Яблочный демон

      Кросс в непростой ситуации. Будучи честным богослужителем, он честно не понимал как расценивать происходящее. С одной стороны — он встретился с демоном, с другой — тот не пытается его убить. Лишь смотрит так пристально, обжигающим лазурным огнём, адским пламенем, да кривит рот в наглой, почти провокационной усмешке. А сам монохромный едва сдерживает дрожь, мнется, боится отвести взгляд, но безотрывно смотреть на демона тоже кажется опасным, и сжимает обоими ладонями висящий на шее крупный, серебряный крест.       Стоит лишь на мгновение оторвать взор — черный силуэт в нескольких метрах бесшумно пропал, словно его и не было, вот только чужое присутствие, подобно жаркому костру, обожгло спину, а ненормально горячее дыхание коснулось слухового отверстия, вызывая в скулах несвойственное тепло от прилившей магии. Яблочный, подавляющий аромат окутал его коконом, туманя разум.       Крест отчаянно помотал головой, судорожно сжимая пальцами крест, в холоде его металла пытаясь найти спасение и утешение. Попытку увеличить расстояние пресекли руки демона, крепко сжавшие его бёдра, как стальные силки.       — Куда же ты, милашка? — раздался сзади хриплый голос с нескрываемым весельем.       Отчего вдоль позвоночника табуном пробежали мурашки, а душа сбилась с привычного ритма и запорхала птицей в клетке? Кросс не знал и не хотел задумываться. Но, как бы он ни старался, мысли сбивались с привычной, безмолвной молитвы на самых простых местах, а вот в глубинах подсознания зашевелились постыдные, годами подавляемые желания, от которых он всегда старался уйти. И что же? Несколько минут, тянущихся вечностью, в компании демона, три слова — вся его выдержка? Стыдно, как же стыдно.       — Ты такой чувствительный, мне даже заколдовать тебя не пришлось. — мурлыкнуло адское отродье.       Вот уж кто точно во всю наслаждается сложившейся ситуацией, самодовольство нечисти чувствуется без затруднения. Как и его ладонь, скользнувшая на внутреннюю сторону бедра и неумолимо, издевательски неторопливо подобравшаяся к паху. Демон — скелет, покрытый странной черной субстанцией, слишком расслаблен и беспечен для того, кто прячется от ангельских ищеек, снующих по улице, в самой настоящей церкви. Кроссу бы закричать, позвать на помощь, дать знать о его местоположении, но горло словно сдавливает невидимая рука, не дающая вымолвить ни единого слова.       — У вас все служители такие или только ты? — тем временем продолжало шептать создание тьмы. — Если все, думаю, стоило раньше заглянуть на огонек, хоть большинство из них и не в моем вкусе.       — Убирайся… — наконец смог вернуть себе способность говорить монохромный, но вместо твёрдого приказа вышел лишь едва различимый шёпот.       Но разве демон послушается? Нет, он только издал тихий смешок и провел языком по белым шейным позвонкам, наслаждаясь вкусом и эмоциями, пока его пальцы бесстыдно исследовали тазовые косточки прямо через плотную черную ткань церковного одеяния. Кросс издал беспомощный всхлип и ещё раз рванулся из загребущих лап нечисти, разворачиваясь. К его собственному удивлению, повернуться ему удалось, а вот избежать объятий — нет. Видя перед собой наглое демоническое лицо настолько близко, он инстинктивно попытался отмахнуться от него, но, видимо, забыл о стискиваемом кресте, и тот прошёлся острым верхним краем прямо по покрытой скверной скуле.       Демон недовольно прищурился, чуть хмурясь от мимолётной боли. Руки монохромного оказались перехвачены одной из покачивающихся за спиной демона лоз и заведены над головой, а вот крест он забрал, легко разорвав когтем верёвку.       — Если ты так хочешь его использовать, — усмехнулся Найтмер, поглаживая серебро, и окинул смертного перед ним игривым взглядом, — то я только «за», только это будет по моим правилам. Надеюсь, ты не против?       Вряд ли его действительно интересовало согласие Кросса, судя по загоревшемуся взгляду — он воплотит свою задумку в жизнь, откажись хоть сто раз.       