Неизданное

Белый свет лампового телевизора наполнял гостиную мечника. Он стоял посреди комнаты с VHS кассетой в руках. Кассета не была подписана, на ней виднелись лишь пятна давней крови. Пленка на месте, несмотря на удары самого корпуса, она не пострадала. Это было единственное, что он смог найти в правительственной лаборатории, и даже такая мелочь давала надежду на счастливый исход... Так или иначе, мужчина нагнулся к телевизору и протянул загадочный артефакт в проигрыватель. Послышался хруст пленки, а комнату наполнили режущие ухо помехи и белый шум. Затем пошло видео. На пленке был запечатлен растрепанный мужчина в медицинском заляпанном халате и в повидавшем виду синем свитере. Волосы с вкраплениями седых прядей показывали то ли немолодой возраст, то ли нервозность работы. Мешки под глазами доказывали второе, но донельзя счастливый, даже немного безумный, взгляд не мог ничего сказать об усталости. Мужчина по ту сторону экрана держал камеру в одной руке. На его фоне виднелся кабинет, освещение которого казалось неуютно холодным. На заднем плане то и дело мельтешили нечеткие серые контуры таких же работников: кто-то сидел за компьютером, а кто-то за лабораторной стойкой. -Маргарет! Мы это сделали, вакцина скоро будет использоваться! Даже не смотри на меня, посмотри на это,- он схватил со стола пробирку с насыщенно-голубым раствором внутри.- Это,-ткнул он пальцем в стекло,- наша победа. Больше смерть не грозит нам, ха! -Ты ей про тесты сказать не забудь,- крикнул голос за кадром. -Точно! Спасибо, Доктор Всея Ебанатства! Тесты уже во всю идут. И вроде бы даже побочек еще нет. Если эти крысы и умрут от нашего шедевра, то эта детка,- посмотрел он снова на пробирку,- им и сдохнуть спокойно не даст, нет, нет... Как ты? Мы тут во всю тестируем твою теорию и очень надеемся, на позволение твоей гениальность еще одного выходного. Ох, ты спрашиваешь меня что у нас еще нового? Ну что ж, виртуальная Маргарет, вряд ли это затмит прошлую новость, но... Что у нас еще? -У нас тут пополнение с поля боя скоро будет,- крикнул уже женский голос. -Кстати про это: говорят,-повернулся диктор к коллеге и вальяжно облокотился на её стол, будто забыв про камеру,- это крайне важная персона. Он тестировал вакцину в полевых условиях сразу на нескольких солдатах. Такое ты точно не узнаешь от начальства сверху. Чистый эксклюзив от меня. -Ох, ну, спасибо? Это ты от таких новостей обычно не спишь,- ответила ученая, вновь вернувшись к своей работе. -Сегодня я точно буду спать как младенец. Поправляйся, Маргарет, не сдохни там от простуды! Ждем твоего возвращения. Снова белый шум и началась уже другая запись. -Я все понимаю, но ты пропускаешь исторические события, лентяйка,- говорил в камеру все тот же мужчина в халате и свитере, уже сидя за своим рабочим столом.- Неделю назад прибыла эта важная шишка. Та еще высокомерная гнида. Пришел с каких-то ебеней, раскритиковал метод получения, твои идеи, нашу "рабочую этику". Начальству совершено похуй, они только и рады, что еще одна крыса будет подавать информацию на блюде. Врач этот и название свое рабочее притащил- "Хронос". Он даже не занимался разработкой! Просто с нихуя держите, можете не благодарить. Ох, как же нам, блять, легче жить от этого стало, прям пиздец,- с ироничным глубоким вздохом сказал ученый. -У вас есть разрешение на съемку?