***
Раз ступенька. Два. Три. Образ Севы стоял перед её глазами. Вика почти привыкла, что он постоянно попадает в передряги, а она его спасает. Вот только сейчас почему-то ощущения не такие, как раньше: страх сковывал и обезоруживал. Возможно, будь они не на верхнем этаже долгостроя, где вместо защитного бордюра обыкновенные друг с другом сколоченные хлипкие доски (а где-то только красно-белая ленточка), Вика переживала меньше. Но нет, пришлось устроить встречу именно там, наверху. Берсеева по ощущениям уже где-то рядом: бетонные стены донесли звук ударов и голоса двух борющихся мужчин. Она, насколько это позволили её горящие лёгкие, успокоилась и перешла на быстрый шаг. Ступая осторожно, словно кошка крадётся к мыши, Вика прошла вглубь этажа. Руки с пистолетом вытянуты, чтобы в случае чего незамедлительно выстрелить. Она осмотрелась в поисках лестницы, но её взгляд задержался на пейзаже за широкой дырой, которая должна была стать окном. Что-то подтолкнуло её подойти и посмотреть, насколько далеко была земля. И в этот момент какое-то несуразное бежевое пятно пролетело совсем рядом с ней. — Сева! – испугано воскликнула Вика, поняв, что это чьё-то тело, и бросилась бежать.***
Следующий этаж встретил Вику грязью и сыростью, хотя она мало обращала на это внимание. Подул вечерний, почти ночной, холодный ветер, моментально пробирающий до костей. Её передёрнуло. Берсеева старалась гнать от себя плохие мысли и сосредоточиться на поисках живого напарника, хотя сделать это было куда труднее, чем казалось. Коридор привёл её на площадку, освещённую ярким жёлтым светом. Она сразу напряглась, как только поняла, что добралась до конечной. Хватка, удерживающая пистолет, затвердела. Сердце снова бешено стучало в груди. Кто-то стоял у самого края площадки, но не двигался. Разглядеть человека из-за слепящего прожектора было невозможно. — Стоять! Стрелять буду! – громко и с нажимом воскликнула Вика. Она боялась, что это преступник, а Сева же сейчас распластался в неестественной позе на асфальте. — Тихо, – раздалось в ответ. — Тихо… Вик. Надтреснутый, но родной голос Косицкого заставил её опустить оружие. Облегчение разлилось в груди, и вместе с ним пришло осознание того, что всё закончилось. — Чёрт, – проговорила она и стала подходить ближе к Севе. В носу защипало, а в горле образовался ком. “Только не заплакать”, пронеслось в голове, “только не заплакать”. Шмыгнув носом, Вика опустила голову на плечо Севы. Косицкий приобнял напарницу, чувствуя накатившую усталость и тепло небезразличного ему человека. Всё закончилось. Лицо саднило из-за ударов, и местами ощущалась липкость от ещё невысшехшей крови. Рёбра тоже отдавали болью, хотя Косицкий даже не морщился. Вика всё видела и понимала: она оторвалась от его плеча и взглянула на Севу, намереваясь узнать о его самочувствии. — Всё хорошо. Лучше посмотри, какой отсюда вид, – тихо отозвался он. А вид и правда завораживал.***
— Родимин меня убьёт, – заключил Сева, когда Зина везла их в офис. — Придётся написать кучу объяснительных, – покачала головой Вика. — Но он должен понимать, что что-то может пойти не так. — Если не он, то Оленёва, – насколько позволяла движущаяся машина, капитан пытался привести себя в нормальный вид, оттирая засохшую кровь. — Не утрируй, Косицкий, – Вика наблюдала за действиями напарника. — Может, помочь? — Да не, спасибо. Приедем, и я сразу к Вайсбергу зайду. — После такого тебе точно положена неделя отдыха. — Надеюсь, Татьяна Андреевна сжалится, – вздохнул Косицкий, предвещая долгий разговор с начальством. Салон газели наполнила тишина. Вика откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. День ей показался бесконечно долгим, а забег на двенадцатый этаж до сих пор давал о себе знать тупой болью в груди, хотя Берсеева уже не понимала, почему всё ещё ноет: то ли от неожиданной физнагрузки посреди ночи, то ли от пережитого страха за напарника. Но она точно была уверена в том, что до этого момента ничего подобного не испытывала. Да, спасала Севу из разных передряг. Да, каждый раз переживала. Однако сейчас всё ощущалось совершенно по-другому, и тот страх, что возник, когда она увидела летящее вниз тело, не сравнится ни с каким другим. Что же это? Берсеева сама желала найти ответ. — Вик? – мягкий голос ворвался в её сознание и заставил открыть глаза. — Извини, что так получилось. — Ты о чём, Сев? – она выпрямилась. — Вижу, что очень сильно тебя напугал. Я конечно тоже нехило так испугался, – он поежился, вспоминая драку с преступником, — но ты, когда я увидел тебя держащую пистолет, выглядела такой бледной, что у меня... – Сева запнулся и опустил взгляд. — Что у тебя? – голос Вики тоже дрогнул. — Всё внутри перевернулось. Я вдруг представил, что бы с тобой было, если бы ты наткнулась не на меня. Это… это страшно. И снова тишина. — Наверно, я зря всё это сейчас говорю, но… – Сева разорвал давящее молчание между ними, — ты мне не безразлична, Вик. Сейчас я понял это как никогда прежде. Сердце Берсеевой пропустило удар, а лицо покрылось румянцем, хотя в темноте этого вряд ли кто-нибудь заметил. Она не стала отвечать, потому что не видела в этом особого смысла: тут слова лишние, да и сложно ей было говорить от переполнявших эмоций. Пересев на сидение рядом с Севой, она опустила голову ему на плечо и снова закрыла глаза. Косицкий мягко улыбнулся и приобнял напарницу. Он всё понял без ответных фраз. Он тоже был ей дорог.