Глициния приятней гари

      Сказать, что медики были поражены, ничего не сказать. По только вымытому полу растекалась алая кровь, перемешиваясь с более тёмной и пачкая всё вокруг. Луна проливала свет на скрутившееся и дрожащее тело человека, истекающего кровью. Рядом стояли какуши и пытались хоть как-то перевернуть раненого мечника, но тщетно. Он бился, словно змея в захвате, это было не похоже на столпа.       Танджиро рванул к охотнику и принялся что-то шептать, успокаивать уже бледного, грязного парня и судорожно размышлять. Столп испытал всю мощь дьявола, его раны невероятны: рука вырвана в районе локтя, из неё тянулись волокна мышц. Они были напряжены, двигались, сокращались. Прослеживались даже разорванные вены и артерии, откуда обильным ручьём текла кровь.       — Принесите обезболивающее и жгуты, скорее! - Камадо что есть мочи заорал, сжимая хриплого охотника, - Гию-сан, прошу, живите! Вы сможете перебороть это! Сможете, обещаю!       Но Гию не слышит. Столп пытается подавить сотрясающуюся дрожь, вызванную отчаянными рефлексами организма. Левая нога, как и рука, была вырвана по самой не балуй - практически всё бедро было оторвано у Томиоки. Было видно, как дрожат волокна мышц , как льётся из сосудов кровь, как Гию постепенно умирает.       Танджиро схватил жгут, принесённый другим медиком, обвязал им руку, а точнее то, что от неё осталось, завязал незамысловатый узел и с силой затянул. Насыщенная кислородом кровь тут же прекратила течь, оставаясь в зажатых артериях. Камадо схватил вторую повязку и обомлел, но не сдался. Нога, которая была выдернута почти под корень, кровоточила очень сильно и её было практически невозможно правильно подвязать. Но Танджиро, как истинный профессионал, схватил оставшееся бедро, завязал на нём жгут и попытался затянуть. Кровь захлюпала в сосудах, но практически прекратила течь.       Какуши принесли кушетку и дружно уложили столпа, а затем с небывалой скоростью понесли его в импровизированную операционную. Там были необходимые инструменты и вещества, благодаря которым Камадо, возможно, спасёт жизнь.       Они буквально ворвались в стерильное, однако деревянное помещение. Медики сложили Томиоку прямо на горизонтальное кресло, а тот продолжал дрожать. Кровотечение прошло, и пока что это самое главное.       Танджиро разрывает и так порванную рубашку столпа и каменеет. На широкой груди было слишком много глубоких ран и ссадин. Грудь была истерзана истинными зверями, таких устрашающих ран от когтей Камадо никогда не видел. Кто же смог так расправиться со столпом воды?       Когда приносят обезболивающее в шприце, Камадо хватает его и, протирая ваткой участок кожи на здоровой руке, вводит анестезию прямо в вену. Не ожидая, не теряя ни секунды, Танджиро вводит анестезию. Своеобразный наркоз.       — Чёрт... продезинфицировать иголку и леску! Нужно зашивать! - Камадо видит просачивающиеся рёбра у Гию. Они были чуть треснутые, по крайней мере, так показалось Танджиро. Лёгкие и сердце не должны быть повреждены, кости отлично справились со своей работой. Медик выливает спирт на ладони и протирает их для дезинфекции, они начинают неприятно щипать.       Какуши выполняют поручение Танджиро и отдают готовый инструмент. Камадо принимается зашивать огромную рану тонкой леской, из-за чего столп хрипит.       — Терпите, Гию-сан, терпите, - бормочет лекарь, старательно зашивая глубокую рану. Руки Танджиро отработаны, он часто проделывал такое с охотниками. Бледный Томиока смотрел на лекаря туманным взором и пытался что-то сказать.       Камадо это видит. И, закончив зашивать рану, отрезает леску огромными ножницами и завязывает узел на конце. Танджиро понимает, что Гию слишком бледный. Он потерял слишком много крови. Придётся переливать.       — Тащите аппарат для переливания! - Камадо взревел, пугая и без того суетливых медиков. Они вздрогнули и ринулись в другую комнату подготавливать эту передвижную технологию.       «Сцепления между венами и артериями разорваны, но некоторые должны остаться целыми! Если подключить Гию-сана к этому аппарату, то он будет спасён!»       — Первая отрицательная, быстрее! - Танджиро заорал, но когда вновь глянул на Томиоку, то испугался. Тёмные синие глаза становились ещё мутнее, Гию терял сознание. Действие обезболивающего или смерть вынимает из него душу?       Мелкая лампа, стоящая на тумбочки неподалеку от кушетки, освещало бледное лицо столпа воды. Удивительно, что он добрался до них без двух конечностей, но если бы не старый ворон, то вряд ли бы Гию нашли. Он не смог сказать, кто и как его истерзал, но было ясно, что это была одна из Двенадцати лун. Скорее всего, Высшая, потому что Низшая ни за что бы так не разодрала могущественного столпа воды.       — Господин Танджиро...       Камадо с надеждой поворачивается к медикам, но что-то с треском ломается, когда он не видит аппарата. Он непонимающе глядит на какуши.       — У нас н-нет крови для переливания, - врач сжимает кулаки, - Ни первой положительной, ни первой отрицательной... Хокку должен только возвращаться с запасами, но к тому момент господин Томиока...       Танджиро вскакивает, не веря своим ушам. Он не винит медиков - они ведь не виноваты в том, что Камадо следовало отправить какуши намного раньше. Да, врач не мог знать, но легче от этого не становилось.       В комнате слышится мягкий стук деревянных сандалей. Камадо вздрагивает и резко поднимает голову, словно отойдя от шока. Мимо врача проходит на вид молодая женщина, может, ей лет тридцать. Она сложила руки в фиолетовом кимоно, украшенном мелкими розовыми цветочками, и быстро подошла к столпу.       Тот как-то нахмурился, его глаза чуть отрезвели, как только увидели женщину перед собой.       — Госпожа Тамаё, - вырывается у Танджиро.       Танджиро резко оборачивается и видит, как наклоняется над умирающим охотником женщина. Она хмурится и немедля спрашивает:       — Господин Томиока, Вы готовы принять мою кровь, чтобы выжить?       Врач задирает красивую тонкую руку и с готовностью касается её ногтями. Они были острыми, словно настоящие звериные когти, но едва касались бархатистой кожи. Женщина ждала решения того, кого собиралась вылечить.       Для охотников на демонов такое решение давалось непросто. Тамаё - женщина-демон, вышедшая из-под контроля прародителя и решившая помогать организации, сердобольно обеспечившую её охраной и жизнью. Но, несмотря на это, мечники часто отказывались от предложенной крови - крови демона, которая обратит в демонов их самих, но тем самым излечит.       Но гордость охотников тогда разбивалась в дребезги. Они становились теми, на кого охотились. Поэтому никто не хотел принимать столь щедрый подарок. Никто не хотел жить в демонической плоти. Да и не все могли.       Тамаё прищурила фиолетовые глаза, глядя на бледное лицо Гию. Его блеск в глазах вернулся, рот даже приоткрылся. Столп попытался что-то сказать, но из его глотки вырвался лишь кровавый кашель. Брызги его попали на руку и кимоно женщины, но та не шелохнулась. Она всё ещё ждала ответа.       — Соглашайтесь, Гию-сан! - Танджиро выпал из транса и подбежал к кушетке столпа. Та немного покачнулась, но Камадо вцепился в неё своими мозолистыми пальцами, тут же останавливая её. Даже тогда Тамаё не переметнула взгляд, а лишь продолжала смотреть на столпа воды. Томиока повернул голову в сторону медика, и взгляд синих глаз потеплел. Он выдавил слабую улыбку и задрожал.       — Я... отказываюс-сь...       И глаза его похолодели. Тело задрожало и внезапно обмякло, словно труп. Тамаё резко прислонилась к целой рук Гию и прощупала пульс. Её фиолетовые глаза расширились.       — Мёртв...       Камадо резко вскочил и уставился на бледное тело Томиоки, будто ожидая, что тот встанет и широко обнимет врача одной рукой. Но этого не произошло. Теперь уже бывший столп валялся на кушетка трупом.       — Неужели его нельзя спасти?! - Танджиро резко разворачивается к демону, - Может, это клиническая смерть?! Мы не знаем, умирает ли его мозг, давайте поробуем влить ему к-       — Господин Томиока отказался от моей крови, - голос Тамаё был настойчиво-твёрдым. Женщина вновь сложила руки, - Я не имею права превращать в его демона. Такую сделку я заключила с вашей организацией, Танджиро. Прости за это.       