Травы расцвели

Чертов Чанель сдержал свое слово — два дня спустя Дженни долго слушала по телефону слезы Наен, которая в ужасе рассказывала о его предательстве. Он ее бросил, разорвал все связи, бросил ее, оставил ее одну. — Онни, я слушаю… — приговаривала Дженни. — Да, онни… Он ужасен, онни… Ты поступила правильно… Конечно, при других обстоятельствах Наен бы предпочла позвонить Джису — у той больше терпения, и она точно не разболтает, но Джису и Тэхен были замечены на общих фото, о них судачили в компаниях, и Наен возненавидела их обоих за то, что они посмели увлечься друг другом, благо, что сама рассталась с Тэхеном и никогда не была подругой Джису — но все же, как они посмели. Чанель ее бросил — и Чеен удивилась, услышав, как Дженни отпрашивается у менеджеров пойти и навестить подругу с разбитым сердцем, а потом сама так же удивленно всматривалась в экран телефона, где прочла знакомый номер. — Детка, — пропел тот в трубку. — Как ты, красавица? Поужинаем? — Оппа… — удивилась она. — Зачем ты? С чего вдруг? — Ты сказала — брось ее, и я твоя! Я ее бросил! Когда за тобой заехать? — Я так не говорила! — возмутилась Чеен. — И потом — ты ведь был пьян! — Но ты мне понравилась, — рассмеялся он. — Ты красивая. И умная. Поешь лучше меня. Поужинаем? Давай, соглашайся! Его легкий раздражающий тон одновременно вызвал в ней желание нахамить ему — и в то же время насмешил. Никто никогда не пытался так добиться ее внимания, слишком настойчиво и в то же время нахально — но и мило. Пак Чанель был уверен в том, что он прекрасен во всех отношениях, а еще ему нравилась Чеен, так почему же и ей не мог понравиться он?.. Чеен помнила холодную улыбку Чимина — он ее любил, а она изменила ему с его братом. Чеен помнила последний поцелуй Чонгука — он ее никогда не любил, да и вообще никого не любил, даже себя самого. Неужели и ей предстоит еще много времени разбираться в перипетиях всех этих историях и не стать счастливой однажды?.. Она не хочет драмы. Она устала от нее заранее и навсегда. И разве хорошо быть Дженни Ким, которую любят все и никто? — Я не хочу быть Дженни Ким, — подумала она. — Мне не нравится. Внутри что-то проснулось, завозилось, подало знак изнутри — что-то теплое, настоящее и живое, что разбудила Джису на берегу моря, когда они вместе плакали от одиночества. Это настоящее и родное принадлежало самой Чеен, она мечтала сохранить это и пронести по жизни. Но взять и признать, что она идет по стопам Дженни, пытаясь казаться самой себе Пранприей-Лалисой, она уже не могла. Чеен не хотела больше обманывать саму себя. — Познакомь меня с кем-нибудь, — попросила она Джису, когда они ужинали вчетвером, Пранприя поперхнулась едой, Дженни пролила сок. — Ты серьезно? — спросила Джису удивленно. — Сейчас? У нас промоушен в разгаре или нет?.. — У нас, ты это верно сказала, онни, — Чеен усмехнулась. — Но вы втроем встречаетесь и счастливы. А я? Я тоже хочу. Дженни украдкой поймала ее взгляд, с нежностью пронесла его и положила у ног. Она была умной, Дженни, и еще была деликатной. И действительно оберегала Чеен. — Но, быть может, позже? — предложила Джису. — Если нас поймают, то проблем будет много. — Хорошо, позже так позже, — Чеен не настаивала. — Но было бы неплохо, если б вы все давали мой номер тем парням, которые просят его у вас. Так, к слову. Я готова к отношениям. Хорошим. Настоящим. Или ненастоящим. Любым. Она нежно улыбнулась — осклабилась почти, и Пранприе стало неловко. Возможно, Чеен просто шутит, а они втроем вынудили ее перейти все правила приличия. Воспитанная добрая Пранприя не любила такое. Она любила Ченги. Но не провоцировать ее. — Я поговорю с Чонгуком, — сказала она серьезно. — Возьму паузу до конца промоушена. — Если я виновата, то прошу прощения, я не хотела, — вежливо сказала Дженни, — Я не пыталась испортить тебе настроение, Ченги, я… — Да что с вами на самом деле? — возмутилась Чеен. — Я ведь серьезно говорю. Я хочу встречаться. На свидания ходить. Мороженое кусать с двух сторон одновременно. И нечаянно трогать его руку. Три пары глаз уставились на нее, внимательно ловя каждый ее взгляд, каждое движение ее рук. — Ну и трахаться