Привет из прошлого

      — Ой, ребята, кажется, она просыпается.       — Ну наконец-то.       Голоса подруги и Андрея Борисовича Кира узнала сразу, но слышала их пока будто издалека, словно они говорили через полиэтиленовый пакет. Постепенно пробуждаясь ото сна, Кира могла отчётливее распознавать звуки, запахи и свои ощущения. Первым и самым ярким была сухость в горле, неимоверно хотелось пить.       — Воды, – прохрипела Кира.       — Сейчас-сейчас, – Милана засуетилась: налила из стоящего на тумбочке графина воду и аккуратно поднесла стакан к губам подруги.       Кира отпила живительный напиток и почувствовала, как становится чуть лучше. Она разлепила веки, проморгалась, потому что белый больничный свет неприятно резанул по глазам, и смогла оглядеть место, в котором оказалась: белые стены и потолок, пищащие приборы, считывающие жизненные показатели, капельница. В голове был кавардак, но она всё равно помнила последние мгновения перед тем, как острая боль пронзила тело, а сознание помахало рукой.       Товарищи и Милана склонились над больной и никак не могли поверить в своё счастье. Её бледность и пока отсутствующий взгляд немного их пугали, но они старались думать о том, что теперь самое плохое позади. Краснова и так провалялась без сознания три дня, и всё это время врачи не давали никаких прогнозов касательно состояния пациентки, ограничиваясь лишь общими фразами: «нужно подождать», «организм молодой, справится».       — Ты как? – осторожно поинтересовался Дима. Краснова заметила, что его синяки приобрели желтоватый оттенок, а ссадины почти зажили. Красавченко глядел на напарницу с теплотой, на губах играла улыбка.       — Сколько я здесь? – выдавила Кира. Сразу стало понятно, насколько трудно далась ей эта фраза.       — Три дня уже, – внезапно всхлипнула Милана. С подругой тоже всё было в порядке, на лице ни следа от былого похищения. Рядом стоящий Володя похлопал её по спине в знак поддержки, что от взгляда Киры не скрылось, но заострять внимание она не стала.       — Со всеми… – пациентка сглотнула, — всё хорошо?       — Да-да, мы живы-здоровы, так что за нас не переживай и лучше позаботься о себе, – из-за плеча Павла Ильича выглянула голова подполковника. На лице его читалось облегчение и радость. Даже Андрей Борисович все эти дни не находил себе места, беспокоясь за подчинённую. Ему не хотелось терять толкового оперативника и умную девушку, которая привнесла в мужской коллектив хоть какое-то разнообразие.       — А… Измайлов? – Кира не унималась. Желание узнать всё так и подстёгивало её говорить, что на самом деле было сделать непросто. Тело пока не слушалось, язык еле ворочился, Кира прилагала максимум усилий и не знала, насколько её хватит.       — Ну, Кирюхин, – беззлобно усмехнулся Тимур, — даже лёжа на больничной кровати под множеством проводов и капельниц, ты всё равно не забываешь о работе. Не тревожься: мы всех повязали. Измайлов и его дружки уже дали показания и сидят за решёткой в ожидании своей участи.       Всего несколько слов, а какое облегчение они принесли. С души Киры будто упал булыжник, что держался там почти два года. Илья может ею гордиться: она выполнила то, чего они сильно жаждали, что не раз прокручивали в головах и обсуждали, сидя в полутёмном кабинете после работы. Сети «Паутины» больше нет.       — Эй, эй, Кир, ты чего? – забеспокоился Павел Ильич. — Не смей плакать. Кира, ну!       А она и не заметила, как в уголках глаз собрались слёзы, и одна за другой скатились по щекам. Вытереть их она не могла: руки до сих пор не слушались, поэтому Кира продолжала лежать пластом, пока грудь сотрясали рыдания. Неожиданная реакция подруги напугала и обеспокоила присутствующих, Володя подорвался, чтобы позвать медсестру, мысленно посетовав, что в палате не было специальной кнопки, но Кира его остановила.       — Всё хорошо, – вздох, — это слёзы радости. Всё… в порядке.       Все заметно расслабились.       — Подруга, не пугай так, ладно? – Милана взяла Киру за руку и несильно сжала.       От мягкого прикосновения внутри разлилось тепло и благодарность Милане и коллегам за то, что они все здесь. Благодарность Вселенной за то, что она жива. Благодарность бабушке и дедушке за то, что воспитали, когда родители переехали в Америку и оставили шестилетнюю Киру в России. Благодарность Илье за то, что был рядом в самые трудные минуты и разделял счастливые.       Кира разглядывала лица товарищей и лучшей подруги и улыбалась. Сейчас она как никогда прежде понимала, что готова двигаться дальше и продолжать спасать этот мир от таких, как Измайлов. Больше никаких приветов из прошлого. С неё хватит.       — Что ж, что нас не убивает, делает сильнее, да? – выпалил Антон, будто прочитав мысли Красновой.       — О, это ты хорошо сказал, – похвалил Андрей Борисович. — Пусть тебя такие светлые мысли почаще во время расследования посещают, договорились?       И сдерживаться никто не стал: в палате №220 раздался искренний и громкий смех, знаменуя окончание долгой и трудной истории.