***
Минъе лежал уже час, проклиная солнечный луч, который падает ему прямо на лицо и щекочет нос и подбородок. Демонические силы вынимают из него душу, а свет – как смешно! – оказался лучшим лекарством. Подумать только – пришлось прорубить окно! Вот замороженный император поржал бы, конечно! Сначала тьма тащит из тебя все жилы, потом свет перемешивает все мысли, пока лежишь тут, как бревно. Но другого способа восстановить руку Минъе не знает, другому его не учили, а без руки нельзя. Без нее не сыграешь на флейте, не сможешь сражаться, учить, править, жить… – Письмо от Императора, – Да Чжанлао тихо возник на пороге. Без руки не напишешь ответ. Минъе читает его письма раз в месяц, он даже знает, когда от этого занудного идеалиста придет очередное послание, и что там будет написано. Он читает о реформах, о восстановлении академии, о помощи Сюань И, который согласился стать наставником, и о визитах Фэн Сюня. Смешной. Зачем правителю Дворца Темной ночи письма? Шпионы гораздо надежнее. Правда в одном из писем этот мороженый карп известил своего темного соседа, что устроил для его шпионов роскошный ужин и танцы, и теперь у Дворца Темной ночи есть в столице свое посольство. Юй Минъе тогда от гнева чуть флейту не сломал. Пополам. И в каждом письме – снова одно и то же приглашение, на которое Юй Минъе неизменно коротко отвечает что-то вроде «У меня еще в западных покоях потолок не крашен» и ухмыляется, но когда он эти письма запечатывает своим красивым темным вензелем, у него почему-то сердце подпрыгивает, а щеки краснеют. – Как весело. Занудный Сюань И с хорошенькой супругой, болтливый Фэн Сюнь и армия подобострастных подданных. Ну ладно, справедливости ради, народ и правда любит своего молодого правителя. Минъе взял кисть и с укором посмотрел на больную руку. Повинуясь злобному взгляду хозяина, та послушно легла на лист бумаги и застыла, как не своя. «Привет, самый занудный из всех прошлых и будущих императоров континента…» Это одиннадцатый отказ. «Желаю, чтобы обитель скуки открылась с подобающими церемониями, речами и фейерверками, я выпью за это вина. А у меня тоже открытие – академия музыки. И новые черные шторы. Твой темный недруг, Юй Минъе». У Темного принца тоже много дел, среди них самое важное – не сорваться в столицу.***
Цзюнь Линьюань аккуратно сложил письмо на специальную полку для писем из Дворца Темной ночи. Император упрям, терпелив, он напишет снова. Вся его жизнь теперь – это сплошное долгосрочное вложение, и он привык это понимать. Академия – вложение в будущее, письма к Минъе – в надежду на то, что однажды эти идеалы разбавит хоть маленькая неправильность. Но лучше, конечно, большая. Противная, темная вредная неправильность по имени Юй Минъе. Терпению Цзюнь Линьюаня научила Фэн У. Чем больше проходит времени, тем меньше разочарование, и все крепнет уверенность в том, что просто Фэн У знала о нем что-то такое, о чем он сам не догадывался. Академия открылась без фейерверка. Молодой император вернулся в свои покои, полный решимости напиться сегодня с Юй Минъе, пусть даже тот в своем темнющем дворце об этом не знает. – Тебе надо разогнать всю свою никчемную стражу. Линьюань даже не удивился. На подоконнике, нога согнута, так что видно роскошный сапог из-под иссиня-черного края одежд, запястье изящно лежит на колене, и в руке - кувшин вина – Темный принц как будто и не уходил. Разве мог Линьюань не смотреть, как он запрокидывает голову? Сволочь, совершенно ведь не надо так обнажать горло ради простого глотка! Но Минъе это делает, потому что насмехается, потому что показывает «вот какой я беспечный, а охрану твою на флейте вертел». – Просто они все знают, что ты явишься, и тебя не надо задерживать, – ответил Император так спокойно, словно и не смотрел только что на эту белую шею, пытаясь сдержаться и не облизать губы. Край черного рукава Юй Минъе обнажил запястье и кисть, по бледной коже, как прожилки на изысканном