Камадо отшатнулся, словно от удара. Его багровые глаза сверкнули в слабо освещённой комнате. Танджиро оглянулся на стоящих рядом медиков дома, какуши, а ещё... Хокку. Он держал мешок с пакетиками для переливания, теми самыми, которые нужны были несколькими секундами ранее. Камадо прикрывает рот рукой и опирается на деревянную стену, скребёт её пальцами.       Только что столп воды умер. На его глазах.       Тамаё кладёт на его плечо свою мягкую ладонь и с сочувствием смотрит на молодого врача, даже легонько гладит его. Холодная рука госпожи сжимает лиловую ткань Танджиро, а тот не откликается - слишком уж привык к этим прикосновениям Тамаё.       У Камадо звенит в ушах. Все звуки внезапно испарились, словно он в полнейшей тишине, запахи улетучились, а в ясном зрении начали появляться чёрные пятна. Ощущение, что кто-то капнул чернилами, и они медленно-медленно растекаются по бумаге. Танджиро осаждается на деревянный пол, всё ещё держась за стену. Его губа чуть дёргается.       Тамаё смотрит на парнишку с сочувствием, скорее даже жалостью. Глава его владений только что погиб, да и столп приходился Камадо далеко не товарищем. Другом, возможно, даже чем-то большим. Если так, то Танджиро не избежать стресса.       «Это пройдёт», - спокойно думает врач, смотря на потеющего Камадо, - «И пойдёт ему на пользу».       Возможно, эти мысли покажутся кому-то жестокими, и этот кто-то будет прав. Поэтому Тамаё и оставляет эти слова лишь в своих мыслях, не позволяя им сделать Танджиро ещё больнее. Госпожа смотрит на свою испачканную одежду - кровь уже потихоньку сохла на её кимоно, потом её будет трудно отстирать. Но Тамаё не беспокоится - для неё это обычное дело.       Демон не впервые видит смерть. Она давно привыкла быть равнодушной по отношению к чужой жизни, такова её профессия. Она стала чёрствой за эти шесть столетий, оно и понятно - работа врача всегда связана с ужасными инцидентами. Со временем научаешься игнорировать их, но взамен ты отдаёшь всё своё сочувствие.       «Но вытерпит ли он?» - Тамаё присаживается рядом с главой дома. Ей он всегда казался солнечным, жизнерадостным, очень активным. Таким очень сложно осознавать, что если ты не станешь хладнокровнее - ты не выживешь. Демон часто вспоминала тех врачей, которые так доводили себя из-за пациентов, что накладывали на себя руки. Тамаё бы не хотелось, чтобы Танджиро стал одним из таких лекарей.       В глотке юноши рокочут странные отрывистые звуки. Знаете, когда вы пытаетесь кричать, но горло настолько сухое и слабое, что выходит лишь неразборчивый хрип. Вот сейчас происходило то же самое.       Камадо начинает дышать тяжелее. Тамаё спокойно смотрит и тихонько обнимает юного лекаря. В конце-концов ему всего пятнадцать лет, а он впервые увидел смерть. Кто бы что ни говорил, а людям в любом возрасте не стоит видеть, как умирает человек. Никто не знает, как это отразиться на них. Но во всех случаях это будет негативное влияние.       Хоть враг, хоть друг, хоть незнакомый человек - в тебе это отложиться. Хоть ты видел смерть, хоть ты желаешь смерти, хоть ты обычный гражданин - в тебе это отложиться. Такова суровая правда человеческой совести.       Но обычно это работает лишь тогда, когда ты действительно человек.       Танджиро кричит. Кричит, орет, как обезумевший. Грудь сжимается настолько сильно, что дышать практически невозможно. Тамаё не вздрагивает при этих воплях - она лишь сильнее прижимает Камадо к себе аккуратными холодными ладонями, легонько сжимая лиловую ткань одеяний.       Пронзительный крик раздаётся по всему особняку, заползает во все щели, поглощает дом Глицинии от самой входной двери до милого сада, где выращивают разные целебные травы.       И это обыденное дело. Этот дом Глицинии, возможно, покажется добрым и уютным, местом, где вас вылечат. Но на самом деле он пропитан болью и страданиями умерших пациентов.       Крики Танджиро раздаются ещё несколько минут, прежде чем стихнуть. У него просто отказывают голосовые связки, разбухшие до предела. Горючие слёзы льются ручьём на деревянный пол, но уже тихо, без душераздирающих криков. Тамаё тихо выдыхает и укладывает чужую голову к себе на колени, поглаживая массивную спину Камадо.       