MOON, или все любят Джин-хена.

В эту пятницу Джин проснулся в предвкушении чего-то грандиозного. Конечно, как никак четвёртое декабря, его личный новый год, и вообще главный праздник в году, день рождения его — всемирного красавчика! Удивительно, как ещё в честь этого события не сделали национальный выходной в Корее. Да, ему уже двадцать пять, он большой мальчик, серьёзный и взрослый, но это не мешает ему ждать весёлых поздравлений, подарков, внимания и может быть чудесного, долгожданного, ну если не признания, то хоть какого-то знака. * — Джин хёёён! — раздался радостный вопль на весь коридор. Джин обернулся, и на него тут же налетел яркий смерч по имени Чон Хосок, заскакал вокруг, смеясь, обнимая и издавая всякие странные звуки. — С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, самый любимый хён! С днем рождения тебя! — проорал Хо поздравительную песню и ещё разок крепко обнял. — Хосок~а! — Джин, смеясь, осторожно выбрался из чужих объятий. — Ты чего такой радостный сегодня, как будто это у тебя день рождения? — Да что мне свой др, вот то ли дело знаменательный день 4 декабря, который подарил нам такого прекрасного хёна! Самый умный, красивый, щедрый, заботливый, добрый… — принялся перечислять Хосок, не выпуская руки старшего. — Нам всем очень повезло, что ты у нас есть! — Ну ладно тебе, перестань, засмущал совсем, — заулыбался ещё сильнее Джин. — Спасибо за поздравления, Хосоки, мне очень приятно. — Но я не только с поздравлениями, у меня и подарок есть! — просиял парень и достал из одного из многочисленных карманов маленькую коробочку. — С праздником, хён. Он смущённо сунул подарок ему в руки, и быстро чмокнув в щеку, убежал. А Джин остался стоять, задумчиво смотря на свёрток с надписью «С любовью, хён!». Судя по размеру это снова украшение, а судя по тому, что Сокджин знал о вкусе и стиле младшего, оно ему не понравится. Вечная эта проблема с Хосоком: он обожает дарить подарки, просто на все мало-мальские праздники спешит что-нибудь задарить, причём всегда дорогое, и такое сука стильное! То подвеску с замочком, то брелочек с цветочком, то куртку с лейблом во всю спину, то, прости господи, панамку. А Джин от всех этих модных изысков далек, ему бы джинсы немаркие и толстовочку уютную, и больше ничего не надо. Но это же подарок! И выбросить нельзя, и носить здравый смысл не позволяет. Так и страдал он, до недавних пор, а теперь нашёл отличный выход. Быстро все обдумав, Джин уверенной походкой направился к комнате «93». Его давний друг и одногруппник, с которым они уже четыре года бок обок грызли гранит науки, еще спал. Он теперь работал диджеем в клубе по ночам, и потом по пол дня отсыпался. — Хекки! Доброе утро! Кто-то в ворохе подушек, услышав слишком бодрый голос, зашевелился и явил свое заспанное и недовольное лицо. — Ты чего кричишь в такую рань! Знаешь же прекрасно, что я сплю ещё. — Не нуди, дружочек, сегодня такой прекрасный день. — Серьёзно? Джин, ты припёрся с утра пораньше клянчить поздравление? Я же сказал, мы с парнями поздравим тебя вечером, на попойке, — рвздосадованно откинулся на подушки блондин. От вредности одногруппника, у Джина язык зачесался, хоть как-то его разыграть. — Нет, что ты, я не настолько злодей. Дело вообще не в моем дне рождения, совсем наоборот. Это я принёс тебе подарок. Минхёк удивлённо уставился на друга, явно чуя здесь подвох: — С хера ли? — Подарок не от меня, а от кое-кого другого, — хтро улыбнулся Джин, видя как глаза напротив загорелись любопытством. Минхёк даже сел в кровати, нетерпеливо протягивая руку: — Ну что там, что? От тайного поклонника? — Ну… Не совсем тайного, но очень стеснительного. Джин отдал коробочку другу и с удовлетворением наблюдал, как тот озадаченно рассматривает надпись. — Хосок?! — Ага. — Но как? Почему? Как он догадался, что нравится мне? Тут уже настал черёд Джина удивляться, конечно Хёк знает Хосока, его все знают. Но чтобы прям нравится… Какое-то невероятное совпадение, а еще он теперь думает, что его чувства взаимны, и из-за этого могут возникнуть проблемы. Ладно, пусть сегодня порадуется, а завтра