Haikyuu!!

      Хината Шое приплясывал на ступеньке крыльца, смешно размахивая руками, словно хотел в туалет. По крайней мере, так это выглядело издалека, но когда женщина, тяжело дыша после быстрого бега, подошла ближе, то оказалось, что он просто беспокойно переминался с ноги на ногу. Как бы взывая о помощи, он ухватился за футболку работника отеля.       — Вы врач? — с тревогой спросил он.       — Врач едет, — ответила девушка. — Где она?       — О Будда! — Шое стал заламывать пальцы.       — Где она?       Проигнорировав его, женщина ринулась через прихожую и проворно присела на корточки рядом с тобой. Ты, уцепившись за край табурета и раскачиваясь взад-вперед, издавала пронзительные вопли, от которых волоски на шее встали дыбом.       — Ты молодец, Т/И, ты просто молодец, — повторяла твоя подруга, держа тебя за плечи и гладя по волосам. — Все идет нормально. Все будет хорошо.       Ты лежала вся намокшая в углу у ванны. Повсюду была видна бледная, водянистая кровь. Это все напоминало Хинате фильм «Чужой», когда из женщины лезло что-то чужеродное.       — Я ничего не понимаю в младенцах, — ломая руки, то и дело повторял волейболист. — Я играю в волейбол, а не занимаюсь этими…родами. Боги, вы точно вызвали скорую? — Не унимался от волнения подбежавший Шое.       Работник отеля кивнула ему. Она во все глаза смотрела на тебя, которая теперь с искаженным лицом вцепилась в подругу, то и дело издавая какой-то животный вопль. Мимо, так звали ее, взглянув на потрясенное лицо Хинаты, выдавила из себя улыбку:       — Все в порядке. Честное слово. С виду это выглядит хуже, чем на самом деле. Почему бы тебе не пойти и не дождаться «скорой»?       — Этим займусь я, — воскликнула работница отеля, которая уже направилась к двери. — Я встречу врачей на улице.       Мимо с раздражением посмотрела ей в спину. Она то и дело поглядывала на часы, отмечая промежутки времени между твоими криками.       Вы втроем приехали отдыхать на один из самых лучших курортных островов Японии, где тебе хотелось провести последние пару недель перед рождением дочери. Вам давно хотелось отдохнуть от городской суеты, насладившись жарким солнцем, мягким песком и теплым морем. И в ваши планы никак не входило рождение ребенка, особенно если оно было раньше срока.       — Хорошо, хорошо… Э-э, Хината, найди-ка несколько чистых полотенец. И ножницы. Ладно?       — Ты ведь не собираешься разрезать ее? — воскликнул он, никак не ожидая такого поворота. Хината, оцепенел, чувствуя, как грудь его сжимается от страха. Он боялся, что не совладает с собой при виде крови. — Ты хоть раз принимала роды у кого-то, помимо животных?!       Ты, которая это все слышала, была готова сама отправиться за этими чертовыми ножницами и разрезать себе живот, чтобы больше не испытывать эту боль.       — Нет, тупица, — немного вскипев от такого, сказала Мимо. — Ножницы для пуповины на случай, если ребенок родится до приезда «скорой». Давай, шевелись, у нас мало времени.       Подруга повернулась к тебе и принялась гладить тебя по волосам, бормотать слова утешения, не обращая внимания на то, что твоя одежда намокла в околоплодных водах, разлитых по полу.       — Дыши, все будет хорошо, — повторила подруга, волосы которой обрамляли лицо влажными завитками. Она пыталась внушить тебе спокойствие, и веру в то, что все хорошо. И ей, почти удалось. — Твою мать, да не ты, Шое!       Хината, который в ужасе смотрел на все происходящее, невольно забыл, что нужно было сделать, начав дышать с тобой. Он никогда не видел, как девушки рожают, и надеялся, что никогда и не увидит. Ты вся в поту, с влажными волосами и мокрой от крови рубашке, лежала на полу, пытаясь справиться со схватками, как и он с ужасом и волнением от происходящего, потому что, если что-то пойдет не так, то…он даже и думать не хочет об этом.       — Мне тоже нужно по…       Не успел он договорить, как ты, подняла на него взгляд, полный злобы и раздражения от происходящего, и прокричала, что есть сил:       — Да вали уже, идиот! И принеси уже эти сраные ножницы!       Хината от испуга чуть не завалился, повернулся, собираясь бежать за ножницами, хотя понятия не имел, где в номере можно их найти, — и столкнулся с врачами, которые держали в руках чемоданы.       — Мы здесь — сказали они.       — У вас есть ножницы?       — Да… — ответил в недоумении один из фельдшеров. Они прислушались к протяжному звуку, который постепенно перешел в неестественно высокий вопль.       — Где она?!       Люди в белых халатах оттолкнули Шое и полетели на протяжный вой. Вновь раздавшийся звук был просто ужасным. Хината похолодел, словно услышал в ночи вой гончих, из за чего он подумал, что ты сейчас умрешь. Его лицо сморщилось.       Увидев страх на лице волейболиста, один из врачей смягчился и положил руку на его плечо:       — Все в порядке. Правда. Рождение ребенка — трудное дело.       — Она умрет? — в полном смятении спросил он.       — Конечно же она не умрет! — воскликнул мужчина. — Как только ребенок родится, ваша супруга сразу все забудет.       