Лиловые глаза бросаются на какуши, уже увозящих побледневший труп Томиоки. Тамаё лишь легонько кивает и не успевает уследить, когда Танджиро внезапно вырывается. Он ловко выскальзывает из когтей демона и кидается к передвижной и дряхлой койке, отталкивая от неё какуши.       — Отойдите от него!! ОТОЙДИТЕ! - рычит парень, на мгновение напомнив демона. Он отгоняет лекарей от мёртвого столпа, закрывает его руками и плачет. Рубиновых глаз практически не видно за пеленой слёз, - МЫ ДОЛЖНЫ ЕГО ВОСКРЕСИТЬ! Это... ЭТО ЖЕ ГИЮ... это же господин ТОМИОКА! СТОЛП!       Тамаё вздрагивает и медленно встаёт. Это была типичная реакция молодых детей на первую смерть, но... она никогда не была настолько бурной. Никто не вырывался из её холодных объятий, никто не смотрел на трупы своих товарищей, иногда друзей. А Танджиро отчаянно не хочет отпускать. Слишком привык к такому постоянству, к компании Гию.       — Он-н хотел... отказаться от с-смерти.. разве не так? - осипший голос дрожит, - Он ведь хотел отказаться умирать! Мы должны его с-спасти... ПОЖАЛУЙСТА, ГОСПОЖА ТАМАЁ!       Как меняется его интонация. И откуда столько сил кричать? Тамаё подходит к Танджиро, стуча деревянными сандалиями, хватает его за руку и уводит из операционной. Хватка демона все ещё была мощной, если он того пожелает. Врач останавливается и оборачивается на ничего не понимающего Камадо. Он выглядел так, будто его сейчас предали.       Тамаё в очередной раз оголяет левую руку и на этот раз легко распарывает её, позволяя крови захлестнуть тёмный пол.       — Отдохни, - только и произносит женщина, когда запах доходит до чуткого носа Камадо.       Тот вздрагивает, осматривается, явно видя галлюцинации из-за действия демонической крови, а затем гневно сверкает очами. Тамаё удивляется - она не видела, чтобы он вообще когда-нибудь злился на неё.       — ВЫ МОГЛИ ПОТРАТИТЬ ЭТУ КРОВЬ НА ГИ-       Пелена затуманивает рубиновую радужку, и парниша падает на тонкие руки демона. Она ловит его, приподнимая безвольное и уже спящее тело. Сейчас голове Камадо нужен покой, мало ли что он сделает из-за смерти Томиоки.       Парниша пачкается кровью Тамаё, но она тут же ее оттирает. Рана же заживает почти мгновенно.       Врачи уже спокойнее отвозят бездыханное тело, как-то странно поглядывая на спящего, если его так можно назвать, Танджиро. Все ожидали подобную реакцию врача на смерть, но никто не мог предугадать, что Камадо будет буквально защищать труп Гию от какуши. Будто он ещё был жив.

***

      Для организации как целой системы потеря Гию никак не сказалась. Умер очередной солдат, исполнивший свой долг. Но для организации как для огромной семьи... это была огромная потеря. Конечно, многие молодые охотники вообще не знали о столпах и об их личностях, но более закалённые видели хотя бы одного. И все как один говорили: «его бой великолепен».       Достичь подобного мастерства трудно. Даже очень, и Тамаё это прекрасно понимала. Но когда в её голове всплывают огненных узоры, разрезающие тело Музана, то она тут же понимает, что этого далеко не достаточно. Никто и близко не приблизился к нему, к его стилю, поэтому этого недостаточно. Эти столпы намного опытнее и сильнее предыдущих, Тамаё видела это, но... он был сильнее.       После столь ужасающей трагедии дом Глицинии владений Воды разослал всем письма с воронами. Обычно письма с помощью ворон посылали домам Глицинии, если что-то требовалась, столпам, кузнецам или самому Оякате-саме. Или - как привыкла называть его Тамаё - господину Кагае. Их поместье находилось во владениях Камня, очень далеко от владений Воды. Хотя, не Тамаё жаловаться.       Танджиро был не в себе. Тамаё и какуши силой не пускали юного медика к пациентам, боясь, что тот схватит паническую атаку или будет пугать остальных своими россказнями про великого столпа Воды. Камадо мало ел и часто спал, несмотря на многочисленные кошмары. Тамаё честно была рада, что пока что у Танджиро не наблюдалось развития бессоницы или, того хуже, депрессии.       — Танджиро морально силён, он поправится, - холодно отвечала женщина медикам, закрывая комнату юноши, - Но мы должны ему помочь. Пожалуйста, не упоминайте о столпах в целом. Мало ли как Танджиро отреагирует.       