Рона занимала все его мысли последнее время. Ночь близилась к рассвету, на часах наступало утро, а сон так и не пришёл. Вздохнув с осознанием того, что уснуть сегодня ему не удастся, Локсли решил проверить виновника его бессонницы, направляясь к комнате маленького разбойника. Однако в этот момент случилось то, чего он никак не ожидал: прямо в дверях комнаты Робин столкнулся с Королевой, от чего удивлению его не было придела, и мужчина тут же замер, как вкопанный. В первое мгновение Гуд лишь мотнул головой, пытаясь стряхнуть с себя наваждение в виде шикарной брюнетки, что не давала покоя последние пару дней. Хоть Робин никогда и не признается в этом, но он не только не хотел разлучать Роланда с Королевой, но и сам не представлял своей жизни без их редких стычек в коридоре, без возможности украдкой наблюдать за ней, когда Миллс думает, что её никто не видит. Однако Реджина всё так же стояла перед ним, застигнутая врасплох, сейчас стараясь выглядеть как можно более уверенней и естественней и лихорадочно придумывая какое-либо логичное оправдание.        — Ваше Величество? Что Вы здесь делаете? Не ожидал Вас встретить, — спустя пару мгновений, всё же обретая дар речи, с удивлением спросил Локсли.        — Всё в порядке, просто решила проверить Роланда, всё же не стоит так слепо верить победе над ведьмой, — не давая Локсли возразить что-либо, спустя пару минут Её Величество уже скрылась из виду, удаляясь по коридорам замка. Однако эта встреча всё же не давала покоя Робину, что-то подсказывало, что всё гораздо глубже, чем это хочет представить эта упрямая женщина. От этого назойливого чувства становилось как-то не по себе, тревожно за Роланда и отчего-то за Реджину. Хоть эта женщина и была сильной, уже не говоря о невероятной мощи магии, но всё же в чём-то могла быть даже беспомощнее малыша Рона.

***

Следующей ночью Локсли задержался на совете, что собрали Славные ребята, чтобы решить, как им быть дальше. Мнения разделились и решающее слово осталось за предводителем, и Робин отчего-то решил, что они останутся в замке ещё на неделю, хотя никакого внятного обоснования, если бы его спросили, привести бы не смог, просто шестое чувство подсказывало, что так нужно, будто должно случится что-то значительное. А прожив не год и не два в лесу, Гуд привык доверять своей интуиции. Часы скоро должны были пробить 12, и стоило ложиться спать, но вдруг вспомнился Роланд, который не любил засыпать, пока он не вернётся. Сегодня он пообещал сыну, что обязательно успеет и пожелает ему спокойной ночи, и пусть сейчас малыш уже спит, но от чего-то хотелось всё же сдержать своё обещание. Приближаясь ко входу в комнаты, что находилась напротив, но в тех же покоях, отделяемая лишь небольшим коридором от его собственной. Внезапно на глаза попалась тень, что проскользнула к двери. Реакция мужчины была выдрессирована годами лесной жизни, позволяя в этот самый момент мгновенно вытянуть руку вперёд и схватить незваного гостя за запястье, что оказалось на удивление тонким и будто бы хрупким. Резким движением Локсли дёрнул на себя, вытаскивая ночного гостя в освещённую белым светом полной луны часть коридора. Каково же было удивление Робина, когда перед ним предстала слегка шокированная столь неожиданными действием Реджина, которая, немного опомнившись, высвободила руку из его крепкой хватки.        — Реджина, — в такой нестандартной ситуации Робину отчего-то стало тут же не до официальности. Эта история явно скрывала в себе что-то большее, и он очень хотел знать что, чтобы наконец избавиться от этой недосказанности вокруг. Одно он знал точно: обе эти встречи возле двери в комнату Роланда были совершенно не случайны. — Что происходит? Почему ты здесь? — всматриваясь в лицо собеседницы, что было весьма проблематично в это время суток.        — Я просто захотела пожелать Роланду спокойной ночи, — после стольких лет практики врать себе и другим для этой женщины было так же просто, как и дышать, очередная отговорка моментально всплыла в сознании.        — В полночь? — иронично вскинув бровь, уточнил Локсли, не желая отпускать брюнетку без объяснений.        — Просто забудь! — быстро бросила ему на прощание Миллс и исчезла в клубах фиолетового дыма, прежде чем он успел что-либо возразить.

