* * *
— Будь хорошей девочкой, Джису, мы оставляем тебя ненадолго одну, — мама с сожалением посмотрела на свою дочь, но та только улыбнулась. Да, пусть родители поставили перед фактом, что упадка успеваемости они не оценили и её билет в Париж сдали, остаться одной на новый год тоже неплохо. — Не шали, пожалуйста, ты уже взрослая, а значит, ничего противозаконного устраивать не будешь. «Противозаконное» в голове семейной четы — это крики в полночь, много литров алкоголя и пьяные подростки, не умеющие пользоваться презервативами. А вообще, госпожа Ким и господин Чхве думали, что их дочь действительно благоразумна, хоть совершенно немного безответственна, что уж поделать, сами виноваты в неправильном воспитании дочери, с рождения позволяя ей всё. Да, конечно, у Джису была совесть, выработанная, но сейчас фраза «мы оставляем тебя ненадолго одну» приравнивалась к «ты здесь будешь одна на протяжении нескольких дней, развлекайся». Закрыв дверь за родителями и дождавшись, когда такси отъедет от дома, девушка нажала кнопку вызова на телефоне, сразу же слыша, как Йеджи зевнула в трубку. Видимо, она только проснулась, хотя на часах было двенадцать дня, а до нового года оставалось уже… одиннадцать часов и пятьдесят девять минут. — Моим родителям, конечно, в кайф встречать новый год в самолёте, но я думаю, что мы-то с вами наконец соберёмся и отпразднуем нормально, смекаешь, крошка? — Джису, которую в компании порой называли «Лиа», ухмыльнулась. — Ты там со своей собакой, что ли? Оттолкни, а то храпит сильно, прям в ухо бьёт. Чхве знала, что у лучшей подруги была собака — старый французский бульдог, который постоянно лез к ней, в особенности тогда, когда девушка разговаривала по телефону. Это бесило обеих, но сейчас Йеджи, как всегда, не сказала «Больгон, пошёл вон, завтрак у тебя в миске есть», она сказала совершенно другое: — Я не уверена, но что-то мне подсказывает, что Юнги не обрадуется, если узнает, что ты его кобелём назвала, — сдавленное «упс» перекрылось следующей фразой: — Но он будет и для меня кобелём, если не освободит мои ноги из-под своей тяжеленной ноги. Проснись, оппа! В скором времени был завершён обзвон всех друзей: не вышли на связь только Сынмин, который вчера улетел на Чеджу, Минхо и Джисон, два вечных собутыльника, которые решили встретить новый год уже тридцатого декабря. Возможно, их поместили в вытрезвитель, но ладно, они точно совершеннолетние, им родители по голове не надают за такое. В общий чат всё равно была продублирована информация с милой фотографией Джису, что сложенными пальчика в значке «v» показывала, что всё прекрасно. Признаться, девушка ждала только одного маленького сообщения, да и не от неизвестно кого, а от её собственной сердечной боли — Бан Чана, прекрасного во всех отношениях парня с лёгким австралийским акцентом. Именно он, два года назад в классе сказав «позаботьтесь обо мне», покорил Чхве Джису, что тогда даже сломала ручку. И когда его «ок» без сердечек и смайликов пришло, девушка взвизгнула и даже подпрыгнула. Детская наивная любовь, но всё же сердцу было приятно, что Бан Чан, маленькая заноза в клапане сердца, всё же будет рядом с ней в новогоднюю ночь, как и остальные друзья. Первой прибыла Рюджин — подруга детства Джису, что жила буквально через дорогу. В милом рюкзаке школьницы были чуть ли не все вещи для того, чтобы выжить в самую суровую зиму в лесу: и аптечка, и какие-то верёвки, может, даже для сибари, кто знает Шин, что вроде бы на людях тихая, и перцовка, и даже солёные орешки к пиву. Молния