После убийства столпа работы стало намного больше. Охотники всё чаще и чаще приходили с оторванными пальцами, выколотыми глазами или вообще полумёртвыми, как Гию в своё время. Правда, их состояние было намного лучше, поэтому летальных исходов не было.       Танджиро не присутствовал на операциях, зато собирал травы с их рассад, помогал делать натуральные лекарства, просто работал, словно он был обычным медиком, а не главным врачом дома Глицинии. Тамаё не возражала - ей казалось, что Танджиро пойдёт на пользу такой труд.       Минула неделя со смерти Гию, но Камадо уже оправлялся после этого. Он стал улыбчивее, вновь мог нормально лечить охотников организации, иногда суетливо спрашивал у Тамаё, стоит ли попросить сделать ещё лекарств. Всё было нормально, как раньше, правда, без Томиоки.       Танджиро даже сходил на могилу столпа и помолился за него. Тамаё обрадовалась, когда Камадо просто спокойно попрощался с бывшим столпом.       «Он уже восстановился», - демон мягко улыбался своим мыслям, - «Весь стресс пришёлся на первый день, поэтому Танджиро сейчас спокойнее».       Тамаё была очень проницательной, она знала, о чём говорит.       Сейчас женщина осматривала маленькую теплицу, если её можно так назвать. На улице было облачно, поэтому она могла спокойно стоять под стеклом. Это была обычная комната в доме Глицинии, где врачи выращивали запасы целебных трав на зиму, если летних не хватит. Здесь всегда было душно и тепло, Тамаё нравилась эта обстановка. Она проверяла наличие чистотела. Его соком прижигали разные болячки, если они были у раненого охотника. Если он пришёл лечится, то лечить у него нужно всё, так ведь?       Найдя нужные цветы, Тамаё повертела их лепестки и листья в руках. Вроде они не вянут.       Демон улыбается и выходит из теплицы, где её чуть не сбивает какуши. Запыхавшийся парень судорожно пытается отдышаться, и его маска, закрывающая рот и нос, вздымается от столь интенсивных вдохов. Медик бегает взглядом по коридору и натыкается на кимоно Тамаё, переводит взгляд уже на неё.       — Г-Госпожа Тамаё…, - парень опускает голову и вскидывает левую руку. Меж его пальцев был конверт, - Письмо от господина У-Убуяшики… вам и господину Камадо…       Тамаё легко принимает письмо и говорит скромное «спасибо». Прибегают другие медики, живущие в поместье Глицинии, и забирают гонца для отдыха. Правильно, он заслужил.       Тамаё вновь заходит в теплицу и хлопает дверью. Листья растений чуть дёрнулись, даже горшочек, подвешенный под потолок, чуть закачался. Железная цепочка угрожающе скрипнула. Демон распарывает конверт чётким движением рук, но со странной нежностью вынимает оттуда письмо. Белый лист бумаги не вписывается в тёмные тона теплицы.       Женщина откладывает конверт в сторону и разворачивает письмо, вертит его в руках. Бумага свежая, сильно царапает кожу. Стоит похвалить какуши, раз он донёс письмо так быстро.       Мелкие иероглифы, выведенные с неким изяществом, смотрели на Тамаё с бумаги.       «Приветствую дом Глицинии владений Воды, Я искренне прошу прощения за то, что не смог написать вам сразу. Мы все очень скорбим по Гию Томиоке, ещё одному погибшему ребёнку. Он сражался как истинный столп, и его старания не канут в лету. Вы знаете это и без меня…»       Тамаё нахмурилась. Убуяшики действительно горевал по столпу воды, она это прекрасно знала. Этот невероятный человек помнил абсолютно каждого охотника, каждую битву, каждую пролитую каплю крови за победу над демонами.       «Я ненавижу вас просить об этом, но через неделю состоится Собрание столпов. На нём будут присутствовать все представители домов Глицинии и все столпы. Мне искренне жаль, что оно состоится так скоро, прошу понять и простить. С любовью и уважением, Убуяшики Кагая».       Тамаё сжала письмо. Вот чёрт.       На собрании стопроцентно будут обсуждать смерть Томиоки. Тамаё понятия не имеет, как будет реагировать на это Камадо. Конечно, у этого была и обратная сторона - Танджиро наконец-то увидит свою семью. Они последний раз встречались года три назад, а может быть и больше.       