мраморе, разбегались темные линии. Линьюань застыл на несколько мгновений, не в силах отвести взгляд. Темный принц стал еще темнее. – Все стражи знают, что ты через ворота не пойдешь, а как вор влезешь в окно. Минъе нагло усмехнулся и спрыгнул с подоконника: – Я вор, а ты лжец. Не знает про меня твоя стража. Он смешливо прищурился, и Линьюань понял, что скучал. – Судя по тому, что у тебя новые шторы, ты все-таки озаботился окном? – Император спокойно снял сапоги и верхние одежды, остался только в тонком нижнем халате, рубашке и штанах. Ничего нового, Минъе ведет себя в гостях как нахал, пьет вино, еще и морда эта наглая! И одет как хренов модник. – Стереотипы! – фыркнул Минъе и обернулся. Да этот мороженый карп всегда был каким-то шибко мощным, а сейчас вон... явно тренируется, как будто даже стал шире в плечах. – Ты все-таки ответил на мое предложение, – Император улыбнулся и выставил две маленькие чарки. А чего б не выпить вместе? Или наглец так и будет тут расхаживать? Он достал дорогое вино в белом кувшине. С золотым ободком. – Я отвечал на твои приглашения каждый месяц регулярно. Но ты не понимаешь, – Минъе подошел к столику и, скривившись, посмотрел на этот золотой ободок на белом фарфоре. – Пришлось тащиться самому, – он уселся, наблюдая за тем, как Линьюань насмешливо приподнимает бровь, чинно садится напротив и разливает вино по чаркам. Похоже этот зануда стал еще зануднее, неужели нельзя просто налить вино без этих вот идиотских церемонных движений? Линьюань это делает нарочно, потому что знает - бесит. – Вот оно что. А я уж понадеялся, что ты соскучился. – Надежда вообще – зло, – убежденно сообщил Юй Минъе, опрокинул чарку одним глотком, не прикрываясь прилично рукой, конечно. Почему, когда Линьюань пьет, у него горла не видно? Истукан. – Мне даже подраться не с кем. – Хмуро сказал он. Они выпили еще по одной, Минъе, похожий на колючего ежа со своими шуточками, и Линьюань, который бесит его своим спокойным взглядом и этими высокомерными улыбками. – Ты пришел, чтобы ворчать, – Линьюань рассмеялся. Так можно подавиться вином! Императорская льдина умеет смеяться? Как можно скрывать... такую красоту? Юй Минъе вдруг покраснел, смущаясь, как будто увидел что-то, чего никто не видел, и для Линьюаня то ли от вина, то ли от этого смущения Темного принца все стало гораздо проще. Он встал и сделал шаг, протягивая руку. – Ты чего? – настороженно спросил Минъе. Надо быть осторожным, всегда. Он никогда не был, вечно подставлялся, и чем закончилось? Минъе посмотрел на эту руку, как будто она ядовитая, и увидел совсем-совсем почти незаметные линии на ладони, старые шрамы. Он помнил, что когда-то у Линьюаня эти линии болели, если он смотрел на Фэн У, или когда сам Минъе говорил сестренке всякие слащавые комплименты. – Чего уставился? – Линьюань так и стоял, пока Минъе его разглядывал. – Вставай. Ты ж хотел подраться. Отсюда снизу Линьюань показался совсем здоровенным. Моргнув, Минъе подал ему руку… а у мороженой статуи широкая, и, оказывается, горячая ладонь. Линьюань сто лет не видел, как этот мелкий наглец может быть растерян! Значит сейчас опять что-нибудь едкое скажет – ведь он всегда так скрывает свою растерянность и почему-то думает, что Линьюань этого не замечает. Император сжал тонкие пальцы и потянул Минъе на себя, чтобы поднять, но разве Юй Минъе может допустить, чтобы его поднимали, как барышню?! Нет, он сам встанет! И от того, что один тянул, а другой сам встал навстречу, они столкнулись. «Вот же плечи оттренировал!» – зло подумал Минъе, глядя куда-то вниз, на широкую грудь Императора. Он ниже Линьюаня, и вообще... «Тонкий и злобный, как ящерица!» – подумал Линьюань и поспешно убрал свободную руку за спину, чтобы не придержать Минъе за талию, потому что именно этого и хочется! – Я не хочу с тобой драться, – буркнул Минъе и буквально заставил себя посмотреть ему в глаза. – Вот как? Передумал? И снова во взгляде Линьюаня Минъе