розового рюкзака разошлась, и девушка достала несколько бутылок вина, которые взяла из семейного погреба, и закуску, ведь успела забежать в магазин и закупиться с папиной карты. — Сколько лет с семьёй праздновали, скучно всё у стариков проходит, пора что-то в своей жизни менять, — Рю не поняла хохота подруги, заправив розовые волосы за уши. — Это у тебя в жизни бесконечная стагнация, а я хотя бы раз в месяц меняю причёску. Волосы, знаешь ли, как мужики — избавишься от них, и всё равно новые появятся. Сверху послышался грохот — это брат и сестра Хван зачем-то проникли в дом не как цивильные люди, через дверь, а явно через окно спальни Джису. Хёнджин смачно матюгнулся, сказав «не кури» и явно отобрав у Йеджи пачку сигарет. Его младшая сестра была самой настоящей «плохой сучкой», и потому было странно осознавать, что она встречалась с мужчиной намного старше себя, между прочим, имеющим образование то ли мозгоправа, то ли ещё какого врача, который хоть часто проводил с ней воспитательные беседы, но не мог повлиять на привычку школьницы курить. — Я тебе ничего не запрещаю, оппа, а ты! — Йеджи первая спустилась с лестницы, напарываясь на весьма красноречивые взгляды подруг, а потом сняла сапог, с которого стекала вода, и кинула его прямо в брата. — Привет, девочки. Этот дурак сказал, что будет круто, если мы проникнем через твою комнату, Лиа. Кажется, братик уже наподдал в честь праздника. — Йеджи, не суди всех людей по себе, — старший брат поймал второй сапог, а потом совершил достаточно мощный бросок обуви через коридор, попав прямо на коврик перед дверью. — В яблочко. По Хван Хёнджину тайно вздыхало очень много девушек: высокий, красивый, так ещё занимающийся танцами и имеющий белобрысую длинную шевелюру. Младшая сестра вечно над ним подтрунивала, а парень, между прочим, второкурсник университета, вёлся, как школьник, и действительно на юмор над собой обижался. Как сказала когда-то Шин Юна, постучавшая в окно кухни и подошедшая ко входной двери, «отсутствие самоиронии — это как импотенция, с ней тоже несладко». Девушка притащила бумажный пакет со всевозможными закусками без содержания мяса — она была веганом, который отказался от многого из-за плохого усвоения белков и лактозы, потому и питалась отдельно. Зато пиво порой пила как не в себя, в принципе, как и остальные собравшиеся на кухне подростки. — Мне всё же показалось, что приходить чисто со своей едой — дурной тон, потому мы с Хёнджином накупили фруктов, овощей, разных заправок и много сладостей, — проговорила Йеджи, вынимая из рюкзака брата провиант. — Ну и сока взяли. Бан Чан вроде особо алкоголь не пьёт. — Ты, главное, доставщику пиццы не скажи, что приходить со своей едой — дурной тон, — проговорила Рюджин. Юна прыснула со смеху, обнимая Хёнджина в приветствии. Порой казалось, что они были ближе друг другу, чем все остальные, могли ухахатываться с одних и тех же анекдотов, влипали в пренеприятные ситуации, особенно когда в алкомаркете Хван сказал, что девушка младше него пить не будет, а Шин буквально на весь магазин провизжала: «вообще-то, я веган, а не трезвенница!» Стоило ли говорить, что даже Йеджи благословила их союз? Нет, потому что Юна безнадёжно и очень уж давно была влюблена в Ян Чонина, который сегодня придёт, и даже краснела рядом с ним, становясь похожей на спелую клубнику. В дверь торопливо позвонили, и на пороге оказалась Ли Черён, что с визгом набросилась на Джису и дала ей маленький подарочный пакетик — кажется, она была первой, кто подумал о подарке. Девушка с вьющимися