Травы расцвели

— Я должна переспать с тобой? — спросила Джису. Лицо ее оставалось непроницаемым, но сердце трепетало от гнева и неприязни. — Провести ночь. Со мной, с твоим мужчиной. — Это было включено в контракт? Я не помню такой момент, — легко сказала она. — Если да, то, пожалуйста, свяжись с моим менеджером. — Мы не подписывали контракт. Мы в отношениях, — повысил голос Джунмен. — И мы будем вместе. Возможно, всю жизнь, надеюсь, что так. — И теперь я должна переспать с тобой? — Провести ночь. Раз мы в отношениях, у нас должен быть секс. — Наши отношения фиктивны. И секса у нас не будет. Тебе придется применить ко мне силу, заставить меня, принудить шантажом. Ищи способ. Точнее — выбери любой из предложенных. Я понимаю, что тебе уже все равно, поэтому просто предлагаю тебе выбрать самому способ. Ты физически сильнее и изощреннее меня. Я думаю, у тебя все получится. — Я не собираюсь тебя насиловать. Я надеюсь на твое благоразумие. — О каком благоразумии может идти речь, если ты принудил меня встречаться с тобой, а теперь требуешь от меня секса. Я априори благоразумнее, потому что изначально предложила тебе расставить все точки, объявить о расставании и начать все заново. Но ты решил иначе. И теперь у тебя то, что ты заслужил. — Я люблю тебя, а ты любишь меня. Пусть ты и пока не в силах это признать. — Я была влюблена в тебя в детстве. Теперь это в прошлом. Я люблю другого мужчину. И даже если ты вынудил его отказаться от меня, я все равно люблю другого. — Позволь мне помочь тебе, Джису-ши, — Джунмен сел на диван, глядя на нее. — Я тебе не враг, пусть ты и убеждена в обратном. Если ты откажешься, я отпущу тебя, я отвезу тебя домой. Я могу даже из твоей жизни исчезнуть, раз уж я так тебе противен. Но подумай сама — что тогда останется у тебя? — Моя гордость, как минимум. И я буду честна с теми, кто поддерживает меня. И тебя тоже. — Твоя карьера пошла в гору не благодаря мне, естественно, но новости об отношениях укрепили ее. Наше интервью попало в топы, оно многим понравилось искренностью. Нас первых из айдолов поддерживают, за нас болеют, о нас много говорят. Мы стали популярны, наши лица на первых полосах, ненавистники есть, но в общем гуле одобрения их не заметно. Если мы объявим о расставании, люди сочтут, что это была игра. — Пусть. По крайней мере, я не буду чувствовать себя лгуньей. — Журналисты начнут копать под нас. Я в группе, группа уже дебютировала, продажи неплохие, о нас много говорят. Да, скандал с Сехуном не красит нас, но я все равно выйду сухим из воды. Но что будет с тобой? С твоей карьерой актрисы… С той группой, в которую ты хочешь войти? С теми девочками, с которыми ты тренируешься… Джису молчала — Джунмен надавил на самое больное. Действительно, единственное, что могло ее остановить, это только желание не навредить Дженни, Пранприи, Чеен, Миен и Джинни. И, конечно же, она не хотела подвести Дару и Сынхена, пусть даже и так. — А потом они раскопают историю с Сехуном… — Джунмен помрачнел. — И тогда начнутся упреки в том, что ты встречалась с нами обоими. Тебя будут унижать. Фанатки начнут писать тебе письма, наполненные ненавистью, твои фото будут сжигать. Ты кажешься сильной — и себе, и мне тоже — но ненависть будет такой, что ты сломаешься. Ты будешь вынуждена брать перерыв и прятаться, отсиживаться, лишь бы никто не заговорил о тебе снова. Твое ментальное здоровье будет нарушено. — И пусть. Я это заслужила. — А потом они найдут информацию о Юнги. Тебе не стоит думать, что люди промолчат. Найдутся те, кто расскажет и о вашем детстве, и о том, что он приходил к тебе в больницу. За хорошие гонорары люди расскажут все. И тогда он тоже будет под ударом. Его растерзают, разломают на мелкие кусочки, а поскольку мы с тобой из крупных агентств, мы будем защищены, он