увидел насмешку. Он опять, он всегда смеется над ним! Когда Юй Минъе был лишь наследником, но даже теперь, когда он уже правитель Дворца темной ночи! – Жалко твой сахарный интерьер портить, – Минъе криво усмехнулся, но Линьюань не поверил. Он же видит, как на светлой коже проступает румянец, и смущение этот мальчишка никогда не умел скрыть, как бы ни прятал за колкостями и нахальством. – Я тебя знаю, – ладонь Линьюаня все-таки оказалась на пояснице Минъе. «Знает. Мороженая сволочь меня знает и всегда знал», – подумал Минъе как-то обречённо. Как было просто сидеть в темном дворце! Нет, сложно, конечно, но гораздо проще, чем сейчас, когда ладонь Линьюаня прожигала через шелка. – Ненавижу тебя за это, – убежденно сказал он и понял, что отчаянно краснеет. – Да, ты уж пожалуйста, ненавидь сильнее, ладно? – Линьюань улыбнулся, но взгляд такой серьезный, что у Минъе все внутри перевернулось, и когда Линьюань его поцеловал, стало страшно, и стыдно, и горячо, как будто это вообще не он. Ведь он же не должен смущаться и краснеть! И поэтому Минъе сразу прижался теснее, цепко схватил Линьюаня за плечи, открыл рот и ответил на этот поцелуй безо всяких там «ой что это происходит». Он «ненавидел» в этом поцелуе так сильно, что стало тяжело дышать, изо всех сил он ненавидел этого отморозка! Даже укусил, и за это немедленно получил еще, а Линьюань слишком много сразу хочет, почему это только его язык так глубоко оказывается во рту Минъе? Это несправедливо, Минъе тоже надо, поэтому он отозвался яростно, отвоевывая поцелуй обратно. «Нет, с девчонками - это фигня какая-то». – Гад ты все-таки, – он зашипел, когда обнаружил, что Линьюань уже его не целует, точнее целует, но вообще не там. Ему задрали подбородок, ему вылизывают шею... Линьюань наконец-то дорвался до этого горла! Разорваться что ли? Губы вот искусанные, шея... как бы сразу целовать... везде? Он не хотел пропустить ничего, целовал за ухом, и ниже, и вылизывал, и кусал, языком чувствуя, как бьется пульс. Бешено. – Зануда. Ты как будто в последний раз! – Минъе злился, и пока ему методично выкусывают поцелуи на горле, зачем терять время? Линьюань до рассвета, похоже, решил этим заниматься? Минъе начал развязывать пояс сам. Смутить Темного принца – это лучше вина. И чем больше Юй Минъе злится, чем яростнее становится – тем сильнее смущение, разве Темный принц не понимает, что это так очевидно? – Я скучал, – Линьюань даже не думал, что будет так трудно сказать, поэтому он признался куда-то в ухо, обжигая дыханием. – Заткнись, – Минъе справился со своим поясом и полез ему под тонкую рубашку. Пальцы дрожат, страшно. Почему страшно-то? Ведь этот ледяной гад хочет и... «скучал», он ведь не оттолкнет, не посмеется? Страшно. Минъе знал, что краснеет, и поэтому он раздевался, готовый сделать все самое нескромное, выглядеть распутным, лишь бы не смотреть Линьюаню в глаза. А императору хотелось медленно, чтобы увидеть, как обнажаются острые ключицы, как ... нет! Минъе торопился, Темный принц всегда все делает, как решил, и Линьюань пообещал себе, что в следующий раз он не даст так спешить. А ключицы все-таки – вот, и когда Линьюань поднял Минъе, чтобы отнести на кровать, он не мог отвести взгляда. Укладывая своего принца на постель, Император вел языком по впадинке над ключицей, забирая себе этот момент. Мысли Юй Минъе перепутались совсем. Линьюань такой здоровый! Эти плечи можно царапать и кусать – их много! И спина широкая... И что же, Линьюань такой большой и сильный... везде? Он стыда Минъе не смотрел вниз, он просто чувствовал, что да, может и не «здоровый», но точно не маленький. Горячую плоть скрывала только тонкая ткань нижних штанов, и сам Минъе был уже тоже почти обнажен. Когда Линьюань навис над ним, Юй Минъе смотрел на его плечи. – Посмотри на меня. Линьюань получил в ответ злой колючий взгляд: «вот, на, я смотрю!», но за это Император поцеловал в губы так бережно и целомудренно, что