каштановыми волосами была знаменита своим острым языком и тем, что любила сидеть в разных чат-рулетках. Йеджи как-то видела одну такую переписку: мальчик с «я надеюсь, ты хорошо кушаешь» сразу перешёл на «что ты предпочитаешь в интиме?» Черён тогда выдала самый стрёмный фетиш, который только смогла выдумать, и ждала ответа. Потом, видимо, не удержалась, потому что парень долго не писал, и следующее сообщение убило многих: «я вижу, ты римминг предпочитаешь — язык в жопу засунул и молчишь». В следующую секунду её выкинуло из чата. — Ты вроде шармы от Pandora собираешь, я купила в виде свёрнутой змейки, чтобы ты, змея моя, носила уменьшенную копию себя. Ну и чтобы держала себя в руках, — слова были настолько смешными, что Джису отвернулась, хохоча и прикрывая лицо ладонью. А ведь и не поспоришь — порой самой жуткой стервой компании была как раз Лиа. Прибывать стали и остальные — Феликс, Чанбин и Чонин жили в одном районе, потому и пришли вместе, обменявшись рукопожатиями с Хёнджином и ответив на кивки девчонок, что готовили закуски на вечер. Ли Феликс, один из красавчиков, капитан школьной команды по баскетболу, хоть про него шутили, что ростом он немного не вышел, был парнем весёлым, умеющим поднять настроение, и потому хоть и вписался в компанию позже всех, но стал родным быстро. Со Чанбин был его полной противоположностью — хмурый, замкнутый, то ли эмо, то ли гот, но про смерть говорил чаще, чем дышал, хотя казалось, что в большинстве случаев он молчал. Ян Чонин… был незаметным пай-мальчиком, но поговаривали, что задать жару он мог. Правда, Юна как-то ныла, мол «я его люблю, но он такой тупой!», и это была её единственная характеристика парня. — Господи, ребят, вы то ли спиться хотите, то ли что, я столько алкоголя даже на юбилеях не видела, — проговорила Джису, принимая пакеты. — Проходите. Оставался только Бан Чан. Чхве от нервов, от которых не могла избавиться, присела на ступеньку лестницы и немного дрожала. И хоть они оба были в одной дружеской компании, общались, часто друг друга касались, девушка всё равно ночами в подушку плакала, потому что думала, что Чан её не любит. В инстаграме никогда фотографии не лайкает, не закидывает смайликами огня в ответ на сториз, а вместо этого пишет в общем чате «Лиа, поешь уже нормально, а не своих мармеладных червячков». Обидно же! На кухне уже играла музыка из портативной колонки Хёнджина, его сестра орала по-корейски, пародируя Карди Би, «тут есть шлюхи на вечеринке», как раздался стук в дверь. Чуть ли не плача от счастья, Джису открыла дверь и сразу натянула на себя безразличную мину. Девушки такие девушки — ни за что и никогда не покажут свою симпатию, а потом будут страдать, видите ли, он на меня не смотрит. — Господи, что там у вас происходит? — Кристофер мимолётом погладил Лию по голове и, скинув обувь, прошествовал на кухню. Джису вздохнула, прижимая к себе шарф парня, а потом повесила его на вешалку и устремилась следом. — Феликс, я никак не думал, что ты у нас стриптизёром подрабатываешь, сколько берёшь за приват? — Отъебись, — тяжело выдохнул парень, находясь на полу и под звучный хохот Йеджи и Черён двигая бёдрами, затем совершенно спокойно садясь на шпагат. — Ты думал, участвовать в WAP-Challenge легко? Ты сам попробуй поймать ритм! — Ничего себе, такое бревно, как ты, поймало ритм, — Черён прижала ладошки ко рту и расхохоталась, а потом получила шлепок по заднице от Юны, которая до этого старалась тактично подать знак, что много говорить девочке, похожей на лису, не стоит. Бан Чан