- вмешался голос сверху. Оператор тут же отвернулся от объектива камеры и встал лицом к лицу к собеседнику за кадром. -А должен иметь? -Вы на важном государственном предприятии. Откуда я знаю, может быть вы шпион или унтерменьш? Врага,- презрительно и слишком переигрывая наклонился он,- надо знать в лицо. Таких как вы на поле боя без рук и головы оставляли без напоминаний. Пожалуй, вам будет лучше не привлекать внимание начальства к своей экспрессии. -А с хуя ли? Вы меня за унтера ебаного держите? -Вам же внимания хочется. Как вас сюда на работу взяли, если любая критика в адрес вашего, с позволения сказать, "продукта" вас так трогает. И вряд ли начальство останется довольным даже после всех исправлений. В камере остался запечатлен лишь кулак знакомого по прошлым записям ученого. Стол перевернулся, камера с помехами повалилась вниз, продолжая все также снимать плиточный пол. В объектив попали ноги рабочих, сбежавшихся на драку. Они начали пятиться, отцепляя двух ученых. Слышны маты, крики женщины и удары сопротивляющихся ботинок об пол. Случайный работник поднял камеру и выключил запись. И вновь в уши забился белый шум. Третья запись. Все тот же мужчина уже на дождливой улице куда-то торопился, но все тот же дерзкий тон и странная улыбка на лице сопутствовали ему. -Они отстранили меня! Ахахахаха... На неопределённый срок... Я плюну в могилу этого уебка, он сам станет подопытной крысой. Я-дипломированный химик, а он кто? Что он мне руку отрежет? Почку вырежет? Нет уж, блять, пускай пососет бибу. Ему жизнь в джунглях сахаром покажется, чем в Новой Мекке со мной. Глубокий вздох. Автор видеозаписей обернулся по сторонам с параноидальной внимательностью: быстро и мельком,- и прибавил шагу. -Номера они меня пока что не лишили,- уже с испугом сказал он.-Говорят, что скоро вернусь на работу, но я-то знаю... Они это просто так не оставят. Им нужен был любой, даже самый мелкий повод отстранить меня. Слишком много говна я внёс в их планы. Патриотизм в этой стране нужен только на войне, остальное только пустое повиновение. После небольшой паузы он продолжил свой монолог. -Я отомщу. Эта правительственная сука будет гореть в агониях. Он будет молить, лишь бы его жалкую душонку уже забрал Иисус на небеса, но нет. Снова и снова, выстрел за выстрелом. И пусть меня напичкают под завязку моим же детищем и убьют, но моя оставшаяся вечность будет наполнена радостью, что жалкая крыса будет мертва. Еще одна пауза, человек спрятался от дождя в переулок. -Они ему и номер дали. Девятый. Забавно. Белый шум. И снова включение. В этот раз камера была не в руках. Незаметно, а может быть и случайно, включив её, он отошел в комнату напротив. Сама комната ничем не загораживалась, и через дверной проем был прекрасно виден кухонный одинокий стол у окна, белые короткие шторы и чашки чая на столе. За столом химика уже ждал некий мужчина. Одет он был скромно: жёлтая водолазка и обычные брюки. При внимательном рассмотрении, на носу виднелась медицинская полоска белого пластыря. Присоеденившись к чаепитию, мужчина в водолазке справа начал: -Пожалуй, будет лучше сразу извиниться перед вами. Я думаю дело в недопонимание. Я никак не стремился вас оскорбить. У меня была задача: следить за выполнением,- но, видимо, я перегнул палку. Наверно, 2 года среди бывалых вояк дали о себе знать. -Я не настроен сегодня с вами скандалить,- добавил уже знакомый по прошлым записям ученый.