Если бы кто-то сказал монохромному, что каменную чашу со святой водой можно использовать не по прямому назначению, то получил бы лекцию, а то и фингал, но жизнь имеет странные пути, и вот он сам сидит на бортике чаши, придерживаемый лианами демона от падения в воду. Хорошо хоть конструкция каким-то заумным способом намертво крепится к постаменту, а тот в свою очередь к полу. Или кому-то в его положении не стоит испытывать облегчения от подобного? О чем он вообще думает, черт возьми?! Нет, не в прямом смысле!       — Очаровательно. — мягко рассмеялся Кошмар, погладив Кросса по бедрам. — Твои эмоции… С виду каменная глыба — внутри бушует ураган. Я чувствую тебя всего, ничто не скроется, ни одна мысль не останется для меня секретом.       Кросс ощутил, как его скулы сильнее пофиолетовели. Прямо все-все? К такому его жизнь не готовила. Он зажмурился и помотал головой, отказываясь в это верить. Проклятое исчадие ада наверняка просто играет с ним.       — Чувствуя твое желание, заинтересованность, я не могу воздержаться от вопросов… — лился сладкой патокой голос нечисти, скользившей ладонями по ногам священника и дразняще-неторопливо задирающей подол черной сутаны. — Поступил ли ты на службу с мыслями о том, что когда-нибудь кто-то точно так же прижмёт тебя? Что кто-то заберется руками под неприступную ткань, касаясь твоих чувствительных мест? Что этим кем-то будет демон?       — Это лишь твои глупые слова, чтобы запутать мои мысли. — упрямо и твердо возразил Кросс.       Однако, тем не менее он не мог отвести взгляда от рук Кошмара, так ярко контрастирующих с его белоснежными костями.       Действия Негатива остановились на грани, подол едва прикрывал тазовые косточки, сияющие мягким фиолетовым светом. Найтмер широко усмехнулся, переждав несколько тягучих мгновений, и преодолел последнее расстояние, проталкивая указательный и средний пальцы в собравшийся вихрь, ещё не определившийся и недостаточно взбудораженный для создания чего-то конкретного. Кросс издал громкий, изумлённый, перешедший в протяжный и совершенно бесстыдный стон, вскрик, прогибая спину и шире раздвигая ноги. Тело словно пронзило молнией, варварский прямой контакт с его чистой магией принес острое, на грани с болезненностью, удовольствие. Черные пальцы мягко игрались с завитками энергии, от чего монохромный просто не мог абстрагироваться. Это было слишком хорошо.       — Я знаю, что ты — маленький, грязный грешник, — довольно мурлыкнул Найтмер, любуясь фиолетовой магией в тазу монохромного.       Кросс не знал, сколько времени демон игрался с ним подобным образом, но он точно был доведён до предела без возможности выплеснуть скопившееся напряжение. По скулам уже просто не переставая стекали слёзы, а стоны разносились по помещению, резонируя от высоких потолков и стен. Как происходящее осталось незамеченным — загадка, ответ которой плещется в самодовольном зрачке Кошмара.       Вдоволь поизмывавшись над священником, Найтмер неторопливо вытащил пальцы. Фиолетовая магия, практически с отчётливым гудением, смогла принять форму, окутывая белые кости упругой эктоплазмой. Монохромный отчаянно захныкал, беспомощно смотря на Найтмера, просто наблюдающего за его дискомфортом.       Демон мурлыкнул и погладил Кросса по скуле, то ли стирая слёзы, то ли пачкая его в собственной магии. Монохромный не знал, но покорно прикрыл глазницы и нежился к ласкающей руке, которая, впрочем, вскоре исчезла, но потом раздался треск ткани — Кошмар безжалостно разорвал сутану священника от воротника до самого паха. Две лианы тут же скользнули в прореху, сдвигая ткань и обхватывая груди, вырывая ещё несколько стонов, с лёгким давлением массируя соски.       Кросс моментально распахнул глазницы, чувствуя потусторонний жар демона, ставшего ещё ближе. Сияние голубого зрачка гипнотизировало его, плещущаяся в этой лазури похоть — бесконечно смущала, а танцующая с ней наравне игривость заставляла пальцы на ногах судорожно поджиматься от поселившегося в теле неясного предвкушения. Чьи это желания? Его или адского отродья?       — Твои, только твои, Кросс. Это все о тебе. — обличающий в собственной порочности шёпот.       Позабытый было серебряный крест, нагретый демоническим теплом, кончиком самой длинной части, — как в этот момент Кросс был благодарен отсутствию на нём замысловатых окантовок и резьбы, — оказался прижат к обильно истекающему смазкой лону. Сейчас грешный священник был рад любой возможности для достижения невыносимо необходимого оргазма.       Монохромный сам раздвинул ноги и выгнулся, подаваясь навстречу слабому давлению. Благородный металл податливо проскользнул в него, с отчётливым хлюпом входя до предела своих возможностей. Кросс снова застонал, когда теплый кончик креста прижался к его сладкому пятну, уже практически не обращая внимание, не находя в себе сил стыдиться вылетающим изо рта похабным звукам.       Чарующий яблочный запах все ещё окутывал весь его мир. В этот момент демон — все, что он может почувствовать. Густое марево ладана, тающий воск — все это затмил пьянящий аромат яблока. Но он не мешался подобно этим двум, давящим комом оседающим в груди, а ощущался, как глоток свежего, необходимого воздуха. Кросс совсем терялся в происходящем. Это неправильно. Не правильно… Почему это неправильно, когда ему так хорошо?       — Именно, — снисходительно произнес Кошмар, — зачем тебе эти скучные рамки? Оттолкни их, отдайся мне полностью. Я подарю тебе незабываемое удовольствие, грешник.       Демон мурлыкнул от удовольствия, когда белое сердечко, считай, само проявилось над ребрами священника, истекающее крупными каплями магии. В качестве поощрения, Найтмер мягко вытащил крестик почти полностью, а потом вновь резко загнал его до упора, ударяя по чувствительной точке. Крик монохромного — музыка для его слуховых отверстий. Последней, четвертой лозе он доверил свое маленькое развлечение с посторонней игрушкой, которая доставит смертному массу удовольствия, но все равно не даст самого главного — освобождения.       Свое непосредственное внимание Кошмар уделил перевёрнутому сердечку, прикасаясь к нему кончиками пальцев, аккуратно, чтобы не навредить когтями, оглаживая белые, влажные бока. Поднеся его к своему рту, демон слизнул густые капли, прикрывая от удовольствия глазницы.       Монохромный подавился очередным своим стоном, выгибаясь и едва ли не падая в святую воду. Это было уже чересчур. Особенно, когда раздвоенный язык скользнул в само сосредоточие его сущности. В черепе образовалась блаженная пустота с одним-единственным желанием большего.       Кросс беспомощно всхлипнул, когда из него рывком вытащили крест и перевернули. Каменные края чаши неудобно впились в нежную плазму живота. Он только успел с плеском упереться руками, снисходительно освобождёнными, в дно чаши. Распахнув глазницы, монохромный в постепенно успокаивающейся воде увидел отражение собственного лица. Залитое румянцем, с расфокусированным взглядом, испачканная в слюне челюсть… Полный его провал, как священника.       Демон за спиной согласно мурлыкнул, оглаживая его талию. Лиана окончательно задрала измятый подол сутаны к пояснице, скользя влажной, упругой плотью по нежной эктоплазме. Скулы невыносимо пекло от столь раскрытого положения, словно вместе с нечистью на него осуждающе смотрят десятки глаз с икон. С отчётливым шорохом над ним распахнулись и обернули лиственные крылья, заключая их обоих в растительный кокон.       Монохромный придушенно всхлипнул, чувствуя давящий на киску крупный член. От страха и предвкушения внутри подрагивало, а стенки импульсивно сжимались, но обхватывали лишь невыносимую пустоту. А демон издевательски неторопливо покачивал бедрами, скользя разгоряченной плотью между влажных складок, иногда небрежно, словно не специально, задевая головку клитора. Почему он ещё дразнит? Кросс и так уже упал ниже некуда.       