Найди меня

This is how you remind me of what I really am

      Утро начинается с телефонного звонка — и если раньше мелодия воспринималась нейтрально, то сейчас она кажется противной. Гаджет, опасно вибрируя на краю тумбы, стоящей рядом с кроватью, грозится вот-вот упасть. Его владелец невидяще шарит рукой и на ощупь сбрасывает звонок, переводя телефон в виброрежим, а после возвращает на прежнее место.       На мгновение ему не хочется открывать глаза и кажется, что всё по-прежнему: сейчас Амелия мягко коснётся его спины и скажет, что пора вставать, он повернётся к ней и, столкнувшись с её тёплой улыбкой и влюблённым взглядом, улыбнётся сам. Потом они вместе пойдут в душ, и, пока девушка будет собираться (её вечные причуды, в которых он не разбирается), он приготовит завтрак, как она любит. Затем они выпьют кофе, и он, не скрывая довольной улыбки, будет любоваться, как она смеётся, читая какой-нибудь детектив и возмущаясь, что там всё выдумано и в жизни совсем не так. А после они вместе поедут на работу.       Только по-прежнему уже никогда не будет.       Вибрация от следующего вызова тонет в мягком ворсе ковра.       Девушка, лежащая рядом, недовольно стонет и накрывается одеялом с головой. Он поворачивается в её сторону: сегодня брюнетка. Длинные вьющиеся волосы разметались по подушке, а из-под одеяла выглядывает юное и абсолютно нагое тело. Интересно, она хоть совершеннолетняя? Это ж надо было столько выпить вчера.       После третьего вызова он с тяжёлым вздохом садится спиной к девушке на кровати, не удивляясь тому, что сам тоже без одежды, подбирает упавший гаджет и отвечает на звонок.       — Доброе утро! Птички поют, солнышко уже встало, а наш Алекс и не думает появляться на работе!       В трубке раздаётся бодрый и оттого раздражающий голос напарника. Алекс смотрит на лежащие на тумбочке наручные часы — действительно, рабочий день начался полтора часа назад. Нимфа, уже окончательно проснувшись, располагается рядом и тянется рукой к нему. Прижимается обнажённой грудью к его спине, касается кожи, проводит рукой по бедру, поднимаясь выше, и нежно целует мужчину, прокладывая влажную дорожку от плеча к шее, но он прерывает её и отодвигает руку девушки в сторону.       — А если серьёзно, Алекс, у нас убийство. Адрес сейчас пришлю.       — Понял. Скоро буду.       Он оглядывает комнату и фиксирует взглядом последствия предыдущей ночи — наверняка страстной, судя по разбросанным вещам и синякам от ремня на руках девушки; даже немного жаль, что он ничего не помнит.       — Милый, ты не представляешь, как мне понравилось то, что было ночью. Не против повторить?       Он удивлённо смотрит на неё и трёт глаза, чтобы смахнуть воспоминание. Да, теперь всё по-другому. Алекс бодро поднимается, будто и не было ничего, натягивает пижамные штаны и подбирает вещи девушки, разбросанные по всей комнате — так же, как и его.       — Не сейчас.       Подходит к ней, всё ещё сидящей на кровати и с любопытством наблюдающей за ним, практически вплотную. Девушка улыбается и тянется рукой к резинке штанов, задевая ноготками пресс и косые мышцы живота, но он рывком поднимает её с кровати и под разочарованный вздох вручает ей одежду, разворачивая спиной к себе и немного грубо подталкивая к выходу за плечи.       — А как же?..       — Говорю же, я занят.       Алекс открывает дверь, выталкивая девушку за порог, следом летят её туфли и сумочка, в которую едва помещается смартфон.       — Я перезвоню тебе позже, Кристина.       — Я Инес!       Гневная тирада недовольной девушки обрывается с хлопком двери. Алекс уже не слышит комментарии, какой же он негодяй, хотя его это не волнует.       