***

Наступило утро, а та ночная встреча до сих пор не давала Робину покоя, но он решил не искать встречи с ней, чтобы не спугнуть Королеву. Вот только случай распорядился иначе, и они случайно столкнулись в коридорах замка. Реджина шла мимо, размышляя о чём-то своём, даже вовсе не замечая разбойника, хотя обычно при каждой их стычке успевала бросить ему пару язвительных фраз. Даже в целом сегодня Королева выглядела немного странно: опущенная голова, волосы, что спадали на лицо, скрывая ото всех, плечи какие-то неестественно понурые. Сегодня Её Величество не спустилась на завтрак, однако это никого чересчур не встревожило, так как это было привычно для правительницы, что последние месяцы часто любила бывать в одиночестве. Но Робина это всё же волновало, именно с этого он сейчас решил начать, завязав разговор.        — Ваше Величество! Не видел Вас сегодня за завтраком, — весело окликнул Гуд. Услышав его голос, что в тишине прозвучал подобно самому громкому крику, Реджина вздрогнула и оглянулась на него, а после как-то неестественно вжалась в стену, тяжело вздыхая. В этот момент у разбойника появилась возможность рассмотреть её, чему он впервые за всё время с момента их знакомства был не рад. Глаза были красные, а под ними залегли тёмные круги, во взгляде читался страх загнанного зверька, что уже не видит выхода, волосы распущены и растрёпанны, беспорядочными прядями спадая на лицо.        — Что? Что с тобой? — всё ещё прибывая в полнейшем шоке, спросил Локсли.        — Оставь меня, — неестественно срывающимся голосом крикнула Миллс, убегая по коридору. Первым порывом разбойника было броситься за ней и всё же выяснить, в чём дело, вот только спустя несколько минут пришло осознание, что он лишь всё испортит. Всё, что оставалось мужчине, позволить жизни идти своим чередом, не вмешиваясь в личное пространство Реджины, которым она так дорожила. Но если произойдёт что-то серьёзное, он просто будет рядом с ней в нужный момент. Королева и так опасается его, потому что он слышал, видел много и продолжает задавать вопросы, так может стоит сбавить обороты.

***

Уже вечер. Локсли всё ещё не покидали мысли о сегодняшнем поведении Королевы. Что могло спровоцировать её на подобное? Да, он лез, куда не следует, и знает больше, чем ей хотелось бы, но в Реджине это обычно скорее вызывало гнев, злость, раздражение, они могли ругаться, она могла оскорблять, даже швырнуть пару огненных шаров, но это… Он, наверное, никогда не сможет забыть этот ужас, застывший на красивом женском лице, её красные глаза, растрёпанные волосы. Это пугало, было страшно от осознания того, что с ней что-то случилось, а он не смог помешать. Он знал, сегодня она точно придёт. В этот раз он не станет мешать. Пожелав Роланду сладких снов, Робин лишь расстелил на полу возле кровати мягкое одеяло и ушёл в свою комнату. Вот только сон никак не шёл, а сознание атаковали множество мыслей. С трудом выждав несколько часов, мужчина всё же тихо поднялся с кровати и, крадучись, пробрался в комнату сына. Взгляду предстала необыкновенная и до невероятного милая картина. Подложив ручки под голову, на кроватке тихо посапывал Роланд, а рядом на полу, положив одну руку на кроватку малыша, поудобнее устроившись на одеяле, спала Реджина. Чёрные волосы волнами раскинулись по полу, красивое лицо, что ранее сквозило усталостью, выражало спокойствие. И лишь руки, обхватившие плечи выдавали какой-либо дискомфорт. В зачарованный лес пришла весна, с каждым днём становилось всё теплее, вот только ночи всё ещё были холодными, в то время как на женщине всего лишь хлопковая ночная рубашка, которая не смогла бы согреть. Вздохнув, Локсли достал из шкафа запасное одеяло и, опустившись на пол, лёг рядом, обнимая брюнетку за плечи, прекрасно осознавая, что при свете дня за такое может лишиться головы, но он готов сотню раз умереть за одну лишь возможность быть рядом. Наблюдая за очаровательными лицами двух самых дорогих людей в его жизни, Гуд сам не заметил, как провалился в крепкий сон.