нужно будет сказать правду. И оставив друга остервенело терзать подарочную упаковку, Джин поспешил на занятия, все же сегодня непростой день. * Вечером Джин вернулся в общежитие поздно, после занятий одногруппники, во главе со счастливым донельзя Минхёком потащили его в бар. Да, прямо в пять вечера, а почему бы и нет. Как в такого стройного парня влезло шесть кружек пива и целая жареная курица никто не знал, наверное сказалось то, что его угощали, а на халяву как говорится: «пусть лучше лопнет презренное пузо, чем ценный продукт пропадёт» так и вышло, что домой он ввалился как мешок картошки, булькая и распространяя вокруг себя пивной дух и пошёл в свою комнату, аккуратно держась за стеночку. Но дойти до места не успел, его схватил за руку неожиданно вынырнувший из какого-то проёма Чимин в переднике и втащил на кухню. — Хён! Ну наконец-то ты пришёл! Я заждался, — радостно проворковал он, усаживая его на табурет. — Я так хотел сделать для тебя что-то приятное, и понял, что больше всего ты же у нас любишь кушать! Вот я и приготовил тебе обед! Ну, то есть получается ужин, но это уже мелочи… — Такие же мелочи как и ты, — раздался насмешливый голос Юнги. — Сразу видно, что ты не знаешь Джина, ведь больше всего он любит не поесть, а выпить! Чимин весь ощетинился. Он уже давно собирался с духом, чтобы поговорить с хёном и признаться, для этого и затеял этот романтический ужин, который готовил весь вечер. А пока готовил репетировал речь, но так и не решил, что сказать, потому что до сих пор не определился в своих чувствах. И тут — Юнги, нарисовался не сотрешь, и пытается сорвать бедному маленькому Чиминни все его грандиозные планы. — А вот и неправда! Он же не алкаш какой-то и не пьёт каждый день, а вот кушает каждый! — принялся защищаться Чимин, переходя на повышенные тона. — Вот именно, нашёл чем его удивить, жратвой, да он сам лучше всех готовит! Вот то ли дело — Вот! Юнги брякнул на стол поллитровую бутылку дорогого виски. Джин громко икнул, прерывая их спор: — Нет! Пожалуйста только не это! — он с трудом встал, прижимая руку к животу болезненно морщась, и еще раз икнул. — Я не могу больше! А потом резко развернулся и неожиданно быстро убежал из кухни, оставив этих двоих с удивлением в глазах и невысказанными упреками на устах. Постояв так с минуту с открытым ртом, первым опомнился Юнги, снова придавая лицу безразличное выражение, типо — не больно то и хотелось: — Ну что ж, кажется нас обоих отвергли. Чимин, недовольно поджав губки, кивнул. — Ладно не куксись, прости, что всю малину тебе обломал, но на войне все средства хороши, — Юнги втянул носом воздух и стянул под шумок с тарелки кусочек огурчика. — Кстати, а чем это так вкусно пахнет? — Карыбонара, и хватит жрать мои огурцы! Я это не для тебя готовил! — Мммм! Пальчики оближешь! Это с кунжутом что-ли? — Юнги, не обращая внимания на недовольство, вовсю таскал закуску. — Да, это моя мама так готовит, — немного смягчившись ответил Чимин. — Да вы с мамой просто сокровища! — воскликнул Юнги, снова запуская руку в салат. Подобревший от комплимента Чимин, глянул на полную кастрюлю пасты и, грустно вздохнув, снял фартук: — Давай, бери палочки, садись и поешь нормально. Че кусочничать то, — и как будто бы обращаясь к себе, добавил. — Всё равно же пропадёт, надо съедать. Юнги бросил свое пальто на табуретку, уселся поудобнее за столом и вопросительно взглянул на шеф-повара, кивнув на бутылку: — Под такой шикарный ужин, может накатим чуток? Чимин тут же поставил перед ним две кружки: — Накатим обязательно. Через час, уже наевшись и распив почти до дна бутылку виски, их непринуждённая беседа зашла о виновнике торжества. — Понимаешь, Джин хён, он всегда так добр ко мне! Не как другие. Никогда не смеялся надо мной, слушает меня, когда я переживаю, и всегда замечает если мне грустно и угощает чем-нибудь вкусненьким. Я подумал, может это потому что я ему нравлюсь? — начал объяснять зачем-то Чимин. — А он то тебе нравится? Вот в чем вопрос! — горячо отвечал ему Юнги. — Потому что он знаешь ли со всеми такой! И всех угощает, и слушает и