Ледяное демоническое сердце Тамаё согревалось при мысли, что она наконец увидит Юширо. Он усердно работал в доме Глицинии столпа Тумана и был там главным, потому что будущий главрач Камадо ещё не дорос до этого.       Однако у Тамаё было неприятное предчувствие насчёт этого. Что-то сковывало её, отдалённый голос подсознания о чём-то шептал.       «Представление нового столпа?»       Вполне возможно. Тамаё чуть сглотнула и сложила аккуратно письмо пополам. Ей в любом случае нужно сказать об этом Танджиро и, в лучшем случае, отправляться уже сейчас. Женщина берёт конверт и выходит из душной теплицы, оставляя многочисленные растения расти в одиночестве.       Стук её сандалей разносится по всему дому. Она идёт мимо декоративных растений, стоящих где-то по углам, и тщательно принюхивается к окружающим запахам. Благодаря демонической сущности Тамаё может похвастаться хорошим обонянием и зрением, которые могут сравниться с чувствами Танджиро. Она не умеет вычислять настроение или мысли по запаху, но человека - запросто.       Петляя по коридорам, женщина плавно доходит до одной из больничных палат. Оттуда тянется запах свежей травы и росы, а значит, Танджиро там. Тамаё аккуратно открывает деревянную дверь, но та поддаётся лишь с неприятным скрипом. В итоге все оборачиваются.       В поместье предусмотрительно не было много окон. Даже в теплице они были чуть уплотнёнными. Тамаё держалась около самой двери, и всё равно чувствовала небольшое жжение кожи. Она могла потерпеть.       Но в больничной палате был солнечный свет. Она, словно кошка, отпрянула от ослепительного блика и увидела, как Танджиро добродушно отдаёт больным охотникам еду. Здесь было всего четырнадцать коек, заполнено было девять из них.       Камадо наклонил голову, когда увидел обеспокоенную Тамаё. Он звякнул карточными серьгами и что-то сказал раненому охотнику, а затем встал и быстрым шагом подошёл к двери. Ему всегда было неловко и стыдно за то, что Тамаё не может выходить на свет.       Танджиро закрывает дверь и оставляет коридор в практически полной темноте. Лишь светильник со свечой под потолком тускло освещает лица двух врачей.       — Госпожа Тамаё, всё нормально? - Камадо обеспокоено и инстинктивно обнюхивает демона, а она чуть смущается. Но так парень осматривает пациентов - ей не привыкать.       — Танджиро, нас вызывают на собрание столпов, - Тамаё не лила воды. Она всегда говорила чётко и по делу. Женщина вынимает письмо из своего рукава и демонстративно вертит в его руках. Белая бумага отражается в широких зрачках Камадо, - Там будут и другие представители домов Глицинии. То есть…       — Моя семья?…       Камадо смотрит на Тамаё, а затем внезапно радостно улыбается. Уголки его губ поднимаются, зубы сверкают в дружелюбном оскале, а сам он чуть ли не прыгает. Он словно воспылал, словно его душа зажглась и разгорелась неистовым пожаром.       — Ура! - Танджиро безумно радуется. Тамаё скромно улыбается, слыша его учащённое сердцебиение, - Интересно, как там мама? А Незуко?… Ханако и Шигеру, наверное, так выросли! А Такео-то как справляется!..       Тамаё улыбается ещё шире. Ей приятно видеть, что этот подросток не озабочен только лечением охотников на демонов. Он всё время думает о своей семье, которой приходиться работать в других частях Японии, но они смогут собраться в одном месте! Танджиро невообразимо рад.       — Нам лучше выдвигаться сегодня, Танджиро, - скромно добавляет Тамаё, подходя к парню ближе. Тот оборачивается и бодро кивает, а затем куда-то идёт, - Собрание будет в поместье Бабочек, так что это не так далеко.       На самом деле для недели это достаточно много. Если прикинуть, что Тамаё и Танджиро будут идти двенадцать часов в сутки, то в час им необходимо преодолевать где-то три километра. Тамаё это не страшит. И Камадо тоже.       Где-то через час Танджиро надевает форму, похожую на охотничью, с плотным иероглифом «глициния» на спине, а Тамаё лишь берёт широкий чёрный зонт и легонько кивает.       Под этим зонтом она в безопасности. Она прячется под ним, неистово боясь солнечного света. Обычно люди с зонтами укрываются от дождя, думая, когда же он наконец закончится, но только не Тамаё. Она жаждала мгновения, когда голубое небо, чью синеву она не разглядывала шестьсот лет, затянется тучами и с них градом польётся дождь. Тамаё всё равно будет идти под зонтом, но его уже будет держать Танджиро, прячущийся от непогоды.       