Её любимая Дина

      Почти два года прошло с тех пор, как Элли отпустила Эбби и Лева. Казалось, после этого, у них обеих должна была начаться новая жизнь. Возможно, у кого-то это так и сработало. Вот только Элли спокойно жить больше не могла. Почти каждую ночь её мучали кошмары, она заново переживала все те события, не имея возможности предотвратить их. После того, как девушка с криком просыпалась или приходила в себя после панической атаки, она понимала, что всё это не по-настоящему, пыталась успокоиться. Этим же занималась и Дина. Вот только с каждым новым разом страх возвращался с новой силой. Элли не могла контролировать этот процесс, не могла заставить себя верить, что это всё лишь у неё в голове. Всё чаще она пропадала в лесу, там было спокойнее. Обычно, именно там пропадали кошмары и оставались лишь хорошие, тёплые воспоминания с мужчиной. Самым лучшим был их поход в музей. Один из самых запоминающихся дней рождения в её жизни, и всё благодаря нему. Благодаря тому, кого в последние годы его жизни, яростно ненавидела. Как же больно было думать о том, сколько времени они упустили, сколько слов не было произнесено, сколько «спасибо» он от неё не услышал. — Прости меня. Пожалуйста, прости. — каждый флешбек заканчивался слезами, она возвращалась в реальный мир без него, и с каждым разом чувствовала себя хуже. Разве это возможно? Охота больше не успокаивала, а делала хуже. Помимо Джоэла были и другие болезненные воспоминания. О Норе. Женщине, которую она хладнокровно пытала ради информации, которой не дала быстро умереть. Не думая о том, что в тот момент, поступала ничем не лучше Эбби. Однажды, охотясь на дикого кабана, Элли сильно его ранила, но тот не сдавался, продолжал бороться за жизнь. Животное бежало столько, сколько могли позволить ему силы, а после свалилось около камня, что перекрыл ему путь к отступлению. — Попался. — устало произнесла Уильямс, подойдя ближе. В глаза сразу бросилась лужа крови, которая образовалась под тушей. Он ещё не умер, лишь очень громко визжал, предчувствуя скорую кончину. Перед глазами возник другой образ. Нора, вся в крови, умоляет о пощаде, просит прекратить. Она готова сказать всё, что требуется, но Элли больше не слушает, она наносит удар за ударом. — Говори! — кричит она, хотя всё давно уже было озвучено. Пока крики не прекращаются, пока гробовая тишина не заполняет её изнутри, пока не настигает понимает того, что же она натворила. Возвращение в реальность такое же неожиданное, как и погружение в воспоминание. Кабан мучается, он не умоляет "прекратить" голосом Норы, не может. В любой другой момент девушка бы прекратила его мучения, взяла тушку и отнесла домой, чтобы приготовить ужин для своей семьи. Но не сейчас, не в этот раз. Уильямс бежит, бежит и не оглядывается, как можно дальше, чтобы никто не знал о том, что именно там произошло. Сидя под каким-то деревом она смотрит в одну точку, голова нещадно болит, кажется, ещё чуть-чуть и лопнет. Элли пытается отвлечься, сконцентрироваться на тех, кто ей дорог. — Дина и Джей-Джей. Дина и Джей-Джей. Дина и... Джоэл. — слёзы непроизвольно начинают течь по щекам. Хорошая ли была идея дать их ребёнку имена покойников? Это словно табу, напоминание о том, что было когда-то. Поэтому всё чаще Элли пыталась заменить имя мальчика на «картоху». Её маленький малыш. Как же он стал дорог ей, как больно смотреть на то, в каком мире он растёт и будет продолжать это делать. Возможно, однажды, появится кто-то из тех кому она навредила, убьёт её у мальчишки на глазах, как когда-то убили и Джоэла. Элли бы не хотела, чтобы мальчик пошёл мстить за неё. Этот круговорот не приведёт ни к чему хорошему. А что если и Джоэл не хотел этого? Мести. Ведь в конце-концов она потеряла себя в этом долгом путешествии. Стоило ли оно того? Так стремиться причинить боль тому, кто когда-то причинил её тебе. Нормальные люди, наверное, понимают, что это ничего им не даст. Но не такие как она. Брошенный всем миром ребёнок. Никто не учил её как правильно нужно жить, как вести себя в подобных ситуациях. Она растила себя сама. Военная школа лишь дала понять, что никто не позаботится о тебе лучше, чем ты сам. Все, кто её окружали, в конечном итоге либо бросали, либо умирали: мама, Райли, Марлин, Тэсс, Генри, Сэм, Джесс, Джоэл. Может