поддерживает. Вот и меня тоже, может это я ему нравлюсь? — Я не знаю… Мне нравится он, но я не уверен, что в этом смысле… Но если бы он в меня влюбился, я бы тоже его полюбил, он замечательный. И красивый. — Даааа. Очень красивый… — протянул Юнги, откидываясь на спинку стула и мечтательно улыбаясь. — Ничего не могу с собой поделать, но если смотрю на эти его губы, не могу не думать о том, как наверное приятно их целовать. Такие сочные, пухлые, притягательные… Просто какая-то навязчивая фантазия. Чимин совсем поник, ничего ему не светит с такой конкуренцией. Юнги вон какой крутой, он бы на месте Джина тоже его выбрал, а не себя. — Может, если бы я был такой же красивый как Сокджин-хён, в меня тоже кто-нибудь бы влюбился, — грустно и тихо, почти про себя, сказал он. Юнги, услышав плаксивые нотки в голосе младшего, решил его немного подбодрить: — Да ладно тебе прибедняться! Ты тоже вполне себе ничего, кто-нибудь и тебя полюбит обязательно! — Видимо ничего хорошего, — обиженно пробурчал Чимин. — Мне уже двадцать два, а я даже не целовался ни разу! Так и помру девственником! Это заявление наконец-то привлекло внимание Юнги, который перестал осоловело таращиться в стену и сфокусировал взгляд на своем собеседнике. Прищурившись внимательно осмотрел его узкие плечи и рельефные руки в супер открытой майке, милые щечки, глаза, забавно подведенные чёрным и дерзко глядящие прямо на него, и пухлые приоткрытые губы… Вот в этом месте он немного завис, потому что губы — это его личный фетиш, но он почему-то никогда не замечал, какие они у Чимина чувственные и сексуальные… Интересно, они такие же мягкие на ощупь как кажутся? У Юнги аж кончики пальцев закололо, так сильно захотелось протянуть руку и потрогать. А еще лучше попробовать на вкус… — Попробуй, — тихо прошептал Чимин, заливаясь стыдливым румянцем. — Я что, сказал это вслух? — хрипло спросил Мин, и получил в ответ неуверенный кивок. Ну что ж, Юнги, раз уж все равно спалился, а он не против, можно и попробовать. Тем более так хочется, что сил терпеть нет. На крайняк, завтра можно будет оправдать все это алкоголем и благотворительностью по отношению к мелкому… * Часам к десяти вечера Джин более-менее оклемался после возлияний в баре, и очень гордился собой: он отмазался от продолжения попойки вместе с безусловно милыми, но неугомонными Юнги и Чимином, а еще удачно сплавил мелкого Гука, который пол часа терся у него в комнате, пытаясь отжать именинный торт, который он с друзьями сам же ему и подарил. Сейчас Джин, чистенький и свеженький после душа, шел в свою комнату, счастливо мурлыча под нос «С днем рождения меня!», в руке у него были ложка и чашка чая, и он планировал в одиночку напасть на торт и закончить день просмотром какой-нибудь старой комедии. Но не тут то было! В комнате его поджидал очередной сюрприз. В его кровати, прямо под одеялом, лежал Тэхен, и стоило Джину открыть дверь его оглушило громогласное: «С праздничком, Хён!!!» — Тэхена! — устало простонал Джин, конечно, надо было ожидать от него чего-то самого странного, в самое неподходящее время. — Ты чего здесь делаешь? — У тебя же День Рождения! — пробасило недоразумение. — И что? Ты мой подарочек? — Ага! — радостно заулыбался этот большой ребенок. Джин конечно любил Тэхена, и в другой ситуации наверняка поддержал бы его шутку и подурачился с ним, но сегодня он устал, был разочарован, тем что так и не дождался того, на что очень надеялся, и хотел просто расслабится и слопать свой сраный торт, возможно даже вместе со свечками! Поэтому ответил максимально холодно: — Тортом я с тобой не поделюсь, даже не мечтай! — Хёёён! Ну зачем тебе торт? Я же намного слаще, — ответил этот мелкий пиздюк и так хитро подмигнул, что Джин все понял. Это же очевидно, блин! Эти два придурка, Тэхен с Чонгуком сговорились довести хена, чтобы спиздить торт!!! А вот это уже находится далеко за гранью его терпения! — Просто скажи мне, нахрена было его мне дарить, если вы так хотели его сами сожрать? А хотя не надо, не отвечай. Я уверен ответ только ещё больше поразит меня отсутствием логики. Забирай этот гребаный