Притворится глупой тоже уметь надо.
— Ты готова?
— Да. — Отец сухо кивнул и помог ей сесть в карету. Внутри они тоже молчали. Каждый думал о своём. Маркиз думал о причине, по которой император захотел видеть его дочь. По правде говоря, Кейрану не нравилось, что император решил за Аристию с кем она будет в будущем. Он не вмешивался лишь потому, что Тия не говорила ничего плохого об этой помолвке. Его дочь даже не согласилась. Она молчала, а все приняли это за согласие. Его родительское сердце болело. Он действительно желал ей счастья, чтобы она также улыбалась и радовалась жизни, как её мать когда-то. Аристия сидела напротив мужчины и смотрела в окно. Мимо проплывали деревья, дома… Они приближались к дворцу. Ей было стыдно, но она не могла побороть в себе этот иррациональный страх, если не животный ужас, при одном только упоминании самого дворца. Её плечи начинали трястись, а самой хотелось спрятаться, чтобы ни одна душа не нашла её. Ей казалось, что она готова кричать от этих чувств, хотела сорвать голос, чтобы отец её успокоил, а она в очередной раз поверила, что это всё не сон. Она не боялась императора. Этот ужас в её сознание вбил сам Руфелис. Он мучительно долго и больно выжигал горячим железом на её душе клеймо. Своими поступками он уничтожал её, отрывая миллиметр за миллиметром. Она варилась в этой агонии и боли, но… не могла ничего поделать с этим. Она ненавидела себя за это. В первую очередь себя. За больную любовь, за всепрощение и… невероятную глупость. Почему она решила отбросить ту часть человека, которую воспевали все учёные? Почему она отбросила свою рациональность? У неё не было на это ответа. Она сама не заметила, как голова склонилась вниз, привлекая внимание отца. Её детские кулачки сжались, комкая подол платья. Плечи затряслись. Сама того не желая, она снова вспомнила прошлое, что заставляло её дрожать и молиться, чтобы забыть его, но боялась это сделать. Именно всё то, что она пережила, слепило её настоящую. Аристия была уверена, что без прошлого, она бы снова потеряла рассудок в погоне за любовью наследного принца. А это было бы худшим концом для неё. Слишком хорошо она помнила, как больно было в последний раз, чтобы снова наступить на те же грабли. Мрачные мысли так сильно завладели ею, что она не заметила, как пальцы отца, облачённые в белоснежные перчатки, но всё равно тёплые, обхватили её подбородок, поднимая голову. — Тия? — Синие глаза в шоке раскрылись. — Что случилось? — А? — По щекам скатились слезы. Аристия принялась вытирать их руками, словно опаздывала куда-то. Она отчаянно улыбалась и вытирала с лица влагу. Снова. Она непозволительно часто плачет. Ей стоит взять себя в руки. — Н-ничего такого, пап. Кейран нахмурился и ласково обхватил тонкие запястья дочки. Карета ехала тихо и ровно, поэтому можно было не вжиматься в сиденья, опасаясь любой кочки. Горчичные глаза расширились в удивлении. — Папа? — Девочка смотрела на встревоженного отца. Он достал из нагрудного кармана шёлковый платок и вытер детские слёзы. Аристия впервые видела у него такое выражение лица. Ей стало некомфортно. Её папа выглядел так, будто был виноват перед ней… Она ведь сама снова окунулась в болезненные воспоминания. Она накрыла ладошкой руку отца. — Всё хорошо… — Её неожиданно перебили. Впервые на неё кричал её, обычно сдержанный, отец. — Нет, Тия! — Глаза распахнулись в неверии — Почему у тебя было такое выражение лица? Что заставило тебя лить такие горькие слёзы? — Знаете, обычно, когда к нам лезут с такими вопросами, мы злимся, но… Аристия вдруг почувствовала, что её груз стал на грамм легче, словно отец взял на себя частицу этой непосильной ноши. — П-па-па… — Её губы задрожали. Маркиз удивлённо смотрела на своего ребёнка. Я горел желанием уничтожить всё, что могло вызвать такие слёзы. — Аристия. — Она вздрогнула. Голос