же будет отдан толпе. И на его карьере будет поставлен крест. — Ты беспокоишься о Мин Юнги? — Нет. Но мне бы не хотелось читать печальные заголовки с его именем. Он ведь не сделал ничего плохого, он тебя любит, и я могу его понять. Он встал на мое место, пока я был занят. Он согрел тебя и спас. Я должен быть благодарен ему. — Я ведь никогда во все это не поверю. — И не нужно, — легко сказал Джунмен. — Но мрачные перспективы у нас с тобой впереди. Но главное даже не это… Ты не признаешься себе в этом, но ты уже достаточно сильно привыкла ко мне, Джису-я. Ты привыкла к тому, что я рядом, что я ревную тебя, что я забочусь о тебе. Я не особо нужен тебе, но я часть твоего настоящего. Если я вдруг исчезну, ты почувствуешь себя растерянной и слабой. — Я почувствую себя свободной. — Ты женщина, — с жалостью сказал Джунмен. — Пусть и боишься признать это. У тебя лучше всего выходит именно быть женщиной. Тебе нравится быть слабой и просить о помощи, нравится принимать подарки и предоставлять мужчине право решать все за двоих. Ты любишь быть женщиной, Джису. И ты заслужила это. — Я не нуждаюсь в жалости. — Но ты нуждаешься во мне. Разве ты не испытала облегчение, что я приехал туда и забрал тебя? — Нет! — Но тогда чем бы закончился твой разговор с Юнги в коридоре? Я видел вас. И знал, что он поцелует тебя. Разве не для этого ты туда приехала? Джису широко распахнула глаза — глядя прямо на Джунмена. Она вдруг испугалась — если он все видел, что он предпримет тогда? Что будет с Юнги? Неужели он испортит его жизнь?.. — Ты ведь не получила того, зачем приехала… — Джунмен протянул руку, взял ее ладонь и потянул к себе. — Я знаю. Ты ничего не получила. Более того ты расстроилась, потому что увидела, что он успел забыть о тебе. Ты увидела его с какой-то девушкой или что-то вроде… — Откуда ты знаешь? Следил за мной? — Я понял все по твоему лицу… — он с нежностью посадил ее к себе на колени. — Я слишком хорошо тебя изучил. И я знаю, что только я могу сделать тебя счастливой. Его руки обхватили ее, прижали к себе, к самому сердцу. Джису вдруг почувствовала себя слабой и уставшей, она больше не хотела споров и сражений с Джунменом — он действительно старше ее и умнее, и знает все наперед. Теперь Джису хотела только покоя. И она вспомнила — Джунмен прав — Юнги ее действительно забыл, и теперь в его мыслях другая и ее музыка. — Я люблю тебя. Я твой принц из детства. Я обещаю сделать тебя счастливой… — Я хочу свободы… — Ты ее не хочешь на самом деле… — Джунмен погладил ее волосы. — Ты боишься стать свободной, Джису-я. Позволь мне хотя бы попробовать сблизиться с тобой. Мы оба заняты, у нас много работы, но мы можем согреть друг друга. Ты ранена в самое сердце — Сехун и Юнги ранили тебя — я помогу тебе вылечить раны. Буду рядом с тобой, тем, кем ты захочешь меня видеть. — А я? — А ты позволишь мне любить себя. И не будешь лгать мне. Если захочешь пойти к нему — иди, я не буду против. Я ведь тоже устал играть роль злодея в твоей жизни. Вот только там тебя уже никто не ждет, Джису-я. Ты станешь для него обузой. Знаешь, в чем было различие между мной и всеми теми, кому ты позволяла себя любить? — В чем? — Меня ты полюбила первой. Разглядела и почувствовала. А еще все они хотели тебя в тот самый момент, просто желали владеть твоими телом и душой. Мне же это не нужно. Я хочу построить с тобой семью, гармонию, понимаешь? Даже если однажды мы и расстанемся, я хочу быть с тобой на равных. Любить тебя хочу. Он говорил складно и красиво — и Джису почувствовала себя словно одурманенной его плавной речью, мягкими интонациями. Словно ее сознание изменило ей, все стало странным и непонятным, а ось земли потеряла свою плоскость. То, что раньше казалось ей противным всей ее сущности, теперь стало обыденностью, нормой, а