тоже, — вырвалось у нее. — Не хотите романтики, будет простое и телесное. Идет? — Не надо, — миролюбиво сказала Джису. — Ты прекрасна, Ченги. И, конечно, ты просто хочешь познакомиться с парнем. Мы поняли. И поможем. — Спасибо, онни, — Чеен расцвела, прильнула к ее руке, закрыла глаза — от Джису пахло ее новыми духами, лимонник и вербена — вкусно, как дома, как мама, как тишина. Она вспомнила темнеющие грустные глаза Джису, подняла голову и посмотрела на нее — вдруг удастся прочесть что-то в ее взгляде, но Джису уже успела одарить ее улыбкой, спрятав все снова на дне своей души. Ни Дженни, ни Пранприя, конечно, это не заметили — им было все равно. Они были вне этого, они жили своей жизнью. — Я думаю, ты и сама можешь найти себе парня, — сказала ей Джису, погладив Чеен по плечу. — Ты особенная, и ты это знаешь. Оглянись — и ты утонешь во влюбленных взглядах. — Шутишь, онни. — Я никогда не шучу, — Джису поймала руку Дженни, которую та ревниво тянула к ней — слишком уж долго Чеен лежит на ее плече. — Я говорю правду. Оглянись. Ты многим нравишься, моя Ченги. Ты лучшая. — Детка… — пропел Чанель в трубку. — Поужинаем, ну? Я выполнил свое обещание, теперь осталось твое… Нудный и глупый, но милый — ямочки на щеках, когда улыбается, а пальцы длинные и красивые. Чеен подумала немного о том, как их увидел Чонгук, как он был против их общения, о Дженни подумала, о Пранприе — а потом махнула рукой. Какая разница? Эта жизнь ей принадлежит, и она обязана сама ее испортить. Чтобы уже наверняка. Взять и стать счастливой. Или взять и… — Хорошо, — сказала она быстро, чтобы не передумать. — Я пойду. Но ничего не обещаю. Я иду от скуки. И ты совсем не в моем вкусе, оппа. — Договорились, — довольно протянул он. — Я сделаю так, что стану апофеозом твоего вкуса. Твоей живой мечтой. Твой сказкой… *** Когда Дженни смотрит на нее, Пранприя гаснет внутри — она любит свою онни, но не понимает ее взгляды. Дженни не Джису, это другая стихия, огонь и темные скалы, но в Дженни всегда много тепла, она добра, она приветлива, она любит ее, она немного чувствует вину, и она всегда хочет быть рядом с Пранприей. Это истина. Но странные холодноватые взгляды Дженни в сторону Пранприи теперь кажутся чем-то новым и особенным. Она словно видит все насквозь, и хочет сказать, и хочет промолчать, и внутри нее так много эмоций и слов, и все это о Пранприе, о ней, о ней одной. Пранприя помнит — Дженни всегда была той первой, кто ее признал. Она ее любит — несомненно, она видит ее достоинства, она ее уважает. И она не врет ей — лишь однажды соврала, предала и причинила боль, но заплатила за это полностью и впрок. Пранприя стала другой, сильнее, красивее и лучше — и она же осталась там же, в академии, в тесном картохранилище, где два самых близких и любимых ей человека причинили ей боль. И самая большая боль ее и самая большая любовь принадлежали одному человеку. Чонгуку. И Пранприя помнила — он однажды ушел от нее, чтобы любить Дженни. Короткий срок — и он был счастлив, а она уже и забыла о том, что Чонгук возвращался к Дженни снова и снова, пока она сама не прогнала его. Пранприя была влюблена, Пранприя была счастлива, Пранприя мечтала прожить всю свою жизнь с единственным чувством — и она же мечтала о том, чтобы та история Чонгука и Дженни осталась в прошлом, исчезла из памяти, превратилась в пустоту. В глубине души она иногда возвращалась к этой истории, вспоминала ее, носила в себе, оставляла где-то позади, но наивно полагала — теперь Чонгук выбрал ее, теперь он будет с ней. Они не торопятся, они мирно идут вперед, у них есть будущее, у них будет будущее. И всякий раз забывала — любые надежды однажды разобьются о чужие планы, о чужие надежды, о чужие правила приличия, о чужих. Для Пранприи весь мир был создан из чужих, но Дженни, конечно, стояла особняком, она ее любила, она берегла ее. Ее холодность, ее взгляды, ее потаенные мотивы заметила не только Пранприя — был еще один человек, который всегда смотрел на Дженни Ким. Джису хватило двух общих вечеров, чтобы понять, что Дженни что-то скрывает — она была проницательной, эта Джису, она слишком хорошо их обеих знала. В