Мужчина возвращается в комнату и подходит к окну, чтобы открыть его и проветрить. Барселона просыпается: по Гран-Виа*, перегоняя друг друга и отчаянно сигналя, едут машины, пешеходы перебегают дорогу в неположенных местах, сеньоры завтракают во многочисленных кафе и обсуждают последние новости. Вдалеке виднеется Саграда Фамилия*. Барселонцы, по-испански медленно, торопятся на работу. Пахнет чуррос*, шоколадом и кофе. Солнечно, как и всегда, а с моря слышны крики чаек.       Он ненавидит этот город.       Как и все предыдущие, которые были до этого, но этот — особенно.       Амелия мечтала жить в Барселоне.       Решив разобраться с беспорядком позже (а с его безумным графиком работы даже сложно представить, когда же это «позже» случится), он направляется в ванную.       Алекс открывает холодную воду и какое-то время просто смотрит, как она бежит из крана. В зеркале сталкивается с уставшим взглядом покрасневших глаз. Надо же, сегодня даже получилось заснуть — стоит запомнить формулу коктейля «водка + виски» для тех ночей, когда его будет одолевать бессонница. Разы, когда он нормально спал за последнее время, можно пересчитать по пальцам.       Недостаток сна его не заботит — обычно он остаётся в департаменте допоздна, порой даже ночует за рабочим местом, аргументируя это тем, что всегда найдутся важные дела, которым стоило бы уделить внимание, а на деле бездумно смотрит на белый лист в текстовом редакторе, вместо того чтобы писать отчёт; расследует несколько дел одновременно — обязательно самых сложных и запутанных, разгадать которые не всем под силу. А если всё же дел нет, то всё происходит по излюбленному сценарию: бар, алкоголь, ночь в постели с очередной красавицей: ничем не отличающейся от предыдущей, с пышным бюстом и тонкой талией, с пустыми глазами без намёка на интеллект, выполняющей все его желания — этакой послушной и бездушной куклой.       В редкие перерывы между плотным графиком он предпочитает заниматься самокопанием и тонуть в пожирающем его чувстве вины, а также ведёт собственное расследование, ставшее уже делом жизни, чтобы найти и засадить убийцу за решётку, решившему, по видимости, устроить мировой тур с перфомансами в виде убийств почти во всех столицах.       Города менялись один за другим, каждый раз — новый вид из окна. Стокгольм, Ванкувер, Мехико, Сеул, Берлин. И неизвестно, сколько их будет после. В таком ритме он проводит последние полтора года, чтобы выбить всё из памяти и забыть. Не думать и не чувствовать. Получается не очень.       Алекс тянется к шкафчику, чтобы достать глазные капли, но обнаруживает, что они закончились, и натыкается на флакончик женских духов, выбросить которые не поднимается рука. Это любимый аромат Амелии — свежие пионы и бергамот. Всё здесь напоминает о ней, и от этого чувство вины накрывает с утроенной силой, болью отзываясь в сердце.       Вытягивает из вороха одинаковых вещей в шкафу чистые футболку и джинсы, снимает с вешалки рубашку, хоть она и не понадобится — для начала лета в городе слишком жарко, и забирает телефон и ключи от машины с тумбочки.       Он выходит из дома. Бабушка-соседка, только что вернувшаяся с прогулки со своим джек-рассел-терьером, здоровается с ним и качает головой, когда Алекс, тихо пробурчав приветствие в ответ, направляется к лестнице.       Милая официантка из кафе в соседнем доме приветливо улыбается и машет свободной рукой, другой сжимая блокнот и ручку, когда он проходит мимо, даже не смотря в её сторону. Она слишком хочет ему нравится и слишком хорошенькая, чтобы погрязнуть в его тёмной душе. Она слишком живая.       Шелест листьев апельсиновых деревьев, растущих вдоль дороги, шум машин и речь на испанском и каталонском* смешиваются в один гул.       Впереди очередной сложный рабочий день.