невозможное показалось ей самым возможным на свете. Разве она должна так сильно сопротивляться ему? Почему она не позволит ему заботиться о ней? Любая была бы счастлива быть на ее месте… Она вдруг вспомнила Айрин, ее болезненный взгляд, когда он падал на Джунмена, ее ревность и отвращение. Она любила его сильнее чем его любила Джису — в этом нет сомнений. Больше всего на свете Айрин любила его. Отчаянно и горько. Только ради него она приехала в этот город и боролась до последнего, но Джунмен оставил ее, оставил легко и просто, и вот теперь он у ног Джису, он хочет стать ее жизнью. — Разве у него нет на это прав? — проносилось в ее голове. — Разве я не хотела этого?.. Она потеряла ощущение времени и пространства, а он, не теряя времени даром, уже целовал ее горячо и терпко, находя то самое место между ключицей и шеей, и пальцы его играли с застежками ее одежды, а дыхание опаляло кожу. — Позволь мне, — шептал он. — Я буду нежен… Я не причиню тебе боли… Позволь мне… И Джису вдруг с ужасом поняла — он несет ее в спальню, она уже на его руках, и она тяжело дышит, и внизу живота разгорается пламя, и падение ее неизбежно, словно только об этом она и мечтала всю свою жизнь. Перед глазами пронесся образ Юнги — в холодном коридоре, сгорбленный, как старик, несчастный. Она услышала слова Намджуна, и почувствовала дикий укор совести — что она делает с этим талантливым сильным мужчиной, во что она превратила его?.. И Джису вспомнила их с Юнги первую ночь в съемной квартире — он предложил ей пожениться всем назло, а она согласилась, и они спали вместе, нагие и счастливые, и это было лучшее, что она только могла себе представить… — Нет! — закричала она исступленно, вырвавшись из рук Джунмена. — Нет! Он остановился — испугался — осторожно отпустив ее из своих рук. Приподнялся над ней, на локтях, сел на кровать, с тревогой всматриваясь в нее. — Что случилось, милая? — нежно спросил он. — Я поторопился? Его голос и его манеры уже не имели над ней власти, Джису вскочила с постели, стягивая на груди кофточку, которую тот уже успел расстегнуть. — Не прикасайся ко мне, — строго сказала она. — Ты не должен! И я не должна! — Почему?.. Тебе страшно? Или больно? Я могу продолжить в следующий раз. — Потому что я не люблю тебя! И не хочу быть с тобой! И ты не должен касаться меня, не должен! Тебе самому не противно? — Почему ты говоришь так? Почему мне должно быть противно? — Потому что тебе приходится обманывать меня, чтобы я не отказала тебе. Ты полон достоинств, но тебе приходится тратить время на меня, словно ты болен или отвергнут, тебе приходится уговаривать меня. Ты вполне можешь быть счастлив и сам по себе, и с другими людьми, но ты упорно цепляешься за меня! И для меня это не сильный поступок! Для меня это слабость! — Ты моя слабость, тут я согласен… — Тебе стоит прекратить эти попытки… — устало сказала Джису. — Если хочешь завоевать меня — что же, я не могу быть против, делай так, как знаешь, я пожелаю тебе удачи, кто знает, что у тебя получится… Но не пытайся забраться мне в душу… У тебя это не выйдет. Только мне решать, кого любить и как. Никто, даже ты, человек из моего детства, не сможет заставить меня жить по чужим правилам. Я больше не буду слушать тебя. Отныне и впредь я буду слушать только саму себя и делать все так, как нужно мне. — И кто от этого выиграет? — Никто, — Джису пожала плечами. — Но мне оно и не нужно. Я не хочу притворяться, оппа. Вспомни меня в детстве — я была маленькой девочкой, которой ты обещал подарить красивый цветок, маленькой девочкой я и осталась. Не обманывай меня и не принуждай ни к чему. Оставь мне меня — все остальное мое давно уже принадлежит другим людям… Слова ее музыкой отозвались в сердце Джунмена. Спорить с ней он не решился. До самого утра пролежали они