- Как движется разработка и внедрение... Как вы его назвали? Хроноса? -Да. Вполне неплохо. Уже скоро он будет применён на практике. Будет важным добавить, что ваши коллеги очень огорчены вашим отстранением. Вы, как я понимаю, внесли большую часть в разработку Хроноса? -Не подумайте, что я какой-то самовлюбленный бес бьющий всех направо и налево, но да. Я... ну, уже был в числе первых практиков. Не посчитайте этот вопрос грубым, но мне и впрямь интересно, как вы попали к нам и, в общем-то, в тыл? На этой войне нужны убийцы, а не лекари. -Я бы и врачем не был, если бы не случай. Совру, если не скажу, но вынудила нехватка финансов. Кризис в стране. Пришлось выживать, при этом придерживаясь своего морального компаса. Где-то в глубине моей души до сих пор сидит поэт и пытается придать всему этому бесчинству смысл. -Бесчинству? Вы разве не хотите победы? Вы служите бравому делу, друг мой. -А у меня есть выбор? Любая война- это смерть, инструмент господства над всем сущим. Я успел узнать нравы нашего озлобленного народа. Людей сжигали заживо, отрубали головы без капли жалости... Боюсь представить, что будет с приходом хроноса... -Дети,-перебил его химик. -Что? -Они будут давать хронос детям. -Боже... -Вы думаете я ебанутый к чертям фанатик? Мои руки осознанно прикасались к созданию этого оружия. Да, мы несём смерть, но мы слишком долго были ничтожествами, подъедающими остатки со стола большой игры. Но единственное чего я не хотел, так это впутывать детей в самоутверждение этой заплесневелой нации маразматиков. Я и сам таковым себя считаю. -Так почему не уйдете? Не бросите все это, если детишек любите? -Хронос... Непривычно его называть так, был делом моей жизни. Сама причина моего присоединения к лабораторной группе Леона таится глубоко в моей семье. Скорей обиде.. Но вряд ли вам сейчас будет это интересно. Да и вряд ли в Новой Мекке есть семьи, которых не задело это. Почему, кстати говоря, "Хронос"? Неужели вы и впрямь считаете мое творение достойно такой клички?- приподнял уголки губ он. -Вы прожили жизнь в попытках отомстить за страну, а я человек более... -Витающий в облаках своего подросткового максимализма? -Можно и так сказать. Я большой ценитель истории,- Девятый отпил чай, который уже давно остыл.- Иногда нам следовало бы поучиться на уроках наших предков. -Ясно, тоже любитель помусолить раны прошлого? -Хоть в чем-то мы с вами близки. Химик улыбнулся, но лик его тут же омрачился. -Я пытался спасти ребенка,- после продолжительной пауз произнес он.-Власти вряд ли стали бы тратить такой дорогой продукт на обычных детей. Им нужны были солдаты, способные убивать. И то дитя было идеальным выбором. Психопат. Ничего не чувствовал, не было привязанности к кому-либо. Ему всадали бы иглу с моим же Хроносом в зад, и пошел бы он всех вырезать. Возможно, я по глупости своей, как вы заметили, пытался дать ему шанс на нормальную жизнь. Как итог- выговор. А психопат отправится на войну. Можете не винить себя в моей отставке. -У вас в кармане, Шестой,- показал собеседник рукой.- Достаньте. Ученый выложил из закрытой ладони иглу с голубой вакциной и пистолет. Они без слов посмотрели друг другу в глаза. -А вот меня вы за донесения, похоже, не простили,- совершенно спокойным тоном сказал он. -Это импульсивное решение. -Откуда вы это взяли?- взял шприц в руку Девятый. -Ранняя версия. Одна из самых первых. -Побочные эффекты? -Клиническая смерть в 95% случаев, галлюцинации. -Не хотите ли вы покончить с этим? Вам уже нечего терять, мне подавно. Вот пистолет, вот ваше наказание,- Девятый показал на хронос.- Вы сможете испытать безумие в чистом виде, воплотить в явь свои самые ужасные желания, свои самые жуткие страхи. Оставшись здесь, вас или убьёт государство, или дети вашего творения. -У вас есть семья?- не отводя глаз от стола, спросил химик. -Нет. Друзей и подавно. Меня точно также прикончут через месяц-другой. Я ведь предатель родины. Меня бы отправили в джунгли снова- я бы сбежал. Пускай назвали бы дезертиром, но больше я этого не вынесу. В квартире воцарилась тишина. Нарушил её лишь Девятый. -Как бы то ни было парадоксально, но скорей вы спасли больше жизней чем я. Моей основной задачей было не лечить, а делать страдания хуже. Люди чувствовали вину за свою оплошность в бою. В предсмертном состоянии я связывал их по рукам на койке, вводил под кожу шприц с Хроносом и смотрел. Смотрел, как умирали снова и снова. Записывал в документы, и вновь смотрел... Они мертвы, ведь так?