***

Пробуждению разбойника поспособствовало то, что женщина в её объятиях заворочалась, пытаясь выбраться и сбежать, вот только крепкая хватка Робина и его чуткий сон совсем не способствовал её незаметному побегу. Очнувшись ото сна, он потянулся, принимая сидячее положение, однако всё ещё не отпуская женскую руку, но при этом следил за тем, чтобы не сжать хрупкое запястье слишком сильно.        — Доброе утро, красавица! — с улыбкой кота, что наелся сметаны, взглянув на Королеву, произнес Локсли.        — Я… Ты… Это… Нет… Это не должно… — в голове брюнетки не было ни единой мысли о том, что можно было бы сделать или сказать в подобной ситуации, повинуясь первому выработанному для таких случаев рефлексу, Миллс дёрнулась, намереваясь опрометью броситься по коридору. Вот только разбойник не оставил ей ни шанса, усаживая обратно на одеяло.        — Реджина, может ты наконец всё же объяснишь мне, что происходит? — тихо, чтобы не разбудить спавшего рядом ребёнка, спросил Локсли, заглядывая прямо в карие глазки, в которых плескалась растерянность. Сейчас, всё ещё немножко сонная, без высокой замысловатой причёской и без грамма косметики на лице, женщина выглядела ещё красивее и чем-то напоминала невинную маленькую девочку, которую хотелось защищать от всего на свете и заботиться до конца жизни. Именно эту сторону Реджины Миллс он всегда видел в ней, под какой бы толстой оболочкой она не пряталась. Как бы невероятно это не звучало, он по уши влюбился в самую фантастическую женщину, что ни на шаг не подпускала его к себе.        — Это абсолютно тебя не касается, — защищаясь от угрозы, что была понятна лишь ей одной, огрызнулась Королева. В этот момент она очень напоминала ему колючего ежика, что защищался от всего подряд вне зависимости от того, что это из себя представляло. Однако Робин, живя в лесу столько лет, как никто другой знал, что у всех ежей, несмотря на иголки, мягкий тёплый животик, который стоит лишь почесать, и маленький зверёк тут же млел, прижимаясь поближе, как умел, пускай и впиваясь в руки колючками. — В конце концов, Релжина, это стало моим делом, когда в это стал вовлечён Роланд, — всё же стоял на своём Локсли. — Роланд, он такой маленький, — взгляд Королевы тут же растерял всякую суровость и злость, приобретая необыкновенный оттенок нежности. Она легонько, чтобы не разбудить мальчика, провела по каштановым кудряшкам, вглядываясь в умиротворённое личико мальчика. — С тех пор, как исчезла угроза ведьмы, я приглядываю за ним, на случай, если что-то произойдёт. — он видел, что это ложь, видел по её глазам, но чувства, испытываемые к маленькому разбойнику, абсолютно точно были настоящими, что заставило в момент растерять желание докопаться до истины. — Он в надёжных руках, тебе не стоит так волноваться, о нём есть кому позаботиться, — успокаивая Королеву, ответил Гуд, продолжая с интересом наблюдать за её изящными движениями. — О нём есть кому позаботиться, но не обо мне… — тихо прошептала Её Величество и покинула комнатку. Вот только неучтённым остался лишь один фактор, женщина позабыла, что Робин многие годы жил в лесу, и его слух научился улавливать каждый, даже самый незначительный шорох, поэтому для него её шёпот был сродни раскату грома в ночной тиши. Эти пропитанные горечью слова отрезвили. Локсли корил себя за такую неосторожность в отношении этого пугливого зверька. Своей последней фразой он оттолкнул Реджину, заставил отдалиться от себя, но что ещё важнее от Роланда, а малыш явно не заслуживал терять только недавно обретённые теплоту и внимание. Он не имеет права лишать своего сына всего этого. К тому же какое-то неясное волнение навели на него её последние слова полные отчаяния. Сегодня Реджина придёт снова, и они обо всём поговорят.