хохотал, кажется, громче всех, когда пересматривали видео пыхтящего Феликса (как прокомментировал Чанбин, «кажется, он и над девками так не пыхтит»). Черён произнесла, хихикая: — Ли Ёнбок, ты случайно не капитан команды гимнасток в нашей школе? — ответ Джису не услышала, потому что в это время глянула на часы. Уже пять часов вечера, совсем скоро новый год, а значит, пора доставать хрустальные бокалы, закинуться хотя бы по глотку алкоголя и продолжать готовиться. Йеджи готовила глинтвейн, хотя Хёнджин бурчал, мол, зачем варить вино, если оно и так готово, но его никто не поддержал. Юна вместе с Черён обсуждали что-то из модных тенденций, нарезая овощи, парни помогали хозяйке дома организовать стол. Бан Чан, будучи перфекционистом, ругался, потому что стол был поставлен не по фэн-шую, но кто его слушал, все делали так, как скажет Джису, которая, с оглядкой на точку зрения любимого парня, конечно же, командовала. Вскоре плавно в комнату вошли и девушки, за полчаса настругав салаты и расположив закуски на тарелках, а потом все расселись по стульям. Все молодые люди, находящиеся в доме семьи Чхве, знали друг друга очень давно, примерно с младшей школы. Объединителем компании стал Хан Джисон, который только сейчас в общий чат прислал сообщение, что не придёт из-за болящей головы и тела, но гендерные разбивки в группе друзей всё же были. Мальчики чаще общались с мальчиками, девочки — с девочками. Это не мешало, правда, устраивать совместные ночёвки, шипеть в это время «Хван Хёнджин, я лежу к тебе спиной и не смей передом ко мне прижиматься» и выпивать коньяк, мешая с грушевым соком. Тогда у брата Йеджи ещё были короткие волосы, сейчас же, когда он их мало того, что отрастил, так ещё и в блонд покрасил, стал похож, по словам Юны, на девочку-переростка. Парень порой обижался, но Шин подтягивалась на носочки, по-дружески целовала его в щёчку, говорила «ну не обижайся, радость моя», и улыбка расцветала на губах Хвана. — Как так вообще получилось, что вы с родителями не улетели в Париж, а ты осталась тут? — Рюджин разливала по бокалам глинтвейн и передавала его всем. Многих интересовал данный вопрос, и Лиа немного подзависла, не зная, что сказать, кроме «о боже, меня хотели сделать Кевином Маккаллистером, но что-то не вышло». — Из-за того, что моя успеваемость упала, они сдали билет и зачем-то полетели в другую страну праздновать без меня, — проговорила Джису, и Чан, сидящий рядом с ней, вздохнул, будто бы сопереживая. — Но я не унываю! Да, они наказывали мне сидеть дома одной, но я же со своей маленькой семьёй, так что давайте хорошо проведём время вместе и встретим этот новый год счастливыми. Алкоголь лился рекой, салаты елись быстро, а разговоры стали принимать уже опасные обороты. Чанбин сказал, что родители пообещали ему на двадцатилетие торт с надписью «не сдох, и ладно» и купон на сто тысяч вон в аптеку — подлечиться. Рюджин, уже понявшая, что она пьяная, а когда она в таком состоянии, она самая прекрасная, завалилась на колени Со, хихикая с его историй. Хорошо, что они сидели на диване, а не на стульях, а то упали бы оба. Джису в это время решила ненадолго отойти. Ревность всколыхнулась, когда Черён шутки ради начала заигрывать с Крисом, а тот, дурачок, поддался хитрому лисьему взгляду. А ведь подруга знала, что Чхве достаточно неровно дышит к парню с австралийским акцентом! Завернувшись в клетчатый плед, Джису выбралась на специально оборудованную маленькую площадку на крыше, сжала двумя руками кружку с глинтвейном и приказала себе ни в коем случае не