быть, это с ней что-то не так? Если она причина всех этих бед, то теперь в опасности и её семья? Депрессивные мысли вклинились в «новую» жизнь, как нечто нормальное. И ничто не могло помочь. — Элли? — конечно, были те, кто пытался. Дина. Её любимая Дина, в быстро накинутой наспех куртке, шла по лесу, звала её. Единственная, кому до неё было дело теперь. Навязчивая мысль не откликаться засела в голове: пусть уйдёт, она не хочет быть для неё обузой. Не хочет, чтобы та видела её в таком состоянии, но, видимо этого было не избежать. Девушка замечает одиноко сидящий силуэт около дерева и ускоряет шаг. — Боже мой, Элли. — объятия Дины всегда тёплые и такие успокаивающие. Её голос – лекарство от всех бед, жаль только, что не навсегда. — Я так волновалась за тебя. Что случилось? Отвечать не хотелось, обе понимали – в этом нет нужды. Одна не хотела делиться, вторая не хотела давить. Они долго сидят там вместе, не произнося ни слова. Сейчас этого не нужно. Становится спокойнее, паника и навязчивая депрессия покидают тело и она снова может нормально дышать. — Идём домой, я приготовлю тебе поесть. — такие простые слова, но сколько в них любви, сколько поддержки и понимания. — Прости. — последнее время Элли говорит это так часто, что сбивается со счёта. Каждый срыв и каждая попытка успокоить сопровождается этим. Остаток дня проходит без происшествий, они снова семья, снова делают вид, что их старая жизнь совсем не мешает новой. Следующий приступ случается рано утром. Джей-Джей сидит в кроватке и играет со своей пищалкой. Звуки, которые она издаёт неимоверно раздражают. Особенно тогда, когда всю ночь тебя мучают кошмары, а засыпаешь ты лишь под утро. Мальчик всё сильнее трясёт игрушку, а после, когда та надоедает, перебрасывает через прутья кровати. Удар о землю, громкий звук с новой силой заполняет комнату. — Ёбаная хреновина! — Элли вскакивает с кровати, берёт игрушки и что есть силы выбрасывает в коридор. Слышится треск и снова такая желанная тишина. Эмоции на пределе, злость никуда не ушла. Ребёнок почувствовав, что что-то изменилось перевёл взгляд на сломанную вещь. А после случилась самая глобальная истерика, какая только могла быть. Дина тут забежала в комнату, к малышу. Она даже не совсем поняла, что происходит. Девушка давно привыкла к шуму, но то, что произошло сейчас, очень сильно её напугало. Впервые она испугалась за ребёнка. Из-за Элли. Она гладила сына, водя рукой по его спине и пыталась баюкать на руках, не сводя взгляда с рыжеволосой. Та в свою очередь пыталась осознать, что только что натворила. Новая волна злости охватила её, желание сделать больно поселилось внутри: Себе? Дине? Ребёнку? Ни за что. Каждая новая мысль пугала всё сильнее. Страх в глазах брюнетки подвёл черту: она быстро вышла из комнаты, схватила куртку и прямо в спальных штанах, босиком, выбежала на улицу: нужно в лес, срочно. Там она точно не причинит никому вреда, там она будет в безопасности. С Джоэлом. Очередной флешбек, мужчина учит её игре на гитаре. Ничего не получается и девочка психует. — Ничего, ещё немного тренировок и будешь играть лучше меня. — улыбался он. Эта улыбка приносила одновременно и успокоение, и раздражение . — У меня уже мозоли на пальцах, а результата ноль! — как же хотелось закинуть эту штуковину куда подальше и "учителя", следом за ней. Чтобы не улыбался ей тут, чтобы не говорил «всё будет хорошо». Она не привыкла, что её успокаивают. Он делал это всегда. Мужчина подсел к Элли поближе, на улице уже давно была ночь и только в их домике горел свет. — Хочешь, я расскажу тебе историю? — Опять про часы? — Что значит опять? Хорошая шутка - никогда не устареет. — Может быть, просто помолчим? — предложила она. — Мы с… — девочка запнулась, так не хотелось ворошить прошлое с Райли, но Джоэл так внимательно слушал, что хотелось поделиться с ним всеми секретами. — Мы с моей... С Райли. Мы любили просто сидеть рядом. Иногда это лучше любых разговоров помогало успокоиться. — Тогда давай попробуем. — снова эта улыбка. Снова слёзы на глазах после возвращения в реальный мир. — Мне так сильно тебя не хватает. — как жаль, что дневник остался дома. Строки стихов сами бежали на ум, хотелось их записать, но возможности не было. Холодный ветер заставил девушку сжаться: было ещё слишком рано для прогулок. Засунув руки в карманы она обнаружила там свой складной нож. Элли осматривала его не отрывая взгляда, как будто видя в первый раз. «Сделать больно? Себе. Записать строки?