выход

На Шатова смотреть больно, на его дрожащие руки и бегающие глаза. Ставрогину всё кажется, что тот и сам до конца не верит, что они вновь встретились, от того и глядит он так. Как будто ему есть чего бояться. Есть кого бояться. — За то, что вы так много значили для меня, — разрезает шум дождя. Ставрогин как будто снова оказывается перед Матрёшей с её оленьими глазами и острыми коленями. Он думает, как было бы, наверное, интересно Шатова переломать. Вручить ему яблочко из райского сада, заставить надкусить его и окончательно забрать шанс когда-либо вернуться в рай. Эта мысль Ставрогина невероятно веселит. Ладно они с Верховенским, им на роду написано гореть в адском пламени. Но как же было бы интересно посмотреть на горящего праведника. Он ещё несколько секунд смакует эту мысль у себя в голове, как вдруг из-за пазухи Шатова падает пистолет. — Я думал вы придёте убивать меня. Губы Ставрогина в очередной раз кривятся в ухмылке. Как же он наивен, этот Шатов, как же забавно его слушать. Подумай только, столько стараний из-за него. Мысль о том, как Шатова было бы интересно переломать всё ещё не даёт Ставрогину покоя, как будто сильнее укрепляясь в мозгу. Заставить его заниматься всякими непотребствами на потеху толпе, как с госпожой Лебядкиной несколько лет назад. О, как бы это было весело. Верховенский был бы в восторге. — Не могу вырвать вас из своего сердца, Николай Ставрогин. Слушать далее ему не хотелось, да и времени на это не было. Ставрогин на прощание в очередной раз хмыкает и разворачивается к дому. Интересно, какое сердце праведника на вкус?