торт и проваливай к своему сообщнику мелкому! Только оставьте меня уже наконец в покое! — злющий Джин согнал Тэ с кровати, тот еле успел намотать на голые бедра простыню, сунул ему в руки торт на подносе и пинками проводил в комнату Чонгука. Не успел Тэхен опомниться, как он уже стоит посреди комнаты младшенького, голый, в одной руке держит торт со свечками, второй придерживает сползающую простыню в районе паха. Гук непонимающе моргает, а Джин с оглушителтеым треском захлопывает дверь, продолжая возмущаться на весь этаж: «Вот и жрите сами свой торт! Смотрите не подавитесь, черти мелкие!» — Ты понял, что происходит? Тэхен вопросительно уставился на Гука, а тот подошёл поближе, окидывая его взглядом с ног до головы. — Наверное да. Ты голышом залез в комнату хёна и пытался соблазнить его, сексуально поедая торт? — Нет, — ошарашенно произнёс Тэ. — Ну в смысле да, только без торта. — Вот и я да, только с тортом, но не голышом. Вот мы идиоты, надо было объединять оба способа, тогда может и повезло бы. — Вряд ли, хён кремень, — ответил Тэхен, заинтересованно разглядывая Чонгука, стоящего прямо перед ним, в одних спортивках с голым торсом. Нифига какой он стал красивый оказывается! Такой пресс… И тут же невинно поинтересовался. — И как же ты пытался соблазнять тортом? Чонгук решил не объяснять, а сразу продемонстрировать. Рассеяно глядя куда-то сквозь Тэ, он протянул руку и зачерпнул указательным пальцем одну из кремовых розочек, на пробу. Сначала лизнул кончик пальца, а потом сразу засунул его в рот почти на всю длину, плотно обхватив губами и посасывая. От такого зрелища Тэ вдруг немного забыл кто он, где он и что вообще происходит. Когда Чонгук выпустил облизанный палец изо рта и посмотрел на друга, мол вот так вот и пытался, Тэхен, вообще не думая видимо, продолжая правой рукой держать торт, указательным пальцем левой подцепил ещё одну розочку и протянул её к Гуку. О том, что этой рукой он держал простыню, под которой он абсолютно голый, и которая сейчас упала к его ногам, Тэхен по всей видимости запамятовал. Чонгук круглыми от удивления глазами проследил за простыней, потом перевёл безумный взгляд на палец, прямо перед его носом, но вместо того, чтобы возмутиться или хоть что-то сказать, аккуратно облизнул его. — Агх! — сдавлено ахнул Тэ и настойчивее ткнул пальцем в губы Чонгука. — Пососешь? Палец! Конечно он имел в виду палец! Но Намджун, который наблюдал эту сцену стоя в дверях, не знал же. Он, в меру своей испорченности, естественно подумал, что у них там эротические игры в самом разгаре, и возмутился этим до глубины души. Почему, блин, тут личная жизнь процветает у всех кроме него?! * Он весь последний месяц думал о том, что дождётся этого дня «Хэ» и сделает уже хоть что-нибудь. Но проснувшись сегодня утром снова понял — нот тудэй. Это уже дошло до паранойи, потому что только открыв глаза, он сразу вспоминал о том, что должен сделать, но каждый день трусливо поджимал хвост с мыслью: в следующий раз. Поэтому сегодня встал он хмурым и весь день ходил тучкой, ещё и натыкался повсюду на счастливые парочки. Причём самые неожиданные! * Собираясь утром в спешке, Намджун забыл дома реферат и в перерыве спешно побежал за ним в общагу, время середина дня, там уже не должно было никого быть, у всех занятия, но идя по коридору, он услышал какое-то подозрительное шуршание в гостиной. Там сидел Хосок с чипсами и смотрел телек, Нам уже было хотел зайти поздороваться и украсть пару чипсинок, как мимо него пронёсся вихрь. — Хосоки! Солнце моё, спасибо за подарок! Их старший друг, Минхёк всегда такой крутой и немного высокомерный, накинулся с объятиями на Хосока, чуть не раздавив его на диване. Намджун застыл в шоке от происходящего, Хосок тоже не смел пошевелиться не понимая что происходит, а Минхёк, совершенно не обращая на это внимания, продолжал обниматься, вереща что-то о том, какой Хосок милый, и как он догадался, что именно колечко он и хотел? — Посмотри, как мне идет! — Хёк сунул руку с растопыренными пальцами прямо под нос Хосоку, и Намджун издалека увидел что-то желтое, большое и