Они идут по пыльной дороге три дня. Облачная погода всё равно не была причиной для Тамаё складывать зонт. Она слишком боялась внезапного появления солнца из-за облаков, внезапных солнечных лучей, падающих на её бледную кожу и жарящих её, превращающих её кожу в угольки.       Она так и не убрала зонт до самого поместья Бабочек.       Запах глицинии неприятно въедается в глотку, но Тамаё терпит. Он усиливается, когда она подходит ближе, и Танджиро обеспокоено даёт госпоже смоченный платок, чтобы она не дышала ядом, чтобы столь приятная глициния не раздирала демонические лёгкие на куски. Она была губительна для каждого демона, и глицинии плевать - помогает этот демон людям или вредит им. Лилово-розовые цветы будут драть чужие глотки и лёгкие на куски. Тамаё не знает, можно ли назвать это аллергией.       Любезные, но осторожные какуши заводят лекарей на задний двор. Кривая акация скрипела своими ветвями на ветру, пока около корней змеёй плелся мелкий ручеек. Почти весь двор был усеян светлой и даже «мягкой» галькой. Им же были выложены и дорожки в этом поместье, ползущие в разные стороны.       Тамаё ступает на обширное крыльцо, а прямо за ней идёт нервный Танджиро. Здесь, в тени, Тамаё наконец может сложить чёрный зонт и не беспокоится о смерти от лучей светила. Разве что кто-то решит внезапно сломать крышу. Мальчишка Камадо заметно нервничает - с его ладоней маленькими бусинками катился пот и разбивался о деревянный пол. Он дышал чаще, чем следовало бы, и сердце билось быстрее.       Тамаё осторожно взяла липкую руку. Её собственная бледная рука с острыми ногтями была холодной. Танджиро удивлённо посмотрел на врача, чуть сжал руку, а затем молча кивнул. Тамаё показалось, что он даже чуть улыбнулся.       В темной комнате горят всего две лампы. Тусклый свет разносится по всей комнате и освещает лица Тамаё и Танджиро, когда они открывают сёдзи.       Столпы. Все столпы резко оборачиваются на новоприбывших. Свет обрамляет их черты лица, одежду, волосы. Тамаё чувствует, как Танджиро чуть пугается.       Между лампами восседал болезненный Ояката-сама. Белоснежное хаори с красно-розовым подолом расстилалось на его спиной. Он среагировал на звук, поднял аккуратную голову и как бы взглянул на дверь. Но взгляд был пустой.       Верхнюю часть головы накрыла болезнь. Глаза были белыми, словно это какая-то катаракта, а кожа вокруг была фиолетового оттенка. Она пузырилась, будто там вздулась тысяча вен, и скромно оканчивалась около носа, как бы не распространяясь дальше. Но фиолетовое поветрие поразит всё тело. Тамаё видела смерть не одного Убуяшики. Они все заканчивали одинаково.       — Кто это? - Кагая мягко спрашивает это у близь сидящих дочерей. Близняшки с белыми волосами, очень похожие на свою мать, также смотрят на вошедших Тамаё и Танджиро.       — Госпожа Тамаё и господин Танджиро прибыли, - отвечает одна из дочерей, загадочно улыбается. Тамаё молча кивает и стукает деревянными сандалями, отходя. Пусть Танджиро пройдёт вперёд.       Камадо сначала смущается, но идёт и садится недалеко от Незуко. Он её приметил сразу. Её длинные чёрные волосы доходили до спины, спереди их подвязывал бантик. У неё была такая же форма, как и у Танджиро - светло-лиловая рубашка, охотничьи штаны и удобные сандали. Они походили на самых обычных охотников, но это не так. Они лишь лекари.       В другой стороне сидели другие члены семьи Камадо. Такео и Киэ, глава семейства. Мать шестерых детей, по совместительству главный врач дома Глицинии владений Камня. Насколько Танджиро знает, его мать поддерживает состояние господина Убуяшики, наведываясь к ним в поместье. Интересно, как господин перебрался во владения Насекомого?       — Здравствуйте, Ояката-сама, - Танджиро кланяется, стукаясь лбом об пол.       Незуко мило улыбается своему старшему брату, но она не может накинуться на него с объятиями. Она сделает это после многочасового собрания, потому что здесь это было бы до жути неприлично.       