***
Давняя вражда Третьяковой и Андрейченко завязалась лишь из-за одного человека — Лауры Альбертовны Лукиной. Это была и вправду война: ожесточённая, с победами и поражениями, с восхитительными схватками при помощи слов и взглядов. Мария любила свою коллегу искренне, относилась к ней с огромной теплотой, и, конечно, замечала, как Светлана пыталась полностью отобрать и переключить внимание её женщины на себя. Она прекрасно видела все эти многозначительные взгляды и жутко ревновала: да, в эту статную леди можно было влюбиться на раз-два, но Третьякова ни в коем случае не могла просто так отступиться от своей цели — заполучить Лауру целиком и полностью. Блондинка вспоминала, как сначала негодовала и обижалась на женщину: — Она меня раздражает... — стоило только произнести эту обычную, но такую неосторожную фразу, и Лукина сразу понимала, какие на самом деле чувства к ней питает её коллега. И эти чувства были отнюдь не дружескими. — Ты всегда будешь номером один, — неизменно успокаивала шатенка. И пусть она чувствовала абсолютно то же самое, пусть её сердце разрывалось от любви — но Лукина не была бы Лукиной, если бы не упустила возможности лишний раз позлить свою коллегу. И вот сейчас шатенка в очередной раз выкладывает провокационные видео, довольная улыбка мелькает на её лице и она точно знает: реакция последует незамедлительно.***
Мария наспех одевается, выходит из дома и уже почти забирается в свою машину, но мельком кидает взгляд на черно-белое пальто. Она чертыхается и совершает пробежку до квартиры; очищает одежду и всеми силами отмахивается от трущейся о ноги кошки — и снова пробежка. Она прыгает за руль и уже начинает придумывать безумно увлекательную историю, насквозь пропитанную ложью о том, как она абсолютно случайно зашла в тот же ресторан, их любимый ресторан, где сидит одна прекрасная, а другая не очень, дама. На самом деле её не волнуют слова и отговорки, которые она будет придумывать и наверняка смотреться глупо, импровизируя прям на ходу; больше её волнует Лаура, которая так бессовестно проводит своё время с кем-то другим. Она вжимает педаль почти до пола и уже представляет, сколько штрафов обнаружит в своём почтовом ящике в ближайшие дни. Конечно, не каждый день по центру Москвы гоняют с такой скоростью. Третьякова паркует автомобиль и почти что бегом приближается к заветному ресторанчику. Она входит в помещение: знакомые, до ужаса и дрожи в коленях приятные запахи вызывают у Марии абсолютное чувство радости; на лице её красуется широкая улыбка, которая в следующее же мгновение спадает, так и не успев обосноваться как следует. В самом дальнем и укромном месте сидят эти двое и о чем-то спокойно, очень мило беседуют. Светловолосая слышит приглушённый смех Лукиной и зажмуривается: в голову будто ударяет знакомый шлейф её духов. Так она не смеялась давно. И вот женщина как можно тише подкрадывается к столику. По своим движениями она могла бы сравниться с грациозной пантерой. Она уже совсем близко, стоит буквально позади Лауры и слышит отдельные фразы. — Это, кстати, моё любимое вино, — шатенка проводит кончиками пальцев по большой бутылке, а Третьякова тихо хмыкает, подмечая, что Лукина в принципе не пьёт красное полусухое. — Кажется, предпочтения в вине у тебя меняются так же быстро, как и в подругах, — не удерживается от колкой фразы Мария. Женщины поворачиваются. На неё смотрят полные ненависти глаза Светланы, но она абсолютно игнорирует это, концентрируя внимание на пронизывающем взоре голубых. Она замирает, когда видит лёгкую улыбку, лишь на миг проскользнувшую на столь родном лице и будто теряет все свои претензии и обиды. «Знала ведь, что я приду. Ни капли удивления...» — подмечает блондинка. — Мария. Рада встрече, — Андрейченко слегка кивает в знак приветствия лишь из вежливости. «Не могу сказать того же.» — Взаимно, — она бросает на Светлану молниеносный взгляд. Лукина задумывается о чем-то своём, вернее даже сказать о ком-то своём, но звонок телефона заставляет её оторваться от созерцания Третьяковой. Она неловко извиняется и торопливо удаляется в сторону выхода. Мария в очередной раз смерит недовольным взором Светлану