плакать. Слезами горю не поможешь, надо немного остыть, а потом возвратиться обратно. Возможно, её отсутствие и не заметят вовсе. — Эй, всё хорошо? — раздался сзади голос Чана, и Лиа обернулась, стирая выступившие слёзы. — Ты так резко ушла, что я подумал, что что-то случилось. Искал тебя на кухне, в комнате, но ни там, ни там тебя не было. — Спасибо, что не стал искать в туалете, — буркнула девушка и отхлебнула напиток. — Там тоже никого не было, — Чан подошёл ближе к Джису и обхватил плечи руками — было холодно, а верхнюю одежду для того, чтобы находиться на крыше, он не взял. — С тобой всё хорошо? Поставив кружку на столик, Джису распахнула плед и окутала их обоих тканью. Конечно же, пришлось максимально прижаться друг к другу, и когда руки сомкнулись на шее Чана, девушка почувствовала его ладони на своей талии. Этот парень, что волновал её сердце больше дорогого красного вина и яичной лапши с ветчиной, находился слишком близко, так, что можно было коснуться губами его лица. От него пахло алкоголем и овощами, а ещё совсем немного — хвойным гелем для душа, и этот аромат настолько одурманил Джису, что она прикрыла глаза, опуская голову и располагая её на плече молодого человека. Кажется, была выпита сонная доза, и, чтобы не заснуть, следовало выпить ещё. — Черён мне по секрету сказала, что ты уже давно по мне сохнешь, — а вот это признание было слишком неожиданным. Девушка даже раскрыла глаза. — Но я тоже рассказал ей один свой секрет. Внизу галдели ребята, слышались шутки, на фон поставили «Один дома», и Джису совершенно внезапно захотелось оказаться там, со всеми, где Хёнджин открыл шампанское, а Чонин вертелся вокруг Юны волчком и говорил, насколько она волшебно выглядит. Увидев эти ухаживания, Черён не удержалась от высказывания «видимо, наш господин Ян давно не имел никого в постели», но Рюджин заставила её заткнуться, засунув в рот одну из вегетарианских тефтелей. Ли пришлось уйти мыть рот — слишком уж продукты, которые употребляла Шин Юна, имели привкус паршивой лапши быстрого приготовления. — И какой секрет? — пьяные языки всегда несёт на откровения, и Чхве уже не контролировала себя, в мыслях её было только одно словосочетание: «губы Бан Чана». — Всё тебе расскажи, зайчонок, — его рот изогнулся в улыбке, уголки поднялись, и Джису растаяла окончательно и бесповоротно. — Секрет состоит в том, что я готов принять чувства Чхве Джису. — А кто такая Чхве Джису? — мысли окончательно спутал алкоголь, и кажется, Лиа начала забывать всё. Ну и страшно ревновать Бан Чана к какой-то там Чхве Джису. — Это ты, глупышка, — лёгкий поцелуй остался на губах девушки, и Крис вошёл в комнату, ёжась и потирая холодные плечи. — Заходи давай! Замёрзнешь, дурында. В тот самый момент, когда Джису готова была зайти вслед за Бан Чаном в тёплый дом, абсолютно забыв про бокал с глинтвейном, раздалось «пли!» от Йеджи, и в небо взмыл большой фейерверк, свистя и заставляя соседскую собаку породы щи-тцу залиться в визгливом вое. Глаза девушки расширились, ведь она совершенно забыла о том, что родители запретили вообще каким-либо способом трогать пиротехнику, а потом Чхве свесилась с балкона и заорала: — Просмотр фейерверков платный — тысяча вон за один залп! — Не будь меркантильной сучкой! — заорала в ответ Йеджи, поджигая фитиль и отбегая. — Джису, если ты не отбежишь, то фейерверк заденет тебя! Бан Чан дёрнул на себя девушку, и фейерверк действительно пролетел близко — разбился бокал с глинтвейном, упав на пол. Рюджин улюлюкала, а потом неожиданно повисла на Чанбине — кажется, между ними начало что-то происходить, и Джису резко захотелось во всём этом разобраться. А может, внутри круга друзей не все хотели быть друзьями? — Крис, у меня появилась идея, — Чхве чмокнула парня в щёку и опрометью бросилась вниз, чудом не упав со скамеек. — Ребята, нам пора на улицу! — Кажется, Джису уже пьяная, — хихикнула Юна, повиснув на шее Чонина, что её приобнимал. В итоге решили, что для гулянок ещё рановато, потому Джису насильно посадили за стол, практически на колени Бан Чана, который понял, что этот новый год проведёт в обнимку с почти-что-уже-не-подругой, которой он сам ясно дал понять, что настроен решительно. Может, это алкоголь шалил в крови, а может… хотя, какое там «может»! Он давно испытывал нечто странное к подруге, что была слишком милой с ним, питалась нормально через раз и, когда напивалась, была организатором чего-то безумного. Сейчас тоже её куда-то черти несли, но вернулись Хваны, нарушившие правила, гласящие, что нельзя рядом с жилыми домами взрывать фейерверки и петарды. — Там копы! — взвизгнул совсем уж по-девичьи Феликс, отскакивая от окна. — Джису, Джису, там полиция, твою мать! — Спокойно, я со всем разберусь, — Чхве поднялась из-за стола и, пошатываясь, направилась к двери. У порога действительно стояла женщина в полицейской униформе, она весьма сурово смотрела на школьницу, чьи щёки были красными, а тушь посыпалась с ресниц на скулы. Джису критически осмотрела вторженицу, поджала губы и произнесла: — Извините, мы стриптизёрш не заказывали, видимо, вы адресом ошиблись, или же Феликс решил всех разыграть. Всего доброго и с наступающим! — захлопнула прямо перед служителем закона дверь, слыша, как вышедшая в прихожую Йеджи принялась хохотать. — Да что такого? Она приехала не туда. — Я, конечно, знала, что, будучи пьяными, люди многое выдумывают и говорят невпопад, но ты… — Хван утёрла щёки. — Ох, боже, пошли, малышка, пока ты ещё чего не натворила. Происходило странное: Феликс плавно отходил к лестнице, явно остерегаясь Черён, что с очень уж хитрой улыбкой наступала на него. За этим наблюдали молча буквально все, желая знать, чем же всё закончится. Судя по широкой улыбке Юны и её же горящим глазам, все знали, кроме Йеджи и Джису, с чего всё началось. Парень явно был шокирован какими-то словами однофамилицы, и вскоре выяснилось, что произошло: — Продиктуй там, какие ты фетиши, кроме римминга, любишь? Дурак, думал, что я тебе всё как на ладони выдам? — Чокнутая! Ты постоянно в этих чат-рулетках сидишь, что ли? Оказалось, что Черён рассказала Феликсу про «какого-то придурка» с показом переписки, тот побледнел страшно, и Чанбин, глянув на скриншоты, заржал и сказал: «о боже, Ли, это же тебе кто-то писал, и теперь мы узнали, кто был этим кем-то». Вот и вышло всё в то, что девушка гонялась по всему дому за капитаном школьной команды по баскетболу, а потом, когда Хёнджин его поймал, прижала к себе и сказала: — Кончай уже! — Я не могу по приказу! — Феликс рыпнулся, но хрупкая девушка, кажется, имела над ним какую-то власть. Потому он расслабился, поддался течению и вздохнул. — А ты это… действительно любишь сибари? — Верёвку могу одолжить, — сказал Чанбин, внезапно устремляясь к рюкзаку Рюджин под «эй!» владелицы. — Правда, её можно было бы использовать в других целях, но… Что творилось между Черён и Ёнбоком, никто так и не понял, но, одеваясь на улицу, они держались рядом и даже отобрали у повздоривших Йеджи и Джису бутылку вина, опуская её в снег и говоря, что она должна охладиться за то время, что друзья будут