был необычайно мягкий и нежный. Глаза ошеломлённо уставились на взрослого — Тия, иди ко мне. — Моник развёл свои руки в стороны, открывая объятия для любимой дочери. Она застыла. Может ли она…? Заслужила ли...? Однако папа смотрел на неё ласково, что сердце быстро билось где-то под рёбрами, наконец, получая такое необходимое ему человеческое тепло. Она буквально кинулась к отцу, крепко обнимая его за шею. Она уже хотела улыбнуться, как взрослая рука легла на голову и ухо обожгли слова. — Поплачь, Тия. Слёзы очищают нас от горя и обид, которые съедают нашу душу, терзают наш ум. Дай страху, который ты испытываешь, выйти наружу. — Её губы затряслись. К-как…? Как отцу.... Как же он...? — Я буду рядом с тобой всегда. — С глаз упали первые настоящие слёзы. Они не были кровавыми или болезненными, нет. Наоборот, девушке казалось, что она исцеляется. Капля за каплей. Страх медленно отступал, оставляя бесконечную благодарность папе. Слова Кейрана сумели сорвать с неё маску. Они показали самой Аристии, как глупо было пытаться тащить всё в себе… Слезы постепенно высохли и она смогла успокоиться. Маркиз Моник ожидал, когда её истерика сойдёт на нет. — Тия, теперь расскажешь почему плакала? — Его голос звучал очень встревоженно. Она замолчала. Врать отцу, единственному родному человеку, она ни за что не будет, но… как он отнесётся к такому? — П-папа…? — ? — Его глаза требовали продолжения фразы, так как он не понимал, почему Аристия колеблется. — А что… а что если… — Девушка сжала подол платья. — Я скажу, что не хочу быть невестой кронпринца? Глаза Кейрона Ла Моник шокировано распахнулись. Она прикусила губу, ожидая слушать осуждения за такое мнение, но… Отец не выглядел рассерженным или раздражённым. — Тия… Почему сейчас ты говоришь это? — Она уже хотела выпалить извинения, как… — Тия, ты действительно хочешь отменить помолвку? А? Она сейчас верно услышала? Ей даже упрека не сделали насчёт её желания. Словно прочитав мысли дочери, маркиз ответил ей. — Для меня важно твоё счастье. Я не могу заставить тебя быть несчастной, даже если это ради империи. — Аристия посмотрела на мужчину. Её отец всегда был очень предан империи, но неужели он готов пойти на поводу её желания, зная, что пока она считается священным ребёнком? — Но, Тия, не говори об этом при императоре. Я найду способ помочь тебе, ты только не торопись, хорошо? — Да! — На лице расцвела улыбка. Аристии нравится это прекрасное чувство, когда есть те, на кого можно положиться. Карета остановилась и кучер отворил дверцу, объявляя, что он прибыли в императорский дворец. Как только она ступила на землю, ноги подкосились. В последний момент её подхватил маркиз Моник.Успокаивающе кивнув родителю, Аристия ступила на твёрдую поверхность, стараясь не думать о прошлом. Сейчас ей нельзя сделать ни одной ошибки. Именно от неё зависит её жизнь и её будущее, которое она создаст сама. Кейран взял дочь за руку и направился с ней в сторону Императорского дворца, возвышавшегося над столицей.* * *
— Прибыл маркиз Кейран Ла Моник с дочерью леди Моник! Тронный зал был великолепен. Выполненный в золотых, фиолетовых и красных цветах он внушал какое-то уважение. Кафельный пол был накрыт красным ковром, который протягивался от входа в зал к трону. На потолке висели хрустальные люстры, светившиеся яркими огоньками от свеч. Поистине прекрасное место. Аристия всегда любила такую эстетику. Красота, что радует глаз, но… Её хорошее, более или менее, настроение рухнуло глубоко вниз, когда император поздоровался с ней и ей пришлось поднять голову. — Рад нашей встречи, леди Моник. — Аристия склонилась в поклоне и ответила на приветствие. — Для меня честь, Ваше Величество. Добрых дней солнцу империи. — Лучше бы она осталась стоять в реверансе хоть вечность. Сначала ей на глаза попался сам император. Миркан