в одной кровати, под одним одеялом. Бок о бок, сердце к сердцу — вот только говорить им было не о чем. — Я потерял ее не сейчас и не тогда, когда заставил быть с собой… — понял Джунмен. — Я потерял ее тогда, когда перестал быть идеалом из ее детских мечтаний. Она увидела настоящего меня — и настоящий я был ей неприятен. Вот в чем моя ошибка. *** Дженни не сразу почувствовала на себя чужие косые взгляды — проводив Джису, они с девочками захватили танцпол, старательно двигаясь в такт под веселую музыку. Лучше всех, конечно, танцевала Пранприя, она была литая музыка в сущности своей, но зато Дженни была женственнее и гармоничнее — и ее внешность привлекала к себе внимание. Чанель ее сразу узнал — и Наен подтвердила его мысли — естественно, это была та Дженни Ким, лучшая артистка с его курса, которая таинственно исчезла, а теперь числилась лучшей трейни Тедди Пака. Узнал Дженни и Кенсу, но тому удалось по достоинству оценить все метаморфозы, что случились с девушкой — она выглядела увереннее и дороже теперь, и внешность ее была выше всех похвал. — Эта девчонка хороша… — шептались все. — Интересно, где можно взять ее номерок… — Может, пригласим ее за наш столик? Намджун ее заметил слишком поздно — оказался рядом, и сердце предательски остановилось, стоило увидеть ее. Такая красивая и непосредственная, такой он ее любил уже много лет. Она была в его руках и покинула их. Ради кого? Ради чего? Он оглянулся — Чонгук стоял в толпе, старательно болтая с миленькой трейни, делая вид, что Дженни на танцполе не существует. Значит, тоже заметил. Значит, еще болит… Скольким она еще разбила сердца? Скольким разобьет? Она, как вода, невозможно удержать ее в руках, она, как огонь, оставляет следы на всем, к чему прикасается. Невозможно прекрасная. Дьявольски притягательная. Горячая. Ледяная. И такая любимая… Намджун вспомнил слова Джису — Дженни счастлива… Ясно теперь почему глаза ее светятся, от чего она совсем становится прелестна… Ее любят там, и она любит в ответ — наконец, нашла свое счастье. Вот, значит, ради кого она бросила их всех… Кто-то там, позади всех, стоит, улыбается, глядя на нее, особенный мужчина… — О нем говорила Ким Джису, — сказал сам себе Намджун. — Он, наверное, лучший из людей, раз ему так повезло. Он и хотел его увидеть, и боялся этого больше всего на свете. Он вдруг понял, почему Джису и Юнги так болезненно слабы в своей любви, вспомнил отчаяние Сокджина, когда ушла Айрин, и ему стало страшно за самого себя. Он все еще любил Дженни и ничего не мог с этим поделать. Музыка оборвалась на половине ноты — диджей вдруг заглушил басы. Дженни стояла в центре танцпола, и Намджун сначала не понял, почему она остановилась. Выглянув из-за толпы, он разглядел рядом с ней невысокую девушку, которая нахально всматривалась в лицо Дженни. Намджун сразу узнал девчонку — это была Чеен, она выступала в одной группе с Наен. — Какая встреча, — пропела Сон Чеен. — Рада тебя видеть, Дженни Ким. — Жаль, не могу ответить взаимностью, — сострила Дженни. — Тебе тоже всего наилучшего. — Не получается быть вежливой? — Чеен сложила руки на груди. — Ну с воспитанием у тебя, понятно, не очень, все-таки без мамы и папы росла. Но банальная вежливость-то в почете. Почему бы тебе не научиться отвечать людям нормально? — Спроси свой вопрос у себя самой, — сказала Дженни. — Кстати, выглядишь не особо… Дебют не помог вырасти или стать покрасивее? Ну… Каждому свое. Зачем ты вообще ко мне подошла? — А ты забыла? — Чеен усмехнулась. — Забыла, как устроила ту безобразную драку в академии? Думаешь, и я забуду о ней? — Нет, но мне все равно, — пожала плечами Дженни. — Отвали, идиотка. — Вот как… — без лишних слов, Чеен просто подлетела к Дженни, вцепившись в ее руку и волосы. Кто-то что-то прокричал, завязалась драка.