Доски

Перед глазами темнота и вращающиеся круги. В горле ком, и ком стремительно движется по горлу, пока Джереми облокачивается на дверь. Попытки дотянуться до ручки оканчиваются неудачей, и он, прислоняясь лбом, в очередной раз сглатывает в намерении сдержать рвоту. Звенящая тишина давит на уши, сжимает виски и раскручивает мир так, что ноги подкашиваются, приподнимаются стопы. Джереми трясёт от злости, боли и неизвестности. Экран давно потух, но что-то продолжает гудеть. Огонёк камеры подмигивает ему играючи, словно с издёвкой. Джереми готов подняться и со всей силы ударить её об пол. Не может. Тело ломит. Давит на голову. Он пытается встать. Шатаясь, ставит ладонь на пол. Зрение не фокусируется, вылавливает лишь бледную, рваную точку. Джереми опасливо оглядывается в попытках понять, видит ли кто-то его, такого яркого в темноте. Жалкого, как Вэйлон Парк, но, быть может, не настолько беззащитного и мерзкого, как эта жалкая псинка. От этой мысли уголки губ Джереми приподнимаются. Улыбка. Он сглатывает последнюю слюну. Теперь рот пересох, язык побелел, и Джереми приоткрывает губы в попытке избавиться от мерзости. Безуспешно. Наконец, он поднимается. Это место рассчитано на кого-то слабее духом, на кого-то Больного, а Джереми не болен вовсе и пьянеет от мысли, что всё, быть может, не так и плохо. Что выверенная годами система дала сбой, и он совершенно нормален, что до кондиционирования, что сейчас, и это снова вызывает улыбку, отдающую по шее приятной дрожью. Джереми привыкает к тому, как стоять. Сейчас он доберётся до выхода и уедет. *** По ту сторону коридора тихо. Лампы кажутся бледными, холодными. В лечебнице сквозняк гуляет за руку с полчищем неупокоенных душ. Здесь пахнет отвратно. Спёкшаяся кровь, вырванные и отрезанные конечности по углам пола, на который кто-то успел помочиться. Джереми с отвращением прищурился, когда взгляд наткнулся на труп. Обойти его сложно, придётся заняться этим идиотом вручную. Думая о том, что сдохнуть в этом месте смогут только идиоты, Джереми отодвигает тело носком ботинка. От трупа ещё не воняет. Его кожа бледнеет медленно, словно лёд на морозных окнах. И мысль об окнах ненадолго спасает. Вспоминается камин, купленный на чужие деньги, вспоминается, как тепло в кресле, сложив ногу на ногу, пить виски или мартини. От мысли о последнем Джереми скалится в заметной нервозности, застывает. И, стиснув кулаки, со всей силы ударяет по шкафу. Ещё раз. И ещё, пока полка не начинает пошатываться, пока с противным стуком не падает трупу на голову. Теперь полка загораживает его лицо, и Джереми останавливается. Он снова думает о том, что умереть в этом месте могут лишь идиоты. Щурится в попытке разглядеть, кто именно лежит перед ним. На мгновение ему кажется, что это один из охранников. Из любопытства Джереми отшвыривает доску ногой, и замечает знакомые черты лица. Его пробивает на смешок, громкий и внезапный, сковывающий горло хрипом. Джереми продолжает идти, но смешок переходит в громкий смех. Пытается не смеяться, но не смеяться не может, идёт, зажав рот ладонью, пролезая между завалами шкафа. Когда труп оказывается позади, Джереми пытается сглотнуть, но сухость снова болью отдаётся на языке. По ту сторону шкафа труп тоже. Изувечен сильнее. Шкаф придавил половину его тела. Больные "позаботились" о животе и ногах, оставив лишь лужу крови и воняющий сгусток органов. То, что раньше было рубашкой, красной бахромой украшало мясо. Пахло железом. Джереми снова думает, что умереть в этом месте могут лишь идиоты. Его железное спокойствие пошатывается новой волной смеха. Смешки бьются о ладонь, как палочки о барабан. Он сильнее сжимает пальцы, так, что царапает щёку. Когда капля крови касается ногтей, Джереми отдёргивает кисть и сбито выдыхает. Коридор кажется ему тёмным, очень тёмным, и и ему снова кажется, что умереть в этом месте могут только идиоты. Джереми пытается справиться со смехом. Не двигается. Когда смех сменяется волной гнева, Джереми замахивается и со всей силы и пинает тело на полу. Пальцы трупа рефлекторно сжимаются. Джереми тут же думает о своих пальцах. Он поцарапал лицо. Он поцарапал...