Лу Шана Кастина. Этот человек был к ней добр в прошлой жизни, но в этой она не желает иметь ничего общего ним или его наследником. Кстати о нём. По правую сторону от императора стоял наследный принц Руфелис Камалудин Шана Кастина. Ей так захотелось убежать оттуда со всех ног. Плевать на слухи. Она хочет исчезнуть отсюда. Аристии казалось, что она задыхается. Воздуха катастрофически не хватало. Она схватилась за отца. Тот встревоженно посмотрел на неё. Она потерялась в пространстве, не понимая ничего вокруг себя. — Леди Моник, как вы? — Голос обжёг её лёгкие, срывая швы с ран. Э-этот голос… Только один человек обладает таким голосом. Принц протянул к ней руку, желая что-то, видимо, проверить, но Аристия не смогла сдержаться. Она не могла позволить Руфелису коснуться себя. Кому угодно, но только не ему. — Н-нет! — Она резко выдернула руку из ладони принца и спрятала её за спиной, крепко сжав другой. — Прошу простить. Мне стало дурно. — Она говорила это бесцветным голосом, боясь сорваться на панические нотки. Глаза смотрели в пол. Её плечи дрожали, ещё чуть-чуть и она тут и потеряет сознание. В зале повисла оглушающая тишина. Если Кейран сверлил взглядом принца, молча требуя отойти от дочери, то сам принц ошеломленно уставился на свою невесту. Впервые дочь рода Моник, обычно хвостиком ходившая за ним, так себя повела. Император почувствовал неловкую атмосферу, граничащую с конфликтом, и заговорил. — Кхем. — Он взглянул куда-то в сторону. В тот же момент оттуда вышел зеленоволосый мужчина. Отец раздражённо прошептал «Рут»… Так это первый министр, Рут Де Верита? — Расскажи задачу юной леди. — Мужчина кивнул и повернулся своим хитрым лицом к гостям императора. — В последнее время в империи всё идёт к кризису. Дабы преодолеть его надобно пополнить казну. Может быть, леди Моник знаю как-нибудь способ? — Зелёные глаза сканировали её, не желая дать и вздохнуть спокойно. Аристия задумалась. Да, она знала способ, но говорить его императору… Тогда можно сразу смириться с помолвкой, но не за этим она пришла. Ответ как можно глупее и несуразнее… — Э-эм… — Император и министр внимательно взглянули на неё, ожидая решения, но… Аристия легкомысленно стояла и наматывала прядь на палец руки, наивно смотря на Миркана. — Отобрать у бедных? Не зря же они в империи, да? ~ — О-о~ Как вытянулись их лица. А девушка довольно улыбнулась. Со стороны казалось, что она гордилась своим ответом, но на самом деле, она радовалась, что смогла разочаровать императора. Если он охладеет к идее женить своего сына на ней до прихода Джион, то она выиграет. Руфелис выгнул бровь, не понимая столь абсурдного высказывания от всегда умной Аристии. — Кхем. Я приму к сведению. Вы говорили, что вам дурно. Не стоит ли отправиться, в таком случае, в поместье Моник. — Она кивнула, готовая подпрыгнуть от радости. Император попрощался с ними и покинул тронный зал, приказав принцу следовать за ним. Однако заговорил оставшийся премьер-министр. — У леди Моник мысли подобно учению Верфаса. — Её отец не обратил внимания, но вот Аристия замерла. Нет, ей показалось ведь, да? Как канцлер мог сказать ей что-то настолько грубое? Она повернула голову в сторону Рута. На его лице засветилась издевательская улыбка, которая так и сочилась сарказмом. Ведь то, что он только сказал, можно интерпретировать, как «Ваши мысли невероятно… пусты и бесполезны». Учение Верфаса, которое не пользовалось популярностью у дворян, однако она знала его. Сокращая двадцать томов учения, остаётся одна лишь мысль. Много ни о чём. На страницах записан бред, который бесполезен и не несёт в себе смысла. Однако почему Рут Де Верита почти прямым текстом обозвал её? Она помотала головой и взяла за руку отца, направлявшегося к выходу. Уже у самых дверей до неё донёсся голос канцлера. — Когда есть голова, очень сложно лгать