Время закрыть гештальт

Незавершённый гештальт (читать в переводе с немецкого: нечто целое, полное) может вызвать навязчивое желание вернуться в ситуацию и «переиграть её». Недавно встретившаяся случайным образом фраза в сети заставила взглянуть на содержимое черепной коробки иначе. Год за годом пыталась «опознать» лишние мысли, эмоции, слова и действия. Меняла маски и модели поведения. Тщетно. Ты слишком много думаешь. Ты думаешь слишком мало. Ты слишком эмоциональна. Ты слишком холодна. Меняйся. Вернись обратно, ты перестала быть удобной. Список можно продолжать до бесконечности. Вернуться к себе мешал, как оказалось, самый незакрытый гештальт всей моей жизни. Сегодня я готова попрощаться с ним. Пора. 11 ноября 2015 года. Для меня привычный день этого года должен был стать частью переходного возраста, но никогда не станет им. Завершилась очередная муниципальная олимпиада по русскому языку или литературе, нужно было зайти в школу и решить пару вопросов, поздравить крёстную с днём ангела и прийти домой, где всегда ждут. Такими были многие дни за исключением незначительных изменений в распорядке. На часах 17:50, на всех делах стоят галочки, пора идти домой. Выхожу из школы и звоню матери. В тот день состоялся самый короткий диалог из пары слов: придёшь домой – всё сама увидишь. В эту минуту стало не по себе. Краткий экскурс в историю: накануне семья начала рушиться, хоть мне тогда об этом не посчитали нужным сказать, но всё было ясно. Автобус. 15 минут. Бегом домой. А отца дома нет. На вопрос «Где папа?» получила ответ – в больнице. Ему 63 года, матери – 40. В семье меня целый день не было, поэтому помещу в текст пересказ со слов матери. «На работе сегодня выходной. Встали утром, позавтракали. В общем-то всё как обычно за исключением того факта, что отец планировал сегодня прощаться с домом и уходить, но с этим я уже смирилась. Понимаешь, у взрослых часто возникают недопонимания, наш папка решил, что я собираюсь изменять ему. Уж не знаю, по каким причинам – поводов не было и нет… Пошла на кухню, суп к ужину варить, папа ходил за углём – время в печку подкинуть. Закончил дела, но так и остался в бушлате, руку прятал внутри. Ну, думала я, может, замёрз. Тогда так думала. До того момента, как руку с ножом на меня не занёс. Целился в живот, закрылась, лезвие на руку соскочило. Страшно. Понимаю, что вот-вот ещё немного и могу попрощаться с жизнью. Начала отцу говорить о тебе. «Ты что творишь? Опомнись! Кто ребёнка будет на ноги поднимать? Ты о ней подумал?». В этот момент взгляд изменился и стал более осознанным. Помог перевязать мне руку какой-то тряпкой, кажется, это кусок простыни из спальни был. Сказал, мол, иди, посиди, погорячился, а я пока выйду на улицу, перекурю и вернусь. Вышел. 5 минут нет. 10… Открываю дверь на веранду и вижу не курящего человека, а мужчину под потолком. Удавка. Слабой я себя не могу назвать, но не смогла бы вытащить из петли сама, если бы не приехал друг, полжизни проработавший в МЧС – помог, вытащил и вызвал скорую. В паре слов – спас твоего отца. Приедь на несколько минут позже, не успели бы уже. А если бы не удалось вернуть в реальность, то осталась бы ты в 15 лет сиротой. Представляешь…» Много было сказано в тот вечер, но я уже не воспринимала информацию, всё было как в тумане. Отец в больнице. Ему 63 года. Мать здесь практически с нервным срывом. Каждый готовится залечивать раны. А я что? А я утром написала олимпиаду и сходила в школу. Мне 15 лет. На календаре 11 ноября 2015 года, в руках – предсмертная записка отца, которую принесла мать. Он никогда не говорил о том, что любит маму, меня. На этом клочке бумаги торопливым и неровным от нервов почерком было написано всё то, что оставалось в мыслях. Эта история и записка вот уже 5 лет каждый день возвращались в мою голову. Как и размышления о том, что было бы, находясь я в этот день дома. Мы все умерли бы? Были бы счастливы? Что? Вот уже 5 лет каждый день я убивала себя мыслями, но не показывала вида окружающим, ведь им не нужно знать о моих проблемах. К психологу, кстати, тоже не обращалась. Должна была разобраться сама. Это важно. Иначе как я могу назвать себя сильным человеком, если не способна решить проблему в своей голове самостоятельно? Смешно, но мать всегда говорила, мол, я лучше всех перенесла эту историю. Даже не сорвалась и «не натворила делов». Но она не знала о моих ночных мыслях и прогулках в тишине, слезах на ветру и прочей депрессионной подростковой романтике. Да и никогда не узнает. В тот день я решила, что должна быть сильнее обстоятельств, но продолжала хлестать себя своими же эмоциями. 11 ноября 2015 года. Для меня привычный день этого года должен был стать частью переходного возраста, но никогда не станет им. Тот самый возраст, когда другие ребята и родители не понимают друг друга, обошёл меня стороной. Сегодня я скажу спасибо тому дню. Получить удар под дых в 15 лет переносится легче, чем в 30 или 40. Закаляет и заставляет за день повзрослеть на 10 лет. Мать много раз просила прощения за ту историю, но никто из родителей не виноват – так решила я. И всегда винила во всём себя. Наверное, юношеский максимализм давал о себе знать. В подростковом возрасте не понимаешь, что всё контролировать не можешь, в особенности – «взрослые» дела. Сегодня я сама вершу отдельные «взрослые» дела и держу под тотальным контролем эмоции, ситуации, работу и многих людей. Они меня боятся, несмотря на ненадобность этого страха. Даже не представляю, откуда он берётся в окружающих. Взгляд, говорят, часто холодный, хотя я открыта для многих, пусть и не доверяю свой внутренний мир больше никому. В библиотеке моей головы сидит пятнадцатилетний ребёнок, у которого не было переходного возраста, которого оставили плыть по течению. Он умел любить и доверять другим. Открываю дверь в подсознание и беру того ребёнка за руку. «Эй, дружок, ты почему здесь один? Где же твои друзья и близкие? Как, они отвернулись от тебя? Пойдём со мной, я покажу тебе другой мир. Снимай свои чёрные очки. Мир ярче, чем ты думаешь. И наушники тоже оставь. Они тебе больше не понадобятся – пора слушать и слышать себя и других, прекращать заглушать окружающие голоса громкой музыкой. Выходи».

***

11 ноября 2020 года. Сегодня я вывожу подсознательного забитого, запуганного и забытого ребёнка в свет, навстречу новой жизни. Мы с ним не держим зла и обид. Готовы вновь стать одним светлым целым и светить людям. Мы закрываем пятилетний гештальт, который мешал нам жить и чувствовать так, как хотели. Мы прощаемся с прошлым и вступаем в новую жизнь. Мы готовы. Пора.