О шкафчиках, запрещённых тренировках и психике тренера Укая

Было тесно. Было до ужаса темно и тесно, отчего стоять становилось все тяжелее — ноги были словно ватные, сердце громко стучало в ушах, а воздуха было вовсе недостаточно. Казалось, если бы Шое так сильно не держался за плечи Кагеямы, то давно бы уже свалился вниз, а, вместе с тем, выдал всем их месторасположение. Все получилось как-то слишком неожиданно. Они просто переодевались после изнуряющей тренировки в спортзале, в котором Дайчи строго-настрого запретил появляться. А теперь прячутся в тесном шкафчике: полуобнаженные, потные, уставшие и смущенные (Хината уж точно). И как прикажете тут оставаться совершенно спокойным? В голову лезут странные мысли, отчего краснота к лицу подступала сильнее, и слава богу, что здесь было темно. Очень темно. Кагеяма дышал ему куда-то в затылок, отчего мурашки с периодичной точностью проносились по всему телу. И было непонятно — холодно или все-таки жарко от такой близости. От такой ситуации. Если бы была возможность, то он бы умчался вихрем отсюда, предпочитая не вспоминать. И не чувствовать. Боже. Боже. Боже. Почему тут так тесно? Почему он так явственно ощущает чужое жаркое дыхание? Почему его это горячит? Ребята, скорее переодевайтесь. Для Хинаты это все становится пыткой. Ужасной и очень жестокой. Он никогда и не думал, что команда такая медленная. Тобио вдруг пошевелился, втискивая его в спинку шкафа еще сильнее. Он нависал прямо над Хинатой. Такой жаркий, потный и… соблазнительный? Что? Тряхнув головой, он зажмурил глаза, пытаясь представить что-нибудь отвратительное. Что-нибудь. Но в голову почему-то лез именно напарник. — Хината, — почти неслышно выдохнул он, прижимая Шое к стенке еще сильнее, — Перестань. Он удивленно выдохнул, прошептав одними только губами: — Что? — Громко думать, — прошипел в ответ Тобио и, слегка наклонившись, зарылся носом в лохматые рыжие волосы, — Иначе нас выдашь. И это ни капли не подействовало. Близость настолько будоражила все внутри, отчего не было сил не то чтобы ждать, а даже стоять спокойно — и как прикажите с этим справляться? Когда наверняка Кагеяма чувствует его сильное сердцебиение, жар и… возбуждение? Стоп. Что? Он… Этого просто не может быть! Хината не мог… — Черт, — очень тихо, почти что не слышно, вырвалось у Кагеямы, и (о боже, боже, боже) он прижался к Шое теснее, часто задышав. Отчего возбуждение скрутило еще сильнее. — Что…? — Хината старался дышать очень тихо. И чтобы не показывать своего желания, ему пришлось опустить дрожащие руки прямо на грудь Тобио, пытаясь хоть как-то создать расстояние между их телами, — Что… что… что? Удивление. Страх. Возбуждение. Желание. Он хотел. Хотел больше, чем сейчас. Черт. Черт. Черт. Черт. — Близко, — Тобио выдохнул почти возле лба, а его жаркие руки, прошлись прямо по спине, остановившись на пояснице и прижали бедрами к себе еще сильнее, — Ближе. Хината постоянно забывал как дышать. Если Кагеяме успело снести голову, то ему почти нет, но вырываться не было ни сил, ни желания. Он попросту задышал чаще от того, насколько стало жарко, и поднял голову, тут же сталкиваясь со взглядом Тобио. Таким же туманным, как и его. Лоб в лоб. Их лица настолько близко, что… Поцелуй в край губ показался бы очень неожиданным, если бы не вся эта ситуация, однако возбужденному Шое было настолько все равно, что он потянулся за следующим. Мурашки по коже и дрожь в теле послужили последствием от второго, более прицельного поцелуя, пришедшегося ровно в губы — и желание скрутило внизу живота, призывая потереться пахом о бедро Кагеямы. Жарко. Терпко. Тесно. Дыхание жгло нежную кожу лица — и Хината, вновь отстранившись, сам не успел ничего понять, как вновь оказался втянут в третий поцелуй. В этот раз язык, коснувшийся его нижней губы, чуть не сорвал из его груди протяжный и наверняка очень громкий стон. Горячо скользнул по щеке, заставляя стиснуть от невозможности зубы, и остановился рядом с мочкой, обжигая ухо и шею жарким, почти пламенным дыханием. Шое зажмурился и, проведя ладонями вверх по широкой груди, слабо уперся в широкие плечи Тобио, в надежде оттолкнуть, но почему-то притянул ближе, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Это настолько интимно, невозможно и пугающе, что… хотелось продолжить — и Хината прижался бедрами еще ближе, желая хоть чего-нибудь. Кагеяма очевидно мыслил так же, потому как его язык слишком мокро и горячо прошелся по ушной раковине, практически заставив пискнуть и рвано выдохнуть, то ли подаваясь навстречу, то ли наоборот пытаясь избежать прикосновения. Казалось, что они вовсе сейчас сгорят в этом чертовом шкафчике, если сию секунду из него не выберутся, но сил хватало только судорожно открывать и закрывать рот, плавясь под жарким языком. Места не хватало категорически, отчего Шое, не соображая, попытался обо что-то опереться сзади, лишь бы не свалиться вниз, но удалось только нелепо взмахнуть руками и утонуть в очередном поцелуе. Кагеяма буквально вылизывал его изнутри, обезумев и совершенно не обращая внимание на то, что его большие руки бесстыдно уже скользнули на ягодицы, яростно