***

Локсли сидел под дверью, ведущей в их с Роном покои, облокотившись на стенку. Во время ожидания мысли ураганом врывались в сознание. Стрелки часов всё сильнее приближались к полуночи, а ни шагов Реджины, ни запаха её яблочного парфюма, ни её самой видно и слышно не было. Беспокойство и волнение возрастали с каждой минутой ожидания. В конце концов, вовсе потеряв терпение, Робин отправился в её покои, чтобы поговорить (хотя в приоритете для него было узнать, что у Королевы всё в порядке, пусть он пока не признавался в этом самому себе). Спустя пару минут путешествия по неимоверно длинным коридорам перед ним появились двустворчатые двери, оплетённые кованными лианами. Несмотря на то, что в данной ситуации необходимости в этом не было, мужчина, по привычке, нащупал колчан со стрелами за спиной и всё же не выпустил из рук свой лук, хотя, зная королевскую магию и её характер, что временами выражается огненными шарами, врезающимися, в лучшем случае, в стены замка, оружие никак не смогло бы спасти разбойника. Рука потянулась к ручке двери, все мысли были заданы лишь женщиной, которую он искал в стенах этих покоев, а потому, напрочь забыв о стуке, он распахнул дверь и уже спустя пару мгновений стоял внутри её комнат. Он хотел было уже проверить спальню, лишь мельком осмотрев гостиную, в которой находился, как вдруг неожиданно взгляд его зацепился за хрупкий силуэт, расположившийся в кресле у камина. Приблизившись, он смог всё же разглядеть Реджину настолько, насколько это было возможно в свете поблёскивающего в камине пламени. На ней вновь была та самая ночнушка, образ которой явно шёл в разрез со всеми прочими королевскими нарядами, что, в отличии от скромной сорочки, подобные которой наверняка носили девчонки в тех деревнях, где они скрывались со своими разбойниками, никакого шёлка, никакого кружева, всё, что брюнетка обычно предпочитала выставить на показ, впредь скрыто тканью. Волосы лишь лёгкими волнами спадали по плечам и спине, весь яркий макияж, что по обыкновению являлся неотъемлемой частью королевского образа, сейчас был забыт и смыт ещё пару часов назад, хоть и не слишком тщательно, о чём свидетельствовали чуть заметные разводы косметики на белоснежной коже, что в сумраке комнаты казалась полупрозрачной. Однако эта простота вовсе не превращала Миллс в безродную девчонку, совсем нет, она всё так же оставалась Королевой, высоко поднятый подбородок, расправленный плечи, однако сейчас Реджина от чего-то казалась ему до невозможности милой, той самой, которую хотелось обнимать и целовать. Спустя несколько мгновений после появления Гуда, брюнетка встрепенулась, поворачивая на него голову. Локсли смог разглядеть её лицо, которое выдавало в статной особе нестерпимую грусть и усталость. Взгляд упал на бокал красного вина, что Её Величество держала в руке, и несколько бутылок на столике рядом с креслом, некоторые из которых уже были пусты. — Локсли? Что ты здесь делаешь? Не помню, чтобы приглашала тебя на чай, — со свойственным ей сарказмом бросила она. — Реджина, послушай, нам нужно… — он не успел закончить и фразы, как был прерван Миллс, что решила выпустить на волю всю свою бестактность. — Нам не о чем разговаривать! Я не в настроении, так что исчезни, пока тебя не поджарили! — крикнула она, хоть и не так громко, как делала это обычно, но среди гробовой тишины и гнетущего молчания звучало так, будто кто-то ударил в колокол. Разбойник было хотел ещё что-то возразить, но заприметив горящие нешуточным огнём карие глаза, что прожигали его насквозь, сдался и оставил споры. Глубоко вздохнув, и в который раз дивясь непостоянству Королевы, её вспыхивающему за момент, словно пламя, характеру, Робин перешагнул порог комнаты, закрывая за собой дверь. Однако её слегка странное, непривычное ни для кого из окружающих, поведение не давало покоя и заставляло Локсли насторожиться. Он просто не смог уйти, ведь стоило лишь сделать шаг, как сердце, по необъяснимым причинам, болезненно сжималось. Соседние покои пустовали уже много времени и прямо сейчас никого там быть не должно, это было прекрасно известно вору, как и то, что балконы этих комнат и комнат Королевы смежные. За секунды очутившись во мраке комнаты и добравшись до балкона, Локсли с лёгкостью перемахнул через перила, оказываясь уже у балкона королевской гостиной. Он не собирался заходить, чтобы вновь не провоцировать конфликт, лишь проведёт эту ночь здесь, чтобы быть рядом на случай, если будет нужен Реджине. На лес постепенно надвигалась ночь. Слегка похолодало, прохладный ветер обдувал лицо, обветривая губы, а разбойник лишь сидел, облокотившись спиной на перила, и думал. О жизни в замке, о своём сыне, о весёлом смехе Роланда и о той, что была причиной этого смеха. О Реджине. О такой статной и властной, но в тоже время беззащитной и уязвимой. О её шикарных шелковистых волосах, что хотелось потрогать, о пухлых губах, о заразительном смехе, которого, как она