Хината наблюдал, выглядывая из дверного проема, как врачи окружили тебя, помогая согнуть ноги и бормоча какие-то ободряющие слова. Мимо сказала что-то про перемещение, и они втроем обменялись беглым взглядом. На их лицах отражались не только взаимопонимание и забота, но и слабый намек на грядущую радость, как будто они знали нечто такое, чего не могли еще подтвердить. Шое, видя это, почувствовал, что сейчас заплачет, но не потому, что его не посвятили, как мужа, а потому, что успокоился.       — Слишком поздно, будем рожать здесь, — сказал врач, который был теперь у твоих ног, — приготовьтесь тужиться. Скажите, когда почувствуете следующую схватку.       Ты с широко открытыми глазами уставилась на свои ноги и, прижав подбородок к груди, издала протяжный рев, сначала сквозь стиснутые зубы, а потом и широко открыв рот. Хината, подглядывая у двери, сам не сознавая, тоже широко открыл рот, громко дыша.       Мимо, наморщив покрасневшее от усилий лицо, пыталась удержать тебя за плечи. Врач держал твои ноги в согнутом состоянии и вытирал лицо салфеткой из своего ящика. Ты едва не плакала.       — У вас почти получается, Т/И-сама. Я вижу головку. Еще немного.       Ты на миг открыла глаза и посмотрела на врача измученным, уставшим взглядом.       — Дышите глубже, Т/И-сама. Опустите подбородок вниз. Скоро все закончится.       — Вколите мне что-нибудь, — едва слышно сказала ты.       — У нас нет эпидуральной анестезии, — твердо произнес второй врач, измеряя твой пульс. Мимо приблизила твое лицо к себе, поддерживая тебя подмышки. — Все скоро закончится. Так что не волнуйтесь. Сосредоточьтесь на этом чудном ребенке.       — Слышь ты, засранец, — крикнула ты, во время очередной схватки. — Если ты не дашь мне что-нибудь, я выбью все твои зубы этой ногой!       Началась следующая схватка, и твои рыдания переросли в громкий рев. Ты так яростно ухватилась за поддерживающие руки, что Мимо чуть не заплакала от боли. Врач по-прежнему сидел на полу перед тобой и, ухватившись за твои лодыжки, подталкивала вверх колени и не забывая подбадривать словами:       — Он выходит, Т/И-сама. Давайте, тужьтесь. Он правда выходит. Я вижу голову. — От возбуждения голос врача звучал пронзительно, он ободряюще посмотрел на тебя.       Ты в изнеможении привалилась к подруге, умоляя, чтобы все побыстрее закончилось.       — Твою мать, я хочу сдохнуть, — прохрипела ты.       — Этого не надо — в один голос произнесли трое. — Уже, почти, все.       — Подыши часто, Т/И, — попросила подруга. — Подыши минутку. — Взглянув на врача, она тихо спросила: — Верно?       Тот кивнул, и они улыбнулись друг другу.       — Хорошо, потужтесь еще раз, — велел врач сбоку.       И тогда ты пронзительно закричала на одной долгой вибрирующей сдавленной ноте, и Мимо, которая по-прежнему морщилась от боли, тоже завопила, а Шое понял, что плачет. В тот момент, когда он подумал, что больше не вынесет, что-то как будто выскользнуло из тебя. И вот врач уже держит в руках это существо с двумя фиолетовыми ручками, поднятыми вверх, как у футбольных фанатов, и Мимо, смеясь, целует тебя. Врач взял у коллеги что-то из рук, похожее на белую простыню, а после стал заворачивать ребенка в пеленку и положил молодой матери на грудь. Хината продолжал наблюдать за твоим лицом, на котором отразились одновременно радость, боль и облегчение; ты не обращала внимания на кровь и шум.       Потом Мимо, как будто вспомнив про Шое, протянула к нему руку, и он подошёл и опустился рядом с тобой на колени, глядя на это существо, испачканное кровью и завернутое в пеленку.       Глядя вниз, он не видел пятен крови, намокших полотенец, собственных испачканных брюк, а видел только два туманных глаза, глядящих на него не мигая, с тем первобытным выражением, которое предполагает знание всех тайн мира. Крошечный мягкий ротик шептал неслышные слова, рассказывая ему все то, чего он не знала о жизни. Хината вдруг понял, что в жизни не видел ничего более красивого.       — Маленькая девочка, — с мокрыми от слез глазами сообщила Мимо, стискивая твои плечи.       — Она само совершенство, — сказал Шое, осторожно протягивая к ней руку.       — Наша крошка… — изумленно поглядела на ребенка ты. –Наша малышка!       И у Шое снова пошли слезы, которые покатились по его щекам, давая выход эмоциям, которые он старался сдерживать в течении сегодняшнего дня. Он так волновался и переживал за тебя, что даже не мог думать ни о чем другом. Мимо пришлось даже на время забрать у него ребенка, чтобы оградить от этой боли. Ты тоже заплакала, сотрясаясь всем телом от прожитого дня. Хината наклонился к тебе и прижался губами к твоему лбу со словами:       — Спасибо.       И потом, когда вы в конце концов успокоились, врач прошептал:       — Все хорошо. Все закончилось.       А затем Мимо, у которой тряслись руки, встала с пола, уступая место санитарам в светящихся униформах с шипящими рациями в руках, и позволила перенести вас на носилки, чтобы ты отправилась с мужем и вашей дочерью в больницу.