сжимая и вдавливая в себя. —… Я… — Хината терялся, не понимая, чего вообще хочет сказать. И Тобио его несильно укусил за подбородок, перехватывая поудобнее и опускаясь ниже — на шею, нетерпеливо засасывая в себя кожу, будто хотел… … Чего? У Шое подкосились ноги. Грохот, наверное, был слышен и на улице — из шкафчика они вывались настолько громко, что повалили и рядом стоящую скамью, но не упали. Кагеяма держал его над полом, сразу же впечатывая в первую вертикальную поверхность и прижимаясь к нему настолько, что он, черт возьми, чувствовал твердый член, вжимающийся прямо в пах. От этого дрожь накатывала волнами, заставляя выгибаться навстречу, хватать губами воздух и практически тонуть. Шое никогда не ощущал подобного, но не мог собрать мысли в кучу, отдаваясь накатившей так внезапно страсти. Горячие руки Тобио, держащие его за ягодицы, плавили, и он отвечал так, как только мог — целовал, куда мог дотянуться, впивался пальцами в черные волосы и практически сгорал от нетерпения. Кагеяма был везде. Его губы ласкали кожу на шее, а язык почти вылизывал, сводя с ума. Он даже пропустил момент, когда горячая ладонь скользнула под резинку шорт и трусов, жадно сминая одну ягодицу. Хината громко простонал, забывая про воздух. И вскрикнул, когда они вдруг начали оседать, сгораемые от желания и внезапной страсти, захлестнувшей так неожиданно. Несмотря на то, что они давно переступили ту-самую-черту, хотелось еще больше, и неважно, какими последствиями это обернется в будущем. Черт. Тобио впился в губы снова, оставив в покое шею и ключицы, провел языком по зубам и скользнул глубже, практически вторгаясь в рот и снова вылизывая. Обхватив ногами за талию, Шое отвечал с не меньшим энтузиазмом, прижимаясь так близко, как только мог. — Хочу тебя, — жарко выдохнул Кагеяма в рот, не разрывая поцелуй и даже не дожидаясь ответа, и мгновенно сменил положение, укладывая Хинату спиной на пол и нависая сверху. Его глаза помутнели от желания и возбуждения, а дыхание сбилось. Словно пробежал километров десять, не меньше. Раздвинув шире ноги, Шое закинул руки на широкую шею, давно потеряв связь с реальностью, и потянулся за новым поцелуем… … как дверь в раздевалку с грохотом открылась. — Вы еще потрахайтесь тут, — громко проговорил тренер Укай, складывая руки на груди и всем своим видом показывая, насколько недоволен увиденным. Смущение легло на щеки молниеносно, заставив сначала замереть, приходя в себя, а потом отскочить по разным углам. Черт. Черт. Черт. Черт. Сердце билось как сумасшедшее, отчего Хината прижал ладонь к груди, стараясь никуда не смотреть, кроме пола под ногами. Чертовски стыдно. Неловко. Странно. Черт! Сказать в ответ было нечего. Потому что именно это они и собирались сделать. — Даю пять минут, — продолжал Укай, нахмурившись, — И убирайтесь к чертовой матери. На тренировку жду послезавтра. И ушел. Шое загнанным зверьком посмотрел на Кагеяму, не решаясь произнести и слова, и быстро принялся собираться, почти горя от стыда и смущения, отчего все валилось с рук. Буквально минуту назад они чуть не… Зажмурившись и быстро натянув на себя вещи, пулей вылетел из раздевалки. Что же они натворили! *** Тобио догнал только на выходе из школы. Он схватил за запястье, разворачивая и дергая на себя слишком сильно, отчего Хината стукнулся головой о его грудь, но не упал. Сердце до сих пор жутко сильно громыхало о ребра, практически выбивая из легких воздух, а душа сворачивалась где-то внутри в очень маленький комок. Хотелось спрятаться от всего этого, или стереть воспоминания. Щеки покраснели сильнее, стоило только взгляду упасть на покрасневшие и опухшие губы Кагеямы, и Шое непроизвольно дернулся, из-за чего теплые руки скользнули по спине, прижимая к себе ближе и не давая отстраниться. — Что ты…? — язык путался, из-за чего Хината не сказал то, что собирался, практически утонув в чужих глазах. И охнул, когда их губы встретились вновь в мимолетном, почти неощутимом поцелуе, от которого екнуло что-то внутри. — Ты будешь встречаться со мной? — почти на одном дыхании проговорил Кагеяма. — Да, — почти не думая тут же отозвался Шое. А потом в удивлении замерли, недоуменно смотря друг на друга. Сердце забилось еще сильнее, хотя казалось — куда уже? — а по коже прошлись очередные мурашки от напавшего внезапно ветра. Мозг категорически не понимал, что происходит, но внутри все грелось от осознания, что все закончилось вот так. Губы встретились вновь, но на этот раз поцелуй был дольше и нежнее. Хината цеплялся за широкие плечи напротив, практически повиснув на теперь уже своем парне, и снова плавился от приятных ощущений, теряясь и тихо мыча что-то неразборчивое прямо в чужой рот. Кажется, он хотел сказать что-то вроде «не отпускай» — однако все утонуло, опустошая мысли. — Да вы охренели! — проголосил на заднем фоне голос тренера. Это стало стимулом оторваться и, переглянувшись, резко побежать вперед, громко смеясь. На секунду Тобио протянул руку, за которую Хината ухватился сразу же, не успев подумать — и они рванули еще быстрее, практически не слыша ругательств где-то позади. Они знают, чем займутся до начала тренировки.