считала, удостоился только маленький разбойник. Она нужна была ему. Нет, не было желания обладать лишь её телом, вернее сказать, оно вовсе не преобладало. Робин хотел завоевать её душу. Реджина нужна ему, как воздух, и он очень хотел надеяться, что эти чувства взаимны, а пока оставалось лишь сидеть и ждать. Внезапно из комнаты раздадись истошные крики. Вскочив с места, Локсли моментально бросился внутрь комнаты, в голове одна за одной мелькали ужасные картинки, отогнать которые стоило огромных усилий. Оказавшись у камина, Робин на мгновения замер, не в силах пошевелиться. На белоснежном ковре лежала Реджина, по щекам её стекали слёзы, заливая румянец, руки расцарапывали собственную кожу в кровь, оставляя длинные кровавые полосы на руках и шее, красная жидкость стекала по локтям, оставляя ужасающие алые пятна на белоснежном ковре. С губ срывались пронзительные крики, иногда складывающиеся в связные слова, чаще мольбы. Мужчина тут же опустился на колени рядом с брюнеткой и начал встряхивать за плечи, в попытках разбудить. Глаза закрыты. Она спит, но повреждения и страх, что отражался на её лице, были более чем реальны. Разбойник пытался звать её по имени, обрызгать лицо водой, продолжал трясти, при этом однако не прилагая чересчур больших усилий, чтобы не травмировать хрупкую женщину. Вот только прошло уже пять минут, десять… А Королева всё ещё не просыпалась. Ещё немного, и она расцарапает себе вены собственными руками, крик становился всё громче, она задыхалась в всхлипах. Нужно было что-то делать, у Локсли просто не было сил смотреть, как она мучается, не имея возможности остановить это. На ум приходил лишь один единственный способ, за который он, прекрасно знал, останется без головы, как только Её Величество придёт в себя. Наклонившись к мертвенно бледному лицу, Робин коснулся пухлых губ, целуя Реджину, без зазрения совести позволяя себе насладится таким желанным поцелуем. Глаза брюнетки наконец распахнулись, вот только реакция её была вовсе не такой, как он мог ожидать, наваждение всё ещё преследовало, затуманивая сознание. Набросившись на мужчину и опрокидывая разбойника на ковёр, Реджина впивалась руками в его грудь, спину, раздирая кожу, вцепилась зубами в руку, кусая до крови, на щеке остался красный след женской ладошки, а с губ всё продолжали слетать горькие вопли.        — Нет! Я не хочу, нет! Отпусти! Не трогай меня! Я не позволю, нет, пусти! — она задыхалась в слезах, криках, а глаза были будто подёрнуты мутноватой плёнкой. Прошло несколько минут, прежде чем Локсли, отойдя от шока, наконец, поднялся и крепко сжал её в своих объятиях так, что она не могла причинить вреда ни ему, ни себе.        — Реджина, тише, спокойно. Это всё неправда, слышишь! Ты королева, а я жутко тебя бесящий Робин. Ты помнишь Белоснежку? Генри? — при имени её сына, о котором он много раз слышал от других горожан, вернувшихся из нового мира, Миллс с трудом, но всё же очнулась.        — Робин? Я… Что? — озираясь по сторонам, усталым голосом промямлила женщина.        — Всё в порядке, Реджина, это всего лишь сон, — поглаживая по шелковистым чёрным волосам женщину, что теперь уже сама прижалась к его груди, утыкаясь носом в плечо, спокойно шептал Локсли. — Всё хорошо, ты в безопасности, — аккуратно, стараясь не делать резких движений, мужчина поднялся с перепачканного бурыми пятнами ковра, подхватывая на руки хрупкое создание, что сидело у него на коленях и обнимало изящными руками за шею. Оказавшись в королевской спальне, Робин опустил брюнетку на кровать, а сам выпрямился и отошёл на пару шагов, поворачиваясь спиной, чтобы снять с себя изодранную в клочья рубашку. Однако стоило мужчине лишь сдвинуться с места, как Реджина резко вскрикнула:        — Стой! — подаваясь вперёд и чуть ли не падая с кровати, взвизгнула Миллс. Одним движение всё же скинув с себя рубашку, Локсли мигом повернулся к ней, недоумённо глядя на собеседницу.        — Хэй, спокойно, я всего лишь выбросил эту ненужную тряпку, — чуть мотнув головой в сторону валяющейся в нескольких метрах от роскошной кровати с балдахином буро-бордовую с проглядывающей кое-где белизной кляксу, присев на край кровати и аккуратно заправляя за ушко спадающую на лицо прядку длинных волос цвета вороного крыла, успокоил королеву Робин.        — Пожалуйста, не уходи, я не смогу, я не выдержу одна, останься со мной, — поднимая на него умоляющие глаза, что вновь наполнялись влагой, просила женщина.        — Ну всё, успокойся, я рядом, я здесь и никуда не денусь, — забираясь на середину мягкого матраса, устраивая брюнетку у себя на груди, нежно шептал на ушко разбойник. — Спи, Реджина, всё будет хорошо, — оставляя нежный поцелуй на лбу, накрыл обоих тёплым одеялом Робин. Она лишь еле заметно кивнула головой, уже запоздало понимая, что вряд ли он увидит, хотя Локсли всё же почувствовал этот небольшой жест, и провалилась в сладкий сон, что отныне был спокойным и крепким рядом с ним.