гулять. Хван-старший захватил фейерверк, и совершенно неожиданно все разбились на пары-тройки. Рюджин отчитывала Чанбина за то, что он рылся в чужих вещах и вёл себя как непонятно кто. Он говорил ей «детка, мой чёрный юмор — это способ выжить в слишком весёлом мире», и вскоре Шин вздохнула, говоря, что этот мир никогда не будет по-нормальному весёлым. Юна рассказывала Чонину о том, как и почему стала веганом, и кажется, парень был действительно благодарным слушателем. Джису же перехватила Бан Чана за локоть и прижалась к нему. — А мы это… мы с тобой, получается, встречаемся? — спросила девушка, слыша, как позади Хёнджин взорвал петарду. — Если хочешь. Я не против, малышка, — щёки пьяной девушки подёрнулись румянцем, и она захихикала. — О, ребят, смотрите, ёлка! Не стоило, кажется, говорить, что нашли дерево. Они слишком хорошо горят, да и на упаковке от фейерверков было предупреждение: не подпаливать фитиль вблизи лесных массивов. Хван Хёнджин, конечно же, инструкцию не читал вообще и никогда раньше, потому только закричал «разбегайся, малышня!», и в небо взмыл фейерверк. Только вот скорость ветра не была учтена, на физике в школе старший брат Йеджи обычно спал, пуская слюни на учебник и тетрадь, и сноп искр украсил ёлку, вызывая на зелёных лапах пожар. «О-оу» от Черён и Феликса слышали все, кажется, в округе, и Бан Чан побежал к ближайшему жилому дому с криками. Кажется, не сообразил, что у него самого есть вполне себе рабочий телефон, с которого можно спокойно позвонить пожарным. Но поджечь городскую, самую красивую ёлку, и при этом не с ужасом убегать от неё — надо уметь. — Хорошо горит, — проговорила Чхве, заваливаясь на Йеджи и смотря на хвойное дерево, объятое пламенем. — Прям как жопа твоих родителей, когда они узнают, что мы натворили в доме, — захохотала Хван. — Пойдём, может, погреемся? На улице холодно. — Давай, — Лиа устремилась к ёлке, но подруга перехватила её за локоть, отводя подальше от горящего дерева. — А… я думала, мы у костра погреемся. — Дуры, бежать надо! — Черён подхватила подруг и устремилась прямо по улице, тенью скользнули и остальные участники преступления. Домой все добрались уставшие, Черён чуть ли не забыла про бутылку вина, алкоголь в которой успел замёрзнуть. Как сказал Хёнджин, зато не упьёмся вусмерть, и в следующее мгновение, развалившись на диване в гостиной, заснул. Кажется, все приключения, а в особенности фейерверки, утомили парня. На часах было одиннадцать ночи, на улице стоял собачий холод, все замёрзли, и «выжившие» решили согреться глинтвейном, который, к сожалению, уже остыл. Джису бросила взор на комнату, в которой все находились. Кругом валялись остатки пищи, кто-то, скорее всего, Рюджин или Юна, разбил мамину вазу, но у неё таких десяток, подменишь одну — она ничего и не заметит, всё равно сейчас сидели в салоне самолёта и не думали о том, что дочь могла позвать тусовку к себе. А может, и думали, кто знает этих вечно заботящихся обо всём родителей. — Меня бесит, что ты называешь Рюджин деткой, Чанбин, — проговорила Джису, буквально с ногами забравшись на Бан Чана. — Либо переставай её так называть, либо называй так всех девушек, которые тут присутствуют. — Хорошо, детка, — проговорил Со и хмыкнул. Когда пробило двенадцать и на экране телевизора, на котором шла прямая трансляция новогоднего концерта с лощёными айдолами, появилась мишура, хлопушки, общий визг наполнил и комнату, где мирно спал Хёнджин. Он даже не проснулся, когда в него прилетела пробка от шампанского, а Йеджи щедро плеснула ему в