Сейчас.» Она задрала рукав левой руки, поднося нож всё ближе к коже. «Я запишу всего пару строчек, мне это нужно.» Когда же это утихнет? Наверное, уже пора бы Придушить зов… Придушить желание… Потушить желание… Кровь капала на траву, но ей не было до этого дела, строки покидали голову и поселялись на коже. — Что ты, твою мать, делаешь? — тут же кто-то с силой выбил нож из рук. Кто-то? Конечно, Дина. Да. Она была в ужасе, она плакала. «Дина плачет? Это я довела её до такого состояния?» — Пожалуйста, Элли. Пожалуйста. «Что пожалуйста? Ведь нож больше не в моей руке. Всё хорошо. Всё в порядке» — Всё хорошо, Дина, всё в порядке. Это же я. — Уильямс встаёт на ноги, приближаясь ближе. — Ничего не в порядке. Боже мой. — она плачет ещё громче. Элли обнимает её, жмётся ближе. Шепчет на ухо, что всё нормально, всё хорошо. Их объятия – всегда нечто большее, чем слова. Дина продолжает всхлипывать и чтобы заглушить этот звук, Элли целует её. Сначала, чтобы успокоить. После, чтобы забыться. Она валит девушку на землю, располагаясь сверху. Было немного холодно, но спустя пару это изменится. Поцелуи обжигают. Дина шире раздвигает ноги, чтобы было удобнее расположиться между ними. — Я тебя люблю. — она шепчет это каждый раз, когда они занимаются любовью. Это почти то же самое, что и «прости», после кошмаров. Двумя пальцами Элли проникает во влажное лоно. С каждым толчком она входит всё глубже, а брюнетка стонет всё громче. Им не нужно много времени, чтобы придти к пику удовольствия, сама ситуация стимулирует лучше любой ласки. Какое-то время они просто целуются, нежась в объятиях друг друга. Очередной вечер проходит без происшествий. Элли починила игрушку и Джей-Джей радостно играет ею, сидя на коленях Уильямс. Непроизвольно Дина напрягается каждый раз, как её девушка, во время игры с малышом, делает резкие движения. Следующее утро. Малыш ещё спит, Дина моет посуду, а Элли тихонько проводит пальцами по струнам, примерно представляя, как сейчас бы прозвучала та или иная, сразу же записывая порядок в дневник. Периодически брюнетка выглядывает, чтобы убедиться, что её музыкант все ещё занят делом. Она напевает себе одну из тех песен, что посвятила ей Элли. Очередная тарелка случайно выскальзывает из рук, падая на пол и разбиваясь. От резкого шума брюнетка и сама пугается, но тут же забывает о посуде, выскакивая в гостиную. Карандаш, которым Элли записывала слова, сжат настолько сильно, что может сломаться под её напором. Очередная атака даёт о себе знать. Снова крики из подвала, снова дом, который она не забудет никогда. Лестница, ведущая только вниз, только к нему. Джоэл кричит надрывно, от боли. «Элли, помоги мне! Пожалуйста, помоги мне!" Она бежит к двери забывая о том, что он никогда не умолял её о помощи, никогда не звал. В реальности всё было не так. Лишь предсмертные хрипы и пустой взгляд, больше ничего. Дверь не поддаётся, Элли кричит вместе с Джоэлом всё сильнее врезаясь в неё всем телом. «Джоэл, я здесь! Пожалуйста, не убивайте, не надо!» Но путь к нему никогда не будет открыт, она никогда не сможет спасти того, кого потеряла. Единственное, что она может – раз за разом переживать все эти события. С каждым разом всё сильнее чувствовать свою беспомощность. Очередное усилие, очередной крик. Её и его. А после голос, который всегда вытаскивает её из кошмаров. Который всегда рядом. — Элли, это я. Я здесь. Это всего лишь кошмар. — Дина всеми силами пробирается сквозь эту тьму, сквозь боль и страх, в очередной раз протягивая руку помощи, прижимая к себе. — Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Возможно, эти кошмары больше никогда не оставят её. Возможно, лес будет одним из способов спасения. Периодически новые строки покрывают её левую руку. Она всё шепчет, что ничего страшного, что это ничего не значит. Но теперь эта боль – один из способов сбежать от мира, от страха. Но самый главный способ всегда будет один. Всегда будет человек, который поможет ей выбраться, который будет рядом, чтобы просто помолчать.       Дина. Её любимая Дина.