Минъе снова накрыло удушливой волной смущения и злости. Они же почти голые, от желания обоим даже больно, и назад в окно уже не выпрыгнешь, а этот целует так нежно! Ужас. Минъе нетерпеливо дернулся навстречу, потерся о бедро Линьюаня и тихо застонал. Оставив на искусанных губах еще один поцелуй, Цзюнь Линьюань забрал этот первый стон, и спустился вниз, снова до ключиц, потом накрыл губами сосок и нежно приласкал языком. «Это невыносимо! А еще медленнее можно?! Убей уж, что. Сволочь...» – Минъе выгнулся от этой ласки, хватаясь за простыни, а Линьюань стянул с него последнюю одежду. Воспользовался, ловкий…Сцапав его за плечо, Минъе уже смотрел в глаза, не зная, как попросить. Как попросить не издеваться уже и взять? – Масло есть? Ну попросил как умеет. Он смотрел, как Линьюань тянется за маслом, и заставлял себя смотреть, пока он обнажался совсем. Это стыдно, но Минъе ухватился за идиотскую мысль, что надо увидеть то, что так хочется. – Дай, – вдруг потребовал он, сел и забрал флакон. Повелитель Дворца Темной ночи собирался присвоить себе Императора всего континента, и никакое смущение и даже эта поза, что он сидит с раздвинутыми ногами, не заставят его не получить все удовольствие мира! Он растер масло на дрожащих пальцах, обхватил член Линьюаня и стал медленно ласкать, внимательно глядя на то, что делает, на капли на головке, на вены... черт! Минъе облизал губы и вздрогнул, когда Линьюань застонал от его ласк. – Минъе... – ласки принца слишком несдержанны, слишком болезненны. – Хватит уже, – Минъе убрал флакон и лег. Он смотрел пристально, вызывающе, зло, так что Линьюаню хотелось сказать, чтобы не боялся, что никуда он не денется, и не прогонит. Почему Минъе ему не верит? Ведь не верит же, и потому так тянет к себе, цепляется за плечи, раздвигает ноги и приподнимается – сам. Линьюань вошел медленно, осторожно, каждый миг ожидая, что его принц прошипит «ну же!» и потребует больше и больнее. – Занууу…да! – Минъе застонал, Линьюань взял его одним длинным движением на всю глубину. А дальше все получилось совсем не так, как хотелось Цзюнь Линьюаню, как он представлял себе, когда писал эти сухие письма с приглашениями, – вообще не так. Минъе не дал быть нежным, и каждый раз, когда Линьюань брал его сильными рывками, ему приходилось обещать себе, что в следующий раз он обязательно будет, и не сдерживаться. Минъе кусал губы и впивался зубами в его плечи, чтобы не кричать, но когда нужно было вдохнуть, он горячо требовал еще, сильнее, «нормально, я же не фарфоровый!». Но его Минъе фарфоровый. Красивый. Тонкий. Хрупкий. Злой. Линьюань двигался все быстрее и сильнее, ему уже самому хотелось услышать, как Минъе закричит. Его принц сорвался на короткий крик, когда излился себе на живот, дрожал, больно царапался и рычал «не останавливайся», даже когда Линьюань сам упал в жаркую судорогу наслаждения. Долгожданная неправильность оказалась еще слаще, чем он мог мечтать. Минъе улыбался, глядя на тончайшие белые занавески над головой, слушал, как Линьюань загнанно дышит, не слезая с него, тяжелый между прочим. Его император, оказывается, горячий весь. Минъе ждал, пока он сможет отдышаться и опять попросит что-нибудь такое вроде «посмотри на меня». У Линьюаня мокрая спина и влажные волосы, а еще много царапин, которые уже припухли – Минъе обнаружил это, когда понял, что гладит кончиками пальцев его спину. Темные прожилки на больной руке пульсировали, словно хотели впитать весь жар. – Ты останешься? – Линьюань, наконец, приподнялся, и Минъе смог нормально вдохнуть. – Сегодня останусь. Император не может просить правителя Дворца темной ночи остаться насовсем – это ясно, он и не просил. – Минъе... – Я приду еще, –Темный принц вздохнул, словно делал одолжение, но внутри стало горячо, а глаза защипало, как будто он собирался заплакать. Нет, вот еще! – Приду, – пообещал Минъе, и Линьюань неожиданно получил свой первый, по-настоящему нежный поцелуй.