Provoquer

— У тебя мороженое в уголке губ. Саша досадливо оглядывается — салфеток нет поблизости.  — Блин…  — Не ищи, — Дима слышит свой голос — он чуть хрипнет, как бывает всегда. Он забыл уже, как давно это началось. — Не ищи, — он наклоняется к ней. И целует. Камеры почти за углом, надо бежать к журналистам, надо, надо, надо… Но плевать десять тысяч раз. Губы Саши сладкие от мороженого — и не только, сладкие всегда, хочется провести по ним языком, шоколадная крошка тает во рту, а Саша — в его руках.  — Надо…надо идти, — бормочет она сбивчиво, но сама тянется навстречу, и не оторваться, не прекратить, ничего, все они подождут… Отстраниться на секунду — и услышать постукивание по стене, лёгкое, тихое, но звучит оно громом небесным.  — Журналисты вас заждались, — с трудом сдерживая улыбку пеняет им Тамарочка Николаевна. Хорошо, что это она, она давно догадалась, но конечно же никому о них не скажет, это и представить невозможно.  — Х.хорошо, — с трудом переводя дыхание отвечает Дима, а Саша кивает, заторможенно и почти сонно. Тамарочка Николаевна улыбается им. Хорошо, что она улыбается. Как всегда. Как будто не было Казани. И памяти нет о том, что когда-то они с Сашей сопротивлялись, хотели блистать в одиночном, ругались на каждой тренировке. Это давно ушло, так давно, что Дима не помнит себя без Саши, будто она — его руки, ноги, голова, часть него, а он — часть неё. Саша одёргивает его порой, когда он слишком зарывается, он вытирает ей слёзы, когда никто не видит, когда можно дать волю досаде.  — Мы их всех порвём! — говорит Дима весело и зло. — Как щенят. Мы лучшие. Не может быть иначе, если рядом — Саша. Он кричит об этом на катке и повторяет журналистам. В сети как всегда срач, их обвиняют чёрти в чём, Дима забирает у Саши телефон.  — Плевать на них всех, — он зло улыбается. Дело не в том, что они кого-то там не уважают. Дело в том, что они — лучшие, лучшие всегда, пока рядом с ним — Саша. Дима забирает у Саши телефон и прижимает к себе, утыкается носом в распущенные волосы. Пахнет шампунем и чистой кожей, пахнет Сашей, он прижимается губами, потом целует лоб, висок, кончик носа. Саша снова улыбается, тихо смеётся и тянется к его губам. Стук в дверь номера. Плевать на всякое соперничество, это только подзадоривает, но при виде Насти Мишиной ему вспоминается история Тони Хардинг.  — Я пойду. Встретимся все на банкете, — говорит он чуть сбитым голосом. Саша улыбается, Настя машет рукой. Никто не знает, кроме Тамарочки Николаевны. Никому и не нужно — это их, их личное, собственная история, которую не хочется выставлять напоказ. Всему своё время. Когда-нибудь они, конечно, спалятся с головой, но не сегодня, пусть он и смотрит на Сашу на банкете так, что кажется — от этого взгляда может вспыхнуть её платье. Наш наступит момент — Шаг за шагом идём к победе. Если я — Президент, То ты — моя Первая Леди. Обычно он не пишет стихи — это пошло, но иногда принципы дают слабину. Иногда мозги отключаются. Иногда они целуются за углом, дыхание заглушают звуки музыки из зала, темно — только блестят Сашины глаза, сквозит холодным ветром, но это не имеет значения — тело Саши тёплое. Руки нащупывают сквозь ткань платья бретели бюстгальтера, тонкое кружево, и дыхание перехватывает.  — Узнаёшь, да? — хрипло и вкрадчиво говорит Саша, и Дима не отвечает вслух — снова целует, толкается языком в рот, руки скользят по чужой спине ниже. Саша гибко подставляет шею, хочется вобрать в рот тонкую кожу, но нельзя — увидят на тренировке. Нечего палиться перед Настей и Саней. Можно нащупать вязь кружева и на рёбрах, а чуть ниже — резинку чулок.  — Не узнаю, — шепчет он сорванным голосом.  — Дома скину фотку, — улыбается она и тут же коротко выдыхает, закусив губу, когда его рука коротко скользит ей между ног. Хочется забыть обо всём. В номерах сейчас никого, можно урвать мгновения, можно наконец остаться вдвоём — и закончить их долгую, тягуче сладкую игру, но это убьёт весь интерес. Нужно возвращаться.  — Жаль, нет олимпийки. Тебе бы на пояс повязать, — лукаво улыбается Саша.  — Это реакция на выброс адреналина, — отвечает Дима с каменным лицом. — Показательные, конечно, но может и прокатить.  — Сколько там часов они закончились? — Саша уже с трудом сдерживает смех.  — Выброс. Адреналина, — повторяет Дима и озорно улыбается в ответ. — Ну бывает. Ну это жизнь. Тебе с этим проще, конечно, но не волнуйся — ещё отомщу. Саша не отвечает ничего, но её огромные глаза подёрнуты поволокой. Дима старательно отгоняет мысли о пустых номерах. Им не пятнадцать лет, они уже взрослые. Они Президент и Первая Леди, и им не по чину устраивать первую ночь где-то мимоходом. Тянуть время только слаще. Иногда он представляет, что вот, через месяц, два, полгода он возьмёт с лихвой денег из призовых и закажет им на ночь лучший номер в каком-нибудь пафосном отеле. Они сходят в модный ресторан, и все будут оборачиваться на них, красивую молодую пару, а Саша — лукаво улыбаться, тщательно разрезая на кусочки мраморный стейк. Потом, разумеется, такси класса люкс до самых дверей. Карточка от номера. Лёгкая музыка, по бокалу Моэ Шандон. Он медленно разденет Сашу — под платьем тончайшая кружевная комбинация. И обязательно белые чулки на стройных ногах, которыми она будет обхватывать его за пояс, так, что будет больно, но тогда, в тот самый момент, ему будет абсолютно на это наплевать. Слишком долго они ждали этой ночи, жаркой до дрожащего марева в воздухе. Белые чулки, шёлковые чёрные простыни, на которых не останется следов — только на коже Саши, на белом бедре, изнутри, он оставит синеватый след, чтобы тут же поцеловать. Мечтать об этом сладко, хочется растягивать удовольствие бесконечно долго, а пока — дразнить друг друга. Водонепроницаемый айфон последней модели — то, чем можно небрежно похвастаться, но на практике цена не имеет значения. Функция важнее марки. Саше нравятся его фото, струи воды бьют по лицу, плечам и торсу. Максимально отдалённый фокус, в кадр он помещается чуть ниже пояса, как раз достаточно, и, откинув голову, с закрытыми глазами слышит сквозь шум воды щелчок таймера — снято. В животе собирается жар, когда он идёт к себе в комнату. От нетерпения подрагивают ноги, по позвоночнику пробегает дрожь, когда пищит мессенджер. Саша. Он забирается под одеяло и подрагивающими пальцами набирает код блокировки, едва попадает пальцем по нужной иконке. Дыхание перехватывает. Тонкие белоснежные чулки с почти прозрачным кружевом. Пояс идеально обхватывает талию. И такой же белый пеньюар, а под ним — ничего. Красная помада на приоткрытых губах влажно поблескивает в самом углу кадра, глаз не видно, можно только додумать — они полуприкрыты, да, непременно так. Правая рука небрежно прикрывает грудь, но сквозь полупрозрачную ткань всё одно виден тёмный твёрдый сосок, Дима облизывает губы, возбуждение почти болезненно, но он заставляет себя смотреть. Вторая Сашина рука — на бедре, небрежно сжимает край пеньюара, готовая скользнуть ниже. Больше ткани нет. Ещё секунда, малейшее движение… Дима нажимает на кнопку вызова.  — Как тебе? — в голосе Саши — хриплый бархат.  — Как всегда, — выдыхает он. — Ты прекрасна.  — Соответствую…  — Ты прекрасна, — повторяет он. — Моя первая леди. Рваный вздох. Скользя под одеяло дрожащей рукой, он может представить Сашу как наяву. Сбившаяся к животу ткань, разведённые ноги в этих белых, ослепительно белых чулках, и ладонь -между ними. Хорошо, ошеломительно хорошо. Он слышит чужое дыхание в трубке, почти видит, как Саша кусает губы, как размазывается эта красная помада. Она слышит тоже, и наверняка может представить, как он запрокидывает голову, вжимаясь в подушку, как напрягается каждая клеточка его тела, как рывками двигается сжатая ладонь. Должно быть, они движутся в унисон. Помехи связи чуть смазывают тихий всхлип на другом конце невидимой связующей нити. Саша захлёбывается воздухом, Саша беспомощна и прекрасна, и это слишком хорошо, чтобы держаться дольше.  — Первая…леди… — беспямятно выдыхает он под конец. Айфон выпадает из пальцев, и хоть бы и на пол — сейчас он не думает ни о чём. Эти мгновения — только он и Саша. Молчание потом, когда он трясущейся рукой ищет в тумбочке салфетки. Саша подарила их ему, они пахнут её любимыми духами, и от этого в последний раз Дима вздрагивает всем телом, хотя казалось — уже всё.  — Опоздаем на тренировку, — звучит из трубки прерывающийся шёпот.  — Ты ещё можешь думать о тренировках? — Дима говорит с трудом, язык не слушается.  — Мы должны всегда о них помнить. Все должны знать, что мы лучшие.  — Ты — лучшая всегда. Тихий, бесплотный смех из динамика. Завтра они увидятся снова, и он будет слышать его совсем рядом. Хочется спать, но слипающимися глазами Дима смотрит в экран. На нём — сайт эйра, и он подбирает номер на новогоднюю ночь. Призовых с че-эр должно хватить. Они снова будут там лучшими — и будут иметь право забыть об этом однажды в году. В ночь, когда Президент и его первая леди останутся одни во всём мире.