и демонстративно отвернётся, скрещивая руки на груди, всем своим видом показывая, как ей неприятна вынужденная компания девушки. — Я знала, что вы приедете. Но не думала, что настолько быстро, — ухмыляется девушка. — Не понимаю о чём вы, — отвечает Мария. — Интересно получается, — Света снова усмехнулась, а Третьякова, наконец, заставила себя посмотреть на девушку, — она позвала меня провести этот день вместе. Но всё же успела вновь поиздеваться над вами, — она улыбается, а белокурая внутренне ликует от того, что Лукина не может перестать думать о ней даже в компании близкого человека, — мне вас жаль. Вами пользуются, а вы не замечаете этого, — удовлетворенно откидывается на спинку стула, а злость в жилах Марии начинает закипать. И вовсе не потому, что слышит правду. Нет. Потому, что знает, что Лаура бы никогда не стала использовать кого-то в своих целях. Третьякова внезапно осознаёт всю ничтожность положения этой женщины и понимает, что её слова — всего-лишь глупые провокации и попытки настроить себя против Лукиной. Она медленно наклоняется над Светланой через столик, опираясь о него руками. — Ждёшь в глазах моих печали? Прошло, не мечтай, — Мария чувствует, как с каждым словом ей становится легче, — знаю, любишь её и тебя мне не жаль, — улыбка расплывается на её лице, — раз не видишь по глазам - читай по губам: я тебе её никогда не отдам. Под недоумённый взгляд Андрейченко она хватает вещи Лауры и направляется в сторону выхода. Она останавливается в нескольких шагах от женщины и терпеливо ждёт, пока та закончит уже порядком затянувшийся разговор. Как только Лукина прощается с абонентом, Мария протягивай ей куртку и сумку. — Поехали.***
В этот раз шатенка подчинилась беспрекословно. Без лишних вопросов она села в машину Третьяковой, задумываясь о том, что же ожидает её дальше. Светловолосая старалась по максимуму концентрироваться на дороге, но всё же в её мыслях переодически мелькало: «Если эта несносная женщина произнесёт хоть слово, я тут же остановлю этот чертов автомобиль и незамедлительно заткну её поцелуем.» Она была рада своей победе над назойливой подружкой Лауры, но она бесконечно злилась на эту невыносимую особу, что так сильно задевала самые тайные струны её души. Поездка прошла на удивление молча и всё так же в тишине они поднимались в квартиру Марии. Последняя пропустила шатенку вперёд и, пользуясь так удачно подвернувшимся моментом оказалась сзади. Куртка соскользнула с плеч Лукиной и она тут же вздрогнула, почувствовав теплые руки на своей талии. Третьякова прижалась лбом к спине темноволосой и снова несколько секунд болезненного молчания наполнили дом напряжённостью, что витала в воздухе. Теперь в квартире блондинки не было уютно — там было тесно. — Добилась, чего хотела... — прошептала Мария, отчего у Лауры пробежали мурашки. Она стояла неподвижно, будто боясь обернуться и посмотреть в глаза своему ангелу, — я ревную тебя, Лукина. Это было не особенно неожиданное признание. Честно сказать, шатенка всегда знала это. Но именно сейчас, почему-то именно сейчас это значило как никогда много. — Третьякова... — женщина обернулась и обрамила своими руками нежное лицо белокурой, — ты сумасшедшая, понимаешь? — Ты меня такой сделала. Лаура на мгновение опускает взгляд, пытаясь отыскать в помутневшем сознании подобие достойного ответа, но все мысли будто выбивает прикосновение губ Марии к её устам. Лукина тревожно выдыхает, выпуская накопившееся напряжение и притягивает блондинку ближе, почти что вжимая в себя. Сначала поцелуй был осторожным, полным нежности, но бушующие эмоции давали о себе знать: нежность переросла в ослепляющую страсть, а невинность давно отступила, впуская на своё место разврат. Третьякова толкает шатенку в гостиную и они сносят к чертям половину мебели, почти что запинаясь о неё, но совершенно не обращая на это никакого внимания: они слишком заняты друг-другом. Помада уже оставила следы не только на лице, но и ниже: шея, ключицы были измазаны лилово-красными отпечатками. Удобный диван встречает их с распростертыми объятиями, а стены слышат безумный, лишенный рассудка шёпот: — Я люблю тебя. И никому не отдам.