Тамаё садится рядом с Танджиро и взирает фиолетовыми глазами прямо на главу.       — Приветствую, Ояката-сама, - Тамаё говорит размеренно, лицо её не меняется. Она чует, как некоторые столпы хмурятся, - Надеюсь, с Вашим здоровьем пока всё в порядке?       — Да, болезнь почему-то замедлилась, - Кагая отвечает медленно, неторопливо. Его речь сластила уши всегда, даже если это был банальный ответ, - Полагаю, собрание можно начинать. Для начала мне бы хотелось вспомнить о Томиоке Гию.       Танджиро вздрогнул сильнее, чем ожидал. Тамаё с волнением посмотрела на врача, судорожно думая, чтобы такого сделать. Пульс Танджиро участился, Тамаё слышала это. Но Камадо держался ровно, хоть и начал дышать чаще.       — Как он умер? - столп змеи, Обанай Игуро, задумчиво наклоняет голову набок, - Томиока очень силён, могла ли это быть Высшая луна?       Танджиро медленно поворачивает голову в сторону столпа. Тамаё видит, как плещется в его глазах безграничная пустота. Он смотрел прямо в глаза Игуро, но тот не обращал внимания. Честно, Тамаё испугалась бы такого взгляда. Камадо излучал прямую опасность, поэтому Тамаё схватила его за плечо. Неужели он до сих пор не оправился?       — Да, - скромно отвечает Убуяшики, в комнате слышатся тихие вздохи, - Это была Вторая Высшая луна. Согласно отчётам ворона, демон оторвал Томиоке ногу и руку, распорол грудь, когда только восходило солнце. Демон скрылся в лесу, а Гию пришлось доползать до дома Глицинии.       На Танджиро посмотрели абсолютно все. Он громко выдохнул и лишь слабо кивнул. Тамаё уверена, что перед глазами у него мелькают события тех дней. Она отпускает плечо врача и вновь смиренно садится, смотрит на Убуяшики.       — Вторая Высшая?… не повезло Томиоке, - столп звука, огромный мускулистый мужчина, разочаровано вздыхает, - Это плохо. Гию был хорошим охотником, значит, сила этого демона велика. Как он выглядел?       — Мужчина со светлыми волосами, - тут же отвечает Кагая, - Его кожа бела, а глаза радужные. Он носит шляпу, а на голове его есть мелкое кровавое пятно. Столпы замолчали, опустив головы. Они задумчиво кидали взгляды то в сторону Камадо, то в сторону Тамаё. Напряжение зависло в воздухе и постепенно, но медленно накалялось. Столп насекомого, который сидел неподалёку, милая миниатюрная девочка, уставилась в никуда. Танджиро чувствовал, как запах злости и ярости постепенно усиливается.       — Теперь нужно быть осторожнее, - скромно добавляет девушка с двумя розовыми косичками, - У меня стало больше демонов в последнее время. Дали им расслабиться…       — Этого нельзя больше допускать! - хороший знакомый Танджиро, Ренгоку Кёджуро, бодро улыбнулся в привычной манере, - Мы должны постараться!       — Согласен, - слово взял один из столпов грома, насколько Танджиро помнил, Кайгаку. Его голос хрипел, - На острове тоже непорядок. В последнее время много сильных демонов попадается.       Другой столп грома, черноволосый Зеницу Агацума, лишь кивнул.       Это были одногодки Танджиро, удивительные ребята. Они оба достигли звания столпов, убив двух Низших лун. Их талант был признан и другими столпами, многие обычные охотники их знали. Двух столпов грома даже можно было назвать популярными.       Их владение разделялось морем. На самом севере Японии убивал демонов Зеницу, но на острове Хоккайдо, также принадлежащем архипелагу, хозяйничал Кайгаку и столп звука, Узуй Тенген. Наверное они чертовски долго добирались.       Танджиро втайне ими восхищался.       — Есть и хорошие новости, - внезапно добавляет Убуяшики, улыбаясь чуть шире, - Была повержена ещё одна Низшая луна, насколько я знаю, Пятая.       Танджиро удивленно вскидывает брови. Кем? Кто смог одолеть одного из самых приближенных к прародителю демонов? Он принюхался и чуть удивился. Он и не заметил здесь, в этой комнате, нового запаха. Танджиро огляделся.       Ояката-сама поворачивается куда-то вбок, его дети делают также. Все смотрят на миниатюрную хрупкую девочку с короткими остриженными волосами. У неё были широкие светло-бирюзовые глаза, а улыбалась она скромно-скромно, как куколка. Танджиро ещё раз вздрогнул.       — Поприветствуйте нового столпа воды, Макомо.