Он вскрикивает от ясности мысли и тут же отвешивает себе пощёчину. Когда труп снова получает удар в полупустой живот, Джереми чувствует удовлетворение. Когда нос ботинка застревает в каше из органов, его, наконец, тошнит. И тошнота избавляет от мерзкой сухости. Теперь пол окрашен в красное, жёлтое и зелёное. Он думает о чём угодно, кроме поиска выхода, потому что и без того знает, куда идти. Идёт спокойно, кусая губы и думая о царапине, не о том, что умереть здесь могут только идиоты, не о том, что умереть здесь могут только идиоты, не о том, что умереть здесь могут только идиоты. А после не о том, что он, быть может, сошёл с ума и хотел бы помочь умереть одному из идиотов, как помог бы Вэйлону Парку, который сбежал, как сука, поджав хвост, и бегает неподалёку. А после Джереми останавливается, завидев силуэт человека. Прижимается к стене, надеясь, что тень не мерещится ему. Один из больных, вооружённый тесаком, проходит мимо. Джереми не думает о том, как отомстил бы Вэйлону Парку за утечку информации и за то, что этот выблядок позволил себе вытворять. Джереми не думает о том, что повалил бы его на пол, взял доску и бил по голове так долго, пока от неё не осталось бы кровавое месиво с испуганными голубыми глазами. Когда Джереми заканчивает не думать, он понимает, что улыбается, и маленький сгусток слюны касается его подбородка. Не думать приносит ему удовольствие, и он продолжает не думать о том, как помог бы Парку разобраться с женой на его же глазах, а после и с детьми. А после и с самим Парком, который молил бы о пощаде, как шлюха во второсортных ужасах или бульварном порно — на коленях и с кровью на щеках и ладонях. Джереми кусает губы и приходит в себя лишь тогда, когда очередной больной проходит мимо. Кисти сжимаются в кулаки, и Джереми находит себя повалившим незнакомца на пол. Рядом нет доски, но Джереми бьёт его в лицо. Удовлетворённо выдыхает, когда голова незнакомца дёргается в направлении удара. Он не представляет, что это Вэйлон Парк, и что скажет позже его драгоценной Лизе, что трахал её мужа, а после убил первой попавшейся доской за просто так. Он бьёт ещё, поднимается продолжает бить уже ногами. Хватает незнакомца за волосы. Поднимает испорченную ранами голову, и незнакомец пытается держаться за пол руками. Когда очевидность неудачи доходит до его тупой башки, он цепляется пальцами за пиджак Джереми и пытается повалить его, но в этом месте умирают только идиоты и Джереми бьёт его о пол головой. Потому что он — нормальный, и защищаться — нормально, тем более от таких сумасшедших придурков. Этот, впрочем, уже без сознания, в кистях рук — осколки. Воспользовался бы, идиот. Джереми замечает, что ранен одним из ударов, когда оказывается на лестнице. Кровь стекает по животу, пачкая рубашку, и Джереми искренне не понимает, почему не чувствует боли. Он идёт свободно, иногда прижимаясь к стенам. Когда, наконец, видит дверь впереди, внезапно чувствует, как ослабел, и что бледность и слабость охватывает его, как лёд морозные окна. Коротко оборачивается и видит след из крови. Блять. Кажется, он падает.