Ненависть ли?'

Скарамучча ненавидит работать с Чайлдом. Каждый из них знает правила Фатуи, принимает их, как слово, сказанное свыше. Никто не смеет пренебрегать правилами и оспаривать их верность. Слово Царицы — закон, которому необходимо следовать беспрекословно. Но каждый раз Чайлд показывает свою человечность и жалеет тех, кому предписано на бумаге умереть. Скарамучча ненавидит работать с этим двуличным человеком, помнящим, что такое нравственность, утопая в чужой крови. Электрический разряд проходит по водному клинку, заряжая элементальной реакцией. Ему нельзя отвлекаться на мысли о раздражительном напарнике, но снова и снова взгляд ищет рыжую макушку, мелькающую среди толпы людей. [Запуская пальцы в волосы, Скарамучча оттягивает голову партнера назад, придвигаясь ближе. Он всей душой ненавидит холодные стены, являющиеся частыми их спутниками. Ему холодно, противно, капли конденсата затекают за ворот одежды, скользя вдоль позвоночника. Скарамучче плевать насколько неудобно Чайлду держать его в таком положении; изначально, это была прихоть неугомонного недо-стрелка сделать все по-быстрому. Значит придется постараться. — Ненавижу твою шляпу, — Чайлд тяжело дышит, крепче обхватывая худые бедра. Желание оставить следы выкручивает изнутри, но потом можно лишиться на несколько недель быстрого перепихона. Он не знает, как в этот раз отреагирует своенравный партнер. Скарамучча кривит губы в усмешке и давится невысказанными словами, прижимаясь вплотную к чужому телу. Здесь нет места нежности, лишь голодная жажда похоти.] Его работа уничтожать противников, превращая в груду мяса, горящего под разрядами электричества. Скарамучча с наслаждением охотится на людей, играет с ними; для него нет лучшего развлечения. Каждая жертва превращается в новую игрушку. Возможно, они смогут прожить даже несколько лет после того, как шестому предвестнику попадет задание на устранение, если цель заинтригует его. Но с предателями никто не церемонится. Царица приказала скрыть все следы, оставленные после себя предательской группой, покинувшей Фатуи с некоторыми важными документами. Они выполнят все чисто, даже если придется работать не в самой лучшей компании. Они предпочитают работать в одиночестве, но каждый раз судьба сводит их пути в одну широкую дорогу. Краем глаза Скарамучча замечает стремительно мелькнувшую макушку и громкий детский крик. Он лишь надеется, что в Чайлде не проснется нравственная сторона, жалеющая всяких немощных и больных. Не было разницы кто умрет — ребенок или взрослый, между людьми нет разницы. Спасешь размазывающего по лицу сопли парнишку, а он вырастет и воткнет нож в твою спину, когда не будешь этого ожидать. Чайлд замирает на секунду, и Скарамучча готов сам открутить его несносную башку и написать в отчете Царице, что произошел несчастный случай, мол споткнулся, упал, свернул шею. Никто даже не осудит мага за отсутствие должной первой медицинской помощи. — Ты… [- Ты! Чайлд судорожно осматривает бледное лицо парня, ощущая, как скулы обжигает жаром. Скарамучча тянет серые брюки вниз, выглядя при этом так, словно раскрывает упаковку из-под булочки моры. Они сидят в какой-то богом забытой комнате, стул ужасно неудобный, Чайлд ерзает на месте, за что получает ощутимый укус чуть выше паха. Больно, но возбуждение острым импульсом проходит по телу, скапливаясь у пульсирующего следа чужих зубов. Ненавистная шляпа откинута в сторону, и Чайлд неотрывно смотрит за каждым движением. Скарамучча быстро ведет ладонью по ноге, оглаживая внутреннюю сторону бедра. Темные глаза подернуты хаотичным блеском, выдавая в маге присутствие отвратительнейшего настроения. Чайлд тянется к нему, зачесывая синие пряди назад. Скарамучча лишь хмыкает и обхватывает губами головку члена. Они оба еще не настолько возбуждены, чтобы сразу же сорваться к голодным прикосновениям. Это лишь прелюдия. Дыхание щекочет пах, и Чайлд прикрывает глаза, отдаваясь вязким ощущениям.] — Прекрати строить из себя сочувствующего. Ты только что убил на глазах ребенка всю ее семью и близких людей. Думаешь она в будущем скажет тебе спасибо? — Скарамучча отправляет волну элементальной энергии по оставленной всюду воде, с вызовом смотря