Всегда

Ему часто говорили прямо: "Ты одержим им, очнись, хватит!". Иногда лишь кидали невзначай, надеясь, что их все же послушают. Кричали и громко, с чувством, и со слезами на глазах и отчаянием в дрожащем голосе. Однажды это было сказано самим Хинатой с невероятной болью на глубине радужки глаз. А затем он надрывно заплакал, падая на холодный кафель, ставя синяки на коленях, которые потом Кенма будет поглаживать и нежно целовать. У Козуме в тот момент замерло сердце, душа разорвалась на несколько частей, но все это было совершенно неважно. Его мальчик, как в воздухе, нуждался в нем. И все отошло на задний план, стало совсем бессмысленным. "Ведь главное то, что мы вместе. Ведь так, Шое?" Кенма готов дать рыжему солнцу абсолютно все. Клубы, бары, рестораны. Пляжи, званые ужины, закрытые вечеринки. Познакомить с любыми его кумирами? Проще простого. Хоть те и будут коситься на стоящего сзади брюнета, который показывал глазами, какая кара их ждет, если Шое расстроится. Но это все неважно. Ведь взамен за это, Хината отдает всего себя. По ночам он выгибается в спине так, что она хрустит, только для Кенмы. Протяжно и громко стонет только для Кенмы. Любое его движение, взгляд... Они тоже принадлежат Кенме. Он весь принадлежит только Кенме. Полностью и безвозвратно. Всегда. Они будут вместе всегда. Брюнет оплетает руками своего мальчика, прижимая того к себе. Всегда. *** — Хината Шое? — Слышится возмужавший голос какого-то игрока ненамного старше самого рыжеволосого. — Безусловно неплохой игрок, — Хината, всего лишь проходящий мимо, теснее прижимается к двери, желая услышать каждое слово о себе. — Вот только... — парень замирает и с нетерпением ждет продолжения предложения. — Если бы не его этот "покровитель", и ноги бы его здесь не было, — Шое уже совершенно не рад, что остался, решив узнать, что же о нем думают другие игроки. — Как там называют таких как он? — вмешивается кто-то второй. — "Сахарный ребенок", да? Гадость, — глаза Хинаты наполняются слезами и он бросается прочь, не желая ничего больше слышать. — Где обещанные деньги? — морщатся одновременно парни, когда за дверью слышится шум. — Даже не спросите зачем это мне? — отвечают им хрипло, а янтарные глаза блестят в тени. — Это не для него. Ты убьешь в нем все то, что так любишь, — бросает тихо один из близнецов Мия, пока второй пересчитывает деньги. — Это все так неважно, ведь он уже мой, — смеется Кенма. Раз. Клетка подготовлена. *** "Говорят, он заплатил, чтобы этот попал в команду." Но это ложь, он заслужил это место потом и кровью... "Я слышал, что его вообще никуда не приглашают." Это неправда, неправда, неправда... "Вот тот и ходит, чтобы его мальчик попал хоть куда-то." Неправда! Многие команды бились за него, всем не заплатишь, а талант не купишь... Он сам, понимаете, сам всего добился! Почему же вы не слышите... Не желаете услышать... *** — Да что вы все несете! — дверь с громким стуком ударяется об стену. Хината закрывает глаза руками, пытаясь остановить слезы, а затем впутывает свои пальцы в волосы и с силой оттягивает их. — Замолчите! Замолчите! ЗАМОЛЧИТЕ! Кенма подходит к нему аккуратно, словно к дикому неприрученному зверю и мягко целует в соленые от слез губы, после чего оседает на пол вместе со своим мальчиком, позволяя тому уткнуться холодным носом себе в шею. — Шое, все будет хорошо, — шепчет Козуме, любовно перебирая ярко-рыжие волосы. Они мягкие... Такие мягкие... — Если мы будем вместе, то все нормально, — брюнет поднимает рыжика за подбородок и снова прижимается своими губами к его, после чего начинает слизывать с его щек слезы. Два. Клетка позолоченная, а птичка уже там, но по своей воле. *** Кенма держит Хинату за руку, своим пальцем любовно поглаживая его запястье. Шое на фоне закатного солнца безумно красив, но у Козуме вертится дичайшая мысль в голове, которая не желает уходить. "Мой мальчик в сто крат ярче какой-то там звезды," — где-то на периферии сознания крутится это, но озвучивать не хочется, момент будет разрушен окончательно и бесповоротно. Парень медленно опускается на колени и обвивает руками рыжеволосого за пояс, утыкаясь лбом в его живот, а затем медленно поднимает голову и, смотря прямо в глаза, задает вопрос, волнующий его уже долгое время: — Мы же будем вместе всегда, да? — голос у Кенмы хриплый, полный предвкушения чего-то, а у Хинаты будто воздух выбили из легких. Шое кивает и не замечает, что сам же и задержал дыхание от восхищения. Глаза у Козуме в свете заката загадочно блестят, а внутри будто плывет переплавленное золото. *** — Свет мой, вставай, — горячее дыхание обжигает