наверняка уродливое, на его указательном пальце. — Я его так сильно хотел! Я всю клавиатуру слюнями закапал, пока сидел на их сайте, но так и не смог заказать, а ты мне его просто подарил! Ты лучший парень на свете!!! И чего ты стеснялся сам подойти? Подослал Джина! Но это так мило! Ты такой милый! Ты мне очень нравишься! Лицо Хосока обиженно вытянулось, когда он разглядел, что там ему показывали и понял, откуда эта вещь попала к Минхёку, но он и слова не мог вставить в его болтовню. А к концу этой пламенной речи, уже и забыл свое недовольство, потому что был очень удивлен: — Я тебе нравлюсь?! — Да! — энергично закивал головой Минхёк. — И давно, но я даже не думал, что могу быть тебе интересен, поэтому и не подходил никогда… Но раз уж я тоже тебе нравлюсь, пойдем завтра на свидание? Хосок, абсолютно ошарашенно, пялился на него круглыми глазами и не знал что сказать, поэтому просто кивнул. — Отлично! Тогда завтра вечером пойдем… Я еще не знаю куда, но что-нибудь придумаю и напишу тебе. Я уже взял твой телефончик у Джина. До встречи, сладкий! — Он чмокнул Хосока в нос, поднялся с дивана и так же вихрем умчался. — Это что было? — решил уточнить Намджун. — А хер его знает, — почесал затылок Хосок, а потом расплылся в довольной улыбке. — Но походу у меня завтра свиданка с чертовски симпатичным парнем. * Все последующие занятия Намджун думал только о том, почему жизнь так не справделива, и Хосоку просто с неба упал парень, кто-то может так легко взять и пригласить практически незнакомого человека на свидание, а он… Каждый раз когда пытается, у него язык немеет, ладошки потеют и слова в горле застревают. Придя вечером в общежитие, он хотел только по быстрому заскочить на кухню, взять чего-нибудь пожрать и свалить в свою комнату, желательно не встретив никого из друзей. Но не тут то было. Зайдя на кухню он увидел то, от чего он от зависти чуть не позеленел. Верхний свет был выключен, горела только подсветка над плитой и тусклые свечи на столе озаряли пустые тарелки и бутылку из-под виски, а так же какой-то шевелящийся клубок на диванчике рядом. При более внимательном рассмотрении оказалось, что это Юнги-хён, который с какого-то перепугу забрался на колени к Чимину и целовал его так жадно, как будто хотел сожрать беного Минни, как рисовую булочку на десерт. То, что младший активно лапал старшего за жопу, Намджун предпочел бы не видеть вовсе или забыть, но это маловероятно с его то памятью. Джун деликатно покашлял, надеясь, что эта парочка засмущается и разлепится, но они и внимания не обратили, продолжая публично лобзаться. Только Чимин нетерпеливо махнул рукой, мол «свали и не мешай!» Ну и что тут поделаешь? Молча свалил, чтобы не мешать. * Остаток вечера Намджун провел злясь на себя, голодный и одинокий, в своей комнате. В десять, пошел умыться перед сном, когда на него налетел не менее злой Джин, свалив ему в руки охапку какого-то шмотья. Намджун смотерл на него и думал, что вот он шанс! Надо сказать сейчас! Но успел только рот открыть. — Отнеси это Гуку в комнату, задолбали меня эти придурки! Видеть никого не хочу! Намджун закрыл рот и молча кивнул, а Джин уже скрылся в своей комнате, напоследок раздраженно хлопнув дверью. Ну что ж, все-таки нот тудей. Так и получилось, что Намджун застукал мелких за совершеннейшим непотребством, которым он был потрясен до глубины души. — Вы хоть двери закрывайте, когда ЭТИМ занимаетесь! — возмутился он. Не слушая объяснений и не видя смущенных мосек парней, Намджун свалил вещи в кучу на пороге и ушел с видом оскорбленной невинности. * Эта ночь была полна для Намджуна тяжелых размышлений. Он почти не спал, просто не мог уснуть, прокручивал в голове все события предыдущего дня, и последних двух лет, их первую встречу… Репетировал в голове речь, даже вставал и записывал, потом перечитывал и рвал записи. Он так и не смог придумать — как?! Как ему завести этот разговор, как сказать и главное что. Он встал утром разбитый и помятый, мозг настолько устал, что уже не думал. Накинув халат и сунув ноги в шлепанцы Джун, прямо как был в клетчатых трусах и