на Чайлда. Маленькая фигура, заключенная в круг электроволны, корчится, извивается, пытаясь отползти подальше. Они — бессердечные машины для выполнения приказов. Они могут играть в нормальных людей в свободное от работы время, развлекаться, спать с кем хотят и когда хотят, жалеть тех, кто приглянулся. Но когда роль обычного жителя сменяется на предвестника, то они не имеют права показывать жалость к тем, кто не угодил Царице. Чайлд лишь натягивает обратно на лицо маску, скрывая собственные эмоции. Он может окунуть руки по плечи в кровь, разрубить человека пополам, не поведя и бровью, утопить несколько десятков людей в попытке узнать правду. Но дети заставляли вспоминать о семье, живущей где-то далеко. О брате, с восхищением смотрящем на него каждый раз, когда он возвращается домой. Чайлд не может рассказать, какие жестокие задания порой приходится выполнять, боится, что чистое восхищение сменится ужасом и страхом в ярких глазах близких. Чайлд может убить любого, но не ребенка. Поэтому он ненавидит Скарамуччу, для которого люди представляют собой не больше, чем куски ходячего мяса. Чувства, такие большие и ненужные, воют в груди, напоминая о себе. На секунду он выпадает из реальности, за что едва не получает прямой удар в голову. Ничего бы не произошло страшного, но откуда-то сбоку выпрыгивает фигура, блокируя чужое оружие небольшим кинжалом. Скарамучча маг, но никто не запрещает ему использовать все, что пожелает его душа для развлечения. Чайлд скользит взглядом по тонким, но сильным рукам, обхватывающим шею противника. Мгновенье, и голова мужчины смотрит за его собственную спину. [- Ты забавен. Боишься навредить мне? Не смеши, — Скарамучча хрипло смеется, впиваясь коленями в бока. — Твоих силенок не хватит, чтобы даже поцарапать меня. Чайлд скрипит зубами, грубо толкаясь в податливое под ним тело. Впервые за долгое время они оказываются в обжитой комнате на одном из постоялых дворов. Один путешествует, стараясь убить время до следующего поручения, другой же следует по пятам за объявившимся, как снег на голову, Итэром. Их встреча вышла спонтанной, преисполненной брани и осуждений. Но ни один из них не отказался утолить скопившуюся за это время похоть. Чайлд давит большими пальцами на выпирающее адамово яблоко, прислушиваясь к сиплым вдохам. Пальцы переплетаются на загривке, сжимаясь сильнее. Почему он не сожмет эту шею до предела? Столько раз они могли убить друг друга во время секса, но каждый раз лишь ходили по краю, задыхаясь от ощущений. Между ними действительно лишь ненависть, пропитанная похотью? Скарамучча подается вперед, насаживаясь на член сильнее. Адамово яблоко под бледной кожей перекатывается, и Чайлд сжимает пальцы кольцом, перекрывая доступ к кислороду.] Маленький лагерь, затерянный в горах, погружается в тишину. Тела — обожженные, разрезанные, залитые кровью - разбросаны повсюду. Задание выполнено, и двое могут спокойно разорвать листок с заданием, бросая в костер, чтобы не оставить после себя никаких следов. Чайлд снимает маску, сдувая лезущие в глаза яркие пряди волос. Очередная эмоция горит под ребрами, умирая под чувством вины. Когда-нибудь он перестанет быть хорошим мальчиком, развлекающим всех в Фатуи. Когда-нибудь над ним перестанут насмехаться за то, что имеет свое мнение, идущее вразрез с приказами. Когда-нибудь его идеалы станут в один ряд с другими предвестниками, и мир перестанет казаться слегка исказившимся. — Можешь, когда хочешь, — голос Скарамуччи кажется таким далеким. Чайлд еще не до конца отошел от охватившей тела жажды сражения, поэтому ощущает себя потерянным и немного неудовлетворенным. Теплые пальцы касаются щеки, размазывая остатки крови по коже. Чайлду уже все равно, что вытворяет вновь этот несносный маг, но от чужого прикосновения становится спокойнее. Чувство вины потихоньку оседает липким комом внутри, уступая место другим ощущениям. Чайлд бессознательно наклоняется ниже, касаясь губами чужих губ. Возможно, ему просто нужен хороший секс после такого суматошного дня. Скарамучча ухмыляется, дергая за красный шарф, и углубляет поцелуй, вытирая остатки крови о ткань. До конца дня остается несколько часов, а после их дороги снова разойдутся.