об обратном. — Горчичные глаза широко распахнулись. — Надеюсь, мы станем друзьями, юная Моник. И… — Она метнула на него холодный взгляд, но тот даже не вздрогнул. — Вам повезло, что император не понял ничего из того, что вы сделали, будучи растерянным. Однако сомневаюсь, что помолвка так просто отменится~… — ?! — Её глаза смотрели на него и искали ответов, но тот по-лисьи улыбнулся и поклонился, скрывшись в тени зала. Кейран обратился к ней. — Рут скользкий, как змея. Будь внимательна. — Он посмотрел на дочь — И что это был за цирк с той бредовой идеей? — Он даже пустил смешок. Аристия хотела ударить себя по лбу. С чего она решила, что все взрослые поверят в её неожиданное превращение в глупышку? Отец заметил, но промолчал в отличие от Верита. Глаза Аристии блеснули хищным огнём и она самодовольно сказала папе на ушко. — Папа, кому нужна глупая и неспособная императрица? — Он кивнул, соглашаясь. — Мне не зачем давать тот ответ, который так хочет услышать император. Я хочу аннулировать помолвку с наследником императора. — Кейран замолчал, что-то внимательно обдумывая. — Сейчас, когда ты упомянула слово наследник, у меня появилась идея. Ты не можешь быть императрицей, будучи наследницей рода, так как твой муж возьмёт фамилию Моник, а не наоборот. Вот только, тебе придётся пройти настоящий ад для того, чтобы стать достойной… — Его дочь ухватилась за рукав его камзола и начала дёргать руку на себя. — Да. Я готова пойти на это. Приложу все усилия, чтобы стать достойной дома Моник. — Маркиз погладил её по волосам, словно она сказала какую-то глупость. — Ты итак достойная, Тия. — Папа… — На детском личике расплылась счастливая улыбка. Аристии было так приятно слышать, что она достойна просто так. — Поехали домой? Тебе завтра предстоит много всего. — Конечно! Карета тронулась и они направились обратно, в поместье Ла Моник. В этот раз отец и дочь думали об одном. Что же их ждёт впереди? Кейран размышлял о тренировке для Аристии, чтобы подготовить детское тело к фехтованию, борьбе и бегу. Он смотрел на Аристию и гордился ею. Ему нравилось то, что он видел. Спустя целых семь лет он, наконец, снова смог увидеть в её глазах огонь Джеремии, которым она обжигала людей, восхищала его всегда. Его дочь выросла. Было странно думать так, когда ей ещё всего десять лет, но… Что-то в ней кардинально изменилось. Может быть несвойственная ей раньше живость и чувства? Или может сами глаза? На него смотрели глаза, которые, как ему на миг показалось, знали намного больше, чем он мог бы представить. Его дочь была всегда сдержанной и холодной, так её обучали для роли императрицы. Однако в последнее время она восхищает его, как отца, долгожданной искрой жизни в глазах. Словно цветок, что был заморожен, она начала оттаивать, расцветая невообразимо прекрасным бутоном. И он, чёрт возьми, сделает всё чтобы ничто и никто не загнали его любимую дочь обратно в то апатичное, безэмоциональное состояние. Аристия смотрела в окно, наблюдая, как они всё дальше и дальше отъезжают от имперского замка, как он скрывается за деревьями и домами столичного города. Карета медленно ехала вперед и… Ей казалось, что и она сама сегодня встала на другой путь. Словно приоткрыла дверь, за которой её, наконец, ждёт счастливый конец, о котором она так молилась Богу. Только на этот раз она сама дойдёт до конца, где она будет счастлива с близкими. Она не знала, что её ждёт в будущем, но была уверена, что приложит все силы, доступные и недоступные, чтобы выковать свою судьбу самостоятельно. А на душе было отчего-то легче, словно она сорвала с себя те страшные оковы прошлого, которые душили её. Не все, но это поправимо. Она отыщет ключи к оставшимся цепям и станет свободной. А пока ей остаётся только усердно учится, чтобы перестать оглядываться назад в страхе, что прошлое ее настигнет.