любой другой ситуации она бы промолчала, постояла бы в стороне, сделала бы вид, что ее не касается. Но не тогда, когда под ударом была Пранприя — Джису ее любила, дорожила ее сердцем, боялась причинить боль. Дженни, Чеен и Пранприя — вот он, мир Джису. И даже теперь она смотрела издалека, старательно скрывая свое присутствие — девочкам так нужна слава и известность, девочкам хочется быть впереди, но у девочек так много страхов, и она должна сберечь этих девочек. Так — таким образом — Джису заботилась о себе. По-другому она не умела. — Что случилось? — спросила она у Дженни. Они первые вернулись в общежитие после своего расписания, уставшие и голодные, Дженни на ходу стянула туфли и босиком пошла в ванную, Джису шла за ней, поймав ее сумочку. — Что именно? — удивилась Дженни. — Я просто устала и все. — Что с Лисой? — спросила Джису, настойчиво глядя на Дженни. Она лучше других видела, когда ее лучшая подруга пыталась соврать — Дженни врать не умела. — Ничего… — покачала та головой. — Приедет с Ченги попозже. Ты же сама слышала, онни, менеджер-оппа сказал… — Ты знаешь о чем я… — Джису рванула вслед за Дженни, дернула ее за руку. Они смотрели друг на друга, напряженно, сердито, Дженни отчаянно пыталась вырваться, Джису держала ее так, словно от этого зависела ее жизнь. — Что? — спросила она еще раз. — Почему ты спрашиваешь, а? — Дженни рассердилась. — Ничего, ничего я не скажу! Потому что не знаю! У Лисы своя жизнь, у меня своя. — Ты знаешь… — осенило Джису. — Ты что-то знаешь о Лисе? Что-то важное, что-то очень важное, что-то, что может спасти ее или разрушить, не так ли? Но ты молчишь. — И буду молчать, — вырвалось у Дженни. — Я буду молчать, онни. Всегда буду молчать. — Почему? — Потому что так надо… — Дженни, наконец, освободила руку. — Оставь меня, онни. Займись чем-нибудь. Иди в душ, переоденься. У нас с утра съемки. Я так хочу побыть одна, я хочу спать и есть. — Джендыки… — Джису опустилась прямо на пол, не заботясь о колготках и платье. — Ты же понимаешь… Можешь и не говорить. Но рано или поздно все узнают. И Лиса узнает… Ее это убьет, да? Ее это разрушит? Что такое произошло, я должна знать, Джендыки! Скажи мне. — Зачем? — спросила та. — Зачем? Может, хватит жить нашей жизнью? Ты в отношениях, ты красива, ты популярна, онни. Будь собой, живи сама, не живи за других, и… — Я должна знать, чтобы ее защитить, — сказала Джису. — Потому что ты выдаешь себя. Ты смотришь, прикидываешь варианты, рассчитываешь. Ты ждешь. И всякий раз она ловит на себе твой взгляд, пытаясь понять — почему она и как ей быть. Дженни села на пол рядом с Джису, устало опустила голову на ее колени и закрыла глаза. Она не умела долго спорить с Джису. Она ее любила. А когда ты любишь, ты всегда хочешь быть на стороне человека. Потому что тебе приятно, когда вы вместе, а не когда вы напротив друг друга. — Она любит не того человека, — сказала Дженни. — Чонгук ее обманывает… — С тобой? — просто спросила Джису. — Он ведь любит тебя, не так ли? — Он любит меня? — Дженни вспомнила крошечную квартиру, горячие губы Чонгука и его последние слова. — Не знаю. Но я не стала бы причинять ей боль снова. Я не пойду по тому же пути. Однажды мы с ним обманули ее. Больше я на это не пойду. — Не с тобой, значит… — выдохнула Джису. Она молчала еще несколько секунд, а потом ее осенило — словно молния разрезала душный влажный лесной воздух — и разгорелось пламя. — Боже… — вырвалось у Джису, когда паззлы в ее голове сложились в картину. — Ченги… Она не могла… — Она целовала его на той вечеринке… — Дженни закрыла глаза. — Я их видела. Он испытывает к ней что-то. Он ведь увел ее у своего брата, он дорожил ею, писал ей песни и музыку, пока они не расстались. Теперь они расстались. И вот он снова пришел к ней, чтобы быть с нею. А может, это было просто так… Я не знаю. Я запуталась… — Ни слова Лалисе… — Джису приняла решение мгновенно. — Ты ничего ей не скажешь, Джендыки, иначе я убью тебя. — Не скажу… — устало согласилась она. — Но она все равно узнает. — Что Чонгук не любит ее? — Он ее не любит… — Дженни подняла руку и коснулась щеки Джису. — Он ее использует. И это не навсегда.