- пустым, но тревожным взглядом спросил он.- Ведь так? -Вы сами знаете, что нет. В вашей голове они будут живы. Как и в их собственном сознании. -Я заслужил это? Я заслужил так умереть? -Мы заслужили это. И вновь наступило напряженное молчание. Никакой зритель пленки не мог услышать той усталости в воздухе. Грубых вздохов и безнадежного расслабления усталых легких. В уши кидалось лишь слабое жужжание старого проигрывателя кассет. -Возможно,- со смешком сказал Девятый,- я слишком рано ухожу. Я не смогу увидеть больше этот мир за моим окном. А вы- единственный человек, которого я перед собой вижу. Это можно считать поводом раскрыть свои предсмертные желания,- посмотрел он собеседнику в глаза.- Я хотел уехать вовсе. От войны, от этих денег. Поселиться где-нибудь у моря и в блаженном одиночестве наблюдать закаты и рассветы. Не успел. Слишком много согрешил. Я не смогу долго укрывать в глубине своей души все те злодеяния. Петля на шее затянется. Лучше сейчас, чем когда я дам себе надежду. -У меня... Не то чтобы была цель. Я требовал славы. Слишком долго требовал. Вся моя жизнь стала погоней за великим. За признанием. Хотел, чтоб меня заметили, чтоб обо мне говорили:"вот он, надежда нации". Мне все это время пудрили мозги... Ничего уже не важно. Ни те деньги, ни та слава, ни та победа. Жаль, что я понял это только сейчас. Я подарил бы шанс кому угодно,- уверенно ответил Шестой.- пускай на даже спокойную загробную жизнь. Любой человек этого достоин: никакой вины, сожаления. -Вы готовы? -Думаю, да. -Сделаем это вместе. Берите шприц. Половина дозы. Каждому. Затем пистолет. Куда стрелять- решать уже вам. -Подождите,- помедлил химик,-что бы вы сделали? После смерти вы вряд ли обретёте тот заветный покой. -Отомстил смертью. Я не хочу больше ничего терпеть, как это было всю мою жизнь. Эти суки должны отплатить за все свои грехи. После ответа вновь повисла пустота. Тонкая игла пробила кожу ученых, от ввода хроноса, особенно такого недоработанного, трясло. Дрожали руки, под столом в безумном танце дрожали ноги. Несмотря на тремор, Девятый, сжав ладонь в кулак, тянулся к пистолету. Голова резко принимала неестественные движения, глаза моргали в совершенно разном темпе. Обхватив оружие, пытаясь всеми своими приложенными силами будто остановить вакцину в организме, как утопающий пытается всплыть, он засунул пистолет в глотку. Раздался выстрел. Шестой в тряске смотрел на мертвое тело некогда ненавистного мерзавца. Страх оковал тело. Рука из последних сил тянулась к упавшему на пол, как казалось в агонии, спасению. Кровь на нем была мерзкая, теплая. Пальцы липли к ней, пытаясь то отцепится, то вновь взяться за ручку. Быстро прислонив пистолет к челюсти. Выстрел. Зеро, наблюдавший все это время, промотал запись. Вот прошло утро, день, ночь. И вновь утро, день, ночь. Лишь потом в объектив камеры стали видны полицейские. А отвратительные лица, на которых уже нельзя было разглядеть тех мук, все также лежали и смотрели в потолок. Гниющие трупы стали осматривать, будто не замечая камеры в коридоре. Потом кто-то наконец заметил мигающий красный огонек, попытался заглянуть в камеру и выключил её. Запись оборвалась. И белый шум уже ничем не прерывался, оставляя самурая наедине со слишком личным посланием. В этих черно-белых помехах на него как будто смотрели изуродованные лица в металлическом блеске маскок смерти.