Битва при Вань / Battle of Wan

Когда исполнялась «Битва при Вань», посмотреть её пришёл второй господин, а не вторая госпожа. Второй господин Чэн Фэнтай этим вечером особенно устал. Так утомило его не только разрешение конфликта с наследником семейства Цао, которое оставило больше вопросов, чем ответов, но и его беспечный младший шурин, который, похоже, не сознавал, что, переспав с женщиной, можно сделать ей ребёнка. Разумеется, ситуацию удалось взять под контроль благодаря кошельку Чэн Фэнтая, ведь когда же деньгам было не под силу утолить людские печали — но в последний ли это раз? У второго господина были все основания сомневаться в этом. Потому-то Чэн Фэнтай не торопился домой, где его ожидала жена — за последние дни всё более недовольная им. Несомненно, он и впрямь провинился во время визита главнокомандующего Цао, который пришёлся на первый день рождения его сына, но разве этот проступок заслуживает столь длительного наказания? Ведь Чэн Фэнтай искренне любил свою жену, никогда не увлекаясь другими женщинами, однако подчас был не в силах её понять — похоже, даже то, что он рос с двумя сёстрами, ничуть ему в этом не помогало. Под влиянием минутного порыва Чэн Фэнтай решил зайти в театр: он сожалел о том, что ушёл с последнего выступления Шан-лаобаня раньше времени и, увидев актёра в костюме, захотел посмотреть оперу. Эх, если бы только не глупость Фань Ляня… При этой мысли Чэн Фэнтай решил, что задолжал извинение труппе «Шуйюнь» — должно быть, уход их попечителя в разгар представления встревожил всех актёров. Войдя в театр, он услышал звуки музыки и поспешил вверх по лестнице в свою ложу. — Старший зять, ты здесь? — поприветствовал его знакомый голос: то, что у Фань Ляня не хватило денег для его ребёнка, вовсе не значило, что их не найдётся на увеселения. — Гм-м, что сегодня ставят? — спросил он. — «Битву при Вань». Ты её видел, старший зять? — Может быть, по правде, не помню, — уклончиво ответил Чэн Фэнтай, будучи не в настроении для разговора с истинной причиной своего раздражения. — Тебе понравится. Партия Шан-лаобаня сегодня особенно хороша, — поведал Фань Лянь, а потом всё-таки замолчал, уловив настроение старшего зятя по новому «гм-м», послужившему ответом. Музыка становилась всё громче и оживлённее, и вскоре на сцене появился хозяин труппы «Шуйюнь» собственной персоной. Его нынешний костюм был проще и современнее, чем у Ян-гуйфэй, однако, без сомнения, на него пошли столь же дорогостоящие материалы: сияющее и струящееся одеяние облекало одинокую фигуру, напоминая Чэн Фэнтаю отражение луны и звёзд в ночной реке. Казалось, голос Шан Сижуя этим вечером завораживал ещё сильнее обычного — а может, причиной тому было то, что Чэн Фэнтай пришёл сюда с единственной целью — быть захваченным его потоком. В любом случае, вскоре главный вкладчик труппы «Шуйюнь» почувствовал, что попал под власть несколько иного ощущения. Полусидя, полулёжа на высоком стуле посреди сцены, Шан Сижуй принялся поглаживать и пропускать сквозь пальцы шёлковый платок, оборачивая его вокруг изящных запястий, и от этого зрелища Чэн Фэнтая пронизала невольная дрожь. Его жена, не поддающаяся ни на какие сомнительные — или, хуже того, неприличные — забавы, обрекла его на весьма однообразные, если не откровенно разочаровывающие ночи — и, похоже, это в конце концов начинало сказываться. Следя за скольжением шёлка меж бледных пальцев, Чэн Фэнтай не мог изгнать из головы мысли об этих нежных прикосновениях, поневоле соотнося их с тем, что обычно происходит в супружеской постели, а вовсе не на сцене театра. Затем Шан Сижуй поднял платок, прикрывая им лицо и, зажав уголок пухлыми, ярко накрашенными губами, медленно опустил его, приоткрыв глаза, взгляд которых устремился к Чэн Фэнтаю, сводя на нет расстояние между сценой и ложей. — Старший зять, с тобой всё в порядке? — слова Фань Ляня вывели Чэн Фэнтая из транса, в который погрузило его представление — вернее, актёр, из-за которого он не замечал даже воплей зрителей из партера. — Что-то ты раскраснелся — тебе жарко? — спросил младший шурин, в то время как второй господин внезапно обнаружил некое затруднение, неподобающее столь солидному мужчине — а именно, под столом, где безупречно скроенные брюки внезапно стали ему тесны. — Ничуть, — бросил он, в то время как в голову ему пришла мысль, что он предпочёл бы, чтобы Шан-лаобань больше никогда в жизни не исполнял эту партию на публике.