майке, отправился на кухню, чтобы выпить кофе и хоть немного взбодриться, а там уже собрались все. Солнце заливало кухню и пятерых друзей расположившихся за столом. Хосок, в махровом халате после душа, улыбался над своей яичницей с апельсиновым соком, тихонько хихикал и строчил кому-то сообщения в какао. Юнги и Чимин уставшие с похмела, вяло ковырялись в тарелках с хлопьями, старательно не смотрели друг на друга, и якобы совсем не заигрывали друг с другом под столом ножками. Тэхен забывал жевать тост с клубничным джемом, наблюдая во все глаза за Чонгуком, который просто ел банан, изредка кидая на него нескромные взгляды. Самый старший хён суетился возле плиты, переворачивая источающий божественный аромат шкворчащий бекон и наливая кофе в кружки. — О! Намджуна, ты встал, а то я уж хотел идти тебя будить. Я приготовил твои любимые яйца бенедикт и американо, садись поешь, чего как не родной. Джин поставил тарелку и кружку на стол, возле свободного стула и вопросительно взглянул на Намджуна, застывшего посреди кухни. А он не мог и пошевелиться, потому что в очередной раз забыл обо всем, наблюдая за совершенством. Совершенство было лохматое, с припухшими от недосыпа глазами, немного обветренными губами и явно ещё с утра не побритое, но такое родное, такое любимое, такое тёплое и прекрасное, что хотелось только обнять его и никогда не отпускать. Намджун уже слишком устал думать, поэтому он просто сделал шаг вперёд, заключил Джина в объятия и наконец-то поцеловал. Поцелуй длился совсем недолго, лишь несколько мгновений, за которые Намджун успел почувствовать только широкие плечи, холодную гладкость шёлкового халата, обжигающую мягкость губ и самое главное, что похоже он родился только ради того, чтобы целовать его. Когда он отпустил объятия, сразу наткнулся на выжидающий взгляд Джина, который требовал объясниться. И тогда Намджуна прорвало: — Сокджин-хён! Я не могу так больше! Ты совсем не замечаешь моих чувств. Я уже не знаю как намекнуть! И песни тебе пишу, и цветы дарю! Вожу покушать и читаю стихи! Поэтому просто скажу — я очень сильно тебя люблю, и с каждым днем все сильнее! Твоя улыбка для меня ярче и солнца, и луны, а ради твоего смеха я готов душу отдать. Ты самый умный, добрый и заботливый человек, которого я знаю, и я все думал, что я могу тебе предложить, ведь я совершенно обычный. И понял, что ничего я не могу тебе обещать, кроме того, что у тебя и так есть — моя любовь и моё сердце. Скажи уже просто да или нет! Все друзья сидели потрясённо замолкнув, не ожидавшие такого поворота событий и шокированные пламенной речью, всегда сдержанного Намджуна, а Джин раскрасневшийся начал кричать: — Намджун! Ты идиот такой! Устроил тут шоу эротическое для детей! Кричишь на меня! А сам не замечаешь ничего! Что я всегда рядом! Что я всегда готовлю то, что ты любишь и подкладываю тебе самые вкусные кусочки! Что я хожу в этих гребанных кедах, которые тебе так нравятся! Что я слушаю все твои стихи и читаю книги, которые ты читаешь! Что я укрываю тебя пледом, когда ты засыпаешь на диване, и собираю твои эирпрдсы повсюду, чтобы ты их не растерял! Что я все время думаю, а смотришь ли ты… — Всегда! — Что всегда? — Всегда смотрю только на тебя! В звенящей тишине повисшей после этих слов на кухне, когда кажется все даже дышать перестали, хруст откусываемого тоста раздался взрывом. Джин испуганно обернулся, метая взглядом молнии, и на бедного Тэхена со всех сторон осуждающе зашикали. А Намджун, воспользовавшись суматохой, подошёл поближе и взял Джина за руку: — Ну так да или нет, хен? — Ты это о чем? — уточнил на всякий случай Сокджин, пряча глаза, но руку не отнял. — Будешь со мной встречаться? — Ну конечно буду, я же фактически в любви тебе только что признался, — проворчал себе под нос Джин, вызывая довольную улыбку у Намджуна, и строго добавил. — А теперь ешь! А то все небось остыло уже. — А ты посидишь у меня на коленках? — у Намджуна видать от облегчения совсем крыша поехала, не иначе. То он двух слов связать не мог, а тут понесло! — Ещё чего! Конечно нет! — непреклонно отрезал Джин. — Не при всех же…