кожу, и Хината накрывает голову одеялом, отказываясь вставать столь рано, как ему кажется. — У меня для тебя сюрприз, солнце, — это действительно помогает, и Шое смотрит внимательно, а в глазах ни капли сна. — Дай мне свою руку, — произносит Кенма, а затем, лишь после того, как рыжеволосый полностью вылезает из своего кокона, встает перед кроватью на одно колено и улыбается, надевая на его безымянный палец тонкое золотое кольцо с выгравированной надписью "всегда". Три. Клетка захлопнулась. Но замка на ней нет и не было никогда. Все добровольно. *** — Это все было ошибкой, да? — Я чего, заблудился что ли..? — подросток крутит головой в удивлении. — М? — он натыкается взглядом на блондина, играющего в телефон, с явно покрашенными волосами. — Теперь уже без разницы, свет мой. — Я Хината Шое! — парень указывает на себя, настойчиво заставляя обратить на него внимание. – Кенма, — отвечает он, а в янтарных глазах загорается огонь. *** Хината смотрел на Токио сквозь огромное панорамное окно и крутил на безымянном пальце тонкое золотое кольцо. В его жизни не было места прошлому, что оставило шрамы на его сердце. Не было места людям, которые могли расстроить или разочаровать его. В ней была только огромная квартира почти в центре Токио, модная одежда, дорогая техника, собственный благотворительный фонд, который появился у него сразу после окончания университета и сеть кафетериев, которые Кенма, со словами "Ты лучше знаешь, что надо людям", оставил ему облагораживать. В его жизни были объятия человека, который с упорством поднимался к власти. После школы Кенма быстро обустроился, купив небольшую квартирку, а затем стал воплощать в жизнь свои планы. Маленькая компания, которую он основал, быстро разрасталась. Постепенно к нему возвращались старые друзья для того, чтобы занять рядом с ним свое место, а также появлялись новые. Но за фасадом благополучной компании, поглощающей своих конкурентов со скоростью света, скрывалось нечто темное. Опасные игры, в которые Козуме играл с присущей ему гениальностью и легкостью. Шое поднял руку со смартфоном и, разблокировав его, набрал выученный наизусть номер. Трубку взяли после первого же гудка. — Привет, солнце мое, — голос Кенмы был бархатным и мягким. — Привет, — отозвался Шое. — Ты не знаешь, где сейчас Мия Атсуму? — Нет, не видел его сегодня. А что случилось? — беспечно отозвался Козуме. Он до сих пор гадал, почему его мальчик простил тот разговор братьев Мия. — Он обещал помочь мне с той программой, которую мы хотели внедрить в кофейнях, но я никак не могу его найти, — тяжело вздохнул Шое и отвернулся от окна, скользя взглядом по Осаму, который стоял на коленях и смотрел на него с такой неприкрытой надеждой, что где-то внутри все сжималось. — Думаю, он найдется очень скоро, любовь моя, — произнес Козуме и нажал на отбой. Кенма опустил пистолет, дуло которого прижимал чуть ранее ко лбу Атсуму. — Кажется, судьба тебе благоволит, — с красивой ухмылкой прокомментировал Козуме. — Ты что-то обещал Хинате. — Спасибо! Я никогда не забуду твоей доброты! — выдохнул парень, оседая на пол. — Больше не подводи меня. В следующий раз фортуна может не быть на твоей стороне, — Кенма склонил голову на бок. Шое же положил трубку и посмотрел на Осаму. — Пусть твой брат будет аккуратнее, я не смогу делать это для него вечно, — констатировал рыжеволосый, склонив голову к своему плечу, повторяя привычку своего мужа. — Спасибо, Шое, спасибо! — воскликнул Мия. Хината мягко коснулся его волос, а затем поцеловал в макушку и пошел на выход из комнаты, оставляя парня позади. Всем было известно, что у Кенмы лишь одна слабость — его мальчик, личное солнце. И если Козуме называли Судьбой, то Шое мог с легкостью изменять любое его решение. И никто не знал, в чьих же руках больше власти. Козуме, может, и был одним из самых влиятельных людей в мире, но для рыжеволосого он был согласен на все, лишь бы увидеть в медовых глазах радость, а на лице яркую улыбку, которая могла затмить и солнце, и луну. *** — Ты помнишь наше обещание? — однажды спрашивает Кенма, прижимается к Шое сзади и, утыкаясь в его загривок, нежно целует. — Ты чего? Помню, конечно. Мы будем рядом. Всегда, — удивленно произносит рыжеволосый, а затем мурчит от удовольствия, когда Козуме проводит пальцами по его спине. "Правильно... Не забывай это, Шое," — думает парень и благословляет тот самый день, когда они встретились. Их отношения неправильны на первый взгляд, но если присмотреться, то можно заметить, что они оба зависимы друг от друга. Оба безумны. Но ведь все гении в чем-то безумны..? Это плата за их талант.