Священник ощутил обвившую шею мягкую лиану, кончик которой беспрепятственно скользнул между его приоткрытых зубов. По языку тут же растекся мягкий травяной привкус. Кросс рефлекторно сглотнул, стискивая теплый отросток. Сзади снова послышалось урчание, одновременно с которым чужая магия наконец толкнулась в податливое влагалище, с отчётливыми влажными звуками натягивая эластичные стенки. Кричать монохромный больше не мог благодаря толкающейся в его рот лозе, о чем успел мимолётно порадоваться. Крупные слезинки падали в воду, медленно растекаясь в ней бледными, фиолетовыми кляксами.       Кросс хныкнул, стоило демону начать двигаться. Крупный член, имеющий по всей своей длине странные выступы, скользил в его лоне, входя намного глубже, чем это могла сделать невольная игрушка, заполняя его до предела. Неторопливые, издевательски медленные толчки, пробирающие до кончиков пальцев, которые были для священника подобны мягкому покачиванию на волнах. Они погружали его в транс пушистого удовольствия, обволакивающего горячей негой каждый сантиметр его тела.       Эту так называемую идиллию вскоре разрушил сменившийся на рваный и безжалостный темп, от чего разомлевший было монохромный покачнулся и упал на предплечья, почти утыкаясь, как нашкодивший котенок, лицом в святую воду. Кошмар довольно прорычал, крепче перехватывая ладонями бедра монохромного, словно тот вдруг решит от него сбежать. В тесном коконе черных крыльев звучали, переплетаясь между собой в совершенную для слуха адского создания симфонию, приглушённые крики, влажные шлепки и плеск воды, которую Кросс с каждым мощным толчком вновь и вновь волновал, что та просто выплескивалась за края чаши, образовывая вокруг постамента лужу, смывая с мраморной плитки капающую с промежности грешника смазку.       Кросс, и так измученный демоном, не выдержал долго такого надругательства над своим нежным нутром, когда выступы на плоти грубо волочились по чувствительной точке, а головка раз за разом ударяла в шейку матки. Вернее, его тело наконец смогло перешагнуть ту грань, которая уже казалась ему недосягаемой, вспыхивая первым в жизни оргазмом. Окончательно обессиленный и охваченный волнами наслаждения священник просто бы плюхнулся в воду, если бы яблочный не подхватил его под грудью.       — Хэх, видишь? — самодовольная усмешка так и сочилась изо рта Кошмара, — Это ведь гораздо лучше, чем несколько часов стоять на коленях перед безвкусными рисунками, читая придуманные каким-то идиотом тексты.       Кросс не нашел в себе сил что-либо ответить, стыдливо прикрывая глазницы и стискивая зубами лиану. Контакт сверхчувствительных стенок с горячей плотью демона был для него уже слишком. Все ещё хорошо, но за волнами удовольствия следовал шлейф туманной, пульсирующей боли. Влажное прикосновение кончика лозы к клитору вырвало из него обречённый скулёж, ведь демон ещё не удовлетворён. От его глубоких, сильных рывков, до упора вгоняющих в мокрое лоно член, перед взглядом вспыхивали искры, а из горла вырывались стоны, выходящие лишь скомканным шумом. Монохромный задрожал, слыша от демона утробное рычание и чувствуя его усиливающуюся хватку с острыми когтями. Яблочный запах стал острее, а черный лиственный барьер постепенно сжимался. С последним толчком демон издал особенно громкий рёв, вжимая монохромного в чашу и распахивая крылья.       Кросс вновь пришел следом, с наполняющим его матку теплом кошмарового семени. Отстранённо он уловил какой-то треск, а потом каменная чаша под ним неожиданно развалилась. Святая, но теперь уже не особо, вода хлынула на пол. Сам священник не последовал за ней только благодаря крепкой хватке демона. Уже угасающим сознанием, он услышал, словно через толщу воды, бодрый голос, точно не принадлежащий никому из других священников.       — Хозяин, пернатые курицы убрались восвояси, путь свободен!       — Отлично, Киллер, подготовь комнату для моего нового питомца.       — Я так похож на дворецкого?!