***

Солнце ласково заглядывало в окна королевской спальни, хоть на дворе всего-то часов восемь утра, и весь замок ещё спал. Разбуженная яркими лучами, Реджина поморщилась, открывая глаза. Первое, что предстало перед лицом королевы — обезоруживающая улыбка Робина, который не мог сдержать умиления, наблюдая, как женщина мило морщит носик. Усаживаясь на кровати рядом с ним, женщина моментально вспомнила обо всём, что происходило этой ночью, и чувство благодарности к разбойнику переполняло её, разливаясь теплом внутри. Однако спустя пару мгновений взгляд наткнулся на раны на теле Локсли, оставленные ей самой в порыве истерики.        — Робин, твои раны, прости, я вылечу… Я всё исправлю, это… Просто вообще всё, что произошло прошлой ночью, это… — теряясь и постоянно запинаясь, пыталась объясниться Реджина. Мужчина только сел на постели, всё с той же улыбкой наблюдая неловкость собеседницы.        — Я люблю тебя, — в какой то момент неожиданно сквозь её лепет разнеслись по комнате его слова.        — Что? — замолкая, переспросила королева, будучи уверенной, что ей послышалось.        — Я люблю тебя, Реджина Миллс, — поднимаясь на ноги, Робин подошёл ближе, обвивая руками стройную талию. Бездонные озёра цвета лазури встретились с её бездонным миндальным взглядом. Она просто не могла поверить, это всего лишь сон. Ещё несколько минут понадобилось на осознание того, что всё происходящее — правда. Так ничего и не ответив, Реджина лишь обвила руками шею Робина, впиваясь нежным поцелуем в губы разбойника. Они оба другие, она уже не та Злая Королева, он совсем не тот благородный разбойник. Никто не знает, что их ждёт впереди, но эти двое, что самозабвенно целуются в королевских покоях, уже сейчас абсолютно точно знают, что пройдут через это вместе.