А ты помнишь?

— А ты помнишь, как мы познакомились? Аликс закрывает глаза, и в памяти всплывает её собственный образ восемнадцатилетней давности: синие штанишки с заплаткой на коленке, ярко-зелёная кофта с пантерой, голубая кепочка — ей семь лет, и она идёт в первый класс. К ней за парту подсаживают мальчика с каштановыми волосами и в светло-синей толстовке с пингвином — Ким ещё не такой высокий, каким станет лет через восемь, но уже выше её. — Конечно помню, — она расплывается в улыбке, пока воспоминания окружают её. — И ту толстовку твою помню, которая с пингвином. — Ту синюю? Она кивает и открывает глаза, и вместо мальчишки с нахальной улыбкой, в которой не хватает одного зуба, перед ней появляется здоровый накаченный мужчина, его улыбка нежная, но в глазах прежнее озорство. — Она же где-то у тебя, верно? — Конечно у меня, я бы её ни за что не выкинула. — Если у нас будет мальчик, эта толстовка достанется ему в наследство. Спорим, что это будет мальчик? — Тебе лишь бы поспорить. — А то, — он начинает щекотать её, тем самым вызывая у неё приступ дикого хохота, и от этого сам начинает смеяться. — Ты думаешь, я изменю своему любимому занятию? — Аликс пытается что-то сказать между порывами смеха, но из-за щекотки способна лишь издавать непонятные хрипы. Наконец, вдоволь насмеявшись, он прекращает щекотать её, и ещё какое-то время они восстанавливают дыхание. — Ладно, спорим, — девушка шумно вдыхает, смех отпускает её. — Спорим, что будет девочка. — На желание. — Идёт. Завтра в поликлинике узнаем, кто победил. Чайник закипает, Ким снимает его с плиты и разливает кипяток по чашкам, топя чайные пакетики в них. Через пару минут оба начинают осторожно пить. — А ты помнишь наше первое свидание? Теперь глаза закрывает парень. Вот ему тринадцать, на нём новая жёлтая толстовка и тёмно-синие штаны, кажущиеся чёрными в полумраке кинозала, Аликс одета поярче: розовый топ, кислотно-зелёные шорты, на ногах ярко-красные ролики, изрядно потрёпанные асфальтом и временем — эти ролики ей подарили на одиннадцатилетие, с тех пор она с ними практически неразлучна. — Это когда ты в кино заснула? — Киму не видно, как она закатывает глаза, уже сотый раз он не может не ухмыльнуться, вспоминая этот момент. — Эй, вообще-то тот фильм был скучный, да и я в тот день не выспалась. — И поэтому так сладко уснула на моём плече? — он фыркает в чай, немного проливая на футболку и тихо ругаясь, глядя на это, фыркает и Аликс. — А что, на нём было так же удобно, как на подушке. — Да я-то не против, но если бы ты не залила слюнями мою толстовку, было бы лучше, — он снова смеётся, но получает ощутимый стук ложкой по голове и затихает. — Ладно, проехали. Воцаряется тишина, во время которой молодые люди допивают чай. — А ты помнишь нашу свадьбу? Вновь глаза закрывает Аликс, воспоминания переносят её в жаркий летний день, её нос вспоминает запахи бензина, потных косух и пыльной дороги, а уши — рёв мотоциклетных моторов. Им с Кимом по девятнадцать лет, они одеты по-свадебному, но поверх платья и вместо пиджака чёрные косухи, на ногах ботинки, а на головах шлемы; они мчат по шоссе на мотоциклах, далеко позади их друзья из мотоклуба, а в хвосте лимузин с родителями и остальными гостями. Затем экстренная остановка на берегу — у Аликс начал глохнуть мотор — и страстный поцелуй на фоне пляжа, оставшийся фотографией в рамке на письменном столе. — Забудешь такое, — усмехается она, вызывая этим улыбку у Кима. — Всё ещё помню, как мы потом домой тащились по жаре и с заглохшим мотоциклом. — Зато как было весело, — он ставит свою чашку на стол и откидывается на спинку стула. — Мне бы очень хотелось повторить. — И мне, — девушка тоже откидывается на спинку, поглаживая пока ещё небольшой беременный живот. — Оно определённо того стоит. Через полчаса оба начинают клевать носом. — Ну что, спать? — Ким зевает и поднимается из-за стола. — Да, пойдём, — Аликс тоже встаёт и нежно обнимает его. — Понесёшь меня? — Ну как я могу отказать? — он берёт её на руки и осторожно несёт в спальню. Ещё через полчаса воспоминания снова нахлынивают на них, но уже в глубоком сне.