лицо напитком. Она же и пожала плечами — видимо, алкоголь способен вырубить даже такую здоровенную детину, как её старший брат. Ко всеобщему удивлению, никто не заметил рядом в столь торжественный момент ни Рюджин, ни Чанбина, и оставалось только догадываться, где они. Черён на это ухмыльнулась и произнесла, что, возможно, парочка решила уединиться, тем более что они и так, будучи достаточно близкими, окончательно прощупали, что за человек сидит рядом. — Пора спать, — Юна, видимо, выпила меньше Чонина, и подхватила его. — Пойдём, милый. Они же и завалились в первую гостевую комнату. Во второй гостевой сначала ничего не было слышно, потом послышалось «выйди и зайди нормально!» голосом Рюджин, и все поспешно отринули от двери. Йеджи, ойкнув, удалилась в ванную, Черён схватила Феликса за ворот футболки и со словами «нам нужно поговорить» скрылась в родительской комнате семьи Чхве. Бан Чан же был храбрым — самостоятельно нашёл комнату Джису, завёл её туда и прижал к себе. — По-моему, это самый сумасшедший новый год, который у меня только был, — проговорила девушка, а потом устремилась к платяному шкафу и распахивая его нараспашку. — У меня ничего для тебя нет. — Не все парни спят в пижамках, если что. Я к таким как раз и отношусь. Джису еле успела натянуть на себя футболку, как Чан прижал её к себе и повалился на кровать. Кажется, он чувствовал себя абсолютно спокойно и свободно, тем более что девушка рядом была не прочь такой вот ночной компании, но появления третьего человека, что внезапно спровоцировал визг, слетевший с губ Лии, никто не ожидал. — Я думала, ты сладенькая, а нет, — Йеджи отплёвывалась, потому что буквально за несколько секунд до этого вцепилась зубами в бедро Джису. — Ой, моя ты хорошая, ты с парнем? Ничего, я быстро засыпаю и сплю так, что меня танком не разбудишь. Засыпая уже в объятиях Бан Чана, который не сделал никаких попыток пристать как-то к своей новоиспечённой девушке, Джису улыбалась. Пьяные, да ещё и влюблённые люди — до безумия счастливые. И порой чёрт разберёт, почему они улыбаются.* * *
Каждый, кто находился на кухне и пил зелёный чай, думал о том, как вообще так всё получилось. Что-то «было», как это, стыдливо немного опуская глазки, назвала Юна, только у Чанбина и Рюджин, и Йеджи искренне захлопала, говоря «как хорошо, ещё один или два человека вышли из клуба анонимных девственников», и Юнги даже пришлось шикнуть на свою девушку. Как оказалось, он приехал сюда ещё рано утром, обнаружил открытую входную дверь, страшно перепугался, но понял, что дома все свои и нет никого лишнего. — В общем, если подводить итоги, то набедокурили мы знатно, — проговорила Рюджин, выдыхая и осознавая, что сегодняшней ночью в ней была не только бутылка шампанского, но и вроде как Со Чанбин, сидящий на подоконнике и выкуривающий уже пятую сигарету. — Эй, придурок, курят после секса, вообще-то! — но Чанбин так скептично посмотрел на девушку, что она замолчала. — И получу пизды за всё именно я, — Джису показала телефон, на который пришло красноречивое сообщение от родителей «С новым годом, доченька! Мы возвращаемся из Аньяна (да, именно туда мы ездили) и надеемся с папой, что ты не особо сильно шалила». Оставалось только молиться, чтобы они всё успели прибрать до приезда родителей. Но, как говорится, с кем новый год встретишь, с тем его и проведёшь, и все парочки, которые образовались за один день, знали — проведут этот год друг с другом. Один только Хёнджин вздыхал, чувствуя себя лишним. Но ладно, и на его улице когда-нибудь будет праздник.